Достижения гендерного равноправия

Современные международные стандарты

С.Айвазова

Российское законодательство и международные стандарты в области защиты прав женщин

Часть 1.

В середине ХХ века все крупнейшие международные организации разной направленности - ООН, МОТ, Совет Европы и др. предложили своим странам-участникам либо подписать, либо принять во внимание специальные стратегии институциональных изменений, направленные на преодоление гендерной дискриминации и достижение не только юридического, но и фактического равноправия женщин. Все они были объединены общим понятием стратегий «позитивных» или «аффирмативных» действий[1] по искоренению дискриминации женщин, выраженной самыми очевидными показателями. К этому времени, по данным ООН, женщины всего мира выполняли 2/3 совокупной работы; получали 1/10 совокупных доходов; владели 1/10 собственности; входили в число 2/3 неграмотных[2]. Такое масштабное неравенство, по убеждению экспертов международных организаций, тормозило и продолжает тормозить процесс модернизации в рамках мирового сообщества.

Одной из самых законченных и логически выстроенных из них считается стратегия «паритетной демократии». В ее основе лежат теоретические разработки, служившие подготовительными материалами для таких значимых международных документов в области защиты прав женщин, как, скажем, Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Она была принята ООН в 1979 г. и впервые на международном уровне поставила вопрос о правах женщин как неотъемлемой части прав человека. В числе прочих мер, Конвенция обязывала все государства, которые в ней участвуют, включить принцип равноправия мужчин и женщин в Конституции и другие законодательные акты своих стран и добиваться его практической реализации. Одна из рекомендаций этой Конвенции относилась к использованию особых мер и процедур («позитивные» или «аффирмативные» действия), способствующих фактическому выравниванию статуса мужчин и женщин. В числе прочего в Конвенции шла речь о выделении специальных квот для женщин в представительных или законодательных органах и структурах исполнительной власти; в списках кандидатов в депутаты; в руководящих органах партий, движений – для достижения реального равноправия женщин в поле политики.

Следующий пакет документов, принципиально значимых для утверждения гражданского и политического равноправия женщин, был сформирован в ходе подготовки к Четвертой Всемирной конференции по положению женщин, которая состоялась в сентябре 1995 года в Пекине. На одном из предшествовавших Пекинской встрече региональных совещаний, происходившем в октябре 1994 года в Вене, и произошло обсуждение стратегии «паритетной демократии». Она была разработана Комитетом по равенству между мужчинами и женщинами и Департаментом прав человека, которые действуют в структуре Совета Европы. Стратегия вобрала в себя идеи и предложения, выдвинутые в те годы женскими организациями западноевропейских стран. Эти организации требовали от своих правительств и руководящих органов Европейского сообщества принять конкретные меры по обеспечению реального равноправия женщин в структурах власти. Главный лозунг этого времени: «паритет», представленность женщин и мужчин в структурах власти по формуле «50/50».

Для авторов стратегии «паритетной демократии» отправными были три тезиса. Во-первых, тезис о том, что человечество состоит из мужчин и женщин, которые обладают равным достоинством и равной ценностью. Во-вторых, о том, что демократия является подлинной только в том случае, если люди принимаются такими, какими они являются в действительности – не абстрактными, бесполыми существами, а мужчинами и женщинами, каждый и каждая из которых могут быть по-своему полезны обществу. В-третьих, о том, что подлинная демократия предполагает полноценное участие женщин на основе равенства с мужчинами на всех уровнях и во всех областях функционирования общества. Из этих постулатов делался следующий вывод: участие каждого пола в органах управления должно осуществляться на паритетной основе, при этом цель – подойти к соотношению 50% на 50%. По убеждению сторонников паритетной демократии, в результате ее установления возникнет реальная основа для устойчивого развития мирового сообщества. Женщины получат возможность наравне с мужчинами вносить свой вклад в дела общества – в его экономику, политику, культуру. Мужчины, в свою очередь, станут больше заниматься семейными делами, воспитанием детей.

