Тридцать ненаписанных писем

Эмобой стоял на крыше в центре города. День явно устал и пытался смениться вечером.

Нервный ветер гнал пушистые облака. Везде, куда мог достать взгляд Эгора, были крыши, крыши,

крыши. Старые, не крашенные десятилетиями, и модные везунчики, обитые жестью и рубероидом,

игривые башенки арнуво и далекие пузатые купола соборов — все они казались пустыми и

грустными, словно за их покатыми спинами прятались понурые головы и нервно сцепленные руки.

На душе у Эгора стало тревожно. Он пошел по крыше, обойдя сначала огромную усатую

телеантенну, потом, обогнув атавизм общей печной трубы, увидел их. Они сидели к нему спиной,

свесив ноги с крыши, в полуметре друг от друга.

Блондина он узнал сразу, а девушку… С ней все обстояло гораздо хуже. Глаз Эгора налился

кровью, фантом сердца подскочил к горлу и перекрыл дыхание. Своим силуэтом на фоне

угасающего солнца, светлыми прядями на затылке и розово-черными гетрами на руках она просто

парализовала сознание несчастного Эмобоя. «Не может быть! Кити здесь, но почему? Он похитил

ее, взял в заложницы, хочет скинуть с крыши», — метались кометы-мысли уже бегущего к парочке

Эгора. Блондин, сидевший к девушке вполоборота, уже протягивал ей руку, когда услышал стук

шагов по крыше, и в этот же миг девчонка легко, как пушинка, соскользнула вниз.

— Нет! — одновременно завопили в отчаянии две мужские глотки.

Эгор, продолжая кричать, летел головой вниз с вытянутыми вперед руками, пытаясь схватить

ногу в смешном кеде в ромашках. Но тщетно, девушка упала раньше. А Эгор, как кошка, мягко

приземлился рядом с ней. Она лежала на спине замысловатым иероглифом, нелепо раскинув руки и

ноги. На красивом лице застыли обида, непонимание и удивление. Белые волосы, белая блузка и

задравшаяся белая кружевная юбка, надетая прямо на джинсы, на глазах меняли цвет на красный. В

маслянистую лужу крови на асфальте вокруг тела скользнула тонкая струйка из уголка рта

самоубийцы. Мертвая девушка оказалась совершенно незнакомой Эгору, и вблизи она совсем не

была похожей на Кити. Боль и страх за Кити сменились жалостью и чувством вины перед этим

несчастным созданием. Эгор встал на одно колено, взял холодеющую тонкую руку в ладонь и стал

гладить ее, как замерзшую птичку. Его душили слезы, он забыл, кто он и зачем сюда пришел. В

себя его привел сильный толчок в бок. Эгор упал, больно ударился и сразу вспомнил, что он во сне

у своего убийцы, в абсолютно пустом и чужом городе. Он резко вскочил, готовый к бою, и увидел,

что белобрысый сидит в двух шагах от него, бережно держа на коленях истекающее кровью тело

девушки. Тело его сотрясалось от молчаливых рыданий. В глазах блондина зоркое око Эгора читало

боль, отчаяние и ненависть такой силы, что под стать им были лишь его собственные чувства.

Удивительное дело — он пришел сюда, чтобы убить этого человека, а теперь стоял и безуспешно

пытался подобрать слова, способные утешить его, понимая, что это не под силу даже супергерою.

— Что, доволен, гад? — по-своему истолковал его блуждающий взгляд поднявший голову

блондин.

— Я пытался ее спасти.

— Что ж не спас? Хотя бы разок, для разнообразия. Каждую ночь ты убиваешь ее у меня на

глазах.

Эгор оторопел от неожиданного обвинения:

— Во-первых, я первый раз ее вижу. Во-вторых, она спрыгнула сама.

— Нет, это ты послушай, чмо. Во-первых, я тебя вижу каждую ночь с тех пор, как узнал о ее

смерти. А во-вторых, она не прыгала сама, она просто глупая влюбленная девчонка, а вы забили ей

голову своими суицидальными задвигами. Всего месяц от меня не приходило писем, ну, может, два,

но вам, сволочам, хватило, чтобы убить ее.

