Как социокультурный феномен

Благотворительность

Во все времена и при всех социально-экономических формациях благотворительность являлась сложным и многогранным человеческим действием, мотивация которого обусловливалась рядом этических, социальных, религиозных и психологических факторов.

Институт благотворительности постоянно воспроизводится в обществе при всех его классовых изменениях как в количественном, так и качественном отношении, и поэтому философское осмысление его имеет важное значение для обеспечения стабильности общественного развития и повышения эффективности социальных институтов.

Феномен благотворительности привлекает внимание философов, историков, социологов, психологов, культурологов, экономистов, юристов и других специалистов. Большинство исследователей благотворительность рассматривают как неотъемлемую часть цивилизованного общества, так как благотворительность затрагивает глубинные основы существования человеческих сообществ.

Благотворительность в своем историческом развитии приобретала полисемантизм своих очертаний, включая широкий спектр смыслов от милостыни разной мотивации до законодательной системы государственных актов. Имеющий в своей основе чувство милосердия и любовь к ближнему социальный феномен благотворительности обладает богатым метафизическим дискурсом, объясняющим сущность и предназначение явления.

Благотворительность следует рассматривать во всей многогранности этого понятия: как философская категория; как общественное отношение; как регламентируемый этическими, религиозными и правовыми нормами социальный институт и как вид деятельности.

Исходящая из глубины веков и воспринимаемая как стремление помочь нуждающимся, как целенаправленное выражение человеколюбия тема благотворительности неоднозначно толкуется в различных философских традициях, которые подвергались исторической и культурной эволюции.

Для понимания генезиса христианской православной благотворительности и диаконии в истории необходимо изучение богословских и экклезиологических основ, а также исследование библейских оснований, христианского вероучения и социокультурной истории. Термины – благотворительность и диакония – исторически восходят к древнегреческой мысли и практике. Рассмотрим в контексте христианской церковной истории богословские (христологические, антропологические, сотериологические) и философские мотивы этих явлений. Правильное и адекватное понимание вышеуказанных основных понятий и терминов возможно только при изучении их в рамках религиозной, культурной и интеллектуальной истории древнего христианства. Изучение благотворительности в истории Церкви неотделимо от изучения всей истории в целом, так как христианство – это историческая религия, обусловленная влиянием религиозных, мировоззренческих политических и культурных обстоятельств и практик, окружавших ее во время появления и в период ее распространения.

Термин «филантропия» («благотворительность») вошел в обиход ранней христианской общины из языка, мышления и опыта древнего эллинизма. Также для обозначения благотворительного попечения и практики, исполнения долга служения, как это отражено в трудах Фукидида, Платона, Демосфена, Эскина и других, употреблялся и термин «диакония».

Благотворительность, от греческого «филантропия», любить человека, начиналась как теоцентрическая концепция и была впервые употреблена Эсхилом при описании бескорыстной, даже жертвенной любви к человеку, примером которой служит жертва, принесенная языческим полубогом Прометеем ради человека. Филантропия стала синонимом «агапе» – термина, впервые употребленного Гомером.

Получившее видное место в христианском богословии слово «агапе» восходит к греческому глаголу «agapao» или «agapazo». У Гомера он использовался для выражения любви, теплого приема, приятия с любовью. Агапе и филантропия употреблялись как возгласы в первых богослужебных и молитвенных книгах древней христианской Церкви. Как богословские принципы оба эти понятия послужили основанием для церковной благотворительности и диаконии древней Церкви. Но все же «агапе» как деятельная и жертвенная любовь к ближнему в христианский период приходит на смену филантропии. Любовь к ближнему отличалась от чувственной любви, эроса. В ее основе лежат более глубокие мотивы участия к судьбе человека, к его проблемам и нуждам.

Таким образом, христианская концепция благотворительности в диаконии гораздо ближе к своим культурным и интеллектуальным истокам, чем к любой другой традиции. Это не удивительно. Христианство родилось в эллинистическом иудаизме, но распространялось, росло и расцветало в обществе говорящем и мыслящем по-гречески. По меньшей мере в течение четырех веков христианство Римской империи было греческим и на Востоке, и на латинском Западе.