Предполагалось, что стратегия «паритетной демократии» будет обсуждаться на Пекинской конференции. Но устроители конференции сочли эту проблематику опережающей время. Они были вынуждены считаться не только с мнением ее участников от западноевропейских стран, но и с позицией исламских государств, Святейшего Престола (Ватикан), активно работавших при подготовке Пекинской встречи. Разрыв между уровнями требований представителей женских организаций и государств-членов ООН из разных регионов мира оказался в Пекине столь значимым, что заставил ее устроителей отказаться от слишком продвинутых установок теоретиков женского движения.

Вместо стратегии «паритетной демократии» Пекинская конференция приняла другие документы – «Пекинскую Декларацию» и «Платформу действий». В этих документах, тем не менее, говорилось о гендерном равенстве как об основном векторе развития мирового сообщества в XXI веке, а также о необходимости более широкого включения женщин в процесс принятия решений, результатом которого должно стать общее расширение коридора социальных возможностей для женщин во всех сферах общественной жизни.

Пекинская конференция рекомендовала правительствам государств-членов ООН добиваться равного представительства женщин и мужчин в правительственных органах, в государственно-административных структурах, в судебных инстанциях – при необходимости путем квотирования. Политическим партиям – рассматривать проблемы гендерного равноправия в своих политических программах, и одновременно – принимать меры, обеспечивающие возможность участия женщин в их руководящих органах на равных основаниях с мужчинами. В числе других стран-участниц ООН Россия подписала эти документы Пекинской конференции.

Правительства целого ряда стран мира всерьез восприняли данные рекомендации международного сообщества и попытались с помощью специальных законодательных актов и практических мер обеспечить баланс в гражданских и политических позициях мужчин и женщин. Один из законов такого типа был принят, например, 6 июня 2000 года Национальным собранием Франции. Закон назывался «О паритете между женщинами и мужчинами» и был направлен на обеспечение паритетного, то есть абсолютно равного – 50/50 – представительства женщин и мужчин на всех выборных должностях.

Подчеркнем, что Франция не была исключением из правил. В начале ХХI века гендерные «квоты» стали действующей нормой регулирования политического представительства женщин почти в половине стран, входящих в систему ООН. Они были закреплены либо в партийных уставах, либо в избирательном законодательстве и Конституциях не только европейских, но и латиноамериканских, азиатских, африканских стран[3]. 30%-ная норма гендерного представительства утверждена, например, в Законе о квотах Аргентины, который, в отличие от французского Закона о паритете, предусматривает за ее нарушение такую серьезную санкцию как отклонение любого избирательного списка. Такая же норма и соответствующая санкция за ее нарушение предусмотрены сейчас и в избирательном законодательстве («Кодексе о выборах») Киргизии.

Можно с полным основанием утверждать, что теоретические разработки в рамках гендерных исследований, также как стратегии «аффирмативных действий», со своей стороны создавали предпосылки для повышения «жизненных» шансов женщин в мировом сообществе. Сама постановка проблем об их положении в условиях модернизации спровоцировала острую общественную дискуссию, по-своему обеспечившую «прорыв» женщин в прежде закрытые для них сферы публичной политики, в органы законодательной и исполнительной власти. Этот прорыв символически означал трансформацию системы властных отношений в сторону усиления гендерного равноправия. Об этом со всей очевидностью свидетельствуют фактические данные. Возьмем, к примеру, Великобританию. Парламентские выборы 1983 года привели в палату общин 19 женщин, их доля составила тогда 3% от общего числа парламентариев. Аналогичные выборы 2005 года обеспечили женщинам уже 19,5% парламентских мест (126 из 646 депутатов). Выборы 1980 года позволили пройти в палату представителей Конгресса США только 19 женщинам, что составило около 4% от общего числа конгрессменов. Выборы 2006 года обеспечили женщинам 16,8% мест (73 из 435 депутатов)[4]. Тогда же спикером Конгресса впервые в истории США была избрана женщина. Этот пост заняла конгрессмен от Демократической партии Нэнси Пелоси.

В канун 8 Марта 2008 года Еврокомиссия подготовила доклад «Мужчины и женщины в принятии решений», в котором анализировалось состояние дел с равноправием полов в высших эшелонах власти объединенной Европы. Доклад констатировал, что в настоящее время среди тех, кто занимает высшие государственные должности в странах–участницах ЕС, 33% женщин. В 1999 году их было 17%. За этот же период с 14 до 20% увеличилось число женщин на схожих должностях в структурах самой Еврокомиссии [5].

