ВИДЫ ЗНАНИЙ 5 страница

§ 280- Интонация складывается из нескольких компонентов: 1) ча­стоты основного тона голоса (высотный или мелодический компонент); 2) интенсивности (динамический компонент); 3) длительности или темпа (временной, темпоральный компонент); 4) паузы; 5) тембра '. Все ком­поненты интонации, кроме паузы, обязательно присутствуют в выска­зывании, потому что никакой его элемент не может быть произнесен без какой-либо высоты голоса, силы и т. д. Поэтому все компоненты интонации тесно взаимодействуют между собой.'¹ Однако можно, во-первых, установить некую иерархию их, во-вторых, имеются данные, свидетельствующие о некотором разделении функций между ними [161, 133].

2. МЕЛОДИКА

§ 281. Важнейшим компонентом интонации является мело­дика, т. е. движение основного тона голоса (понижение и повыше­ние). При этом следует различать диапазон, т. е. минимальное и мак­симальное значение основной частоты в пределах исследуемого от­резка речи, и интервал — разность между частотой нижней и верхней точек восходящей и нисходящей линии кривой. При восходящей линии говорят о положительном интервале, при нисходящей — об отрица­тельной. Существенное значение может иметь также скорость нараста­ния или падения частоты.

Мелодика может выполнять разные функции. Наряду с паузой она служит средством членения речи. Граница между двумя синтаг­мами может быть отмечена посредством перелома в мелодическом рисунке: переходом от повышения тона к понижению, от понижения к повышению, от высокого конца к низкому началу и т- п.

Мелодика служит не только и не столько для членения потока речи, сколько для связывания отдельных его частей. Так, например, некоторое повышение тона или небольшое понижение его к концу отрезка речи в русском языке будет иметь место тогда, когда он пред­ставляет собой незаконченную мысль, когда следующий отрезок нахо­дится в тесной семантике-синтаксической связи с данным отрезком. Напротив, существенное понижение тона в конце отрезка говорит о том, что он либо является самостоятельной смысловой и синтаксиче­ской единицей, либо заканчивает какое-либо сложное предложение. Падение топу к концу отрезка, дающее, однако, несколько иной мело-Дическнй рисунок, чем при завершении предложения, используется

^ТР^И компонента совпадают с компонентами слоисспого ударения (см.

в русской речи для обозначения того, что за данным отрезком следует перечисление и т. д.

Мелодика, более чем другие компоненты интонации, служит далее для выражения коммуникативного типа предложения — повествова­тельного, вопросительного, утвердительного. На мелодике можно по-казать принцип замены, сравнив русское вопросительное предложение с вопросительным словом и без вопросительного слова, например: «Кто это?» и «Это ты?». В первом случае вопрос выражен местоимением кто Я мелодика может ничем не отличаться от повествовательной; во втором вопросительное слово как бы заменено соответствую­щей мелодикой — повышением топа на втором слове; отсутствие такого повышения будет характеризовать это предложение как по­вествовательное. Наряду с этим специфическая вопросительная моло­дика наблюдается также в том случае, когда имеется и другое какое-либо средство выражения вопроса, например частица ли (Увидите ли вы его?) или же особый порядок слов (Читали вы это?).

Очень часто мелодика наряду с другими средствами используется для целей выделения главного слова в предложении или в сип-тагме.

§ 282. Исследование мелодики принадлежит к числу сравни­тельно простых, хотя и весьма кропотливых экспериментально-фонетических задач. Если в распоряжении исследователя имеется ннтоиограф, это, конечно, облегчает дело. При отсутствии интонографа можно ограничить измерение частоты основного тона только по глас­ным. (О методе вычисления высоты тона по осциллограммам см. § 184, 185.)

Возможны два метода определения мелодики; более обобщенный, когда вычисляется средняя высота тона данного гласного или данного слога ¹, и более детализованный, когда вычисляется движение топа в пределах одного гласного или слога. Выбор того или иного метода зависит, разумеется, от задач исследования.

