Мировоззренческое значение естествознания

Успехи естественных наук и опирающиеся на них достижения
техники очевидны и впечатляющи. Благодаря научно-техническому
прогрессу сблизились страны и континенты, складывается целостное
мировое торгово-хозяйственное пространство, растет понимание того,
что все народы живут в едином доме под названием Земля. Однов-
ременно развитие науки и техники дало в руки человечеству такие
мощные силы, неразумное обращение с которыми может привести к
уничтожению жизни на Земле в результате термоядерного конфликта
или экологического кризиса. На различных региональных конгрессах,
симпозиумах и других встречах ставится и обсуждается вопрос о том,
почему развитие естественных наук и техники может приводить к пос-
ледствиям, неблагоприятным для человека. Представители
религиозных организаций, отвечая на этот вопрос, усматривают глав-
ную причину в мировоззренческих ориентациях науки и ученых, в
обособлении науки от религиозного мировоззрения и, следовательно,
считают, что кардинальное разрешение этих проблем может быть
достигнуто тогда, когда наука станет органической частью религиозно-
ip мировоззрения, как это было в прежние времена. Так, в журнале
Московской патриархии можно прочитать: «Во времена средневековья
отношение человеческого общества к природной среде было связано
с христианским аскетизмом, с чувством ответственности за тварь,
страждущую по вине человека...»¹

Развитие Накопление практических знании об окружа-

естественнонаучных знаний ющем мире на заре истории происходило в рамках религии в рамках мифологического, а затем повсеме-
стноутвердившегося и господствовавшею
религиозного миропонимания. Эмпирически найденные наиболее эф-
фективные приемы охоты, обработки земли и создания орудий закреп-
лялись авторитетом религии как данные свыше установления.
Выделение умственного труда первоначально осуществлялось в системе
религии, и ее институты — храмы, монастыри — становились также
местом хранения и накопления знаний, их фиксации в письменных
источниках. История культуры свидетельствует, что древние
цивилизации Египта, Месопотамии, Индии, Китая выработали боль-
шое количество математических, астрономических, медицинских и
других знаний, которые были включены в различные виды религиозно-

го мировоззрения. Как свидетельствуют историки, именно на жрецах
Древнего Египта лежала обязанность оповещать о разливах Нила.
Медицинские рецепты, содержащиеся в книгах, написанных в
тибетских монастырях, ожидают своей всесторонней научной экс-
пертизы. Даже эмпирические приемы труда, например плавка и обра-
ботка металлов, сопровождались, а иногда и переплетались с
религиозными обрядами. У многих народов до недавнего времени
сквозь века сохранялось отношение к кузнечному делу как к чему-то
обязательно связанному с «высшими» силами.

Теоретическое сознание как оперирование понятиями, идеями (а
это необходимое условие возникновения науки) также первоначально
формировалось в рамках религиозного мировоззрения. Первой обла-
стью науки как теоретического знания историки считают математику
и ее формирование связывают с пифагорейской школой. В пифаго-
реизме понятие числа приобретает особый метафизический статус, и
проникновение в природу числа могло мыслиться как особый путь
постижения сущности мира. Число превращалось в идеальный объект,
что оказалось предпосылкой формирования математики как науки.
Чтобы стать объектом теоретического сознания, число первоначально
должно было сакрализоваться, превратиться в объект почитания². В
средние века в рамках схоластики развивались логические знания. Не
только математика, логика, но и астрономия, медицина и пр. как осо-
бые отрасли духовного производства возникали и функционировали
в системах религиозного мировоззрения. Формирующаяся наука, соз-
давая понятийные системы, образует и свой теоретический мир,
отличающийся от того, который предстает перед обыденным соз-
нанием. Одновременно она вырабатывает и набор таких особых тре-
бований, которые призваны отделить ее от других форм духовной
деятельности.

Конфликты религии Пока формирующаяся наука, ее понятий и

и науки идеи, например в математике, астрономии,

медицине, носили сакрализованный характер,

оснований для конфликтов не возникало, поскольку знания о природе
вписывались в 'картину мира, составляющую часть религиозного
мировоззрения. Они стали проявляться в резкой и отчетливой форме
тоща, когда религии, особенно религии Откровения, полностью сак-
ралшовали картину мира, а наука, постепенно вырабатывая свои ме-
тоды познания, начинала подвергать сомнению важные
конструктивные элементы этого миропонимания. Особую остроту
взаимоотношения религии и науки приобрели в XVII — XVIII вв. По
мнению американского протестантского теолога Г. Грина, отношения
религии и науки складывались таким образом, что о них можно было
написать несколько томов, озаглавленных «История войны науки и
христианской теологии»³. Один из таких конфликтов возник вокруг