Происходящий на наших глазах прорыв женщин в сферу политического представительства в странах «старой» демократии можно расценивать как знак легитимации, принципиального согласия общества на новые роли женщин, в том числе - и на их участие в политике. Но сходный процесс происходит и в странах, где демократические процедуры либо только утверждаются, либо имитируются. В марте 2008 года Генеральный секретарь Межпарламентского союза Андерс Джонсон в своем докладе представил так называемую «карту» участия женщин в политике. Отметив, что по уже сложившейся традиции почти половину мест в законодательных органах своих стран имеют представительницы Скандинавии, он обратил внимание на то, что лидерство по числу женщин в парламенте, начиная с 2005 года, остается за Руандой. В этой стране, где громадное число мужчин погибло в ходе недавней гражданской войны, женщины занимают 48,8% депутатских кресел, тогда как в Швеции среди парламентариев 47% женщин, а в Финляндии – 41,5%. Около 40% женщин насчитывается также в парламентах Бурунди, Новой Зеландии и Танзании[6].

Женщины осмеливаются конкурировать с мужчинами и в борьбе за должности глав государств. Во второй половине ХХ века, в разное время, 76 женщин в 56 государствах занимали посты премьер-министров или президентов. Первое десятилетие XXI века особо отмечено женскими победами. В 2006 году, например, женщины возглавляли 11 государств мира[7]. В тот момент на пост президента Финляндии была переизбрана Тарья Халоннен. Канцлером Германии стала Ангела Меркель. Президентом Чили – Мишель Бачелет. Президентом Либерии – Эллен Джонсон-Серлиф. Президентом Латвии была в ту пору Вайра Вике-Фрайберге и т.д. В 2007 году в числе глав государств, пришедших к власти на высшие государственные посты – президента или премьер-министра (всего - 71 человек), было пять женщин. Это – генерал-губернатор Антигуа и Барбуда Луиза Лейк-Так; президент Аргентины Кристина Киршнер; президент Индии Пратибха Патил; президент Швейцарии Мишлен Кальми-Рей; премьер-министр Украины Юлия Тимошенко[8]. На пост президента Франции в 2007 году претендовала социалистка Сеголен Руаяль. На пост президента США в 2008 году – представительница Демократической партии, бывшая первая леди страны, Хилари Клинтон.

Согласно данным Межпарламентского Союза на конец мая 2009 г., по показателю представленности женщин в национальных парламентах Россия находилась на 81 месте среди 188 стран мира, имеющих органы законодательной власти[9].

На неблагополучие ситуации с обеспечением гендерного равноправия в России указывают и доклады «Глобальный гендерный разрыв», которые, начиная с 2005 года, ежегодно публикуют аналитики Всемирного экономического форума в Давосе[10]. По особым критериям они рассчитывают рейтинг ситуации с разрывом жизненных шансов, которые существуют у мужчин и женщин в 134 странах мира (по данным на 2009 г.), доказывая при этом, что глубина гендерного разрыва чревата кризисами в модернизационном развитии и неэффективностью управления. В числе показателей разрыва значатся: равенство экономических возможностей мужчин и женщин, доступ к образованию, доступ к здравоохранению; участие женщин в политике, общественной и государственной деятельности, а также продолжительность жизни и пропорциональное соотношение полов среди населения той или иной страны. При этом особо подчеркивается, что речь идет не о качестве жизни женщин в стране, а об их возможностях по сравнению с мужчинами.

Согласно докладу WEF 2009 г., лидером данного рейтинга стала Исландия. В этой стране, по мнению аналитиков WEF, минимизирована разница в возможностях мужчин и женщин в различных областях общественной жизни. Следом за Исландией располагаются Финляндия, Норвегия и Швеция. Благоприятная ситуация с гендерным равноправием сложилась в Германии (12 место) и Великобритании (15 место). Франция и США заняли соответственно 18-ю и 31-ю позиции. Невысокое место США аналитики WEF объясняют недостаточным участием женщин в предпринимательской деятельности. На последнем месте в докладе 2009 г. оказался Йемен.

