Особенности коллективного экологического сознания 2 страница

Первую форму экологического сознания можно назвать интуитивным экологическим сознанием, формирующимся на базе личного опыта членов коллектива, уроки которого усваиваются путем различных информационных контактов и некоторых прописных истин, усвоенных в процессе воспитания. Это сознание охватывает обычно узкий круг локальных проблем, обуславливающих экологическое поведение. Более широкие и глобальные проблемы отражаются лишь в виде тех или иных взглядов.

Вторая форма экологического сознания, близкая к первой, характеризуется тем, что коллектив, группа, каждый из ее членов отражает навязанную этой группе экологическую позицию, основанную не на данных науки, а на искусственно подтасованной, зачастую ложной информации или на правдивой информации, но с ложными выводами, сделанными на ее основе, сфабрикованными в интересах какой-либо группы. Так, например, информация о действительно происходившем временном истончении озонового слоя атмосферы Земли была связана также с правдивой информацией о том, что фреон способен резко уменьшить содержание озона в воздухе. На основе этих двух правдивых информационных сообщений был сделан ложный вывод о том, что уменьшение озонового слоя обусловлено фреоном, используемым в холодильниках, что привело к падению спроса на эти холодильники и повышению спроса на более дорогие холодильники, выпускаемые в США на иной, чем фреоновая, основе, сопровождаемый активными массовыми движениями протеста защитников природы.

Вторая форма экологического сознания не ограничивается только местными проблемами, она в равной мере распространяется и на глобальные проблемы, все определяется тем, на какую проблему нацеливают сознание те, кто манипулирует коллективным сознанием.

Эти две формы коллективного экологического сознания мы обобщенно называем обыденным экологическим сознанием.

Третья форма коллективного экологического сознания - это научно обоснованное экологическое сознание, которое базируется на научных данных, получивших правильную трактовку, на реальных прогнозах возможности последствий вмешательства в природу, на обоснованной оценке значимости прогнозируемых изменений как для данной группы и ее членов, так и для общества в целом. Особенностью этой формы коллективного экологического сознания является то, что для ее развития требуется соответствующая подготовка, она не может появиться спонтанно.

Дальнейшее изложение материала в этой главе будет посвящено главным образом первым двум видам коллективного экологического сознания, т. е. обыденному экологическому сознанию. При этом следует помнить, что, согласно приведенному выше определению, индивидуальное сознание члена данной группы в его основных чертах является слепком с коллективного сознания. В тех случаях, когда речь будет идти о различиях в коллективном сознании разных социальных групп, будет использоваться понятие общественного сознания.

В обычных условиях коллективное экологическое сознание носит в основном созерцательный характер и экологические проблемы не выделяются как самостоятельные, отсутствуют четкие понятийные определения, нет определенной системы этих понятий и из экологических связей запечатлеваются в сознании лишь те, которые лежат на поверхности явлений, очень низки корреляционные зависимости. Экологическое поведение носит случайный характер. Группа не знает, что она мыслит экологическими категориями, даже решая какую-либо экологическую проблему, выступающую в обличий житейской проблемы.

Экологическое осознание ситуации возникает при столкновении человека с такой экологической ситуацией, которая выходит за рамки рутинных отношений человека и среды, особенно в тех случаях, когда экологическая проблема связана с нарушением комфортных условий человека или группы, с ограничением тех или иных, ранее полностью удовлетворяемых потребностей. Такой ситуацией может быть, например, изменение климата, загрязнение воздуха или воды, реже осознается сокращение биоразнообразия, если это не профессиональная категория охотников или грибников.

Экологическое сознание оформляется в систему взглядов или отношений при выполнении по крайней мере трех условий. Необходимо, чтобы динамика изменений фактора среды или степень воздействия человека на природу, вызвавшего эти изменения, укладывалась в определенные рамки по времени и по интенсивности. Если региональные или глобальные изменения внешней среды происходят очень медленно, то они могут быть затушеваны явлением привыкания и не отразиться в сознании.

Для местных, локальных изменений единица отсчета времени совпадает с объективным временем и зависит от градиента нарастания интенсивности изменений. Для явлений катастрофического характера это могут быть секунды или даже доли секунды, могут использоваться отсчеты по сезонам или даже по годам. Для развивающихся изменений глобального масштаба единицей времени может быть поколение, например, мы говорим «для наших детей», «для наших внуков» и т. д. Более длительные изменения, как правило, в обыденное экологическое сознание не входят, они могут лишь отразиться в долговременной памяти как некий курьез. Так, из популярной литературы известно, что материки движутся со скоростью несколько миллиметров в столетие, однако обыденное экологическое сознание не рассматривает это знание как экологическую проблему.