созданной Н. Коперником гелиоцентрической системы движения пла-
нет. Хотя сам автор предложил ее как наиболее простой способ
исчисления пасхалий; объективно она подрывала представление о Зем-
ле как неподвижном центре Вселенной. За пропаганду гелиоцентриче-
ской системы и идеи о множестве обитаемых миров был сожжен в
Риме в 1600 г. Дж. Бруно. Г. Галилея заточили в тюрьму и вынудили
публично отречься от поддержки гелиоцентрической системы. Непро-
сто было теологам согласовать библейскую идею творения Богом Все-
ленной ради «венца творения» — человека, оказывающегося на
рядовой планете Солнечной системы, к тому же расположенной на
краю Галактики.

Хотя сочинение Н. Коперника находилось в Индексе запрещенных
книг до 20-х годов XIX в., его идеи распространялись. Открытые в

XVII в. и примененные затем для объяснения движения планет законы
механики, закон всемирного тяготения уже не воспринимались в ка-
честве новой ереси. Сам создатель небесной механики И. Ньютон (1643

— 1727), будучи христианином, считал свое открытие вполне сов-
местимым с христианством. Гелиоцентрическая система укоренялась
в сознании естествоиспытателей, и теология вынуждена была
примириться с этим. Сформулированная во второй половине XVIII в.
гипотеза И. Канта и П. С. Лапласа (1749 — 1827) о возникновении
Солнца и планет из вращающегося раскаленного газового облака в
изменившейся культурной атмосфере уже не вызывала резкой реакции
церкви, хотя и отвергалась ею.

В своем объяснении мира идеал классического естествознания тре-
бует исходить из того, что существуем, религия же; исходит из того,
что то, что существует, имеет и смысл. Этому идеалу соответствовало
представление мира в форме бесконечной причинно-следственной
связи явлений, т. е. такой их совокупности, которая, рассмотренная
в целом, причины вне себя иметь не может.

Одним из существенных аспектов сформировавшегося в XVII —

XVIII вв. классического естествознания было исключение из числа ка-
тегорий научного мышления понятия цели. Сформированные в этот
период естественнонаучные программы были едины в том, что есте-
ствознание должно полностью освободиться от телеологии: природа —
царство действующих причин, в ней нет смысловых связей, а есть
лишь связи причинно-следственные⁴. Классическое естествознание
XVII — XVIII вв., дающее начало современной науке, сосредоточено
на изучений движения тел, законов динамики.

Наиболее последовательно сформулированные еще Ньютоном
принципы были проведены выдающимся французским математиком и
астрономом XVIII в. П. С, Лапласом, чьи труды подытожили развитие
механики XVII — XVIII вв. Рассказывают, что, получив в подарок эк-
земпляр книги ученого «Изложение системы мира», Наполеон (1769
1821) как-то заметил автору: «Ньютон в своей книге говорил о Боге,

в Вашей же книге я не встретил имени Бога ни разу». П. С. Лаплас
ответил: «Гражданин первый консул, в этой гипотезе я не нуждался»⁵.

Успехи механики как науки привели к созданию механистической
картины мира, в которой Бог признавался в качестве творца материи
и движения. На этой научной основе возникает новая философская
концепция — деизм, которая противопоставляется исторически суще-
ствовавшей религии. Конфликтная ситуация возникает не из-за за-
конов самой небесной и земной механики; противостоят друг другу
разные картины мира, разное понимание божественного присутствия
в нем, а вере в Откровение противопоставляется рациональный метод
познания мира, сформировавшийся в недрах науки.

Бурный процесс накопления положительных знаний в XIX в.
привел к созданию новой картины мира. Особую роль в ее
формировании сыграл открытый в 40-х годах XIX в. закон сохранения
энергии, утверждавший неуничтожимость энергии, ее переход из одно-
го вида в другой, неуничтожимость материи. Другим важным
открытием в исследовании живой природы было установление клеточ-
ного строения живых тел. Было доказано, что клетка является эле-
ментарной структурной единицей всего живого: растений, животных,
микроорганизмов. Химики, синтезировав мочевину, находимую ранее
только в живом теле, показали, что при всей глубине различий живого
и неживого между ними нет непроходимой пропасти.