По данным такого же доклада 2007 года Россия в этом гендерном рейтинге по совокупным показателям занимала 45-е место. В докладе 2008 года ей отвели чуть более почетное 42 место. Однако в рейтинге 2009 г. страна опустилась вниз - уже до 51 места. Сразу вслед за Россией в этом рейтинге числятся Словения – 52 место; Македония – 53 место; Хорватия – 54 место; Украина – 61 место. Согласно расчетам аналитиков WEF, основная проблема нашей страны – не столько обеспечение равных возможностей мужчин и женщин в экономической сфере, где ее показатели лучше, чем во многих странах мира, сколько отчетливо выраженная проблема политических возможностей и представленности женщин в выборных органах власти. По показателю обеспечения экономических возможностей женщин по сравнению с мужчинами в 2009 г. Россия оказалась на 24 месте в общем рейтинге 134 стран; по показателю возможностей в сфере образования – на 29 месте; по показателю возможностей в сфере здравоохранения – на 41 месте; по показателю политических возможностей – только на 99 месте.

Нельзя не обратить внимания и на то обстоятельство, что всего лишь за двухлетний промежуток 2007-2009 гг., пришедшийся на мировой экономический кризис, шансы российских женщин по сравнению с шансами мужчин снизились по всем показателям «гендерного разрыва». В частности, по показателю «экономические возможности» мужчин и женщин в 2007 г. Россия занимала 18 место в списке этих стран; в 2009 году – уже 24 место. По показателю «политические возможности» мужчин и женщин в 2007 г. – 93 место; в 2009 г. – всего лишь 99 место.

Вполне закономерно может возникнуть вопрос: почему вдруг аналитиков WEF, да и других международных экономических и политических структур, стала волновать тема гендерного равноправия? В одном из докладов, подготовленных для Национального разведывательного Совета США, мы находим на этот вопрос следующий ответ: «Достижение равенства полов сулит значительные выгоды, причем не одним только женщинам. Все больше авторов с цифрами в руках доказывают, что реализация этого равенства в образовании стимулирует экономический рост, снижает детскую смертность и недоедание» [11]. Подчеркнем, что этот ответ дает вовсе не специалист в области гендерной теории или убежденная феминистка, а аналитик специализированной силовой структуры. В этом же докладе он отмечает, что к 2020 году женщины завоюют множество прав и свобод; в большинстве стран мира расширится их доступ к образованию, участию в политической жизни, они добьются новых успехов в борьбе за равноправие в сфере труда. Однако, по данным ООН и Всемирной организации здравоохранения, к тому времени неравенство полов до конца не исчезнет даже в развитых странах и будет все еще значительным в странах развивающихся»[12]. Среди факторов, препятствующих реализации гендерного равноправия, автор доклада называет исторически сложившиеся патриархальные традиции, которые способны всерьез обострять проблему конкурентной борьбы за ограниченные общественные ресурсы. Среди факторов, способствующих утверждению гендерного равноправия, модернизацию, включающую обширную программу преобразований - распространение информационных и коммуникационных технологий, которые могут открыть перед женщинами новые перспективы в сфере занятости; реформу управления, нацеленную на децентрализацию и расширяющую полномочия местных органов власти, в которых все активнее будут участвовать женщины[13].

Авторитетный американский политолог Чарльз Тилли, рассуждая о характерных для эпохи Модерна процессах демократизации и де-демократизации, справедливо отмечал, что эти процессы обеспечиваются тремя группами изменений, в том числе - «нарастанием или ослаблением… основных категориальных неравенств» в сфере публичной политики[14]. И разъяснял: «Социальное неравенство задерживает демократизацию и подрывает демократию в двух случаях: первое – когда устойчивые различия… превращаются в обычное категориальное различие по расе, полу, классу…; во-вторых, когда эти категориальные различия прямо претворяются в публичную политику»[15]. В свою очередь, понятие «неравенство» Тили раскрывал как «отношения между лицами или группами лиц, когда в результате их взаимодействия одна группа получает большие преимущества, чем другая»[16]. И до тех пор, пока неравенство преимуществ, то есть неравенство прав и жизненных шансов мужчин и женщин будет предопределять характер принятия государственных решений, Россия, несмотря на все многообещающие модернизационные проекты и «инновации», останется страной, в которой влияние образцов и норм традиционной политической культуры явно перевешивает силу права как основного, неотъемлемого атрибута модернизации.

Дата добавления: 2015-05-10