Страсть замедленного действия 4 страница

– Нет, – опешил Пётр, ещё не отошедший от её тарахтения и медленно осмыслявший факты. – А что?

– Ха, он ещё спрашивает. Тут две симпатичные, незамужние и частично свободные дамы, а он такие вопросы задаёт. У нас стресс, нам бы выпить в хорошей компании.

– Он плохая компания, – отмерла Полина, медленно начинавшая веселеть. Всё же хорошо оставаться по эту сторону закона. Счастье‑то какое! – Он товарищей по застолью спаивает до бессознательного состояния, а они потом просыпаются и ничего не помнят.

– Просыпаются‑то хоть с ним? – игриво пошевелила бровями Василиса.

– Нет. Одни, у себя и одетые, – фыркнула Поля. – Я угадала ход твоей мысли?

– Ужас какой! – искренне огорчилась подруга и осуждающе посмотрела на Петра. – Что ж вы так, юноша? Как можно обнадёжить, и в кусты? Вот все вы такие!

– Я исправлюсь, – изобразив раскаяние, пообещал Скоберев. – Третьей будете?

– Я? – зарделась Вася. – А кто ещё будет?

– Мы с Полиной, – пояснил Петя, чем сразу пресёк дальнейшие планы Василисы на себя и объединил себя с Полей.

– Не, у меня есть с кем провести приятный вечер, – сразу поскучнела Василиса. – Кстати, Полька, ты что теперь делать‑то будешь?

– Напишу заявление и пошлю тебя за трудовой книжкой, – подумав, решила Поля.

– Я могу, – сразу вызвался сосед. – Заодно с директором твоим познакомлюсь. Если повезёт, то и добью.

Он доброжелательно улыбнулся, как аллигатор, умильно разглядывающий свой предстоящий обед.

– Не надо нам кровопролития, – отмела его самопожертвование Вася. – Я съезжу. Может, мне их директор вообще понравится. И я поменяю работу на более высокооплачиваемую. Всё, закрыли тему. Я поехала, меня Вадик дома ждёт. А вы тут не хулиганьте. Всё, физкульт‑привет.

И Василиса, весело подпрыгивая, побежала вниз, увлекая за собой грохочущее эхо.

Лето набирало обороты, надрываясь по утрам пением птиц, весёлыми гудками автомобилей и звонкими криками одуревшей от каникулярного счастья детворы. Полина существовала в абсолютной противофазе с большинством жителей города, погружаясь в вязкую и непроходимую депрессию. Ей ничего не хотелось, не было ни грустно, ни весело – ей было никак. Даже страх безработицы отошёл куда‑то на задний план, так как родители, перепуганные её рассказом про шефа, спешно прислали внушительную сумму на походы к психоаналитику. Они там вообще в своей Америке слегка двинулись умом и искренне путали ту реальность и нашу. Полина сначала вяло попыталась объяснить, что никакого психоаналитика у неё нет и ходить не к кому и незачем. Максимум, что может быть, это она нарвётся на какого‑нибудь психолога с сомнительным образованием и опытом, но принимающего в супернавороченном кабинете, украшенном слепленными в фотошопе лицензиями и сертификатами. Потом она сдалась и пошла получать перевод.

Ей как‑то сразу стало наплевать на всё. Пётр с Василисой тормошили её изо всех сил, но даже когда вышедшую за продуктами Полину едва не сбила «Газель», она испугалась словно через вату. А то и вовсе не испугалась. Оценить свои эмоции она затруднялась. Мозг вроде и подсказывал что‑то, но ничего внутри не вздрагивало и не сжималось.

– Это депрессия, Полька, – испуганно бубнила Василиса, в очередной раз пытаясь расшевелить подругу хоть чем‑нибудь. – Это очень опасно. Ты пойми, надо к врачу! Обязательно! Это болезнь, она сама не проходит, надо что‑то делать. Ты же сама чувствуешь, что что‑то не так?

Полина в ответ лишь пожала плечами:

– Ничего я не чувствую. И мне плевать. То есть умом я понимаю, что катастрофа, а испугаться не могу. Голова‑то у меня нормально работает, не переживай.