В конце 50-х годов XIX в. новый конфликт между религией и на-
укой возникает в связи с появлением теории Ч. Дарвина. Ч. Дарвин,
обобщив обширный фактический материал, доказал, что виды рас-
тений и животных не постоянны, а изменчивы. Кроме того, он пришел
к выводу, что способность организмов приспосабливаться, целесооб-
разность их строения и поведения есть результат процесса естествен-
ного отбора. Теория Ч. Дарвина вступала в противоречие с идеей
божественной целесообразности живой природы, подводила к выводу
о естественном возникновении жизни на Земле. Эти и другие открытия
создавали такую новую картину единого природного мира, в которой
различные формы движения при всех их отличиях оказались взаимос-
вязанными и объясняемыми на основе имманентных им законов.

Влияние науки XX века С конца XIX в. началась новейшая революция
на эволюцию мировоззрений в естествознании, первоначально ознамено-
вавшаяся открытием рентгеновских лучей,

радиоактивности, электрона. С 20-х годов текущего столетия бурно
развивается теория строения атомов и молекул, последовало открытие
и изучение свойств неизвестных ранее элементарных частиц, что
привело во второй половине века к практическому использованию
энергии атомного распада, к широкомасштабным экспериментам в
области термоядерного синтеза. Физика открыла микромир, в котором
действуют специфические, неизвестные ранее объекты с необычными

свойствами. Астрономия выявила многообразие и изменчивость
космической среды, мегамира. Доказано существование большого мно-
гообразия звезд, отличающихся массами, размерами, источниками
внутренней энергии, характером излучений; многообразных галактик,
неодинаковых по размерам и формам. Значительные успехи достигну-
ты в биологии, и в первую очередь в изучении механизма наслед-
ственности, благодаря прежде всего развитию генетики.

Новое мощное развитие получила в XX в. идея эволюционизма.
Она не только прочно утвердилась в современной биологии, приведя
к созданию синтетической теории эволюции как продукта синтеза
классического дарвинизма с современной молекулярной генетикой, но
и вышла за ее пределы. Концепция эволюции Вселенной
(А. А. Фридман, 1888 — 1925; Г. А. Гамов, 1904—1968;
Э. П. Хаббл, 1889— 1953; и др.), неравновесная термодинамика
(И. Пригожин, род. 1917), синергетика (Г. Хакен), идея самоор-
ганизации (Н. Виннер, 1894 — 1964; У. Р. Эшби и др.), обнаружение
дарвиновского отбора уже на уровне молекулярных структур (М.
Эйген, род. 1927) — таковы важнейшие проявления современной идеи
эволюционизма..

Современный этап научно-технической революции, начавшийся на
рубеже 70 — 80-х годов, открывает широкие перспективы развития
производительных сил общества. Ведущими направлениями этого эта-
па считаются такие новые научно-технические отрасли, как микро-
электроника, информатика, робототехника, биотехнология, создание
материалов с заранее заданными свойствами. Продолжаются напря-
женные работы по созданию новых источников энергии, в том.числе
и энергии термоядерного синтеза. Микроэлектроника позволяет соз-
давать не только суперкомпьютеры, но и микропроцессоры, и если пер-
вые значительно увеличивают способности человека к решению
интеллектуальных задач, то внедрение микропроцессоров существенно
увеличивает производительность труда, меняет его характер.

Естественнонаучные открытия и основанный на них научно-
технический прогресс оказали заметное воздействие на интерпретацию
фундаментальных принципов различных типов и видов мировозз-
рений. Внедрение научных открытий в повседневную практику
увеличило техническую мощь человечества, заметно изменило пов-
седневный быт и характер труда людей, укрепило уверенность в твор-
ческих возможностях человека, повысило авторитет науки и в
конечном итоге явилось одним из факторов процесса секуляризации.
В то же время использование научно-технических достижений для соз-
дания оружия массового уничтожения — атомного, термоядерного,
химического, бактериологического, накопление его в масштабах, спо-
собных привести к самоуничтожению человечества, порождают серь-
езную обеспокоенность, неуверенность в психологии людей. Кроме
того, нарастающие темпы промышленного развития несут определен-

ную угрозу среде обитания человечества, создают глобальные эко-
логические проблемы.

