Эйфория

Телу свободно и весело, хочется дрыгать ногами, а день — такой, как

вчера. Странно.

Хочется, чтобы весь мир танцевал и забыл обо всем, что печалит его.

Странно.

Силу просторную чувствую, словно резиновой радостью тело

заполнено. Странно.

И в голове все настроено ясно, спокойно и понятно, как на море в

штиль. Странно.

Может быть, это от воздуха или от сна, где безумно тебя целовал.

Странно.

Эгор записал в свой дневник очередное стихотворение. Его просто распирало от чувств, и

если бы он не смог выпустить их на свободу, то рисковал бы получить шарообразную комплекцию

клоуна. — Я ничего не пил, не знаю даже… как я так нажрался? Клоун! Может, тут вода пьяная?

— Нет, брат! Это все в тебе. Ты пьян своею эйфорией. Звучит как марка старого доброго вина.

А купаться я не могу, у меня много новых татуировок, не хочу их мочить.

— Да? Что-то ты темнишь, толстый. Ну и ладно. Мне весело, Тик! Я помог Кити. Черт

побери! — И Эгор, оттолкнувшись от бортика, торпедой ушел в толпу радостно завизжавших

купальщиков.

— Н-да, прямо цирк какой-то, только морских котиков не хватает, — пробормотал себе под

красную грушу Тик-Так.

— Может, ученые подойдут? — нарисовался неизвестно откуда эмо-кот в роскошном

парчовом розово-черном пальто и в новых кедах, черных, в розовую мышку. — Признаюсь, я

такого веселья в Эмомире еще не наблюдал, разве что в Барбикенстве. Я думал, эмо-киды только

плакать и канючить умеют, ну, в крайнем случае, ругаться друг с другом.

— Добрее надо быть, животное. Глядишь, и жизнь тебе в ответ улыбнется, — сказала

вынырнувшая из неожиданно, но очень своевременно опустившихся на площадь сумерек кукла

Мания. Она быстро сняла свои шорты и сумку. И не успел клоун, у которого челюсть отвисла на

метр, отпустить какую-нибудь сальность про ее прелестный зад, как она бросилась с головой в

кипящую телами воду.

— Ну вот, вся банда снова в сборе, — сказал проводивший жадным взглядом полет Мании

Тик. — А ты не хочешь искупаться?

— Я же Кот!

— Ну да. Кот в кедах — герой моей любимой эмо-сказки. Гы-гы-гы, — заржал клоун.

Эгору, резвящемуся в бассейне, совсем не понравились наступившие сумерки. Серпик луны

не соответствовал его настроению. И хоть розовый рассвет уже проклюнулся на горизонте, он

решил его не дожидаться. Эгор встал в полный рост и произнес:

— Да будет свет!

Темное небо Эмомира покорно отреагировало на его приказ, засияв переливающимся

неоновым разноцветьем. Все тусующиеся на площади радостно завопили и захлопали в ладоши.

— Вечеринка продолжается! Жжем не по-детски! Зажигаем небо! — кричал в экстазе Эгор.

Не хлопали только клоун и Кот. Вернее, хлопали, но только глазами — от удивления и

недоумения.

— Он сам не знает, что в него заложено, — бормотал Кот. — Он становится все сильнее и

сильнее и меняет Эмомир под себя. Королева не обрадуется.

— Да. Какому же правителю понравится, когда рядом кто-то в сто раз могущественнее тебя.

Вот она и стремится загнать Эгора под каблук, наивная. Интересно, а по трезвяку у него получится

повторить этот фокус с северным сиянием?

— Не думаю, что Эмобой сильнее Королевы. Они равны по силе, единственные высшие

создания в Эмомире. Но Королева — зрелая женщина, а Эгор — еще просто ребенок. Посмотри, как

он резвится в лягушатнике с этими куклами.

— С эмо-кидами. Ну да. Дети. Эгор как будто снова в ванне со своими разноцветными

игрушками. Взрослые не получают такого кайфа от купания. У них другие игрушки, хотя у

некоторых все равно резиновые.

— Вот. Обязательно надо спошлить. Еще и так плоско.

— Видишь ли, Кот, я и сам раньше был плоским. Теперь я круглый, а шутки так и остались

плоскими.

— Ну ладно, эту нудистскую вечеринку пора заканчивать. Ваше сиятельство! — сложив лапы

рупором, закричал Кот. — Ваше сиятельство! Господин Эмобой!

Но Эгор не обращал на него никакого внимания, продолжая барахтаться в воде.