Для сопоставимости данных, полученных от разных дикторов, необходимо оперировать не абсолютной высотой, а относительной, которая определяется путем деления измерений частоты на среднюю для данного диктора. Последнюю можно вычислить разными способами; один из них состоит в определении средней частоты по частоте первых безударных гласных, взятых из произнесения данным диктором разных оттенков речи.

При анализе мелодики следует иметь в виду то обстоятельство, что разные гласные обладают специфической для них собственной (ипгерентной) высотой: гласные переднего ряда выше гласных зад-пего ряда. Это, разумеется, находит свое отражение в рисунке мело­дической кривой слова или синтагмы, содержащих разные гласные-

¹ Вычисление среднего тона слова представляете л нецелесообразным, так как изменение топа очень часто имеет место в пределах слова и связано со смыслом Д°' статочно сослаться па такие два однословных предложения, как Холодно! и -*"" л одно?, где вся суп. заключается в движении тока в пределах слова.

3. ИНТЕНСИВНОСТЬ. ФРАЗОВОЕ УДАРЕНИЕ

§ 283. Основной функцией интенсивности следует считать в ы -' деление какой-нибудь части высказывания, хотя при этом сущест­венную роль играет также мелодика. Так как фонетическое выделение принято называть ударением, то и в данном случае обычно говорят об ударении.

В синтагме тесная связь между словами выражается, в частности, через градацию ударения по силе. Так, в русском языке каждая синтагма характеризуется, как указывал Щерба, усилением ударе­ния на последнем слоге, например: На моем новом письменном столб лежала книга, подаренная мне ко дню моего рождения братом. Это несколько усиленное ударение уже не является, по существу, словес­ным ударением, оно служит для фонетического объединения синтагмы и для отделения ее от соседней синтагмы. Такое'ударение следует называть синтагматическим.

Хотя такое ударение характеризует синтагму в целом, оно прояо-| ляется в определенном слове (в русском языке, как уже было сказано, оно связано с последним ударным словом); причем оно не существует отдельно от словесного ударения данного слова, а как бы наклады­вается на него. До сих пор ни в каком языке не замечено, чтобы син­тагматическое ударение оказалось не на том слоге, на котором данное слово имеет словесное ударение. Таким образом, слово, носящее на себе синтагматическое ударение, будет иметь ударный слог более ■сильный, более высокий (или низкий) и более долгий, чем другие Iслова той же синтагмы, не имеющие синтагматического ударе-[ ния.

§ 284- Интенсивность участвует и в оформлении актуального чле-I нения (см. § 296). Имея в виду эту функцию, говорят о логиче­ском ударении, так как рема может быть сопоставлена с логическим предикатом. В предложении Дети играют при логическом ударении [ на слове Дети последнее будет ремой или логическим предикатом, так как сообщается, кто играет. Если же логическое ударение поста-[вить на слове играют, то оно станет ремой, так как в таком случае ^: сообщается, что делают дети.

Синтагматическое ударение, по крайней мере в тех языках, где (оно существует, является обязательной принадлежностью синтагмы, поскольку оно фонетически объединяет ее как некое смысловое целое. Логическое же ударение отнюдь не обязательно ни для каждой син­тагмы, ни даже для каждого предложения. Оно применяется только тогда, когда ситуация или контекст требуют этого.

Кроме того, в отличие от синтагматического ударения, которое для Данного языка имеет, по-видимому, постоянное место в группе слов, Логическое ударение может быть поставлено на любом слове. Напри-Мер, фразу Мальчик читает книгу можно произнести с ударением па Любом слове. Если нужно подчеркнуть, что действующее лицо не де­вочка, а мальчик, то отмечают логическим ударением именно это слово; №сли важно указать, что он не просто держит книгу, а читает ее, то логическое ударение ставят на сказуемом; если требуется сказать, что

мальчик читает не письмо, а именно книгу, то ударением выделяется

это слово.

Логическое ударение могут получать и такие слова, которые обьщц_о во фразе лишены ударении. Так, например, по-русски говорят Кошка лежит под стулом с логическим ударением на предлоге, если нужно сказать, что она лежит не ни стуле.

Интенсивность участвует и в эмоциональном выделении слова в том, что называют эмфатическим ударением.