Второе условие связано с особенностями механизма развития адаптационных процессов. Известно, что адаптация как процесс перестройки системы гомеостатической регуляции также зависит от времени действия того или иного адаптогенного фактора и его интенсивности. Если интенсивность мала, то проблема приспособления к среде решается путем напряжения имеющейся структуры гомеостатического регулирования, если она чрезмерно велика, то происходит срыв адаптации и переход в патологию или гибель организма. При коротком действии адаптогенного фактора многие механизмы адаптации в силу своей инертности не успевают развиться, а при очень длительном действии может возникнуть перенапряжение адаптационного процесса и его распад. При нормальном развитии адаптационного процесса воздействие на человека тех или иных факторов среды становится менее значимым и фактор исчезает из экологического сознания.

Так, сравнение содержания экологического сознания жителей тех районов Москвы, где имеется повышенная концентрация углекислого газа, и жителей районов, где его концентрация значительно меньше, не смогло выявить расхождения и наличия образа угрозы, связанного с СО,.

Третье условие определяется тем, насколько подготовлено сознание к восприятию и оценке экологических изменений, к активной или пассивной экологической позиции и экологическому поведению. В зависимости от этого могут возникнуть некоторые расхождения используемых стандартов, критериев и мнений при оценке конкретной экологической ситуации.

Коллективное сознание, используя заранее известные стандарты и штампы, способно оценивать происходящие изменения как благоприятные, хотя в действительности они могут иметь неблагоприятный характер, или, наоборот, считать их значимыми для человека, хотя реально они не сказываются на его состоянии или жизнедеятельности.

В главе о бессознательном экологическом вандализме мы уже приводили примеры, связанные с хищническим истреблением ягодников, орешников и пр.

Приведем пример ошибочного стандартного ответа. Обычно обыденное экологическое сознание на вопрос: где предпочтительнее жить человеку - в суровых условиях высокогорья или же в благодатных условиях прибрежных субтропиков, дает однозначный ответ, отдавая субтропикам полный, ничем не ограниченный приоритет. Нам пришлось столкнуться с такой ситуацией через несколько лет после того, как произошла массовая плановая миграция жителей высокогорья в условия прибрежной равнины. Следует добавить, что такая миграция осуществлялась как акция милосердия во благо жителей высокогорья. Часть населения горных деревень отказалась покинуть прежние места проживания, а часть переехала. Однако спустя некоторое время выяснилось, что переселение привело к трагическим последствиям: гибели переселенцев от ряда инфекционных заболеваний, в первую очередь от туберкулеза, почти не поддающегося лечению.

Обыденное экологическое сознание, на основе которого решался вопрос переселения, не могло уйти от принятого стандарта, не могло учесть иные, научные данные, в частности один из законов общей теории адаптации (В.И.Медведев, 1994): чем более суровы условия проживания людей, действующие в течение многих генераций, тем меньше объем имеющихся в распоряжении человека физиологических и психологических, поведенческих резервов. Пониженная сопротивляемость к ряду инфекций, как одна из характеристик недостаточности адаптационных механизмов, проявлялась на фоне отсутствия иммунитета к ряду обычных природных инфекций, поскольку в условиях высокогорья эта микрофлора отсутствовала.

В истории колонизации описаны случаи гибели целых племен от случайно занесенной европейцами ветряной оспы, туберкулеза и других заболеваний. Следует отметить, что проблема естественной устойчивости к инфекциям связана с особенностями условий постоянного проживания. Проблема адаптации к инфекционным заболеваниям является одной из наиболее интересных разделов экологической иммунологии.

Такая обратная зависимость состояния человека от того, что обыденным экологическим сознанием воспринимается как «благо культуры», характерна для народов, проживающих на территории Крайнего Севера, высокогорных районов Памира и Кавказа. Конечно, это не значит, что эти народы навечно обречены на замкнутое существование вне всякого прогресса. Научное экологическое сознание разработало и продолжает разрабатывать целый ряд приемов адаптации, позволяющих обойти описанную опасность. Вероятно, особенности иммунных реакций, связанные с изменениями экологических условий, лежат в основе разгадки одного литературно-исторического феномена, связанного с Санкт-Петербургом. В литературе, посвященной Петербургу XIX столетия, очень часто встречались сюжеты, описывающие ситуацию, когда герой - неудачник, приехавший из глухой провинции, в силу тех или иных обстоятельств (бедности, служебных неудач, разбитой любви и т. п.) заканчивает свои дни, заболев чахоткой - скоротечной формой легочного туберкулеза.

