Виды экологического сознания 2 страница

Направленность экологического сознания отрицания интернальна, оно охотно принимает различные маски, воспринимая экологические проблемы как политические, экономические, конфессиональные или националистические. В связи с этим в сознании отрицания очень мало запретов, ограничений, доминирует равнодушие по отношению к природе, которое иногда переходит в полное игнорирование всех экологических проблем.

При этой форме экологического сознания человек, оценивая информацию об экологической обстановке, может относиться к ней как к чему-то, что вряд ли коснется его или коллектива, частью которого он является, и лишь фиксирует эту информацию где-то на периферии долговременной памяти. Так мы, получая информацию о взрыве сверхновой звезды в далекой галактике, т. е. информацию о катастрофе космического плана, фиксируем это событие, но не включаем его в текущее экологическое сознание. На то же указывает и другой, полярный по масштабам пример, когда какое-либо местное событие, например открытая стоянка автомобилей перед окнами дома и связанные с этим шум и загрязнение воздуха, вызывают активность одних жильцов, оставляя других спокойными и равнодушными.

Приведенные примеры заставляют предполагать, что сознание отрицания может быть одним из проявлений состояния экологического сознания, которое обусловлено малой значимостью ситуации, заторможенностью психической деятельности, исходной установкой и т. п., или может быть неотъемлемым, инвариантным свойством экологического сознания, проявляющимся при всех актах этого сознания, подобно тому различию тревоги как состояния и тревожности как свойства психики.

Рассматривая сознание отрицания, мы должны описать одну его форму, возникающую в тех случаях, когда человек находится в ситуации, где он сталкивается с фатальной неизбежностью, неотвратимостью таких изменений внешней среды, которые могут нанести ему ущерб или даже привести к гибели, а все допустимые варианты поведения, направленного на уход, защиту или предотвращение угрозы, оказываются неэффективными. В этой ситуации у некоторых людей практически полностью выключается осознание внешнего мира и они погружаются в иллюзорный замкнутый мир, в котором отсутствует реальная ситуация. Здесь проявляется эффект самообмана, выбрасывания из сферы сознания образа угрозы. Это подтверждают данные «черных ящиков», содержащие запись переговоров членов экипажей самолетов, потерпевших катастрофу. Многие из нас испытывали состояние, когда ситуация неотвратимого несчастья кажется сном и возникает мысль: «Вот проснусь, и все будет как прежде».

При таком состоянии сознания наблюдается и своеобразная картина поведения: в нем доминируют стереотипные действия, которые были характерными до появления угрозы, но оказываются полностью неадекватными для реальной ситуации, т. е. сознание теряет контроль за результатами действия. Нормальный при динамических изменениях экологической среды поиск вариантов оценки путей реализации адекватных для данной ситуации форм поведения в этом случае практически полностью исчезает.

Наиболее ярко с таким проявлением экологического сознания и поведения мы впервые столкнулись при обследовании лиц, проживавших в Ташкенте в 1968 г. во время длительно продолжавшегося землетрясения, и спасателей, прибывших туда из других мест для оказания помощи. Примерно к концу первой недели подземные толчки вошли в сознание большей части населения как естественный, неотъемлемый элемент окружающего мира - примерно такой же, как загазованность воздуха в местах скопления автомобилей, грязь на улицах, несоблюдение правил уличного движения, т. е. перешли в разряд таких факторов, о которых говорят «неприятно, но жить можно», несмотря на то, что продолжались случаи гибели или травматизма людей. Более того, почти все жители с удовольствием рассказывали друг другу анекдоты, обыгрывающие трагедию в юмористических тонах, хотя они сами или их близкие пострадали от разрушения домов.