§ 281;. Отдельное слово, если оно обладает синтагсической само­стоятельностью, т. е. выступает в роли предложения (а в живой речи такая ситуация вполне возможна), всегда имеет ударение. В синтак­сических же сочетаниях некоторые слова могут утрачивать утаренне. Обычно это служебные слова; в русском языке, например, предлоги. Такие слова, как перед, около, характеризуются ударением на первом слоге, однако в сочетании с ударными словами они лишены ударения и становятся проклитиками. Слияние неударного слова с ударным является фонетическим выражением тесной смысловой, синтаксиче­ской связи между ними.

В потоке речи ударение слова включается в ткань интонации как ее элемент. В этом смысле его можно назвать фразовым ударе­нием. Оно накладывается на тот или иной интонационный контур, внося определенное разнообразие в его рисунок. Именно фразовое ударение образует ритм речи {см. § 270), в нем реализуются и все другие виды ударения — синтагматическое, логическое и эмфатиче­ское.

4. ДЛИТЕЛЬНОСТЬ (ТЕМП)

§ 286. Под длительностью как компонентом интонации подразу­мевается скорость произнесения тех или иных отрезков речи, что и является содержанием термина «темп». Темп речи является одной из индивидуальных характеристик говорящего. Вместе с тем различный темп определяется стилем произношения, который, в свою очередь, обусловлен ситуацией. Чтение лекции, естественно, требует более медленного темпа, чем рассказ в дружеской беседе, а темп чтения лекции будет различным в аудитории, состоящей из 500 слушателей или из 20. Имеются данные, свидетельствующие о том, что темп речи со временем меняется, что в XX веке говорят быстрее, чем говорили

в XIX.

Когда говорят о темпе как компоненте интонации, имеют в виду не это, а относительную скорость произнесения отдельных слов в синтагме или одной синтагмы по отношению к другой. Как показали некоторые экспериментально-фонетические исследования, темп произнесения связан с содержанием высказывания, с функцией соответствующих слов. Так, служебные слова произносятся, как пра­вило, быстрее знаменательных, а среди знаменательных замедлением темпа выделяются важные по смыслу и по функции в предложении слова [92\. Наряду с этим замедление темпа может характеризовать завершение высказывания.

5. ПАУЗА

§ 287. Пауза акустически означает прекращение звука, физио­логически — прекращение артикуляции; однако то, что воспринима­ется как пауза, может и не иметь этих признаков. Как показывает ана­лиз записей, проведенных различными методами, очень часто, когда мы на слух четко воспринимаем паузу, звучание голоса не прекраща­ется. В таком случае говорят о «психологической» паузе. Как пауза может быть воспринят а перелом в мелодике, создающий резкую Гранину между частями высказывания. Таким образом, следует иметь в виду: то, что с фонетической точки зрения воспринимается как пауза, имеет очень сложную природу. В дальнейшем термин «пау­за» будет применяться как в прямом смысле слова, т. е. для обозначе­ния перерыва взвучании, так и для обозначения психологической паузы и того, что называют паузой «хезитации». При хезитации возможно и «звучание», которым часто заполняют паузу между синтагмами или предложениями, а также и внутри синтагмы, когда говорящий как бы (Подыскивает нужное слово \118\.

Пауза часто используется для вдоха. Это не дает, однако, основания говорить о «физиологической паузе», о «дыхательной паузе» и т. п. Подобная терминология может натолкнуть на ложное понимание сущ­ности паузы, при котором определяющей окажется физиологическая сторона речи. Такая трактовка паузы решительно противоречит фактам. Человек, у которого органы дыхания находятся в нормальном состоянии (патологические случаи не должны приниматься в языкозна-\т\и в расчет), делает вдох во время пауз между теми или иными син­таксическими единицами, определяющимися смыслом речи. Механизм дыхания предоставляет для этого широкие возможности благодаря постоянному наличию в легких достаточного запаса воздуха, позво­ляющего при необходимости значительно продлить время фонации. Пауза может быть использована не только для отделения одной синтаксической единицы от другой, но и для выражения [характера связи между ними. Так, например, наличие паузы между подлежащим и сказуемым в простом нераспространен­ием предложении в русском языке подчеркивает логическое проти­воположение подлежащего и сказуемого, характеризует, по Щербе, двучлепность предложения [16, 123].

