Даосизм и его культура психофизического воспитания

Чаньские (дзэнские) патриархи полагали, что все вербальные (словесные, письменные) предписания, все тексты ложны и не способны передать истинную суть вещей и явлений. Они давали установку на передачу невербальной информации в процессе непосредственного общения учителя с учеником, а также на использование в практике психической тренировки языка парадоксов и иносказаний, настраивающего ученика на прием и передачу того, что «скрыто за словами». Если адепт чань видел в буддийском тексте «живое слово», истину, открывающуюся только в процессе интуитивного созерцания, то для обычного человека этот же текст был «мертв», непонятен, абсурден с точки зрения разума и логики.

По сравнению с чань-буддизмом даосизм более экзотеричен (понятен непосвященным) по крайней мере для людей, включенных в китайскую культуру. Он отчасти допускает вербальное, интеллектуализированное знание, хотя в итоге и выводит на эзотерическую (тайную), невыразимую словами и непостижимую разумом абсолютную мудрость, В этом плане даосизм доступнее чаньского учения и в какой-то степени может быть использован даже в качестве переводчика чань-буддийской версии воинской подготовки на понятный для нас язык. Поэтому именно даосизм позволяет сформулировать развернутую психофизическую методику тренировок и свободного спарринга.

Даосы учат, что внешний мир и «Я» человеческой личности составляют единое и неделимое целое. В их представлении мудрец — это совершенный человек, не имеющий собственного «Я». Дуализация мира на субъект и объект, на «Я» и «не-Я» есть результат привычки человеческого сознания, разума отделять себя от мира, противопоставлять-себя ему. Это влечет за собой появление опосредующего звена между человеком и его окружением — поля информации, которую обрабатывает разум. В итоге человек воспринимает не мир как он есть сам по себе, не его непосредственное воздействие, а информацию о нем. Формально-логический анализ и обработка информации требуют времени. Поэтому в экстремальной ситуации, где жизнь человека зависит от мгновенной и точной реакции, сознание не успевает вовремя включиться, запаздывает, что иногда равносильно гибели. Отсюда вывод о необходимости выхода на уровень интуитивного, рефлекторного взаимодействия с миром, когда автоматизм реакции обеспечивает ее мгновенность и максимальную адекватность, когда человек действует прежде, чем успевает осмыслить или объяснить свой поступок.

Откуда берутся автоматизм, рефлекс, интуиция? Из самой жизни, из практического переживания, применения, т. е. из того непосредственного, естественного функционирования человека, которое позволяет ему выжить в обстановке враждебности и агрессии, Поэтому даосы и призывают людей вернуться к природному существованию, к естественному течению жизни. Они противопоставляют «естественную мудрость», понимание природы миру культуры как искусственному и ложному порождению человеческого сознания. Именно в этом смысле следует понимать высказывания типа «разбей свое знание»; «смотри прямо бессмысленным взором»; «совершенен тот, кто умеет остановиться на том, что ему неизвестно»; постиг дао тот, «кто не знает», близок к постижению тот, «кто забыл, что он знал».

Обратимся к практике воинских искусств. На первый взгляд новичок, стремящийся тренироваться у большого мастера, обладателя высокого «дана», безусловно прав. Однако зрелый спортсмен рассудит иначе. Определенный уровень подготовки ученика требует определенного уровня мастерства тренера. Учитель должен быть доступен и понятен, а между мастером и новичком лежит непроходимая пропасть, ибо первый уже успел забыть свой начальный опыт, выработать не передаваемый словами и невидимый для неопытного глаза автоматизм, а второй еще не успел набрать опыт, чтобы понять, оценить и скопировать тонкую технику мастера. «Те, кто, совершая дела, спешат достигнуть успеха, потерпят неудачу».

Торопливость, спешка, упование на силу, волевое подталкивание процесса, иначе говоря, любой (даже самый минимальный) отход от органичной последовательности этапов роста, насилие над естественным ходом развития не приближают, а отдаляют цель, приносят не пользу, а вред. Но как же реализовать на практике установку на естественность? Как исключить субъективный, волевой подход? Как снять личностное давление на ситуацию?