Проникновение человечества в области микро- и мегамира, к ко-
торым оказываются неприложимыми обычные характеристики и пред-
ставления, сложившиеся в макромире, породило в сфере естественных
наук тенденцию к утверждению такого методологического принципа,
который был назван К. Поппером инструментализмом. Согласно
принципу инструментализма, наука не может открыть и не открывает
нам новых миров, она является лишь инструментом, при помощи ко-
торого описываются наблюдаемые явления. Современное естествоз-
нание оказывает влияние как на формирование нерелигиозного
мировоззрения, так и на процессы адаптации религиозного мировоз-
зрения к условиям современности. Адаптация религиозного мировоз-
зрения к условиям современной научно-технической реальности
проявляется в рамках как фундаментализма, так и модернизма.

Развитие науки ставило и ставит перед теологией принципиальные
вопросы. Среди богословов нет единства в трактовке целого ряда поло-
жений религии, в том числе и идеи креационизма.

Одни из них, используя определенные естественнонаучные теории
— тепловой смерти Вселенной, большого взрыва, «черных дыр», ген-
ных мутаций и пр., а также ссылаясь на нерешаемость на данном уров-
не развития знаний ряда научных проблем, отстаивают идею творения.
Ныне приобрел известность созданный в 1970 г. Г. Моррисом Институт
креационных исследований США. Характерно название коллективного
труда под редакцией Г. Морриса «Научный креационизм (Введение в
науку о сотворении мира)». Под креационизмом понимается направ-
ление в естественных науках, объясняющее происхождение мира актом
сверхъестественного творения и отрицающее эволюцию. Г. Моррис
полагает, что модель сотворения (креационная), в отличие от эво-
люционной, выделяет особый начальный период творения, в течение ко-
торого важнейшие системы природы были созданы в завершенном,
действующем виде с самого начала. А коль скоро естественные процессы
в настоящее время ничего подобного не создают, процессы творения дол-
жны были быть сверхъестественными, нуждающимися доя их осущест-
вления во всемогущем, трансцендентном, «запредельном» Создателе.
Когда Создатель завершил акт творения, процессы создания были окон-
чены и заменены процессами сохранения, чтобы поддерживать Вселен-
ную и обеспечить ей возможность выполнить некое предназначение⁶.

В рамках христианского модернизма довольно популярным явля-
ется направление, объединяющее теологов, которые не соглашаются
с тем, что в библейских историях творения отражен реальный ход со-
бытий. По мнению этих мыслителей, библейские рассказы о творении
можно рассматривать только как свидетельство определенного этапа
развития человеческого опыта, знания о мире, стиля мышления и речи.
Американский протестантский богослов Дж. Хик, например, утверж-
дает, что эти истории творения по характеру своему —

мифологические. Он считает, что современная теология не должна
больше поддерживать положение, что миф о творении есть подлинная
история. Оценивая сегодня библейские представления о творении, «аб-
сурдно настаивать на том, что они являются наукой или историей,
и продолжать делать о них научные или исторические заключения».⁷

Теология о взаимоотношении Сегодня теологи по-разному оценивают

религии и науки причины и сущность конфликтов между

религией и наукой. Одни считают, что

противоборство религии и науки являлось следствием непонимания
Священного Писания, в котором Бог, давая человеку наказ влады-
чествовать над миром, косвенно предписывал ему заниматься наукой,
ибо без ее помощи выполнение божественного наказа неосуществимо.
Конечно, замечает английский физик и протестантский богослов А.
Хайард, в этом нередко были повинны и сами служители церкви, часто
отвергавшие научные теории на основании своих собственных интер-
претаций библейских текстов. Сталкиваясь с научными теориями, ко-
торые противоречили их представлениям о мире, они зачастую
предпочитали не анализировать их, а априори объявлять несоответ-
ствующими Писанию и на этом основании отвергали их. Именно так,
в частности, действовал М. Лютер, выступив против коперниковской
гелиоцентрической системы⁸. Такие теологи, замечает А. Хайард, вы-
ступая против науки, думали, что они защищают веру и Библию. Но
на самом деле они отстаивали свои собственные, часто неверные ее
интерпретации, нанося в итоге вред своему делу, ибо создавали у лю-
дей впечатление, что христианство противостоит научному методу поз-
нания.

Наиболее распространенная тенденция в истолковании конфликтов
религии и науки — утверждение о том, что виновниками столкновений
являются обе стороны. С точки зрения немецких католических тео-
логов Э. Фера, О. Штольбека, австралийского протестантского теолога,
Н. Янга и др., причины конфликтов между религией и наукой заклю-
чаются в том, что обе стороны переходили границы своих областей
исследования и позволяли себе вторгаться в сферы, где они не могли
высказывать компетентных суждений. Обе они претендовали на
слишком многое: теологи требовали от ученых, чтобы их данные сог-
ласовывались с религиозными представлениями о мире; ученые же ут-
верждали, что их достижения доказывают ложность представлений о
существовании Бога.