Именно греческие, а не древнееврейские понятия были восприняты Церковью для объяснения и развития ее благотворительности и диаконии. В древнееврейской Библии благотворительность означает просто служение людям той же национальности и веры. Филантропия в древнегреческой литературе имеет несколько значений, но изначально подразумевает жертвенную любовь, а не просто доброту, благоволение к соплеменникам, как это очевидно в позднейшей древнееврейской литературе. Древнееврейский корень «aheb» характеризует, прежде всего, любовь между мужчиной и женщиной, но в своем богословском аспекте означает любовь Бога к народу Израиля и любовь Израиля к Богу и братьям-израильтянам. Не случайно случаи измены израильтян своему Богу и в Ветхом, и в Новом Завете именуются именно прелюбодеянием. Благотворительность как практическая добродетель имела сакральные основания (ибо дающий милостыню будет благословлен Господом) и должна была проявляться каждым израильтянином. В Ветхом Завете прямо указывается на необходимость подаяния евреем брату – бедному еврею (Втор. 15, 7–10). Несмотря на встречающиеся упоминания о щедрости по отношению к язычникам, в течение многих веков в еврейской традиции объектом благотворительности были братья-евреи.

В древнегреческом обществе «agape», «philanthropia», «eleos» и «philoxenia» являлись обязательными социальными добродетелями, которые отражались и проявлялись в благотворительных делах в пользу нуждающихся. Эти нравственные принципы в достаточно многообразных формах присутствуют в ранней греческой поэзии, драме и философии. В эллинистическом языческом обществе бытовало представление, что когда бедняку отказывают от стола богатого или даже грубо изгоняют, гнев Фурий посетит виновного и накажет его, потому что «боги и Фурии существуют для просящих». Милосердие и действия по любви были общими нравственными наставлениями древнегреческого общества.

Затем, под влиянием великих древнегреческих философов – Сократа, Платона, Аристотеля, Зенона и других стоиков, благотворительность воспринималась как долг по отношению ко всему человечеству. Она была обычной религиозной обязанностью, социальной и экономической потребностью. Философы-досократики утверждали божественность происхождения принципов справедливости и равенства. Этому учил Пифагор, придававший равенству и согласию в социальных отношениях особое значение.

В свете нравственной и интеллектуальной истории дохристианского эллинизма древние христианские авторы, апологеты и Отцы Церкви, такие как философ и мученик Иустин, Климент Александрийский, Василий Кесарийский, не только не отвергали, но принимали и поощряли изучение древнегреческих нравственных и интеллектуальных принципов в качестве предварения к христианству.

Влиятельные греческие церковные авторы и ранневизантийские святые отцы возрастали в интеллектуальном климате, в котором уважались и христианская вера, и греческая философия. Истина откровения в Священном Писании и истина откровения в человеческом логосе, как в естественном богопознании, понимались как два взаимосвязанных принципа и дары, данные человечеству Богом.

Христианство – религия веры, надежды и любви – не могло не изменить идеологии и содержания во многом общей эллинской (в смысле – языческой) благотворительности. Политические и нравственные принципы древнего эллинизма и раннего христианства являются общим наследием.

Посредством христианства в мире утверждались добродетели сострадания, милосердия, любви к ближнему. Благотворительность переросла из отношений между оказывающим и принимающим помощь в отношение между верующим и Богом. Христианская благотворительность есть проявление сострадания к ближнему и нравственная обязанность имущего воздать помощь неимущему во имя Бога. Благотворительная помощь оказывалась «Христа ради», то есть во имя любви к Богу и во имя спасения и дающего, и приемлющего. «Пастырь» Ерма призывает: «Делай добро, и от плода трудов твоих, который дает тебе Бог, давай всем бедным просто, ни мало не сомневаясь, кому даешь. Всем давай, потому, что Бог хочет, чтобы всем было даруемо из Его даров. Берущие отдадут отчет Богу, почему и на что брали».

В язык и смысл Нового Завета человеколюбие вошло как теоцентрическая концепция со значением, синонимичным «агапе». Именно это слово использует апостол Павел в Тит. 3, 4: «Когда же явилась благодать и человеколюбие Спасителя нашего, Бога».

Эдвард Швейцер, рассматривая понятия, описывающие служение Христа, отмечает, что в греческом языке ко времени возникновения новозаветных книг существовало четыре слова, выражающих понятие служения. Это «τelος» (совершенство), «aρch» (руководство), «τιmh» (честь), «leιτοuρgια» (общественное служение). Все эти слова, за исключением первого, появляются в этом смысле и в Новом Завете, однако лишь применительно к иудейскому и греко-римскому служению и лишь иногда к Самому Христу и ко всей общине, причастной к служению Христа. Но позже вместо этого выбирается светский, небиблейский глагол «диаконео» с однокоренными словами, описывающий все виды служения учеников Христа.