Действительно, некоторое объективное подтверждение этому феномену имеется. Сравнение отчетов медицинских управ показывает довольно выраженное превышение заболеваемости туберкулезом в Петербурге по сравнению с Москвой.

Обычно это связывали с природными особенностями Петербурга: его болотами, близостью моря, туманами, высоким уровнем подпочвенных вод - словом, тем, что вошло в расхожее понятие «петербургский климат».

Однако к началу XX века эти сюжеты постепенно исчезают, хотя писатели-народники, писатели-бытовики продолжали выпускать свои романы и повести. Заметно сглаживаются и различия в медицинской статистике, особенно к 20-30-м годам. В настоящее время это различие практически отсутствует, хотя во многих странах мира имеется угроза наступления туберкулеза. Трудно объяснить это улучшением социально-бытовых условий, поскольку, с одной стороны, эти условия в 20-х годах были не лучше, чем в XIX столетии, а с другой - стала ясной ошибочность социальной теории туберкулеза в той ее примитивной трактовке, которая существовала до середины 70-х годов нашего столетия. Различия нельзя объяснить и успехами лекарственной терапии и мерами профилактики, поскольку феномен «туберкулезного Петербурга» исчез еще до выраженных успехов в лечении этой болезни.

Таким образом, существует загадка, почему в XIX столетии Петербург был источником туберкулезной эпидемии, достигшей своего апогея к 70-80-м годам, которая затем по непонятным причинам исчезла.

По нашему мнению, это связано с тем, что в XIX веке провинция даже в крупных городах еще носила отпечаток деревенской жизни с ее чистым воздухом, незагрязненной почвой, т. е., условиями, которые не требовали определенного уровня развития иммунной защиты у человека; отсутствие, если можно так сказать, тренажа механизмов неспецифического иммунитета делало человека более чувствительным, чем сейчас, к инфекционной угрозе. По мнению некоторых ученых, ужасающие пандемии средневековья были связаны не только с антисанитарными условиями жизни, но и с этой исходной неразвитостью механизмов иммунитета. Отличие Петербурга от провинции заключалось в том, что он развивался не только как бюрократический, но и как промышленный город, где вместо пригородных и городских огородов появлялись большие фабрики, резко ухудшающие его атмосферу. Поэтому переезд в Петербург для провинциального человека означал повышенные требования к иммунной защите, которые не могли быть удовлетворены иммунными механизмами его организма, что и приводило к появлению быстротекущей формы туберкулеза. Конечно, некоторую, но отнюдь не главную роль играли и климатические условия, которые постепенно улучшались благодаря большим работам по осушению болотистых окрестностей города. По мере роста промышленности в других городах России усиливалась и иммунная защита переселенцев, что и привело к изменению заболеваемости; сейчас многие города по своему экологическому неблагополучию далеко превзошли Петербург, но это, к счастью, не повлекло значительного по сравнению с другими городами увеличения количества больных инфекционными заболеваниями.

Конечно, приведенные здесь предположения лишь гипотеза, и, может быть, кто-либо возьмет на себя труд провести соответствующую архивную разработку, но мы в данном случае хотели показать различие между обыденным и научным экологическим сознанием. Приведенный пример характерен для России, но мировая литература полна описаний аналогичных ситуаций. Вспомните известный образ английской литературы - отставной «строитель империи», страдающий хроническим гепатитом.

Таким образом, третью особенность обыденного коллективного экологического сознания мы можем определить как базирование его на случайных признаках, выбираемых не по критерию реальной значимости, а по признаку их наибольшего отличия от природного или социального фона.

Рассматривая особенности коллективного экологического сознания обыденного типа, следует иметь в виду, что в нем очень часто наблюдаются некоторые характерные нарушения логики, особенно в процессе ассоциативного мышления. Как правило, причины этих нарушений в том, что они связывают в единую систему изменения природной среды, особенно те, которые возникают в результате антропогенного воздействия с независимо протекающими параллельными процессами, в основном социальными, никак не связанными с экологическими изменениями. То есть совпадение во времени трактуется как причинно-следственная связь.

Формирующийся при этом концептуальный образ экологической ситуации характеризуется тем, что в зависимости от ряда привходящих признаков, в том числе и случайных, малозначащих, которые зачастую трудно выявить, а тем более прогнозировать, он может принимать обличие социальной ситуации. Наблюдается и обратное - социальная проблемная ситуация может выступать в обыденном коллективном сознании как экологическая.