— Слушай, парень, не офигевай! — закипел Эгор. — Не знаю, что ты там видишь каждую

ночь, но думаю, что твоя вина в этом тоже есть. Если у тебя такая чувствительная девчонка, чего же

ты ей тогда не писал?

— Не твое дело, жалкий эмо-чмошник, тебе вообще меня не понять!

— Я не эмо!

— Ха! Ты себя в зеркале-то видел?

— Ах ты сволочь! — взорвался Эгор. — Неделю назад я бегал по свету веселым, молодым и

живым, но ты, гад, плеснул мне огнем в лицо, и теперь я мертвый мститель. И пришел я не за твоей

подружкой, а за твоей трусливой душонкой, которую ты прятал за арафаткой.

— Ты тот парень? — Блондин встал, аккуратно уложив мертвую подругу на тротуар. — Егор

Трушин? Я не хотел тебя убивать. Ты сам нарвался. Я ждал, что ты придешь, но не думал, что в

таком виде. Я не боюсь тебя и не раскаиваюсь, но мне правда жаль, очень жаль тебя.

— Смешно слушать твою дешевую ложь. Я все равно убью тебя, но сначала хочу знать, что

случилось с твоей девчонкой.

Белобрысый молчал, было видно, что в нем борются противоречивые чувства, но желание

поделиться мучившей его болью все-таки победило. Когда он заговорил, голос его был тихим и

грустным.

— Я никому еще этого не рассказывал. Мы встречались до армии, но я ей ничего не обещал,

не знаю, чего она там себе напридумывала. У меня были еще подружки. Другие. И после армии я

собирался отжигать по полной, а она присылала мне письма: про вечную любовь до гроба, что без

меня ей свет не мил, что она считает каждую секунду до встречи и не отпустит меня ни на миг. Я

испугался полного рабства… Я облажался, Егор. Я хотел еще немного погулять и не понимал, как

сильно я ее люблю. Взял паузу, хотел подумать, собраться с мыслями. Ну и до дембеля оставалась

всего пара месяцев. Не хотелось из-под армейского сапога попадать сразу под женский каблук. И

если бы я знал тогда, что творится в ее душе. Она ждала моих писем два месяца, а раньше я писал

ей через день.

А потом она оделась во все белое и спрыгнула с крыши. За день до моего возвращения.

Оставила мне записку: «Мир без тебя ничто, и меня без тебя нет, не буду тебе мешать, уходя,

выключаю свет». Себя убила и меня убила. Я же эти два месяца, пока не писал, все думал, думал и

решил ей предложение сделать. Понял, что она мне дороже свободы. Да только поздно.

— Грустная история. Только при чем здесь эмо и за что ты меня убил?

— Да не хотел я тебя убивать. Да и эмо этих поганых я тоже убивать не собирался. Сказали

мне друзья, с кем Светка моя тусовалась, посмотрел я в Интернете картинки эмовские, лозунги

всякие и понял, кто ей мозги набекрень свернул. Розово-черная зараза, суицидные подпевалы.

— Понятно. Ты со своими чувствами слишком долго разбирался, а виноваты эмо, давай их

валить.

— Не валил я никого. Это профилактика, пойми. Мы запугиваем девок, чтобы они уходили из

этой депресухи суицидальной, а ты просто под руку попался. Я сейчас весь мир ненавижу. Если бы

у меня на дороге тогда лучший друг встал, я бы и его…

— Ненависть тебя ослепила. — Эгор осекся. — Кстати, как тебя зовут?

— Виктор, — угрюмо сказал блондин, опасаясь, что странный эмо сейчас протянет руку.

— Победитель, значит. Ладно. Я, Виктор, как ни странно это прозвучит, по поводу ненависти

понимаю тебя в данный момент, как никто не поймет. Это она, голубушка, меня сюда привела. И

вот что я хочу тебе сказать. Если б я знал точно, что после того, как я тебя убью, ты попадешь к

своей Светке, я бы тебя убил, хотя это уже не месть, а подгон какой-то получился бы. Но убивать я

тебя не буду, у меня про тебя сейчас другая идея появилась.

