Давай по порядку!

Лучше всего начать этот рассказ с самого конца. Обсудить его и потом вернуться к началу. Затем, периодически снова переходя к концу, может быть, стоит показать героев в развитии сюжета, чтобы добавить динамизма. А то получится прямолинейная история, которая вызывает скуку.

С самого начала и во всех деталях!

Мегас, День 82. Через 82 дня с момента начала событий

– Закройте левый глаз. Нет, другой левый глаз. Прекрасно. Теперь правый, и держи его закрытым, пока я не скажу: «Готово!» А затем открой третий глаз и нюхательные створки. Все створки, ты в кислородной атмосфере.

– Можно мне теперь говорить?

– Наговоришься еще. Подожди секунду. Готово, говори!

– Говори, говорю.

Черный глаз, в котором не было зрачка, открылся, тонкие синие губы раздвинулись, демонстрируя идеально ровные жевательные пластины здорового желтого цвета. В течение нескольких секунд АНФИ86 изучала глупо осклабившееся лицо арктурианца, а затем повернулась к своей ассистентке.

– Сейчас именно на это надо обратить внимание. У него явные признаки психологического расстройства. Такая улыбка напугает даже валкарца. Верх надо округлить – это сделает его более дружелюбным, а то складывается впечатление, что его по голове очень сильно били. Хотя, может его и били. Вы знаете, что внешне на себя не очень похожи?

– Я позабочусь об этом.

Не дожидаясь ответа, вторая особь отрастила пишущую конечность и быстро что‑то пометила в своем голографическом планшете.

– Мне уже можно говорить?

АНДРО99 утвердительно кивнула скромно стоявшему перед ней обнаженному существу:

– Валяй. Нам как раз надо снять твои речевые характеристики, раскрой все свои коммуникационные пазухи. И прекрати так кошмарно улыбаться – это человеческая привычка. У меня мурашки бегают по коже от твоих пластин.

– Да, помню… давно это все началось, – начал Арпид. Но помню все, как будто это было вчера.

– Хотите дрожжевого мяса? Нет?

_ Ну ладно, хотя я бы не отказался. Арпид вздохнул.

– Куда они все улетели? Этого нет в отчете.

– Потому что я не знаю. Сова все заработать пытался. Может, снова в систему Эо направился, а может, и на свою легендарную Землю, ну а Ракушка… Ракушка вроде к своим полетела, да.

– Тааакторн Геакрн?

– Не знаю. Наверное, с Совой остался. Он вообще малообщительный был. Все в себе держал. Но, может, он все еще тут, в Мегасе.

– Постарайтесь все вспомнить.

Краткое вступление, чтобы все было понятно.

Всем понятно, как все началось. Сначала не было ничего, кроме тьмы и пустоты. И тьма была рада, и тут появился свет, планетка тут, солнце там, и пошли коровы, люди всякие, всякая ерунда по всему миру. С тех пор тьма перебивается понемногу: живет только в носителях – Креотитах. Носители‑то думали, что они хозяева тьмы, но хозяев тьмы нет, есть только рабы. Нечто ужасное стремилось наружу. Началась война. Но как не старайся – никому не остановить ночь.

Тьма

(прозвучал звук удара и шорох сползающего тела)

Звезда Небула‑120090, граничный земной сектор. День 0. Час 0

Добро пожаловать в лучший из миров!

Обычный бар, обычный день, обычная дыра, а в целом, – прекрасный солнечный денек. Если есть центр вселенной, то это место – самая дальняя от него точка, – подумал Сова, – уже двадцать семь лет одно и то же, и этому не видно никакого логического конца и внелогического предела. Фантазия мигом нарисовала ему картину, как он, широко раскинув руки, кидается с главного шпиля колонии на камни и мирно спящих бомжей.

– О господи, как все надоело, – вслух сказал Сова и отпил из видавшего виды стакана.

Полуобернувшись, он ткнул пальцем в щель биобанкомата и, нервно передернув плечами, замысловатой шаркающей походкой выпившего обывателя, направился к выходу.

Везде все было как всегда: по городу сновали небольшие, парящие над поверхностью дорог, гравилеты. По транспортировочным трубам, низко гудя, неслись в разные стороны пневматические поезда без окон и дверей, но народу там всегда было набито уйма. Пыль, смог, цветные кусочки пищевого мусора, цветастые рубашки, дребезжащие, не смазанные роботы, спешащие по делам своих ленивых хозяев.

