Слово «старик» связано с представлениями о немощности и дряхлости, о беспомощности

ДРЯХЛЫХ» СТАРИКОВ

П.Бейлин

Старики не только рискуют быть убитыми, но часто лишают себя жизни.

И.И.Мечников

В смерти определенно есть какая-то скрытая радость. И умирать, оказывается, очень интересно. Вдруг настолько становишься выше жизни!

В.В.Вересаев

Прежде всего, замечу, что согласно классификации возраста, утвержденной Всемирной организацией здравоохранения, к по­жилым относятся лица 60—74 лет, к старческому возрасту — 75—89 лет, к престарелым - долгожителям — 90 лет и старше (КвасенкоА. В., Зубарев Ю. Г., 1980). Вместе с тем клинический и общежитейский опыт показывает, что нет точных календар­ных границ старости. Еще древнегреческий ученый-энциклопе­дист Аристотель 24 века назад отмечал несовпадение календар­ного и биологического сроков старости, деля ее на позднюю и раннюю, подчеркивая некоторые причины такого сложного яв­ления, как старение. Удивительно современно воспринимаются размышления Аристотеля о причинах "молодой старости", позднего, "хорошего" старения человека. Он указывает, что "хоро­шая" старость является следствием, как хороших физических качеств человека, так и благоприятной судьбы, помимо силы и здоровья есть другие условия, способствующие долговечности; многие долговечны, хотя и не обладают хорошими физическими качествами (1978).

"Паспортный возраст, — пишет наш современник, врач и писатель П. Бейлин, — не совпадает с биологическим, психо­логическим, социальным. Словно часы, по которым люди ста­реют, идут с разной скоростью. Есть молодые старики, и есть старые молодые люди" (1980, с. 227).

Нередко можно услышать, что в наше время происходит "ювенализация" человечества, — продление молодости благодаря здоровому образу жизни, успехам медицины XX века. Общеизвестно, что Антон Павлович Чехов прожил сорок че­тыре года. Взгляните на его фотографии: с современных пози­ций это вроде бы человек весьма преклонных лет. "Старику Каренину" у Толстого было едва за сорок. Посмотрите на сегодняшних сорокачетырехлетних — это совсем другие люди. Конечно, и сегодня ювенализация коснулась далеко не всех.

Среди моих друзей и знакомых и я встречаю тех, кто в 30 лет — развалина с шаркающей походкой, дрожащими рукам и с памятью склеротика. А иному 70 лет, и он без отдыха идет спортивной походкой к диким Красноярским Столбам "Грифы", пишет труды, удостаивается всесветской славы уче­ного.

Старость, конечно же, бывает не только "хорошая", моло­дая. "'Бывает величественная, бывает гадкая, бывает жалкая старость. Бывает гадкая и величественная вместе", — утвер­ждает Л. Н. Толстой. Задолго до него яркую мысль высказал французский философ, писатель, историк Вольтер: ''Для глупца старость —бремя, для невежды — зима, для человека науки — золотая осень" (Цит. по: Семке В. Я., 1991, с. 118 и 66). Очевидно, старость может быть глупой, невежественной и мудрой, полезной для себя и близких.

Конечно, характеристик стариков значительно больше. Я полагаю, что по внешнему виду, по состоянию соматического здоровья старик может быть крепкий, сильный, бодрый, живой, молодой, красивый, подвижный... Но может быть старик древний, дряхлый, ветхий, обветшалый, изношенный, недуж­ный, слабый, глухой, слепой, немощный, беспомощный, увеч­ный...