Пауза может употребляться также и для передачи того или иного

эмоционального оттенка. Здесь имеется в виду не взволнованная речь,

когда говорящий от сильного возбуждения делает паузы в необычных

Местах, а тот случай, когда пауза несет определенную функцию, как,

например, в вопросительном предложении типа «Это — ты?», где

наличие паузы наряду с повышением тона и удлинение «ы» служат

■ Для выражения крайнего удивления, Внутри слова пауза (по крайней

[Мерс, в русском языке) употребляется для подчеркивания слогового

рстава, иногда для лучшей слышимости илидляреализацииполного

:'ипа произнесения (см. § 60).

Наличие паузы в полном смысле слова (т. е. с прекращением зву­чания), а также длительность ее можно установить как по электрогра-

фическим, так и по пневматическим записям. Во время такой паузы все приборы должны писать нулевую линию. Так как нулевая линия характеризует не только паузы, но и глухие смычные согласные, то определяя наличие и длительность паузы перед словом, начинающимся с такого согласного, или же после слова, кончающегося им (особенно если это имплозивный), нужно принимать во внимание среднюю дли­тельность глухого смычного в данном языке. Тогда путем вычитания средней длительности из общей длительности отсутствия звучания (определяемого по пулевой линии) мы получим длительность паузы. Если же пауза звонкая, то нужно из общей длительности звучания вы­честь сумму средней длительности последнего звука до паузы и первого звука после паузы. Для упрощения эксперимента лучше записывать предложения с паузами между звонкими звуками или, по крайней мере, не между смычными согласными.

6. ТЕМБР

§ 288. Тембр служит только для выражения эмоционального ас­пекта интонации. Трудно себе представить, какую он мог бы играть роль для коммуникативного аспекта, хотя он, как указывалось выше, неизбежно присутствует в речи. Акустическим коррелятом тембра является спектральная характеристика звуков. Имеющиеся данные позволяют думать, что с тембром связаны только верхние форманты, по-видимому, не ниже третьей.

В понятие тембра включают и «звонкость» или «звучность» голоса, под которой понимают чистоту, яркость его звучания. Эта характери­стика, особенно важная для певцов, обнаруживается в так называе­мой «певческой форманте», отличающей всякого квалифицированного певца, независимо от того, бас он или генор [!15\.

Исследование тембра принадлежит к числу трудных задач; оно возможно только при помощи спектрографа с большим числом филь­тров.

7. ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ КОМПОНЕНТОВ ИНТОНАЦИИ

§ 289. Миогоаспектпость всякого высказывания, отражение в нем (кроме смыслового содержания) отношения к содержанию говорящего, эмоция, которую он в это высказывание вкладывает, — все это обуслов­ливает переплетение разных фонетических средств оформления выска­зывания.

Это можно показать, например, на анализе предложения Я думаю, что он придет. Если оно имеет значение простой констатации факта, что некто придет, то оно является одночленным [/6, 123], произносится без пауз и со слабым синтагматическим ударением:^та последнем слоге. При такой же одночленности может быть важно подчеркнуть, что он придет, не обманет; в таком случае последнее слово окажется выделен­ным при помощи усилительного логического ударения, а если к тому же еще выражается безусловная уверенность, то это достигается пр?^ де всего эмфатическим удлинением последнего гласного. При

пении одночленности иногда важно указать, что придет он, а не она; тогда логическим ударением будет выделено слово он. Усиление, не­обходимое при особом подчеркивании слова он, будет в данном случае достигнуто не столько удлинением гласного, сколько динамическими средствами и некоторым повышением тона.