Более выраженное проявление такого состояния мы наблюдали у некоторых людей при обследовании в Дагестане, у которых после однократного мощного подземного толчка были разрушены дома и погибли или были травмированы близкие. Очевидец сообщил следующее: «Я вышел во двор своего дома и вдруг почувствовал сильный толчок. Раздались крики людей, потух уличный фонарь возле моего дома, завыли собаки. Начали падать дома, забегали люди, появились пожары. Я обернулся, смотрю - упала крыша моего дома, развалилась стена. Я знаю, что там у меня мама, жена, дети, что надо их спасать, но я стоял и смотрел, как будто все это происходит в кино, и ничего не делал, потом пришел сосед и "разбудил" меня».

В зонах радионуклидного загрязнения после чернобыльской аварии остались семьи, которые наотрез отказались от эвакуации в подготовленные безопасные места проживания, убегали и прятались во время подготовки к переселению. Были люди, которые, игнорируя запреты, предупреждения и разъяснения, продолжали принимать зараженную цезием и стронцием пищу. Некоторые семьи, эвакуированные в безопасные места, через некоторое время возвращались в загрязненную зону.

Такое поведение нельзя было объяснить невежеством, отсутствием должного убеждения со стороны ликвидаторов аварии. Это скорее и не результат известного русского «авось», которое, конечно, имело место у многих отказавшихся переселяться (т. е. наличие сознание отрицания как свойства), а следствие формирования иллюзорного мира, где отсутствует опасность.

Можно думать, что осознание опасности формируется в той области «неЯ», о которой говорилось выше, а область «Я» становится полностью закрытой от внешних факторов. Специалисты в области дорожно-транспортных происшествий подметили, что похожее состояние возникает у водителей в случае внезапного отказа ножного тормоза. Водители продолжают нажимать на тормозную педаль, даже убедившись в неэффективности этого.

Особо следует выделить случаи, когда человек осознанно формирует состояние отрицания как активный способ борьбы, защиты от неотвратимой угрозы. В этой ситуации человек знает об опасном факторе, адекватно его оценивает, но игнорирует его, осуществляя необходимую деятельность во имя какого-либо личного, а чаще общественного долга. Наиболее яркие примеры такого состояния описаны в документах, воспоминаниях и в художественных произведениях, связанных с поведением большинства жителей Ленинграда во время блокады 1941-1943 гг., о проявлении самопожертвования как высшего воинского подвига.

Можно предполагать, что определенные изменения в состоянии сознания вообще сопровождают любую экологическую угрозу вне зависимости от вида экологического сознания, когда ее выраженность достигает определенной величины. Это подтверждают данные, полученные при использовании лингвистического теста для оценки состояния сознания, например при адаптации человека к условиям высокогорной гипоксии. Так, было показано, что в этих условиях речь все более насыщается застывшими словосочетаниями-штампами, инвективной и узкой, ситуационно-обусловленной лексикой (Д.Л.Спивак и соавт.).

Вторую форму экологического сознания мы обозначили как сознание гиперболизации, основным признаком которого является выраженная и не соответствующая реальной ситуации гиперболизированная оценка экологических проблем независимо от того, имеют ли они прямое или косвенное отношение к человеку. Наиболее типичной является гиперболизированная оценка угрожающих человеку экологических ситуаций, в то время как оценка благоприятных изменений или адекватна, или даже несколько занижена. Это особенно характерно для гиперболизированного экологического сознания как состояния. Значительно более редко возникает переоценка положительных сдвигов в экологическом балансе.

Следуя схеме анализа экологического сознания через взаимоотношение «Я» и «неЯ», можно предположить, что появление этой формы сознания обусловлено почти полной утратой корректирующей роли того «Я», которое является частью «неЯ», а отношения «Я» к «неЯ» в большей мере становятся подверженными влиянию положительных обратных связей, существующих между этими двумя образами в экологическом сознании.

Как и в предыдущем случае, следует различат! гиперболизированное экологическое сознание как свойство и как состояние.