Требование «следовать естественности» превращается у даосов в призыв «практиковать недеяние». Применительно к единоборству это означает, что нельзя строить поединок по заранее обдуманному плану. Ситуация единоборства сама предопределяет поведение бойца. Побеждает не тот, кто противоборствует, а тот, кто действует, будучи вынужденным к этому обстоятельствами. Нельзя уповать только на свой замысел и пренебрегать замыслом противника. Нелепо становиться рабом жесткой установки на защиту или, наоборот, на нападение. Спарринг требует гибкости, динамичности, готовности идти на обмен ударами, готовности подставить живот, чтобы защитить голову, способности во имя конечной победы идти на жертвы, на отказ от собственной блестяще подготовленной атаки, по этому поводу говорится: «Тот, кто тождествен потере, приобретает потерянное».

Недеяние характеризуется следующими признаками: полная расслабленность, спокойствие и уравновешенность, устойчивость, работа на уровне бесформенного. Мастеру незачем напрягать мускулы, задействовать силу. Его мощь в его расслабленности, в правильной технике, благодаря чему он может сражаться часами, не уставая, не учащая дыхания, не снижая темпа и не рассеивая внимания. «Кто содержит в себе совершенное дэ, тот похож на новорожденного... Кости у него мягкие, мышцы слабые, но он держит дао крепко... Он очень чуток. Он кричит весь день, и гармоничен». «Мягкое и слабое побеждает твердое и сильное». Кто научился расслабляться, тому не мешают ни большой вес, ни почтенный возраст. Он неутомим, как юноша.

Огромное значение для даосов имело требование сохранять спокойствие. «Главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие». «То, что спокойно, легко сохранить». «Умелый воин не бывает гневен». Излишняя суетливость, эмоциональность приводят лишь к тому, что ситуация выходит из-под контроля, притупляется бдительность, противнику легче раздергать тебя, отвлечь финтами и нанести внезапный и неотразимый удар. Кроме того, напряженная поза, скованные и вымученные движения, лихорадочная активность быстро выматывают, утомляют бойца.

Особую роль даосы отводили искусству преодолевать страх перед болью и смертью, подавлять жизненный инстинкт. Убеждение в том, что «Я» и мир едины, что различие между жизнью и смертью иллюзорно и надумано разумом человека, позволяло даосским бойцам обуздать «свою дрожащую личность». Настоящий, опытный воин понимал, что есть только один способ сохранить жизнь — это пренебречь ею. Убегать от противника — значит не только дать ему моральный перевес, это предполагает также, что он получает возможность перехватить инициативу, развить свою атаку, которая не вторым, так третьим, четвертым ударом «накроет» беглеца. Лучшая тактика, наоборот, требует бесстрашно идти на сближение, на удар противника, сковывать его движения, затруднять его маневр, чтобы в свою очередь перехватить и развить инициативу. «Он (совершенномудрый) пренебрегает своей жизнью, и тем самым его жизнь сохраняется. Не происходит ли это от того, что он пренебрегает личными интересами? Напротив, он действует согласно своим личным интересам». «Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым ценит свою жизнь». «Из десяти человек три идут к жизни, три — к смерти. Из каждых десяти еще имеются три человека, которые умирают от своих деяний. Почему это так? Это происходит оттого, что у них слишком сильно стремление к жизни».

Итак, справедливо говорится: «Побеждающий людей силен. Побеждающий самого себя могуществен».

С требованием соблюдать психическое спокойствие переплетается призыв сохранять физическую устойчивость, динамическое равновесие:«Кто умеет крепко стоять, того нельзя опрокинуть. Кто умеет опереться, того нельзя свалить».

Чуткость к поведению противника, интуитивное понимание хода поединка, ненавязывание ему своих установок позволяют бойцу исподволь, неявно направлять бой. Мастерство заключается не в том, чтобы разрушить готовые формы противника, противопоставить его ударам свои блоки, а в том, чтобы использовать его атаку в своих интересах, выполнив «уход», направить удар противника в пустоту, лишить его точки опоры и сделать внезапную контратаку, используя его же встречное движение. Все это требует умения использовать бесформенное: «То, что еще не показало признаков, легко направить».

Только тогда, когда стираются грани между формой и бесформенным, между легким и трудным, когда видимая простота скрывает огромную сложнейшую работу, когда критерием красоты становится целесообразность, — тогда приходит совершенство.

Дата добавления: 2015-05-09