– Нет уж, я переживаю. А вдруг ты что‑нибудь удумаешь?

– Не удумаю. Мне вообще всё равно. – Поля неподдельно уныло вздохнула. – Я живу и живу. Нет, я знаю, что это кошмарно, но сделать ничего не могу. Я и по собеседованиям хожу…

– Да на собеседование надо идти с огоньком внутри, с драйвом, тебе и ходить в таком состоянии бесполезно, ты как бледная тень и никому не интересна.

– Ага, – покладисто согласилась Поля. – Меня даже собаки у мясного перестали замечать. Раньше либо лаяли, либо хвостами виляли, либо хотя бы смотрели в мою сторону, а сейчас я специально мимо прошла – а они меня как будто не видят. Вот ужас‑то.

– Что‑то я сомневаюсь, что ты осознаёшь весь ужас, – мрачно заявила Василиса.

– Правильно, не осознаю на эмоциональном уровне, но мозгами понимаю.

– Попробуй фильмы грустные посмотреть, слезливые такие, – предложила расстроенная Василиса. – Или комедии. Хотя нет, отрицательные эмоции сильнее положительных, смотри слезливые.

– Да пробовала я, – отмахнулась Поля. – Не берёт ничего.

– Слушай! – осенило подругу. – Тебе нужно сменить обстановку!

– Полежать в клинике для душевнобольных? – подозрительно поинтересовалась Полина.

– Тьфу на вас, тётенька! – заржала Вася. – Съездить куда‑нибудь. Чтобы недорого, но целенаправленно. Например, по Золотому кольцу – и развеешься, и экскурсия познавательная. Хотя… Стоп! Идея! Полька, это гениально! У меня Вадика завтра в командировку посылают. Надо какие‑то документы в Мурманск отвезти. По почте нельзя, какие‑то там проблемы. Давай ты вместо него съездишь: по музеям прошвырнёшься, на поезде прокатишься – другой город, люди, и мне поможешь, обстановку сменишь! Ну, хоть какое‑то приключение!

– Давай, – равнодушно согласилась Полина.

– М‑да, – печально констатировала Василиса. – Это уже крайняя степень пофигизма. Я ж просто так предложила. Какие там музеи‑то? Раньше ты бы надо мной поржала, ещё и на фиг послала, а тут… Ладно, может, оно и к лучшему. Даже если тебе не поможет, я хоть с Вадькой нормально выходные проведу. Аллё, Федосеева! Ты меня слышишь?

– Ну?

– То есть даже обозвать меня не хочется? – изумилась Вася.

– А надо?

– Не, не надо. Короче, я сейчас вызываю Вадика сюда, он тебе даёт деньги, документы, инструкции, и всё – скатертью дорога.

– Ага, – всё так же бесцветно отреагировала Поля.

– Как всё запущено, – расстроенно вздохнула Василиса, набирая номер очередного бойфренда. Хотя почему очередного? На сей раз она была уверена, что нашла свой идеал. Как, впрочем, и в прошлый раз, и в позапрошлый.

Вокзал встретил Полину грохотом, многоголосым шумом, истерической суетой опаздывающих, восторженными воплями прибывших, разнокалиберными пёстрыми баулами и мозаикой из обрывков человеческих историй.

Вот, комкая в руках белоснежный платок, горько рыдает крупная женщина в шляпке с чёрной вуалеткой. Рядом молчаливо и скорбно стоят парень с девушкой и круглый лысый мужчина.

«У них кто‑то умер», – понимает Полина, пытаясь прислушаться – а не отзовётся ли что‑то в душе. Вроде – да, лёгкое сострадание, но и то на уровне логики.

В этот миг мужчина сочувственно поглаживает даму по мощной спине и лепечет:

– Светочка, ну, не надо! Светочка, не убивайся так!

– Мам, правда, я ж не на крокодилью ферму еду и не на остров каннибалов, а всего лишь познакомиться с Таниными родителями…

В ответ дама взвыла ещё горше и упала сыну на грудь, о чём‑то неразборчиво причитая.