Ведущее место в гиперболизированном экологическом сознании занимает тревожность - свойство психики, которое само по себе искажает восприятие и оценку реальных связей личности и среды, гиперболизирует образ угрозы в этих связях. Более того, высокий уровень тревожности обуславливает отрицательное отношение к любым изменениям среды, формирует представление об угрозе даже в случае положительнкх, объективно благоприятных для человека изменениях экологической обстановки.

Если рассматривать сознание гиперболизации как состояние, то помимо уровня тревожности определенное значение имеет опыт человека, полученный в прошлом при решении экологических проблем. Показательным в этом отношении является обследование людей, переживших чернобыльскую катастрофу. Даже через 10-11 лет после аварии у большинства из них сохраняется гиперболизированное сознание, особенно при оценке своего собственного состояния, причем у некоторых из них можно отметить наличие немотивированных переходов между состояниями гиперболизации и отрицания.

Следствием высокой тревожности является йличие при гиперболизированном сознании состояния фрустрщии, основная направленность которой связана с недооценкой своих возможностей по управлению ситуацией. Это приводит к юму, что экологическое поведение характеризуется отказом от поиска активных творческих решений, стереотипизацией дейстщй, которые во многих случаях совершаются как бы для проформы, без всякой надежды на успех. Прогнозный элемент экологического сознания в одних случаях вообще отсутствует, в других он всегда пессимистичен и направлен на ближайшее будущее, что, в свою очередь, снижает активность предпринимаемых действий.

Мы считаем возможным отнести к сознанию гиперболизации и такой вариант, где доминирует гиперболизация ответа на экологические изменения, т. е. характерными являются гиперактивность, неадекватная ситуации, хотя оценка ситуации может быть даже адекватной. Можно было бы назвать такое состояние холерическим типом экологического сознания, но в нашем распоряжении нет данных, связывающих это состояние с холерическим темпераментом, хотя по внешнему поведению людей с такой формой экологического сознания, которых нам удалось наблюдать, их можно было с уверенностью отнести к холерикам.

Мы ранее говорили о такой важной характеристике экологического сознания, как чувство хозяина природы. При сознании отрицания это чувство практически отсутствует, оно очень мало выражено и при обычном варианте сознания гиперболизации, но резко, иногда чрезмерно выражено при «холерическом» типе.

Одним из часто встречающихся признаков сознания гиперболизации является зависимость формируемых в нем концептуальных образов ситуации и экологического поведения от случайных, малозначащих факторов. Это обуславливает характерную черту экологического поведения - большое число незавершенных действий и операций, которые могут сменяться прямо противоположными действиями.

Гиперболизация как состояние помимо связи со свойствами сознания, зависимости от непосредственной информации, получаемой в процессе прямого взаимодействия с природными факторами, во многом определяется информацией, получаемой через социальные каналы, и в первую очередь через средства массовой информации. Это особенно выражено в тех случаях, когда используются приемы популизма, хотя возможно и неправильное понимание навязываемых сведений в результате их неграмотной подачи авторами сенсационных публикаций.

Конечно, определенную роль здесь играет уровень внушаемости, который у людей с гиперболизированным экологическим сознанием, как правило, повышен, однако прямой зависимости обнаружить не удается. Сознание гиперболизации как состояние может быть очень устойчивым, но обычно, если первоначальная информация и сделанный на ее основе прогноз не подтверждаются дальнейшим ходом событий и это неоднократно повторяется, то сознание гиперболизации переходит в сознание отрицания, что в социологических оценках обычно регистрируется как охлаждение, равнодушие, инертность человека, коллектива, социального слоя или общества.

Сознание гиперболизации является тем благоприятным фоном, на котором осуществляется так называемое манипулирование сознанием, т. е. формирование такого содержания сознания, которое может быть использовано общественными структурами различного уровня в политических или личных корыстных целях.