— Чего ты прикопался к парню? Пусть веселится. Наконец-то он забылся и может не думать

про свои беды. Вали в свой дворец, у него еще два дня. Зачем весь кайф обламывать.

— Нет. Нет у него никаких дней. Королева переоценила свои душевные силы. Она не в силах

больше ждать. Она просто рвет бабочек и мечет ножи во всех придворных. Она летает по дворцу,

как привидение, и стонет, как сто голодных львиц. С тех пор как Эгор вышел из дворца, она ничего

не ест, лишь пьет амброзию и кричит: «Приведите его скорей!» К тому же, как я понял, Эгор

покончил со своими делами чести в Реале.

— Не нравится мне вся эта ваша затея с союзом бабочки и Эмобоя! Ничего хорошего из этого

не выйдет. К тому же Эгор добрый и не будет ни с кем воевать. Он даже своих убийц пощадил.

— Простить своих врагов есть высшая мера наказания для них. На такое способны лишь

самые великие воины. И только такой воин и может стать королем Эмомира. А насчет потомства не

беспокойся, это не твоего ума дело, клоун.

— Тьфу, зануда хвостатая, — в сердцах плюнул Тик и отвернулся от Кота.

— Мания! — истошно завопил Кот, будто вспомнив мартовскую молодость. — Эгор! Пора

заканчивать мальчишник.

— Котяра! Здорово, псих! Чего так орешь? Клоун на хвост наступил? — Эгор вынырнул из

воды прямо перед ученым и, мокрый и голый, полез обниматься. — Вот теперь ты точно моченый.

А я гуляю — жгу — тусую. Имею право. Я Кити спас, Кот. Правда, правда. Скажи, клоун.

— Ваше сиятельство, — вывернулся юлой из объятий Эмобоя Кот, — вас ждет Королева,

срочно.

— Что случилось? — сразу приуныл и осунулся Эгор. — У меня еще два дня. Никаких

королев, Кот! Ну что за подстава.

— Прикройтесь, сир, тьфу, Эгор!

— О, точно. Извините. — Стремительно трезвея, Эгор кое-как натянул свои узкие джинсы и

балахон.

— «Праздник кончился. Добрые люди второпях надевают кальсоны», —

грустно

продекламировал клоун.

— Ну что, доволен, котяра? Не можешь видеть, когда кому-то хорошо? Испортил веселье? —

спросил одетый Эгор. — Рассказывай, чего твоей бабочке приспичило?

Из бассейна выпрыгнула Мания, на секунду обняла Эгора сзади, прижавшись к нему всем

телом, и сразу отпрыгнула, испугавшись то ли своего порыва, то ли непонятных зверьков — смеси

обиды и недоумения. Они были похожи на гибрид ехидны с голой кошкой, на длинных, словно

надломленных, птичьих ножках и скатывались с Эгора вместе с хмелем.

— Ну, я весь внимание, — сказал Эгор, вопросительно глядя на Кота, который встал в позу,

готовясь произнести речь, и выдерживая паузу, как обычно нервно поправляя очки.

Паузы хватило Мании, чтобы натянуть шорты, клоуну — чтобы пустить слюну, подглядывая

за ней, а Эгору — чтобы окончательно протрезветь и разозлиться. Внезапная темнота, накрывшая

площадь шапкой-невидимкой, разрядила атмосферу. Будто огромная черная туча закрыла сияющую

цветомузыку зажженного Эгором неба. Тусовка в бассейне замерла в ожидании, и как только

черная туча обрушилась на площадь тысячами фрагментов-бабочек, куклы, не одеваясь, бросились

бежать прочь. Все пространство вокруг фонтана шелестело крыльями, словно бархатная душа ночи

ожила, спустилась с неба и порхала вокруг Эгора. Траурницы, бражники, мертвые головы… Кроме

них, вокруг ничего не было видно.

— Эй, кто девчонок заказывал на вечеринку? Эгор, не ты? Путана, путана, путана — ночная

бабочка, но кто же виноват? — пропел невидимый в бабочном роении Тик-Так.

— Опять пошлишь ты, красный недоумок, — услышал Эгор знакомый гипнотический, чуть

скрежещущий голос.

Вмиг на площади снова стало светло. На пылающее разноцветное небо всходило солнце,

фрейлины королевы сели на площадь, образовав широкий круг, в центре которого зависла Маргит,

вперив зеленые глаза в Эгора и трепеща, как квадратный черный флаг.