Рядом радостно обнимались мужчина и женщина средних лет, они оживлённо переговаривались, то и дело вспыхивая счастливыми улыбками.

«Встретились, кто‑то только что приехал», – догадалась Поля.

– Ты мне пиши, – восторженно шаря взглядом по горизонту, звонко сказала женщина. – Ой, я ж перееду. Ну, тогда звони.

– И ты мне звони, – таким же счастливым эхом отозвался её спутник.

– Так у тебя там новый номер же будет, – засияла в ответ она.

– Точно, – легко согласился мужчина. – Ну, я пошёл. Мой поезд. Как‑нибудь встретимся.

– Ага, – звонким эхом отозвалась она, легко и беззаботно помахав рукой. – Прощай!

– Прощай! – он подхватил чемодан и растворился в толпе.

Заинтригованная и уязвлённая Полина, не осознавая, что делает, но влекомая любопытством, увязалась за дамой. Та уже торопливо набирала какой‑то номер:

– Саша? Всё, проводила я своего бывшего! Что?.. Нет, никаких сцен. Он к своей бабе новой поехал… Нет, не сказал, конечно, но я‑то знаю. В общем, всё! Свобода! Ждёшь?.. Ну, всё‑всё, я быстро. Через полчаса буду.

Ошарашенная Полина посмотрела вслед зацокавшей каблучками даме тяжёлым взглядом.

Глядя на этих странных, чужих, непредсказуемых людей, чему‑то радовавшихся, куда‑то торопившихся, о чём‑то мечтавших, чего‑то ждавших, она остро захотела домой – закрыться, запереться в своём непробиваемом одиночестве, отгородиться от ощущения враждебности окружающего мира. Она чувствовала себя совершенно выпавшей из действительности и начала раздражаться. Но даже это где‑то в глубине сознания её обрадовало. Хоть какая‑то эмоция. Но меньше всего сейчас хотелось развивать эти эмоции и куда‑то ехать. Билет был в купейный вагон, а это означало, что придётся общаться с попутчиками.

Дальше тянуть было нельзя. Полина решительно выдохнула и забежала в вагон, предъявив проводнице билет и паспорт. Почему‑то именно в душном тамбуре при виде обшарпанного нутра поезда ей стало ясно, что затея с «приключением» была глупейшей и бессмысленной. Всё вокруг было таким же тусклым и безжизненным, как в Полиной душе.

– О, как мне повезло, – расплылся в улыбке вертлявый парень, едва девушка вошла в купе.

– Добрый вечер, – сдержанно поздоровалась Поля, напряжённо оглядев пустые полки. Ехать вдвоём с общительным мужиком ей не хотелось. Он был мелковат, черняв и быстроглаз. В общем, типаж был как у Игоря, а с некоторых пор Полину такие мужчины очень раздражали.

– Николай! – галантно привстав и треснувшись головой о полку, представился сосед.

– Полина, – вынужденно поддержала знакомство девушка. Внутри нарастало глухое, тяжёлое недовольство. Чёрт бы побрал Ваську вместе с её Вадиком! Куда она попёрлась? Зачем? Лучше бы осталась в городе и продолжила поиск работы. И хотя внутри у Полины не было, как выражалась Василиса, огонька, а работодатели, как волки, чуют слабость и мертвечину, пусть даже эмоциональную, но шанс найти хоть какую‑то работу всё равно был. Или хоть какая‑то ей не нужна? А вообще, может, надо наступить на горло собственной гордости, позвонить маме и попроситься в сытую Америку? Да ну…

– О чём задумались, Полина? – фамильярно похлопал её по плечу Николай. – О предстоящей ночи? Хотя она уже в разгаре. Люблю ночные поезда! Я нескучный попутчик, не сомневайтесь.