Благотворительность в церковной диаконии – любовь на практике – стала отличительным знаком первой христианской общины. В противоположность нехристианскому миру христианство устранило границы и сломало расовые и этнические барьеры, провозглашая, что «нет уже иудея, ни язычника; ни раба, ни свободного, нет мужеского пола, ни женского, но все едины во Христе Иисусе» (Гал. 3, 28). В своем практическом приложении человеколюбие не ограничивалось иудеями, греками и римлянами. Оно подчеркивало, что «любовь от Бога, и всякий любящий рожден от Бога и знает Бога; кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 7–8).

Собственно христианская диакония исторически началась одновременно с проповедью апостолов о Христе и с сошествием Святого Духа на первую христианскую иерусалимскую общину в день Пятидесятницы, когда «все верующие были вместе и имели все общее... и разделяли всем, смотря по нужде каждого», так что «у множества уверовавших было одно общее сердце и одна душа, и никто ничего из имения своего не называл своим, но все у них было общее... и не было между ними никого нуждающегося... и каждому давалось, в чем кто имел нужду...» (Деян. 2, 44–45; 4, 32, 34–35).

Когда христианство стало распространяться за пределы Иерусалима и Палестины в городах греко-римского мира, то, естественно, формы и проявления христианской диаконии там стали отличаться от «чрезвычайных» условий апостольской иерусалимской общины первых поколений иудео-христианства апостольского времени. Диакония стала приспосабливаться к новым социально-культурным условиям тех мест, где распространялось христианство.

Природу и плоды христианской благотворительности ярко иллюстрирует апостол Павел в 1 Кор. 13. Здесь «агапе» определяется как любовь Божия, выражаемая через событие вочеловечения Бога во Христе и как любовь человека к ближнему, растворяющая ненависть врага.

С самого начала Церковь неизменно проповедовала идеал диаконии или служения как неотъемлемой части христианской жизни наряду с литургией и мученичеством или свидетельством. Ветхий Завет приводит многочисленные примеры служения ближнему как богоугодного делания, и пророки часто предстают защитниками вдов и сирот. Бедность понимается как добродетель. Богатство является препятствием для вхождения в Царство Божие. Новозаветные притчи и Христовы заповеди блаженств дают идеологическую основу для социальной справедливости и ответственности перед бедными. Задача церковной диаконии состояла в том, чтобы нести свидетельство о милосердии (eleos) Божием и провозглашать новый социальный порядок. Святой Климент, епископ Римский, назидал раннехристианский епископат: «Епископы, … о сиротах пекитесь, как родители, а о вдовицах, как мужья, взрослых сочетавайте браком, мастеру доставляйте занятие, немощному оказывайте сострадание, странникам доставляйте кров, алчущим пищу, жаждущим питие, нагим одежду, болящим посещение, заключенным вспоможение».

Христианские общины собирали пожертвования и на эти деньги кормили и хоронили бедных, поддерживали сирот, престарелых и заключенных. Солидарность была не только местной: святой апостол Павел призывал язычников жертвовать в пользу церкви в Иерусалиме (2 Кор. 8). Спасение и социальная солидарность были взаимосвязаны. Отцы Церкви считали благотворительность необходимым качеством христианина. Преподобный Иоанн Лествичник называл благотворительность «крыльями молитвы» и говорил, что молитва не достигает своей цели, если не сопровождается благотворительностью. В своей «Лествице» он поучал: «Благочестивым свойственно давать всякому просящему; более же благочестивым – давать и непросящему, а не требовать назад от взявших, … свойственно одним только бесстрастным».

Святые Отцы Церкви также неустанно призывали к благотворительности людей и указывали на нее, как на одну из главнейших добродетелей христианства. «Ничто столько не уподобляет человека Богу, – говорит авва Евагрий, – как благотворение», и святитель Василий Великий наставляет: «Будем творить милостыню, чтобы обратно получить ее от Бога». «Всякий раз, – восклицает Святой Иоанн Златоуст, – когда мы не будем совершать милостыни, мы будем наказываемы, как грабители, ибо великое дело – человек и драгоценное – человек милостивый».

Жертвенная любовь Христа (см. Ин. 3, 16) и Его учение, призывающее творить дела милосердия (Мф. 25, 31–46), развивали в ходе истории церковную диаконию человеколюбия.

Контрольные вопросы:

1. Расскажите об истоках терминов «благотворительность» и «диакония».

2. Что такое «агапе»? Понимание блага в христианской культуре.

3. В чем разница между языческой филантропией и христианской агапе?

4. В чем сущность и мотивация христианской благотворительности?

5. Как образно называл благотворительность святой Иоанн Лествичник?

6. Имела ли христианская благотворительность национальные и религиозные рамки, ее ограничивающие?

7. Почему, по утверждению святых Отцов Церкви, благотворительность является христианской добродетелью?

Дата добавления: 2015-05-09