Во всех рассмотренных случаях одночленнссть обусловлена тем, что осе внимание обращено на то, придет ли он, Но в известной ситуа­ции, например когда ставится вопрос; Вам сказали, ч/по он придет"? — с логическим выделением сказали, в ответе; Нет. Я думаю, что он при­дет — внимание фиксируется не па том, придет ли он, а на том, что я знаю это. Ответ в таком случае будет опять одночленным, нос логи­ческим ударением на думаю. При этом оттенок неуверенности, добав­ленный к простому логическому выделению этого слова, будет выра­жаться через повышение тона ударенного гласного,_фа оттенок уверен­ности — через удлинение ударенного гласного и 'понижение тона. Анализируемое предложение может иметь значение пе только простой констатации факта, но и одновременно раскрывать наше отношение к этому. В таком случае и главное, и придаточное предло­жения получат известную самостоятельность, а предложение в целом станет двучленным, что фонетически выразится в наличии паузы между главным и придаточным предложением и синтагматического ударения в каждом из них. При этом в каждом предложении может быть логически выделено теми же средствами н с теми же оттенками значений, которые перечислялись выше, и подлежащее, И сказуемое. Во всех перечисленных случаях ни в главных, ни в придаточных предложениях нет логического противопоставления подлежащего и ска­зуемого; и те и другие одночленны. Может, однако, оказаться необходи­мым выразить в главном предложении, во-первых, что субъект высказы­вает именно свое мнение, а н_ чье-либо, и, во-вторых, дать характери­стику этого мнения («думаю», «уверен», «узнаю», «не сомневаюсь», «сомневаюсь» и т. п.). Тогда подлежащее и сказуемое четко обособ­ляются друг от друга и получается двучленное предложение, кото­рому придается соответствующее фонетическое оформление. Я думаю, что он придет, где я и думаю имеют синтагматическое ударение, а меж­ду ними возможна пауза. Если нужно указать, что именно он, а не " кто-либо другой придет и что он действительно придет, то придаточное предложение становится двучленным (при этом первое может быть и двучленным, и одночленным): Я — думаю, что он придёт (т. е. Не ■,знаю, как кто-нибудь другой, а он придет). Разумеется, и при двучлен-юности этих предложений в них могут быть логически выделены и под­лежащее, и сказуемое.

'' Для выражения всевозможных эмоциональных оттенков речи 1ерьостепенное значение имеет мелодика и, особенно, тембр. Когда говорят: «Это было сказано с гневом в голосе, или «с радостью в голосе», рли «со страхом в голосе» и т. п., то имеют в виду именно тембровую окраску произношения, Пешковский писал по этому поводу: «Стоит голыш вспомнить обилие восклицательных высказываний в нашей по­вседневной речи и их интонационное, особенно тембровое (а тембр, Конечно, тоже часть интонации), многообразие, чтобы признать, что

чувства наши мы выражаем не столько словами, сколько интонацией» [127, 4581. Многообразие мелодических рисунков в этом случае обычно

также очень велико.

В качестве средства эмфатического ударения, кроме того, широко используют темп. В русском языке, например, эмфатическое ударение осуществляется главным образом посредством замедления или, наобо­рот убыстрения всего выделяемого слова и особенно ударного слога. Так в Ли! илн Он придет при подчеркивании уверенности, несомнен­ности удлиняется /а/ и /о/, а в случае категорического утверждения наблюдается краткое произношение, но максимально энергичное.

Как уже указывалось выше, очень важную роль при выражении всевозможных эмоциональных оттенков играет тембр.

Сложным представляется вопрос о соотношении топа и слогового акцепта с интонацией. Как показал М. К. Румянцев на материале китайского языка, наличие тона не исключает интонации

Глава VIII ГРАФИКА И ОРФОГРАФИЯ

§ 290. Письменная форма языка должна отвечать его основному назначению — служить средством общения между людьми. Следова­тельно, так же как и устная форма языка, она должна иметь возмож­ность передавать мысли. Поскольку звуковая сторона языка является лишь формой его существования, постольку письмоне должно быть обязательно связано с ней, чтобы выполнять свою основную функцию. И действительно, истории и этнографии известны такие системы письма, которые совершенно не считаются со звуковой стороной языка. Такое письмо может быть названо идеографическим, так как оно символи­зирует только идеальную сторону языка, не касаясь его материальной стороны; оно отражает содержание, а не звуковую форму.