– Я и не сомневалась, – равнодушно бросила она. Удивительно, но кипевшее внутри какое‑то ненастоящее раздражение так и не смогло прорваться наружу. Полина даже заподозрила, что, начни мужик к ней приставать, она и отбиваться особо не будет. Не потому, что ей хотелось отомстить Игорю, хотя Василиса настаивала, что это тоже не помешает для выхода из депрессии, а потому что ей всё равно. Почти всё равно. Плевать. На себя, на то, что будет, на то, что было.

Видимо, почувствовав состояние попутчицы, Николай как‑то погрустнел и зашуршал пакетами, распространяя противный запах тёплого мяса с луком, пряностей и прочих съедобных ароматов, упакованных в полиэтилен и газету. Жарким июньским вечером в душном купе сложно было представить себе что‑нибудь более отталкивающее.

– Здравствуйте! – в купе заглянула моложавая дама в деловом брючном костюме. Она строго оглядела присутствующих и тут же безапелляционным тоном заявила: – У меня нижняя полка. Надеюсь, никто спорить не будет?

Полина пожала плечами, забросила сумку на вторую полку, положенную ей по билету, и вышла в коридор. Николай умильно уставился на её ноги, лишь сверху прикрытые короткими шортиками, и впился крепкими зубами в здоровенный бутерброд с котлетой.

Дама пристроилась напротив и недовольно посмотрела на расположившегося за столом мужчину, старательно работавшего челюстями:

– Вот что, юноша! Когда закончите трапезничать, проветрите здесь. Никто не собирается нюхать всю ночь ваши котлетные запахи.

И она, достав из сумочки крохотный пузырёк духов, демонстративно опрыскала воздух.

Мужчина поморщился и обиженно посмотрел на Полю, видимо, ожидая её поддержки.

– Фу! Надо же, туалетным освежителем как воняет! – в купе вплыла ещё одна девица. Николай тут же перестал любоваться на Полину и заворожённо уставился на новую соседку. А посмотреть там было на что. Девица, как и Поля, была в топе и шортиках, но на этом их общность заканчивалась. Белоснежный топ пассажирки распирали груди размера шестого. При этом лифчик отсутствовал, и тёмные соски нахально топорщились сквозь тонкий трикотаж. Длинные стройные ноги девушки плавно переходили в босоножки на шпильке, а на пальце правой ноги переливалось кольцо с крупным камнем. Кроваво‑красный лак на руках и ногах не выглядел вульгарным, а почему‑то весьма гармонично дополнял образ. Девица была непоколебимо уверена в себе и смотрела на присутствующих свысока в прямом и переносном смысле.

– Тут бы проветрить, – сексуальным, грудным голосом прогудела она и перевела взгляд на Колю. Тот, перестав жевать, нервно сглотнул и полез открывать окно.

– Не трожь, не откроется, – бросила ему проходившая мимо проводница.

Не успели пассажиры купе возмущённо заголосить, как рама поддалась и съехала вниз, образовав небольшую щель.

– Теперь не закроется, – глубокомысленно заключила проводница и потопала дальше.

В этот момент поезд тронулся, и девица плюхнулась рядом с тёткой, продолжавшей брезгливо морщить нос и выразительно шевелить бровями.

– Девушки, давайте знакомиться, – так и не дожевав окончательно свою котлету, с набитым ртом прошамкал Коля, протягивая руку.

– Не собираюсь я ни с кем знакомиться, что за дикость, – высокомерно заявила тётка, которую Полина про себя окрестила «директоршей». – Давайте заканчивайте свой ужин. И вообще, юноша, на будущее – приличные люди ходят питаться в вагон‑ресторан.

– Там дорого, – честно сказал Коля, за что был тут же ошпарен взглядом длинноногой девицы. Судя по тому, как она демонстративно отвернулась и начала разглядывать Полину, с Колей она знакомиться тоже не собиралась.

– Девушки, может, мне выйти, а вы переоденетесь, – примирительно предложил словоохотливый сосед. Он явно пытался наладить душевную обстановку, благо ехать было довольно далеко.

– Я скоро выхожу, – отрезала «директорша».