Возможен и другой вариант, когда реально осуществляются два параллельных экологических процесса, из которых один нейтральный по отношению к человеку, а другой - каким-то образом связан с ним. Обыденное коллективное экологическое сознание может наделять причинной зависимостью не действенный, а нейтральный процесс.

Вероятно, именно в этом кроются истинные причины возникновения ряда псевдонаучных направлений, в том числе и астрологии. Периодическая динамика соотношения движения планет и Солнца на фоне неподвижной звездной картины протекает параллельно с динамикой жизни человека, с подъемами и падениями в его социальной жизни. В какие-то моменты некоторые точки одного и другого процесса могут совпадать, что и формирует в обыденном сознании представления о возможности предсказания динамики одного периодического процесса по динамике периодичности другого.

Благодаря этому нарушению законов ассоциативного мышления возникает, по нашему мнению, одна из наиболее ярких и интересных для научного анализа особенностей обыденного коллективного экологического сознания, которая, правда, в несколько меньшей степени свойственна и индивидуальному сознанию, - явление маскировки, где образ угрозы или образ благоприятного влияния формируется не на основе реальной значимости того или иного фактора, реальных связей между человеком и средой и между различными элементами среды, а на основе случайного фактора, так или иначе попавшего в сферу восприятия и внимания.

Типичным примером такой маскировки была ситуация, наблюдавшаяся в конце 80-х годов в одном из городов Ленинградской области. Там возникло сочетание крайне плохого медицинского обслуживания населения, в результате чего резко возросла детская заболеваемость, с работой завода по производству витаминов (неудачно расположенного по отношению к розе ветров), производственные отходы которого имели резкий, неприятный запах, чувствовавшийся во всем городе.

Таким образом, имелось сочетание двух независимых друг от друга факторов - плохого медицинского обслуживания и резкого запаха. Неоднократные проверки и анализы, произведенные различными комиссиями, показали, что, за некоторыми исключениями (лица с повышенной аллергической чувствительностью, больные бронхиальной астмой), отходы производства не могли быть причиной высокой заболеваемости, хотя всеобщее мнение населения сводилось к тому, что причина заключалась именно в отравлении отходами.

Под давлением общественного мнения производство на заводе было прекращено, исчез и запах. Это привело к тому, что вопрос о высокой заболеваемости исчез из сознания населения, удовлетворенного закрытием завода. Заболеваемость осталась на прежнем высоком уровне, но это уже не волновало людей. Таким образом, возникла ситуация, в которой социальная угроза была замаскирована экологической угрозой. Конечно, это не исключает и многочисленных случаев, когда социальные и экологические процессы могут быть связаны реальной причинно-следственной зависимостью, но и в такой ситуации обыденное сознание может создать инвертированный образ, когда причина принимается за следствие, а следствие - за причину.

До сих пор существует общественное течение, выступающее против использования в сельском хозяйстве ряда химических препаратов, особенно азотного происхождения, считая основным доводом вред, наносимый большими концентрациями этих веществ в продуктах потребления, что действительно имеет место. Однако истинная причина этого вреда заключается в неумелом, неграмотном использовании этих препаратов, а иногда и в сознательном злоупотреблении ими. Так, многочисленные случаи отравления дынями и арбузами связаны с умышленным злоупотреблением селитрой с целью увеличения веса этих плодов.

Имеется много примеров, когда экологическая угроза прячется под маской социального неблагополучия, особенно часто это возникает в тех случаях, когда экологическое неблагополучие начинает сказываться на здоровье людей. Мы часто сталкивались с такой ситуацией на примере ведомственной промышленной медицины, когда в результате нарушения ряда правил охраны труда у рабочих возникали плохо поддающиеся лечению заболевания, но протест был направлен не на охрану труда, а на недостаточное оснащение больниц и поликлиник.

Очень ярко проявилась склонность экологического сознания к ложным выводам и заключениям в период начала 90-х годов.

Как известно, чем более тщательно и компетентно организована служба охраны труда, тем меньше случаев производственных травм и заболеваний, тем менее вероятны промышленные аварии и катастрофы, что особенно важно для горного производства. Это создает ложное представление о благополучной по своей природе, а не благодаря соблюдению правил охраны труда, экологической обстановке на шахте или заводе, и работники отделов охраны труда выглядят в этом обыденном сознании если не бездельниками, то людьми, вводящими ненужные, лишь мешающие работе ограничения. Такое представление об охране труда привело к тому, что численность работников этих подразделений была резко сокращена, а их права и реальные материальные возможности урезаны, особенно на коммерческих акционерных предприятиях, где нет должной защиты профсоюзов. Известно, что подобная ситуация привела к значительному ухудшению условий деятельности и большому числу аварий и катастроф с человеческими жертвами.