Состояние гиперболизации является одной из характерных форм ответа человека при его пребывании в неблагоприятных условиях среды, обычно не совсем правильно называемых экстремальными, и адаптации его к этим условиям, требующим перестройки системы гомеостатического регулирования. Состояние гиперболизации у людей в этих условиях было охарактеризовано нами как состояние тревоги средней или крайней степени. Более подробно это будет изложено в главе 14, здесь следует лишь упомянуть, что при нахождении субъекта в среде, в которой происходят изменения катастрофического порядка, очень легко возникают состояния типа паники.

Описывая симптоматику состояния гиперболизации, мы вначале исходили из предположения, что это состояние напрямую связано с тяжестью условий среды, однако дальнейшие исследования показали, что здесь более выражена связь с базовыми характеристиками сознания. На это прежде всего указывает то, что состояние гиперболизации возникает вне зависимости от интен-сивностных характеристик взаимодействующего с человеком фактора и от потенциальной возможности человека противодействовать или управлять возникшей экологической ситуацией. Оценка самочувствия у людей в таком состоянии всегда ниже и, что нам представляется особенно важным, наблюдается очень низкий уровень эмоциональной устойчивости.

Очень характерным для сознания гиперболизации является сочетание высокой тревожности, высокого уровня внушаемости и эмоциональной неустойчивости. Гиперболизация ситуации, образа угрозы обуславливается невозможностью адекватной оценки поступающей информации о характеристиках экологической ситуации, отказом от креативного осмысливания и базированием формируемого образа на сведениях, полученных через средства массовой информации, а также на слухах и мнениях, забавно сочетающихся с неверием в печатное слово. При этом избирательно выделяется та информация, которая свидетельствует о негативных для человека сторонах экологического процесса. Следует указать, что люди с сознанием такого типа составляют наиболее шумную, крикливую, экстремистскую часть многих движений, в том числе и экологических.

Сознание гиперболизации зачастую принимает самые разнообразные, иногда экзотические формы. Так, при изучении состояния людей, принимавших участие в ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС, исследователи обнаружили у некоторых из них ряд признаков, позволивших объединить их термином псевдолучевой болезни. Она характеризовалась полным комплексом субъективных и некоторых объективных признаков, которые возникают при лучевой болезни, - расстройствами пищевого тракта, сердечно-сосудистой системы, плохим самочувствием, повышенной температурой, были даже жалобы на рвоту и тошноту. Однако все это протекало на фоне нормальной и стабильной картины крови. С течением времени все характеристики такого состояния приходили в норму, хотя у отдельных людей такое состояние длилось более года, до конца периода обследования, в течение которого люди продолжали настаивать на том, что они заболели лучевой болезнью. Заметим, что это наблюдалось до того, как были установлены льготы для участников событий в Чернобыле.

Интересно, что наиболее часто псевдолучевой болезнью заболевали врачи общего профиля, хорошо знакомые с симптоматикой лучевой болезни, но не имеющие специального радиологического образования; укажем также, что в большинстве случаев был провоцирующий элемент в виде простуды, легкого нарушения работы кишечника, особенно в виде поноса. Как следует из данных литературы, подобное явление в некоторых случаях наблюдалось у врачей-рентгенологов и рентгенотехников. Обнаружилась также связь между уровнем медицинской просветительной работы, подробно описывающей признаки лучевого поражения, и числом лиц с симптомами псевдолучевой болезни. Можно думать, что в этом случае плоды медицинской профилактической пропаганды попали на подготовленную состоянием тревоги и повышенной внушаемости почву, что и обусловило появление гиперболизации экологического сознания.

Следует сказать, что в этой ситуации исследователи встретились и с обратной картиной - проявлением сознания отрицания, когда ликвидаторы не придавали особого значения появившимся первичным признакам радиационного поражения и даже игнорировали показания счетчика радиации. Правда, к счастью, таких было мало и их своевременно выявляли в процессе организованного и жестко соблюдаемого медицинского радиологического контроля.