– Не будем мы переодеваться, не зима, – бросила «модель». – Или вы думаете, что я, как быдло, буду в треники обряжаться? Давайте уже спать ложиться, сил нет. Два часа ночи почти.

Полину никто не спрашивал. Хотя она тоже не собиралась переодеваться. Но тот факт, что её даже не спросили, неприятно кольнул. Словно она и для этих пассажиров была пустым местом. Хотя нет, Николай теперь вопросительно смотрел на неё.

– Я тоже не буду, – поспешно качнула головой Поля.

– Ну, а я буду, – добродушно заявил Коля. – Как быдло. В треники. Так что попрошу на выход.

«Директорша» с «моделью» недовольно поднялись и вышли, прихватив сумочки. Полинин рюкзак остался внутри, и у неё неприятно засосало под ложечкой. В рюкзаке лежали документы Вадика, на которые сосед вряд ли позарится, и деньги на всякий случай вместе с обратным билетом. А это было уже серьёзнее. Мобильный тоже остался в рюкзачке.

Переоделся сосед с феноменальной скоростью, уже через минуту запустив дам обратно. Полина сразу полезла в рюкзак, но, поймав укоризненный взгляд Николая, покраснела и вытащила влажные салфетки, начав торопливо обтирать лицо. Дескать, вот, я за этим! Но потом вдруг осознала, что зачем‑то показательно оправдывается перед совершенно незнакомым мужчиной, и сердито углубилась в недра рюкзака проверять наличие денег.

Всё было на месте. Ещё раз покраснев, Полина закинула рюкзак на верхнюю полку и отправилась умываться. Общаться с попутчиками не хотелось. Тем более что никто и не горел желанием вести задушевные беседы. Кроме Николая, который балагурил за всех сразу. Потом все долго стелили себе постели, боролись с комковатыми допотопными матрасами, драными одеялами и даже немного оживились, в унисон ругая «сервис».

Полина, проваливаясь в сон, с удивлением подумала, что ей всё равно. Она засыпала не дома, в компании абсолютно чужих, незнакомых и даже немного неприятных людей, но её это не трогало. Опять было всё равно. Наверное, Василиса ошиблась. Нельзя вылечить депрессию, просто прокатившись в другой город и сменив обстановку. От этой мысли стало немного страшно. Совсем чуть‑чуть, где‑то на уровне подсознания. Проверив рукой рюкзак, Полина начала старательно засыпать под стук колёс. Сон был каким‑то зыбким, неглубоким и сотканным из обрывков, словно мозаика. Вот в кромешной темноте, тихо матерясь, Николай что‑то ищет, пару раз вроде даже задевает Полину. Или просто лапает? Потом провал, и снова Николай кряхтит и вздыхает внизу, но от него уже сильно пахнет табаком. Ходил курить – краешком сознания понимает Поля и снова куда‑то проваливается. Вот «модель» встаёт и тихо уходит. Или сначала «директорша»? Силуэт и той, и другой Полина фиксирует в светлом проеме купейной двери, но, может быть, это только сон? Особенно была похожа на галлюцинацию «директорша». Она, потряся всех, непосредственно перед сном перестала манерничать, обрядилась вместо пиджака в какую‑то жутковатую мохеровую кофту и нахлобучила вязаный берет, основательно натянув его на уши.

– Чтобы в голову ночью не надуло от окна. Так и знала, что будет дуть, – пояснила она прибалдевшим попутчикам. Преображение деловой дамы в не совсем нормальную тётку «с тараканами» было столь стремительным, что они ещё долго переваривали случившееся. Берет, кстати, тоже был мохеровым, видавшим виды, и поэтому топорщился свалявшимися катышками, лохматился волокнами шерсти и потрясал омерзительным, грязно‑фиолетовым цветом. Именно поэтому «директорша» и показалась Полине галлюцинацией, поскольку ей силуэт в проёме напоминал марсианина‑гидроцефала – с большой головой, утыканной иголочками, тонкой шеей, бесформенным туловищем и столбами ног. Даже «моделька», отчего‑то принимавшая в проходе соблазнительные позы, несмотря на поздний час и абсолютную бесперспективность мероприятия, казалась более реальной.