– Что ж, конец вечера тоже, по идее, не должен сильно отличаться. Сова, как всегда, будет один в своей гигантской, по арктурианским меркам, но далеко не самой большой – по местным, квартирке, с контактами виртуального погружения на специально выбритых местах головы, внимая чужим новостям.

Ожидания почти оправдались. Придя домой, он плюхнулся в тут же принявшее форму его тела кресло‑кровать. Приказав тележке‑роботу привезти немного еды из синтезатора, он принялся созерцать пыльный угол комнаты. В нем, как всегда грудой лежало грязное белье и пустая упаковка из‑под гарефеевого сока. Комнату можно было назвать пустой и неуютной. Модной мебели, как и мебели в принятом понимании, в ней не было совсем. Бывало немного неудобно перед девушками, которых он всеми правдами и неправдами затаскивал к себе в постель. Но всего воображения Совы в плане украшения интерьера хватило только на покупку аморфного кресла‑кровати и безвкусной синей вазы, так и не познавшей ни одного цветка. Все остальное, в общем‑то, могло и подождать некоторое время, ведь через восемь часов наступит время сна, нейро‑проекционные передачи закончатся, немного поспать, затем опять все сначала. В виртуальном мире, в круговороте информации, нужных и ненужных новостях, переписке с друзьями время летит значительно быстрее.

Примерно через час, плюс минус пятьдесят минут, наконец‑то приехал робот, притащивший порцию зеленой, с желтоватыми прожилками, с первого взгляда, совершенно несъедобной субстанции, ну а со второго – еще более несъедобной. Дрожжи, дрожжи везде. Животная пища на других планетах, кроме Земли, была роскошью, а на Земле про нее вообще давно забыли, выращивая подобие мяса в протеиновых чанах. Большая часть живущих во вселенной люде не имела счастья употреблять настоящее мясо ни разу в жизни, исключая самых богатых людей и их красоток, которым еда доставалась задаром. Общедоступной пищей были дрожжи всех мастей и запахов. Дрожжам присваивали разнообразные вкусы, как выдумывая новые, совершенно непостижимые в своей пикантности, так и «классические» вкусы земных овощей и мяса. Вкусовые рецепторы это обманывало, но вот внешний вид. Для морально неподготовленного гурмана, который хотя бы раз ел и видел настоящее мясо, он был ужасен.

Положив содержимое пакета с надписью «пикантная говядина с пряностями и небольшими марципанами» в глубокую тарелку, залив их водой и наблюдая, как мучнисто‑белая масса увеличивается в размерах, Сова крепко задумался. Медленно пережевывая пищу, он морщил лоб, пытаясь, но не в силах ухватить непостижимую мысль, начавшую обозначаться в его рассеянном мозгу.

Наступили времена полной автоматизации после изобретения искусственного интеллекта, отвечающего запросам человечества. Оно (человечество) решило, что с него хватит, и пора уходить на покой. В этом была его мечта, для этого оно старалось, унижалось и боролось столько тысячелетий, почти полностью вымирая и начиная с начала.

Теперь всем занимались роботы. Людям не надо было так напряженно думать о выживании. И вместе с его основными проблемами, человечество постепенно начало вымирать, рождаемость падала, энтузиазм пошел на спад, нужен был новый стимул, чтобы дать смысл жизни. Философский вопрос, ответ на который от поколения к поколению менялся. Теперь смысл был в том, чтобы как можно больше планет заразилось человечеством, чтобы как можно больше звезд было помечено галочками на карте Колонизационного ведомства, регулярно отправлявшего колонизационные корабли, набитые счастливым людом к другим планетам.

Ну а так как делать колонистам после покорения нового своего дома и пьяных оргий было нечего, то соседние сектора начинали ссориться из‑за пустяков и обмывать свои конфликты в крови и кучах металлического мусора, летающего среди выжженных до самого нутра лун. Люди вовсе не стали жить дольше, просто причины смерти стали, по большей части, технического характера.

Как и миллионы других людей, родители Совы в один прекрасный день собрали все свои пожитки, продали всю недвижимость на более или менее благоприятной аграрной планете звезды класса ЦНИХ и подались, куда глаза глядят. Уж не знаю, почему они смотрели именно сюда, ведь они оба, так или иначе, прожили после этого недолго. Мать умерла, когда ей пробила грудную клетку своей шипастой ногой Оцерона. Отец же некоторое время растил маленького Сову, но потом погиб под обвалом во время метеоритного дождя. Так или иначе, смерть всегда была где‑то рядом и к этому со временем все привыкали.

Дата добавления: 2015-05-08