В некоторых случаях гиперболизированное экологическое сознание является постоянной характеристикой профессии, особенно связанной с риском для жизни. Мы столкнулись с этим явлением у профессиональных водолазов-глубоководников, которые, конечно в целях безопасности, расценивают появление любого признака, напоминающего тот, который характерен для декомпрессионного синдрома, как следствие неполной декомпрессии.

Сознание гиперболизации характеризуется тем, что в концептуальной модели угрозы искажается картина взаимоотношения человека с коллективом, обществом, когда «Я» все более и более становится лишь копией сознания коллективного.

Авторы считают нецелесообразным останавливаться на том виде гиперболизированного экологического сознания, которое связано с гиперболизацией, утраченной в результате антропогенного вмешательства в природу, т. е. сознания с доминированием ретризма, так как более подробный анализ этого вопроса проведен далее в книге при рассмотрении современных экологических движений.

Третья форма экологического сознания была названа нами эгоистическим экологическим сознанием. Она характеризуется тем, что формируются в той или иной мере адекватные действительности концептуальные модели отношений между человеком и природой и человеком и обществом, которое выступает в виде нормативно-правовых и нравственных ограничений, но в решении всех проблемных вопросов, как и в выборе форм экологического поведения, приоритет отдается интересам субъекта.

Следует отметить, что если для сознания отрицания и сознания гиперболизации достаточно сложно провести грань между свойством и состоянием, то для эгоистического экологического сознания, как и для четвертого вида - рационального адекватного сознания, более характерным является проявление их характеристик как свойств. Особенно четко это видно на примере такого эгоистического сознания, при котором избираемая модель экологического поведения от начала до конца преследует чисто эгоистические цели, связанные с почти ничем не ограниченным удовлетворением потребностей, в первую очередь материальных.

Концептуальная модель взаимоотношений «человек-среда» при эгоистическом сознании характеризуется резкой доминантой «Я» и практически полным отсутствием или подавлением «Я» в «не Я». Природа рассматривается лишь как источник обеспечения потребности. Конечно, в той или иной мере элементы эгоистического отношения к природе присутствуют и в других видах сознания, это и не может быть иначе, если исходить из необходимости удовлетворения витальных потребностей, обеспечивающих достижение постоянных целей. Может быть, экологический вандализм, о котором мы говорили в главе 4, тоже есть своеобразное проявление рудиментарного эгоистического сознания. Особенностью эгоистического экологического сознания является практически полное отбрасывание фактора времени, т. е. отсутствие прогнозной составляющей. Все направлено на удовлетворение запросов, существующих в данный момент вне зависимости от того, как это скажется в последующем. Если потребность в чем-то сейчас не существует, но есть возможность ее удовлетворить, то эта возможность реализуется. Последнее, по мнению Э.Фромма, является наиболее характерной отрицательной чертой современного технологического сознания.

Важно то, что в эгоистическом сознании может существовать знание того, что эгоистическое поведение должно привести к неблагоприятным последствиям для других людей или других социальных групп в настоящем или будущем, однако оно не учитывается, отвергается сознанием как регулятор поведения. Еще Гораций писал: «Carpe diem» (т. е. лови момент). Наличие такого знания обуславливает в некоторых случаях резкое, доведенное до открытого конфликта противоборство, противопоставление личных интересов и личных потребностей установкам общества в концептуальной модели «человек-общество», где общество выступает как личный враг. Такое противоборство может быть в модели «я и общество», но может реализоваться и в модели «мы и общество» и даже «государство-государства».

Этот конфликт установок приводит к тому, что эгоистическое сознание не только допускает, но и оправдывает использование противозаконных методов и способов поведения. В крайних случаях можно встретиться с ситуацией, когда эгоистическое потребление не удовлетворяется насыщением потребности и продолжается уже как «месть» личности обществу за поставленные запреты и ограничения.