Окончательно Полина проснулась лишь тогда, когда поезд резко остановился, зашипев паром и грохнув вагонной сцепкой. Девушка чувствительно приложилась лбом о стену и вздрогнула. Рюкзака под рукой не было.

– Документы! – похолодев, сообразила она, моментально спрыгнув с полки и выскочив в коридор.

Рюкзачок у неё был ярко‑красный, довольно приметный, поэтому Поле хватило доли секунды, чтобы окинуть взглядом купе и понять, что багажа нигде нет. Краем сознания она поняла, что и пассажиров кроме неё осталось всего двое.

Она ринулась в коридор и, налетев на сочно зевавшую проводницу, заорала:

– Сейчас кто‑нибудь выходил? Из нашего купе? С красным рюкзаком?

– Чего орёшь? – беззлобно сверкнув золотыми зубами, удивилась та. – Баба вышла какая‑то.

– «Моделька», – выдохнула Полина и понеслась к выходу.

Конечно, строила из себя фею, а потом спёрла рюкзак. Надо ж быть такой дурой, забыть про поездных воров! Говорила Василиса – пристегнуть сумку к себе, а Полина не послушалась. Уж больно глупо это звучало. Вот и поплатилась. Она кубарем скатилась со ступеней вагона, упав в огромную вонючую лужу. Вода в ней была холодной и густой, как кисель. Поскальзываясь на жидкой почве, Полина побежала за размытой предрассветным туманом фигурой с красным пятном. В том, что краснел именно её рюкзачок, девушка не сомневалась. Проводница что‑то закричала ей вслед, поезд лязгнул металлическим нутром и с пыхтением тронулся. Но Поле было наплевать. Она, подхлёстываемая яростью, неслась за своим имуществом, как стрела, выпущенная Иван‑царевичем. И можно было даже не сомневаться, что если эта стрела настигнет Царевну‑лягушку, то испепелит на месте и шкурку, и само подлое земноводное.

Адреналин, выплеснувшийся в кровь, придал Полине сил, и она почти настигала воровку. Но расстояние, разделявшее их, было всё равно довольно большим. Удивительно, но это оказалась не «моделька», а как раз тётка‑«директорша». В очередной раз подивившись непредсказуемости судьбы и собственному неумению оценивать людей правильно, Полина с неожиданной радостью почувствовала, что ярость её захлёстывает уже самая натуральная. Она прорывалась в рычащем дыхании, в истерическом желании вцепиться этой дряни в волосы и отбить свои вещи, в отсутствии усталости и в странной взбудораженности сознания.

Вероятно, физическая подготовка тётки была всё же лучше, или сказалось то, что в последние дни Полина почти не ела, лишь равнодушно выпивала пару чашек кофе, а то и вовсе ленилась варить его и пила воду – так или иначе, но, мелькнув пару раз в реденьком сосновом лесу, нахалка скрылась из глаз. Хорошо, что хотя бы бежали они по какой‑то едва заметной тропинке и с направлением погони вопросов не возникало.

Выдохлась Поля неожиданно, охнув, схватившись за бок и присев на колкий мох. Сумеречный, зыбкий рассвет сменило яркое летнее утро, до костей пробиравшее влажной прохладой. Желудок ныл, болели сбитые ноги, глаза щипало от подступавших слёз – даже денег было не жалко, но документы!!!

Всю жизнь Полина была крайне ответственной и щепетильной девушкой. Она честно исполняла любые возложенные на неё функции, даже самые неприятные, и лишь недавно научилась говорить людям «нет». Если раньше все пользовались её безотказностью и с радостью взваливали на мадемуазель Федосееву изготовление стенгазет, сборы денег на похороны, составление петиций и жалоб, организацию праздников и прочие дела, которыми никто заниматься не желал, то первый же её отказ от очередной почётной обязанности показал, как права была Василиса. А Василиса всегда говорила: «Умейте говорить людям «нет»!» Она убеждала Полину, что это необычайно просто, никто не умрёт и не обидится. Надо однажды начать, а потом втянешься. И всё равно найдётся кто‑то, кто это «нет» говорить ещё не научился, и без тебя всё же обойдутся, зато твоя жизнь упростится необычайно. Так и вышло.