Не счесть морально-этических, психологических и интел­лектуальных качеств стариков, могущих вызвать наше уваже­ние, наш восторг: мудрый, остроумный, коммуникабельный, добрый, веселый, жизнерадостный, величественный, спокой­ный, дружелюбный, благожелательный, жизнестойкий, тру­долюбивый... Замечательно, если старость величественная, мудрая, красивая, трудолюбивая, если это время "золотой осени", пора "сбора урожая", "сбора камней". Из числа таких замечательных стариков я не нашел примеров самоубийства. Да и как-то нелепо, бессмысленно, глубоко несправедливо говорить об их праве на смерть. Однако аргументов в пользу права на смерть, на самоубийство стариков высказывалось предостаточно полпредами разных времен и народов. И вся­кий раз подчеркивалось, что речь идет о старике с негативной, мрачной, угнетающей, раздражающей характеристикой: дряхлый и злой, слабоумный и завистливый, беспомощный и тупой, немощный и жадный. Конечно, нет более печального зрелища, как вид дряхлого, немощного, тем более тяжело недужного, дебильного старика. В одной египетской легенде сам немощный старик говорит о тяготах и нецелесообразности своей жизни, так как к нему пришла дряхлая старость: "Мои глаза слепнут, в моих руках нет силы, мои ноги отказываются служить, мое сердце устало". Безрадостную картину немощ­ной старости описал и великий Гиппократ. Пишет он, что у стариков "холодный, вялый темперамент, кровь в пожилом возрасте разбавлена, и ее становится меньше, кожа и мускулы атрофируются, и юношеская упругость тела исчезает" (Цит. по: Углов Ф., Дроздов И., 1983,с.31).

Древнегреческий философ Сенека утверждает, что груз дряхлой плоти угнетает дух и лишает его подвижности и это повод прервать по собственной воле полет нашей жизни (1977). "Смерть, упреждающая одряхление, — пишет фран­цузский писатель-моралист XVII века Ж. Лабрюйер, — более своевременна, чем смерть, завершающая его" (Цит. по: Во­ронцов В., 1977, с. 581).

Вы найдете черные краски в описании бесплотных стариков и их страстную потребность небытия у английского писателя Джонатана Свифта в его "Путешествиях Гулливера". Вспом­ните его рассказ о трагических судьбах бессмертных струльдбругов. Цитирую: "Когда эти струльдбруги достигают восьми­десятилетнего возраста, который здесь считается пределом человеческой жизни, они не только подвергаются всем неду­гам и слабостям, свойственным прочим старикам, но бывают еще подавлены страшной перспективой влачить такое суще­ствование вечно. Струльдбруги не только упрямы, сварливы, жадны, угрюмы, тщеславны, болтливы, но и неспособны так­же к дружбе и лишены естественных добрых чувств... Зависть и немощные желания непрестанно снедают их. При виде по­хорон ропщут и жалуются, что для них нет надежды достиг­нуть тихой пристани, в которой находят покой другие" (Цит. по: Ламонт К., 1984, с. 137—138).

В конце эпохи Просвещения немецкий философ Гегель за­явил все о той же "тихой пристани", в которой человек находит покой: "Все, что рождено, достойно гибели". Он видел в смерти "великий принцип жизни, а в жизни— великое начало происходящего" (Цит. по: Роменец В. А., 1989, с. 15).

Недуги и удел дряхлой старости не обошли своим внимани­ем российские писатели, поэты, композиторы, художники. Так, Николай Васильевич Гоголь показал пример бесцельной жизни старика-развалины Плюшкина. После смерти его же­ны, после бегства дочери с штаб-ротмистром "мелели челове­ческие чувства, и каждый день что-нибудь утрачивалось в этой изношенной развалине".

Трагически звучат заключительные аккорды описания ста­рости "изношенной развалины" Плюшкина. "Могила мило­серднее ее, на могиле пишется: "здесь погребен человек"; но ничего не прочитаешь в хладных, бесчувственных чертах бесчеловеческой старости" (Цит. по: Семке В. Я., 1991, с. 120).

М. Зощенко не без страха взирал на людей, "которые гас­нут, дряхнут, превращаются в ужасную рухлядь". Он доказы­вал в споре со своим другом, что "старость есть нечто ужасное, даже ужаснейшее, нежели смерть. Это есть потеря и ослабле­ние чувств, желаний, намерений. Что может быть хуже?" (1987,с. 432).

В русской поэзии старость чаше показана в печальных, мрачных, "мертвых" тонах. Общеизвестно глубоко "осеннее" поэтическое суждение А. С. Пушкина о том, что в старческом возрасте "печален страсти мертвый след":

Но в возраст поздний и бесплодный,

На повороте наших лет,

Печален страсти мертвый след:

Дата добавления: 2015-05-10