Идеографическое письмо независимо от его характера (будь то пиктографическое, пользующееся реальными рисунками, или иерогли­фическое, пользующееся условными знаками) не имеет отношения к фо­нетике. Возникновение такого письма относится к глубочайшей древ­ности; оно отражает, по-видимому, такую ступень развития языков, когда план выражения в слове не обособлялся от плана содержания и не разлагался на звуковые элементы.

Дальнейшее развитие языков, рост их словарного состава и особен­но эволюция грамматического строя привели к известному обособле­нию звуковой стороны, к разложению слова на отдельные звуковые элементы: сначала — слоги, а затем — звуки (точнее — фонемы). На этой ступени развития языков оказалось возможным одно из ве-личайщих достижений человеческого ума — фонематическое письмо (слоговое и звуковое, или буквенное)¹. Идеографическое письмо, ра­зумеется, может сохраняться в языке и тогда, когда звуковой единицей становится фонема, и когда имеется уже фонематическое письмо; так, например, в корейском языке долгое время наряду с буквенным письмом сохранялась иероглифика.

В качестве примеров идеографического письма иногда приводят всевозможные условные обозначения, употребляющиеся у всех наро­дов. Рисунок паровоза на переезде через железнодорожный путь или Щит с изображением изогнутой стрелки на шоссе функционально со­ответствуют надписям «Берегись поезда!» или «Осторожно, поворот!», однако такого рода знаки не являются записью этих предложений; скорее образуют самостоятельную систему знаков. То же можно

~——.. ■_.

Так как на письме отражается всегда фонемный состав слов, то правильнее Называть его на фонетический, а фонематическим.

10 Л. Р. Знндер

сказать и относительно таких знаков, как %, Ц-, —, заменяющих написание слов: процент, плюс, минус.

§ 291. Огромное преимущество фонематического письма заключа­ется в том, что оно наиболее разносторонне отражает язык. Как в языке различение понятий осуществляется через звуковой облик слов, так и в фонематическом письме различение слов осуществляется через отоб­ражение их звукового облика. Точно так же, как все богатство слоц языка представляет в фонетическом отношении разнообразнейшие комбинации небольшого числа звуков — фонем, изображение всех этих слов на письме представляет комбинацию небольшого числа букв. Фонематическое письмо, отображающее материальную, звуковую сторону языка и только через нее идеальную сторону, теснейшим об­разом связано с фонетикой. Общая фонетика поэтому должна включать общую теорию фонематического письма.

§ 292. В системе письма того или иного языка обычно не разли­чают принципиально разных сторон ее, а между тем еще Бодуэн ввел в языковедение различение понятий алфавита, графики и орфографии [44]. Алфавит — это набор букв, используемых в письме на дан­ном языке, и их связь с фонемами этого языка. В системе алфавита каждая буква рассматривается вне сочетаний с другими буквами. С точ­ки зрения такой связи говорят об основном значении или функции соответствующей буквы. Так, буквы русского алфавита — б, д, г имеют своим основным значением или функцией обозначение фонем /о/, /а/, /§/. В аспекте алфавита неправильно было бы говорить, что эти буквы, несмотря на написания рог, кого, имеют, кроме того, функцию отображать соответствующие глухие согласные или что буквой г можно обозначить и фонему /у/. По этому поводу Щерба писал: «Од­нако никому в голову не придет утверждать, что звук в в русском языке может изображаться не только через букву е, но и через г; немецкую фамилию п'Чезе никак нельзя написать по-русски Гизе» [190, 195]. Графика — это совокупность правил отображения средствами алфавита фонем данного языка н их сочетаний в зависимости от фоне­тической позиции, но без учета того, в каких смысловых единицах (морфемах, словах) они встречаются.

Орфография — это правила отображения на письме фонем­ного состава морфем или слов в зависимости от их этимологических или морфологических связей; иными словами — правила написания морфем и слов¹.

¹ Бодуэн называл графикой гсвязь писанно -зрительных элементов с элементами только пр относительно-с луковым и, в отвлечение от ассоциаций с представлениями морфологическими И семасиологическими», а орфографией — «связь аисанно-зри тельных представлений не только с представлениями произпосителыю-слуховыми но тоже с представлениями морфологическими и семасиологическими» [44, 41).