И если бы она сказала «нет» Василисе, то не тащилась бы сейчас по жидким посадкам, состоявшим из каких‑то чахлых сосенок, и не мучилась осознанием того, что потеряла чужие документы.

Полина помнила, что подвести Вадика ни в коем случае нельзя. У него испытательный срок, он мальчик молодой, ему трудно найти работу… В общем, сейчас смутно вспоминалось, как Васька бухтела про то, что молодость – это хорошо для постели, а для работодателя это страшный дефект, и доверие заслужить очень тяжело. Она сто раз повторила Полине, как важно доставить документы в целости и сохранности, не помять, не облить чаем и не заляпать жирными руками. И вот теперь эти документы были неизвестно где.

Единственным плюсом можно было назвать тот факт, что и депрессия теперь тоже была неизвестно где. Не до депрессии сейчас было Поле.

На сероватом мху, крахмальными кружевами топорщившемся среди сосенок, вспыхнуло алое пятно.

– Рюкзак! – ахнула девушка и ринулась к имуществу. Вернее – к его остаткам.

Рюкзачок был распахнут, точно рот громадной рыбины, вышвырнутой на берег. Он зиял пустотой. Не было ни кошелька, ни телефона, ни фотоаппарата. Даже косметичка отсутствовала. Зато пакет с бумагами был на месте, а в прозрачном кармашке лежал паспорт. Василиса могла спать спокойно. Документы Полина не потеряла.

Едва она осознала, что самое главное на месте, как мгновенно, словно по команде, в уши хлынул задорный птичий щебет, в ноздри потёк вкуснейший лесной воздух, от которого закружилась голова, а небо осчастливило своей бирюзовой чистотой.

– Ух ты! – счастливо выдохнула Полина и оглянулась.

Улыбка моментально сошла с её лица, и девушка, суетливо запихнув пакет с документами в рюкзак, побежала назад. Тропинки видно не было.

Покружившись среди одинаковых сосен, Полина начала постепенно осознавать, что произошло. Узенькая тропка была заметна лишь до того момента, пока по ней шли. Сейчас Полю окружало множество извилистых то ли тропинок, то ли проходов между пышными наростами мха. Будучи барышней городской, она к сельской местности всегда относилась с недоумением и некоторой опаской. Как любое дитя цивилизации, прелесть природы Полина признавала только на фотографиях и в рассказах классиков. А сейчас она была, можно сказать, в самом сердце этой природы: в каком‑то лесу, где летали, ползали и жужжали разнообразные насекомые, где не было дороги и, вероятно, жили дикие звери. Очень некстати вспомнился фильм про нефтяников, которые после крушения самолёта шли по лесу, преследуемые волчьей стаей, и по одному гибли от клыков хищников.

Где‑то хрустнула ветка.

Взвыв от ужаса, Полина понеслась по хрупкому, сухому мху, не разбирая дороги. Бежать было тяжело, обувь отчего‑то всё время сваливалась. На бегу взглянув на ноги, она обнаружила, что впопыхах обула громадные шлёпанцы Николая. Маленькая Полина ступня совершенно терялась в этих «лыжах». Непонятно было, как она вообще до сих пор могла в них как‑то передвигаться.

«Здесь я и умру», – вдруг отстранённо подумала девушка и резко остановилась, прислушавшись к ощущениям. Нет, умирать точно не хотелось. Нужно было выходить к людям.

В самом страшном сне Поля не могла себе представить, что попадёт в подобную историю и, как Робинзон, будет пытаться выжить в условиях джунглей. И пусть это были не джунгли, но чем лучше джунглей дикий лес средней полосы?

Отчаянно жалея себя и утирая горькие слёзы, Полина уже еле брела, чувствуя, как сил остаётся всё меньше. Ни ягод, ни грибов в лесу не было, хотя в книжках писали, что заблудившиеся ими питались. Хотя, вероятно, в июне было ещё слишком рано и для того, и для другого.