— Убивать он меня не будет. Идея у него. Ты сначала попробуй. Пока 1:0 в мою пользу.

— Не понтуйся, красавчик. Я ведь не Егор, я теперь совсем другая птица.

И, сам поверив в свою мощь, он резко обернулся и обрушил здание на противоположной

стороне улицы взглядом-молнией. Когда грохот утих и пыль осела, он сказал притихшему Виктору,

заслонившему руками труп подруги.

— Достаточно? И это в твоем сне, парень! Ты спишь, поверь мне, но когда ты проснешься, ты

будешь помнить мои слова. Твоя Светка всю твою жизнь будет рядом с тобой, это я знаю точно. И

ты никогда не сможешь увидеть ее или почувствовать, но она всегда будет рядом. И единственное,

что ты теперь можешь сделать для нее, это быть счастливым по мере возможности. Сложно теперь

тебе будет, но ты уж постарайся. И вот еще что, услуга за услугу. Ты говоришь — я каждую ночь на

крышу прихожу, когда ты там со Светкой сидишь и прощения просишь?

— Да, именно так. Только я не прощения прошу, а в любви объясняюсь. Ты выходишь, и она

падает. А я просыпаюсь…

— Ну да, тридцать ненаписанных писем ей читаешь. Так вот, Витя. Fie буду я больше в твоем

сне появляться. Слово даю, хоть и не знаю, как раньше тут оказывался. Больше не буду. Но с одним

условием.

— Душу, что ли, попросишь? — криво усмехнулся блондин. — Или чтобы я в эмо пошел?

— Да, в башке-то у тебя — каша. Девушка у меня есть. То есть была. Зовут Катя Китова. И

люблю я ее так же, как ты свою Светку. Хотя я это тоже слишком поздно понял. Уж больно мы с

тобой похожи, Витя.

— Хочешь, чтоб я ей тебя заменил?

— Меня ей никто не заменит. А новую любовь она себе сама найдет. Слушай внимательно.

Лежит она сейчас, по твоей воле, в Первой городской больнице на неврологии. Поедешь туда

утром, купишь ей розовые кустистые розы и скажешь ей про меня то, что я тебе про твою Светку

сказал. А чтоб поверила она тебе, скажешь, что я сердце ее на кровати видел — красивое, а вот

новую татушку так и не разглядел. А еще скажи, что я теперь не против, пусть клоуны правят

миром, но только добрые. И не вздумай признаваться ей, кто ты. Скажешь, что приятель мой. Все

понял? Все запомнил?

— Да, все понятно.

— Но и это еще не все. Залезешь в Интернет и раскидаешь по всем эмо - и антиэмо-сайтам

следующую инфу: Диму Лазарева и Пашу Чачика за свое убийство покарал Эгор Эмобой, страшное

чудовище, и если кто-то мою девчонку или ее друзей обидит, с ним то же самое будет. Понятно

излагаю?

— Ну да, — неохотно процедил Виктор, решив не спорить со страшным созданием.

— Ну, раз ты такой понятливый, живи пока. Я тебе только напоминалку оставлю, чтоб ты не

думал, что это всего лишь сон.

Резким ударом Эгор поставил свою фирменную печать на лоб Виктору. Тот пошатнулся, но

устоял на ногах.

— Ты что, гад, охренел? — схватился за голову блондин.

Эгор усмехнулся:

— Думаю, за убийство это не слишком страшная расплата. Правда, боюсь, придется тебе

теперь челочку отпустить и носить всю жизнь, чтоб украшение мое скрывать. Главное — не лысей.

Ладно, прощай, Виктор. Целоваться не будем. Если все, что я велел, выполнишь, больше не

увидимся. Общайся со своей Светкой во сне. Сколько хочешь.

Эгор открыл глаза и, сильно выдохнув, сел на кровати. На его обычно несчастном лице

блуждала улыбка, освещенная утренним эмо-солнцем. Он почему-то был уверен, что Виктор

выполнит все его просьбы.

ГЛАВА 16

Дата добавления: 2015-05-09