— Приветствую тебя, мой юный Эмобой! Как утренние воды, не прохладны? Я слышала, тебя

поздравить можно, всех ты победил? Огонь в душе и злобу в сердце в воде фонтана ты надежно

дотушил? Я знаю, добрая душа, ты подарил желанье снова жить своей подружке. Что ж, ты — дитя,

и я не буду отбирать твои игрушки. Мне главное, чтоб ты со мною был и телом, и душой. Через два

дня сольемся мы с тобою. Пока же ты играй в игру свою! Вот только все вокруг крушить не надо,

не мной и не тобой небес порядок заведен. Здесь Эмомир, не станет он ни раем и ни адом, оставим

все как есть. Согласен, Эмобой?

— Согласен, — сказал Эгор, снова глядя в рот Королеве.

— Так небо потуши. К чему пожар? Остыла вечеринка.

— Так в этом весь прикол? Фигня делов. — Эгор хлопнул в ладоши, и небо стало привычно

розовым.

— К чему нам этот штиль, и пафосный, и скучный. Нам в рифму говорить с Эгором —

западло. — Клоун поскакал немного на одной ноге. — Кстати, приходить на мальчишник — дурная

примета.

— Дурной приметой звали меня в детстве, шут, — зло огрызнулась Маргит. — С тобой потом,

сейчас дела не ждут. Я здесь по делу, очень срочному притом. В нем не помогут даже бабочки с

Котом. К одной знакомой нашей общей смерть пришла, не без ее, надо сказать, стараний. И я сама б

ее, конечно же, спасла, но, к сожаленью, это в области мечтаний. Ведь усыплять — моя стезя, а

разбудить — совсем другую силу надо. Мужскую, добрую. Нам нужен тут герой. Пришла пора

спасти еще одну подругу, ты помнишь Маргариту, Эмобой?

— Ритку? Риту Белоглазову?

— Да. Она накушалась колес. Снотворного в себя премного закатила.

— Вот дура! Господи! Зачем?

— Она во всем винит себя. Она же познакомила вас с Кити. Тебя она любила очень. И Кити,

свою лучшую подругу. Друг к другу ревновала вас. Могла б давно разрушить ваш союз. Но

потерять обоих вас боялась. Теперь обоих потеряла навсегда. Одна ушла в себя, другой — в сырую

землю. Не выдержала слабая душа своих же обвинений. В Эмомире проще с этим, здесь можешь ты

убить сомнения и боль и с чувствами всегда своими разобраться.

— Она еще жива? — спросил Эгор.

— Жива и будет жить, если проснется не позже чем через час. Не хочешь попытаться

разбудить ее?

— Хочу.

— А что за трогательная забота о какой-то психованной бабе? — встрял в беседу клоун. —

Откуда вдруг такой гуманизм у высшего существа и откуда, о Королева, вы вообще знаете об этой

Рите, ее мыслях и делах?

— И правда, Королева, откуда знаете вы Риту?

— Эгор, случилось так, что в этой, прошлой, будущей ли жизни я знаю все, что хоть касается

тебя. Частично это здесь, — Маргит потрясла комиксом, с которым не расставалась никогда, — но

большей частью здесь. — Она показала лапкой на свои фасетчатые глаза. — А с Ритой у меня

давнишняя кармическая связь, астрально связаны мы от ее рожденья. Она тебя и отобрала для меня.

Такая вот история любви, — окончательно запутала Эгора королева, — она одна из

многочисленных моих проекций, что раскиданы в Реале, как ты — одна из черт Егора Трушина, ты

часть его души, его геройство, что с лихвою воплотилось в этом мире. А Рита — часть моей души

вселенской, ее один забытый закоулок, но очень трогательный и родной. Так что, оставим умирать

ее во сне?

— Нет. Я пойду и разбужу ее! Делов-то.

— Тогда вперед, карета подана!

— Эгор, подумай! Что-то очень гладко стелет Королева! — шепнул на ухо верный клоун.

Но думать не пришлось — быстрые фрейлины подхватили Эгора в уже знакомое ему летучее

кресло из собственных тел и унесли с площади, где остались ошарашенные Тик-Так, Кот и Мания, а

также вполне довольная собой Королева. Эгора перенесли в Спальный район. Было забавно

спускаться сверху на площадь, утыканную спичками фонарей и кукольными кроватями. Эмобоя

мягко уложили на розовое покрывало, головой на подушку, и для ускорения процесса погружения в

чужой сон фрейлины укутали его сверху донизу легким, но плотным одеялом из собственных тел.

Эгор моментально провалился в тягучий и вязкий, как болотная трясина, сон самоубийцы.

ГЛАВА 17

Дата добавления: 2015-05-09