Очевидно, лишь при ярко выраженных экологических изменениях, особенно если они носят катастрофический характер, нет сопутствующих ложных маскирующих образов. При одновременном наличии двух или больше неблагоприятных факторов, один из которых является экологическим, природного или антропогенного происхождения, а другие имеют социальный характер, маскировка одного фактора другим является практически неотъемлемой характеристикой экологического сознания.

Так, исследования, проведенные в 1986 г. в Могилеве, где возникла крайне тяжелая экологическая обстановка, реальное экологическое бедствие, показали, что жалобы населения сводились к претензиям на качество воздуха и воды, и почти никто не жаловался на исходную причину - неразумную организацию промышленного производства, его районирование.

Бригады газовщиков, работающих в системе «Газпрома» в районе г. Надыма в очень тяжелых экологических условиях, практически не предъявляли никаких жалоб на климатические условия, на засилие кровососущих насекомых летом и стужу и пургу зимой, отмечая высокое качество социального обеспечения их вахтовой или постоянной деятельности, в то время как проживающие там же работники других ведомств, где социальные условия были значительно хуже, предъявляли целый букет разнообразных жалоб на природные условия.

Иногда доминирование социальных факторов над природными достигает таких величин, что исключает из среды сознания экологический фактор. При хорошем социальном обеспечении в тех же условиях приполярного Севера или тяжелых условиях зимы в континентальных районах Антарктиды люди даже с неполной физиологической адаптацией, отмечая имеющиеся у них трудности, расценивают общую ситуацию как вполне благополучную, т. е. опираются в своем индивидуальном сознании не на свои физиологические характеристики, не на свое личное функциональное состояние, а на коллективное сознание.

Очень многое здесь зависит не только от бытового социального комфорта, но и от особенностей профессиональной деятельности - степени ответственности и удовлетворенности своей работой, слаженности коллектива, вклада, который вносит работа группы или отдельного человека в решение общей задачи и т. п.

В результате маскировки концептуальный образ экологической ситуации, возникающий в индивидуальном или коллективном экологическом сознании, и концептуальная модель адекватного этому образу экологического поведения становятся или нелогичными, или очень неопределенными. Поэтому предпринимаемые человеком действия, как правило, не приводят и не могут привести к достижению необходимого результата, более того, они часто ведут к ухудшению начальной ситуации, что, в свою очередь, создает еще большую неопределенность в сознании.

Такая ситуация приводит субъекта к сомнению по поводу правильности созданной им субъективной картины внешней ситуации и своего места в этой картине, т. е. к сомнению в адекватности своего видения мира, к чувству потери, невозможности опоры на известные ориентиры, действовавшие до изменения экологической ситуации.

В таких условиях неопределенности и распада субъективной модели действительности возникает закономерная перестройка обыденного экологического сознания. Эта перестройка может осуществляться двумя путями, выбор которых зависит от некоторых особенностей личности, в частности от ее способности и склонности к когнитивному мышлению.

Если эти свойства выражены достаточно ярко, то субъект привлекает известные или доступные ему элементы научного анализа, накопленные обществом научные знания и строит свое индивидуальное сознание как адекватное, научно обоснованное, которое по своему происхождению является коллективным, точнее, его можно назвать коллективным когнитивным сознанием, которое характеризуется прежде всего отсутствием в нем ложного маскирующего образа. При достаточном уровне активности субъекта этот новый образ, новая концептуальная модель может оказаться, как это указывалось, конкурирующей с теми моделями, которые были приняты обыденным коллективным сознанием, и стать основой новой концепции этого экологического сознания. Надо упомянуть, что именно такая идея заложена в основу экологического просвещения.

При выборе другого пути, когда по каким-либо причинам когнитивные механизмы не могут быть использованы, происходит отказ от своей индивидуальной модели и полная ориентировка на модель, принятую коллективом, членом которого является субъект. Эта ориентировка влечет за собой переоценку ценностей и используемых критериев, снижение критичности в оценке чужого внешнего мнения или позиции ближайшего окружения, сведений, содержащихся в тех источниках массовой информации, которым доверяет человек.