Как отмечают теологи, наблюдаемые сегодня результаты такого
противостояния весьма плачевны. Ведь теперь ученые, изучая природ-
ную реальность, как правило, не обращаются за помощью к религии.
Однако практическое использование их достижений, колоссальное
развитие прикладной науки не могут не пробуждать у них чувства
ответственности за последствия внедрений достижений науки в

практику. И здесь церкви могли бы быть «моральными посредниками»,
помогающими человеческому обществу в научной и технологической
деятельности. Существенное значение в реализации этой программы
теологи придают установлению новых отношений между религией и
наукой.

Долгое время в теологии была популярна точка зрения о том, что
конфликтов религии и науки можно избежать, если рассматривать их
как независимые области человеческой деятельности и культуры.
Акцент делался на фундаментальных различиях между ними. Расп-
ространение идей экзистенциализма, например, способствовало
развитию теологической концепции о разграничении религии и науки
на основе контраста «царства персональной самости (которое познается
через субъективное включение) и царства имперсональных объектов
(познающегося объективным анализом, типичным для ученых»)⁹.

Подобная точка зрения вызывает возражения у многих теологов,
поскольку тот, кто не принимает божественного вторжения в природу,
вряд ли согласится допускать его вмешательство и в сферы личности,
общества, истории. Как отмечает известный американский физик и
богослов И. Барбур, природа здесь будет играть лишь роль «импер-
сональной сцены для драмы персонального существования» и лишится
своего религиозного значения. Кроме того, если можно построить
адекватную картину природного мира без «ссылки» на Бога, без со-
отнесения ее с Богом, то очевидно, что такой Бог не может быть
подлинным Богом-Творцом, а следовательно, в него нельзя верить и
как в источник морали.

Некоторые теологи, обращаясь к идее разграничения религии и на-
уки и не абсолютизируя ее, полагают, что научная интерпретация
основана на принципе причинности, фундаментом же религиозной
интерпретации является убеждение в наличии смысла, значения ве-
щей. Конечно, и ученый может обнаруживать и изучать смыслы
отдельных феноменов и процессов, но смысл целостной структуры
мира и культуры для него недоступен, поэтому наука не может указать
человеку ориентацию в жизни, определить цель его существования.
Религия же позволяет достичь подлинной истины через изменение,
реформацию самого человека, оказывая ему помощь в обретении смыс-
ла жизни. Исходя из этого, утверждает X. Ролстон (р. 1932), можно
сказать, что «наука ищет знания, а религия — мудрости. Они не
исключают друг друга, а частично совпадают»; «наука объясняет и
информирует, а религия открывает и реформирует»¹¹. Необходим
диалог религии и науки, поскольку мы «переживаем жизнь не как
разделенную на сепаратные части, а как целостную и взаимосвязан-
ную». Союз религии и науки будет полезен для обеих сторон. Он
нужен религии, ибо, познавая сотворенный Богом мир, человек уг-
лубляет и свое понимание Бога, научное познание способствует ус-
транению неверных представлении о Боге, о его месте в мире. Не

менее важен такой союз и для науки. Верующий ученый имеет перед
неверующим ученым преимущество, так как он «лучше ориентирован»:
если христианин занимается естествознанием и при этом остается
восприимчивым к Откровению, он получает новое понимание всего
того, чего смогло достигнуть естествознание.

Желая установления союза религии и науки, теологи особое
внимание уделяют выявлению сходных черт этих областей культуры.
Индийский теолог П. Григориос (Ортодоксальная Сирийская церковь
Востока) выделяет целый ряд пунктов, в которых прослеживается их
сходство. Он считает, что обе они представляют собой пути отношения
человека к реальности, имеют субъективный и объективный полюса,
когнитивное и практическое содержание. Обе изучают структуру
реальности, оказывают влияние на самого человека и на его отношение
к миру. И религия, и наука включают в себя определенные традиции,
характеризуются наличием преемственности в своей деятельности и
являются институционально организованными общественными учреж-
дениями. Обе претендовали на исключительный доступ к знанию
реальности и допускали «серьезные компромиссы и предательство
лучших своих убеждений и принципов»¹³.