При коллективном эгоистическом экологическом сознании внутри общества возникает своеобразная иерархия эгоизма, где интересы группы превалируют над интересами общества, а интересы индивида - над интересами группы, что делает такие сообщества крайне неустойчивыми и раздираемыми внутренними противоречиями. Отсутствие ограничений, доминирование личных интересов, направленный вред, наносимый природе, позволяют рассматривать эту форму экологического сознания как эгоистическое хищническое сознание.

Одним из дискутируемых вопросов, связанных с этим видом сознания, является вопрос о том, какую роль в его проявлениях играют врожденные свойства, свойства, приобретенные в процессе индивидуального опыта или воспитания, и обстоятельства, вынуждающие человека проявлять эгоистическое хищническое отношение к природе.

Мы уже говорили о том, что при любой форме экологического сознания всегда в той или иной степени присутствует элемент эгоистического отношения к природе. Можно считать, что базой эгоистически-хищнического сознания являются врожденные свойства, которые должны обеспечивать постоянные цели организма (см. предыдущие главы). Поэтому возникает следующий вопрос: что обуславливает выраженность этих свойств сознания - сила внутренних процессов, связанных с особенностями потребления, или сила внутренних и внешних ограничений? Представляется, что более конкретный ответ на этот вопрос можно получить, рассматривая связь этой формы сознания с экономикой. Имеется достаточно большое число примеров, указывающих на прямую связь эгоистически-хищнического экологического сознания с уровнем экономики и экономического благополучия личности. Чем хуже конкретная экономическая ситуация, чем ниже уровень экономического благополучия личности или той или иной общественной группы, населения региона или даже государства, тем чаще проявляются факты, свидетельствующие об эгоистическо-хищническом отношении к природе, тем напряженнее становятся экологические отношения. Улучшение экономики обычно ведет к снижению случаев варварского отношения к природе. Хорошо известно, что по мере ухудшения условий жизни возрастают случаи браконьерства, незаконных хищнических порубок леса и т. п.

Конечно, частично это вынужденное поведение, реализуемое вполне осознанно в целях обеспечения необходимых жизненных условий семьи, однако в большинстве случаев - это проявление эгоистического хищнического сознания. Так, в районе озера Селигер нами были опрошены 23 человека, занимающиеся рыбным браконьерством, причем эти люди не скрывали своего занятия. 22 человека в качестве причины указали на тяжелое экономическое положение из-за безработицы, но, как выяснилось, 18 человек из них не работали и раньше, когда безработицы не было. Описано много случаев, когда эгоистическое экологическое сознание реализовывалось в хищническое отношение к природе на фоне благополучной экономической ситуации.

В индивидуальном плане подобное поведение - отражение эгоизма как черты характера с его комплексом вседозволенности, однако для коллективного сознания дело обстоит значительно сложнее и эгоизм обусловлен сложным переплетением целого ряда факторов - политических, геополитических, соображениями безопасности, национального престижа и менталитета носителей сознания. Чем выше по иерархической лестнице расположена коллективная структура, тем сложнее сложившиеся взаимоотношения, поскольку эгоистическое экологическое сознание становится элементом политики.

Так, хорошо известно отношение Норвегии и Японии к запрещенному международными соглашениями китобойному промыслу, покровительственное отношение некоторых государств к браконьерскому промыслу рыбы и крабов своих подданых в территориальных водах Приморья и т. п. В России органы лесного хозяйства имеют претензии практически ко всем леспромхозам за допущенные нарушения при вырубке леса, в Азовском и Каспийском морях постоянно происходят столкновения работников рыбной охраны с браконьерами, даже с применением огнестрельного оружия. Все это приводит к парадоксальной картине, когда общество различными методами, начиная с убеждения и кончая насильственными способами, борется против индивидуального агрессивно-хищнического поведения и одновременно становится проводником и защитником такого поведения во внутри- и межгосударственных отношениях. Наиболее ярко это проявляется в ядерной политике стран, проводящих, несмотря на мораторий, испытания своего ядерного оружия.