Если при первом выборе происходит трансформация обыденного сознания в научно обоснованное адекватное сознание или по крайней мере приближение к такому сознанию, то во втором случае опирающееся на обыденные коллективные установки сознание не может выйти за рамки обыденности, что иногда приводит к замене одного ложного образа другим, не менее ложным образом, и вновь возникает уже знакомая ситуация неуверенности в адекватности имеющейся концептуальной модели, но уже в коллективном сознании.

Это ведет к поиску коллективного сознания, имеющего другую направленность, другие ценности и основополагающие идеи, чем те, которые существуют в отвергаемом коллективном сознании.

Следует отметить, что здесь наблюдается известная закономерность, свидетельствующая о том, что чем сложнее и труднее экологическая ситуация, тем четче проявляется тенденция опоры на коллектив, тем охотнее индивидуальное сознание воспринимает установки коллективного сознания. В период внезапной экологической катастрофы и некоторое время после нее когнитивное экологическое сознание, как индивидуальное, так и коллективное, встречается очень редко и доминирует обыденное коллективное сознание, вовлекающее в сферу своего влияния большинство, если не всех людей, подвергшихся этому бедствию. Лишь через определенное время возникает дифференцирование экологического сознания.

Поиск новых видов коллективного сознания, способных объяснить суть происходящих экологических изменений и определить необходимые направления и формы экологического поведения, обычно начинается с поиска новых героев, авторитетов, лидеров, которые рассматриваются как обладатели конечных абсолютных истин, выбираемых по мотивам, не всегда имеющим рациональное объяснение, чаще всего выбор бывает случаен. Экологическое поведение также определяется концепцией этого нового лидера, таким образом возникает новый, очередной виток в содержании обыденного экологического сознания.

Очень часто, когда попытки поиска решения возникшей экологической ситуации оказываются неудачными, опора на реально существующий коллектив приобретает форму надежды на виртуальные силы, которые могли бы, как надеется оказавшаяся в безвыходном положении личность, помочь ей найти выход из ситуации. Формируются мифологическое сознание и основанное на мифологии поведение, базирующиеся на индивидуальном или коллективном мифотворчестве или заимствованной у других общественных структур готовой мифологической схеме.

Неверно считать, что религии - это наследие прошлых времен научного обскурантизма, наследие примитивного сознания. Религии рождаются постоянно, и причина, их порождающая, связана не с незнанием, а с невозможностью найти своими собственными усилиями объяснение того или иного процесса, явления или ситуации и определить свое отношение к этим явлениям и пути выхода из этой ситуации.

Наличие многофакторной экологической ситуации, особенно в тех случаях, когда она осложнена дополнительными социальными факторами, которые могут и не быть связанными с экологией, или, наоборот, - наличие неблагоприятной социальной ситуации, которая осложнена экологическими факторами, связанными или не связанными с социальными, часто оказывается непосильной для ее понимания обыденным экологическим сознанием. Именно поэтому в период серьезных социальных и природных катаклизмов в коллективном сознании возникает тяга к пророкам, провидцам, целителям, т. е. тоже мифотворчество, но имеющее в основе конкретного человека, наделяемого непостижимыми способностями и владеющего секретом истины. Невозможность немедленно получить соответствующее разумное объяснение в пределах обыденного сознания и невозможность для сознания воспользоваться научными данными, которые требуют специальной подготовки, не всегда «льют бальзам на растерзанную душу», а могут, наоборот, усугублять мрачные прогнозы, подменяя знания верой, т. е. принятием чего-либо как истины без доказательств истинности. Именно невозможность принятия разумом того или иного явления оправдывает тертуллиановское «верю, ибо абсурдно».

Параллельно формированию образа внешней среды и представления о связях человека с этой средой, которые могут составить образ угрозы или образ, благоприятствующий человеку, т. е. обеспечивающий удовлетворение его потребностей, начинает образовываться и образ экологического поведения - в виде программ спасения от неблагоприятного фактора или использования тех возможностей, которые предоставляет человеку тот или иной объект природы или процесс. Следует указать, что не только потребность заставляет искать соответствующую форму экологического поведения, но может возникнуть такая ситуация, когда наличие того или иного природного фактора является причиной появления потребности. Так, необходимость обеспечения постоянной цели (обмена веществ) формирует ряд потребностей, связанных с приемом пищи, но наличие огня сформировало потребность в тепловой обработке пищевых продуктов, а наличие специй породило потребность в различных гастрономических ухищрениях.

Дата добавления: 2015-05-31