Некоторые христианские мыслители в поисках сходства заходят на-
столько далеко, что объявляют науку особого рода религией. По их
мнению, наука, как и теология, занимается трансцендентными объек-
тами, выходящими за пределы непосредственно наблюдаемого. Они
указывают на то, что религия и наука пытаются постигать
действительность при помощи понятийных конструкций, являющихся
продуктом мышления самих исследователей. Так, физики сегодня
оперируют понятием «нейтрино» — конструкцией, используемой для
объяснения определенных физических процессов и содержащей ряд
свойств, которые невозможно изобразить при помощи классической
физики. То же самое, по мнению американских теологов Г. Грина,
К. Петерса. и др., можно сказать и о теологическом определении Бо-
жественной Троицы (Триединства), которое также является
понятийной конструкцией, характеристики которой не могут быть
описаны в терминах, относящихся к сотворенному миру. Непосред-
ственная ненаблюдаемость того или иного феномена и невозможность
его изображения вовсе не означают отрицания его существования. По-
этому, с точки зрения теологов, «неверие в Бога на основании его
, невидимости не более резонно, чем неверие в элементарные частицы
по той же причине»¹⁴.

По мнению ряда христианских теологов, в науке и религии исполь-
зуются руководящие теоретические парадигмы (концепции, определя-
ющие стиль мышления). В науке это, например, ньютоновская и
эйнштейновская, птолемеевская и коперниковская системы объяснения
устройства и функционирования мира. Парадигмы в религии —
признание того, что Бог есть Любовь, что Христос — Богочеловек и

т. п. Так же, как и в науке, в религии были парадигмы, которые се-
годня полностью отброшены или серьезно оспариваются: шестидневное
творение, вербальная непогрешимость Библии и др. Религиозные
парадигмы, конечно, устойчивей, чем научные, но и они переживают
процесс рождения и гибели.

Теологи активно обсуждают также вопрос о соотношении
объективного и субъективного в науке и религии. Обе они стремятся
к тому, чтобы их информация была объективной, но элемент субъ-
ективного неизбежно присутствует в них обеих. Всякое познание пред-
ставляет собой определенное отношение человека к реальности, и
поэтому субъективный фактор играет в познавательном процессе су-
щественную роль. В религию, конечно, элементы субъективного
проникают более глубоко, чем в науку. Но сегодня и научное познание
становится все более субъективным. В науке радикально меняется ста-
тус исследователя: из простого зрителя он превращается в активного
участника, которого нельзя отделить от объекта его наблюдения. Так,
в квантовой физике процесс наблюдения решающим образом влияет
на наблюдаемую систему, многие фундаментальные понятия в науке
оказываются часто связанными с «каркасом отношений наблюдателя».
Кроме того, ученый сам выбирает, что и как изучать. Поэтому факты
в известной степени, как полагает X. Ролстон, являются продуктом
теоретических установок ученого — они никогда не приходят сами по
себе, «голыми», а всегда «фильтруются» через теоретические конст-
рукции. Ученый «конструирует сети, с которыми он рыбачит, и его
улов есть частично функция этой сети»¹⁵.

Теологи все же признают, что наука дает нам объективное знание
о мире, что в целом она не субъективна, а скорее персональна, она
выдерживает попытки фальсифицировать ее, успешно объясняет фак-
ты, генерирует подтверждаемые опытом предсказания. От субъ-
ективизма науку во многом предохраняет то, что ученый работает не
один, а в научном сообществе.

Многие теологи сегодня настаивают на том, что полное адекватное
постижение действительности возможно только при условии
объединения религиозного и научного путей ее познания; религия и
наука должны не противоречить друг другу, а развиваться в гармонии.
Для обоснования этой возможности используется принцип до-
полнительности, выдвинутый Н. Бором (1885 — 1962) в 1920-х годах
для истолкования познавательной ситуации, возникшей в квантовой
механике. Признается возможность построения единой целостной
картины мира на основе синтеза науки и религии. Для реализации
этой задачи следует избегать крайностей — соблазна фиксировать
прежде всего их сходство и забывать о различиях или, наоборот, аб-
солютизировать эти различия. Папа Иоанн Павел II подчеркивает, что
единство религии и науки, к которому стремится христианство, вовсе
не означает их идентичности. «Напротив, единство всегда предполагает

несходство и интеграцию его элементов. Каждый из его членов должен
стать не меньше, а больше себя в динамическом взаимообмене, ибо
единство, в котором один из элементов редуцируется к другому, явля-
ется деструктивным, ложным в его обещании гармонии и гибельным
для интеграции его компонентов. От нас требуется быть единым це-
лым. От нас требуется стать друг другом»¹⁶.

Глава XXV

Дата добавления: 2015-05-08