Щерба, называвший иногда графику «правилами алфавита», определял эти гои>' тин следующим образом: «необходимо отличать правила алфавита, т. е. способы нзе'¹ ражении фонем данного языка, совершенно независимо от того, как пишутся 1 или иные конкретные слова, от орфографии в собственном смысле этого слова, т.' способа написания конкретных слова [16, 135]. Термин «рафика» удобнее, че

С точки зрения графики правильным будет всякое написание, которое обеспечивает однозначное чтение данного слова, соответствую­щее его произношению. Например, слово /уа'§га1/ можно было бы изобразить с точки зрения русской графики четырьмя способами: еагзал, вогзал, вакзал, вокзал, так как каждое из этих написаний может быть прочтено, согласно правилам чтения русского языка, которые являются обратной стороной правил графики, только соответственно его произношению. Орфография выбирает, исходя из того или иного принципа, один наиболее целесообразный вариант написания, который и считается «правильным». В иных случаях орфография не дает окон­чательного решения, допуская не один, а два варианта написания. Так, до недавнего времени можно было писать идти и итти, чорт и черт и т. п. Таким образом, орфография опирается на графику, которая охватывает все возможные написания слов, существующие в резуль­тате письменной традиции данного языка.

§ 293. Первым вопросом общей теории письма является вопрос о том, должен ли алфавит содержать специальные буквы или обладать какими-нибудь иными средствами для различения на письме аллофо­нов одной фонемы. Совершенно очевидно, что в этом нет никакой необ­ходимости, так как различие аллофонов не существенно для смысла, а главное — обусловлено фонетическим положением фонемы. Нали­чие одного знака для фонемы никогда не может дать повода к раз­ночтению; в каждом случае автоматически будет употреблен единственно возможный в данном сочетании аллофон. Тем не менее случаи различ­ного обозначения аллофонов одной фонемы изредка встречаются в язы­ках [205, 10—11]. Поводом для этого может оказаться наличие у данной фонемы двух равноправных аллофонов, Так, например в туркменском латинизированном алфавите имелись разные буквы для обозначения заднеязычного смычного глухого (буква к) и соответ­ствующего увулярного (буква ц), хотя оба они являются комбинатор­ными аллофонами одной фонемы; аналогичным образом две буквы {§ и д) имелись для обозначения двух аллофонов соответствующей звонкой фонемы.

§ 294. Вторым вопросом общей теории письма является вопрос о составе букв алфавита данного языка, о допустимости или недопусти­мости обозначения одной буквой разных фонем. Сущность фонетического письма заключается, как указывалось выше, в том, что оно отображает звуковую сторону языка. Отсюда — смысл, назначение отдельной буквы состоит в том, что она, как правило, изображает отдельную фонему.

Неправильно было бы делать из этого вывод, что число букв в ал­фавите определенного языка должно быть равно числу его фонем; такой язык вряд ли найдется. Нередко (особенно в старописьменпых языках) в силу исторически сложившейся традиции одной и той же фонеме мо-

«правила алфавита», хотя он имеет и не лингвистическое значение, обозначая разные виды алфавитов — русский, латинский, греческий и т. д. Этому термину отдал предпочтение и Щерба в посмертно опубликованной работе «Теория русского письмая.

10'

гут соответствовать не одна, а несколько букв. Так, в русском дорефор­менном алфавите гласные /е/ и Г\1 обозначались каждый двумя буква­ми е и п>, и и 1.

Как правило, не только в старописьменных, но и в младописьмен­ных языках число букв в алфавите меньше числа фонем. Теоретически здесь нет ничего недопустимого, так как задача письма состоит не в по-фонемном отражении звуковой стороны слов, а в передаче звукового облика их в целом. Хотя в написании русского слова /]агык/ число букв и меньше числа фонем, его составляющих, написание язык точно передает его звуковой облик в целом. Принципиальное отличие графики от транскрипции и состоит в том, что она не должна точно передавать фонемный или звуковой состав речи. Буква алфавита тем и отличается от транскрипционного знака, что в комбинации с разными другими буквами она может передавать разные фонемы.

Дата добавления: 2015-05-31