Когда она поняла, что сил не осталось совсем, вдруг что‑то резко изменилось. Полина спиной почувствовала чьё‑то присутствие.

По спине пробежал омерзительный холодок, и волосы зашевелились то ли от ужаса, то ли от утреннего ветерка. Девушка медленно, не оборачиваясь, скосила глаза и увидела какую‑то расплывчатую тень. Нервы её были на пределе. Ещё немного повернув голову, Полина оцепенела, подавив вопль отчаяния. В нескольких метрах от неё стояла то ли огромная собака, то ли волк.

«Откуда тут собака?» – обречённо подумала она и медленно, стараясь не делать резких движений, пошла вперёд, лихорадочно прикидывая шансы на выживание. Они были минимальными. Отбиться от волка рюкзаком? Смешно! Залезть на дерево? Но тощие палочки молодых сосен, топорщившиеся вокруг, на деревья не тянули. Кроме того, они были ещё довольно низкорослыми.

«В тундре все деревья и кустарники низкорослые». Эта фраза из школьного курса географии весьма некстати всплыла в памяти. Полина была уверена, что Мурманск это как раз та самая тундра. А что, Север же. Сколько она ехала в поезде? Часа два‑три. От Питера отъехала прилично. Значит, наверняка начался уже этот самый полярный круг. Строгая Серафима Борисовна, преподававшая этот предмет в бытность Полины школьницей, упала бы в обморок от горя, узнав, как мало вынесла с её уроков ученица Федосеева.

В общем, несчастная девушка истерически бодрым шагом двигалась вперёд, спиной ощущая преследовавшего хищника. Иногда она косилась назад и видела серую тень, маячившую рядом. Плешивые посадки закончились, и начался довольно густой лиственный лес. Очень некстати вспомнились статьи про энцефалит, клещей и прочие прелести пребывания на природе. Не выдержав нервного напряжения, Полина обернулась. Четвероногое мрачно стояло в отдалении, ожидая её действий. То, что животное не бросилось на неё сразу, давало определённую надежду.

– Либо сытый, – пробормотала Поля, – либо я иду прямиком в его логово, и ему это на руку. Может, у него там волчата голодные, а обед сам к ним чешет, даже тащить не придётся.

Она ещё раз посмотрела на преследователя и испуганно отвела глаза. Взгляд у зверя был пристальный и недобрый. Судорожно вздохнув, девушка пошла вдоль зарослей, выискивая хоть что‑то отдалённо похожее на тропинку. Она брела по высокой траве, подволакивая тапки и вспоминая то про змей, то про земляных пчёл, то про рысей и даже про белых медведей. А что, Север же!

Наткнувшись на солидный просвет в плотной стене осин, Поля даже не сразу поняла, что это лесная дорога. Две поросшие травой песчаные колеи со следами подсохшей лужи уходили в глубь леса. Правда, они же шли и в посадки, но там как раз стоял волк и ждал. Поэтому Полина, с бешено заколотившимся сердцем, двинулась в лес. В конце концов, дорога, пусть даже такая некачественная, должна куда‑нибудь привести. Ведь не волки же с медведями её протоптали! Мысль залезть на дерево Поля уже оставила как крайне сомнительную. Во‑первых, у каждого дерева лепились какие‑нибудь кусты, продраться сквозь которые почти не было шансов, а во‑вторых, стволы внизу были довольно гладкими и даже при наличии особых навыков вскарабкаться на какой‑нибудь дуб или берёзу было довольно затруднительно. Если учесть, что Поля вообще никогда в жизни по деревьям не лазала, то не стоило и начинать. Она вдруг с удивлением поняла, что даже страх перед хищником немного притупился. Гораздо страшнее было одиночество и враждебная природа вокруг. Судя по всему, депрессия от стресса начала проходить, и девушке остро хотелось к людям. Ей уже не было всё равно, съедят её тут или нет.

Дата добавления: 2015-05-08