В социологической литературе можно найти много примеров подобного рода, начиная с анализа капиталистических отношений у К.Маркса и В.И.Ленина и кончая современными публикациями о действиях монополий и некоторых государств. Можно сослаться на ряд сообщений, приведенных в материалах известной конференции, проводившийся в Рио-де-Жанейро.

Одним из наиболее распространенных вариантов общественного эгоистического экологического сознания является так называемая политика государственного эгоизма, при которой государство во имя каких-либо интересов идет на определенные мероприятия, нарушающие экологический баланс не только в том или ином регионе, но даже в глобальном масштабе, правда старается при этом не допустить безвозвратного нарушения экологической среды, ограничиваясь разумными пределами и в некоторых случаях компенсируя этот вред ограничениями в других сферах экологических отношений.

Следуя нашей схеме, можно сказать, что при эгоистически-хищническом экологическом сознании характерно резкое сужение соотношения «личность-общество», «группа и метагруппа», где возникает полное доминирование «Я» или его аналогов, находящихся в оппозиции к более высокой иерархической структуре.

Наконец, четвертая форма экологического сознания определена нами как адекватное экологическое сознание, характерной чертой которого является почти полное совпадение концептуального образа внешней среды и взаимоотношения человека с этой средой, с объективной действительностью, с результатами, получаемыми при использовании методов научного анализа. Такой анализ, проводимый с использованием научных знаний, вероятно, лежит в основе адекватного сознания и позволяет подавить те элементы эгоистического отношения к природе, которые могут возникнуть в том или ином конкретном случае. Именно поэтому адекватное экологическое сознание можно рассматривать как научно обоснованное сознание.

Такой анализ проводится не только по отношению к природной среде, более того, эта сторона анализа имеет значительно меньшее значение по сравнению с антропогенной средой, выступающей как угроза.

Очень важно отметить, что если для остальных видов экологического сознания среда выступает, как это уже отмечалось, в виде угрозы или противостоящей стороны в конфликте, то при адекватном сознании среда выступает и как нечто, требующее заботы и охраны, в некоторых отношениях равное человеку, а иногда и превосходящее его.

В различных аспектах многогранного адекватного сознания природная среда выступает носителем какого-то высшего разума, что обычно характеризуется понятием «величие одухотворенной природы», уводящим человека от суеты обыденной жизни и заставляющим задуматься над философскими проблемами мироздания.

Однако антропогенные факторы, которые связаны с разрушением природы, загрязнением среды, нарушениями почвы, сужением биоразнообразия, разрушением ландшафта и т. п., обычно включаются в концептуальную модель как образ угрозы.

Следует подчеркнуть, что если при остальных видах экологического сознания формирование образа угрозы обычно рассматривается с позиции определения вреда, который может нанести человеку природа в процессе их взаимодействия, вреда прямого, например в виде источника инфекции, или опосредованного действиями человека, например вреда речному рыболовству, наносимого отравлением вод сточными отходами химического производства, то для адекватного экологического сознания характерно появление образа угрозы природе, наносимого действиями человека. Типичным примером такого образа является представление о вреде испытаний ядерного оружия для экологии региона.

Вместе с тем было бы ошибкой рассматривать адекватное экологическое сознание только с позиции охраны природы от вмешательства человека, как считает некоторая часть движения «зеленых», расценивая любое воздействие на сложившееся состояние биогеоценоза как кощунство.

При адекватном экологическом сознании в основе концепции взаимоотношений с природой лежит необходимость воздействия на природу в целях удовлетворения потребностей, создания оптимальных условий существования, допустимого научно-техническим прогрессом, достигнутым в данный момент исторического развития общества. Это определяет не только прямые отношения, но и те, которые складываются между личностью и группой, популяцией, этносом и между государствами и связаны с использованием природных богатств.

Дата добавления: 2015-05-31