Фильм рождается трижды

В предыдущих главах довелось мне порассуждать о важности четкого, крепкого начала передачи или фильма – чтобы зрителю сразу стало понятно, о чем пойдет речь. Иначе, сбитый с толку невнятицей первых минут или общими рассуждениями, человек тянется к кнопке переключателя. Наше ТВ давно перестало быть одноканальным, а некоторые творцы делают свое произведение так, будто у зрителя нет выбора и он должен смотреть все, что ему дают, от начала до конца. Тема композиции фильма или передачи – с учетом законов зрительского восприятия – не менее важна, чем предыдущая. Обычно композицию рассматривают как гармоничное сложение частей, их взаимное расположение. Но мы начнем с другого. Посмотрим, насколько уместны в фильме сами части, компоненты, эпизоды. Сплошь и рядом обнаруживается, что есть в картине что-то явно лишнее, а необходимого – увы, недостает. Это происходит из-за недооценки сценарной работы. От того, что «думать некогда – снимать надо».

На евразийском телефоруме 1999 года, в номинации «Краеведческая программа», запомнился фильм «Алатырский экспромт» ГТРК «Чувашия». В титрах сказано: проект Арсения Тарасова. Режиссер Надежда Клочникова. Оператор Владимир Филиппов. Сразу скажу – оператор отличный. Пейзажи в осеннем тумане, лица горожан сняты художественно. Был бы спецприз за операторскую работу – оператор из Чебоксар имел бы на него все шансы. Авторы и режиссер оказались слабее оператора. В кадре присутствует очаровательная, улыбчивая, интеллигентная ведущая Оксана Васильева. Из дымки возникают золотые купола, спешат утренние прохожие, камера выделяет женщину, несущую сразу шесть десятков яиц в картонных ячейках. Вопрос Оксаны к прохожим звучит так: «Вы сегодня завтракали? Что у вас было на завтрак?» Это повторяется раз десять. Реакция – от нервного смеха и шуточек до подробного отчета: «бутерброд с колбасой, чай, яичко». Попутно Оксана выясняет, куда торопятся алатырцы: на работу, на рынок, в школу. Кто-то ел яичницу и пил чай с пряниками, кто-то чай и два бублика. Бабушка: «А я пока ничего не ела, мне пенсию четыре месяца не дают». И еще одна: «Жить нечем, кусок хлеба не на что купить». Мило улыбнувшись, Оксана завершает эпизод: «Вот так начинается утро в Алатыре». Раз начали с утра – значит, дальше будет и обед, и ужин, не так ли? Но авторы больше не возвращаются к гастрономической теме, к временам суток. А я, зритель, встречаясь с очередным экранным персонажем, думаю так, как меня «зарядили» в начале фильма. Вот краевед пересказывает легенду о названии города. Я же думаю: худой он какой-то, может, не завтракал? И зарплата наверняка маленькая. Слишком долгое, непропорционально долгое интервью с художником-резчиком – такими чудаками каждый город славен. Не иначе, думаю, Оксану обедом угостит. Нет, фильм, в общем, о духовных ценностях. Тогда какого же, извините, черта изначально задавать неверное направление? Нет, вот на рынке предлагаются горячие беляши. Но ведущая их игнорирует, примеряет новую шляпку. Однако не покупает ее, а надевает платочек, ибо следующий разговор – в монастыре. Затем певица, хорошо подсвеченная по контуру, сильным голосом поет романс (эта уж точно позавтракала). Появляется поэтесса – далеко не худенькая. Ну что я могу поделать, если авторы так организовали мое восприятие Алатыря? Завязка подавила развитие темы и стала как бы кульминацией фильма – самым сильным по эмоциональному воздействию компонентом.

Значит, гастрономический зачин надо было решительно убирать – хотя бы на стадии монтажа, если не догадались раньше. Оставить в летучих интервью-«вокс-поп» только: кто куда идет, едет, торопится. Географию города. Сами по себе портреты, повторяю, весьма колоритны.

Давая подобные элементарные советы по перемонтажу (весьма обычные между коллегами в прошлые времена), рискуешь встретить протест молодых творцов: не надо монтировать за нас, мы – так видим! Мы творим не по вашим устаревшим законам, а по своим, современным! Увы, давно известные законы композиции безнаказанно нарушать еще никому не удавалось – если, конечно, иметь целью сделать вещь доступной для массовой аудитории, заинтересовать многих людей, а не только своих знакомых, ценящих «приколы» и «стеб». После интересного начала зритель должен находиться в ожидании все более интересных событий, фактов, встреч, развивающих заявленную тему. Это – как закон регулярного приема пищи, причем от закуски к сладкому, а не наоборот.

Вот по каналу «Прометей-ACT» идет передача о завершении профессиональной учебы в школе Познера. Владимир Владимирович вручает молодому репортеру диплом в рамке, жмет руку. Такой же диплом – длинноногой девушке. И еще диплом в рамке, и еще рукопожатие – шесть или семь раз кряду. Затем – также подряд, встык – шесть или семь репортажей, выпускных работ, за которые и вручались дипломы. Не логичнее было бы поставить сначала репортаж – один, а потом показать вручение диплома – также одного – этому самому репортеру? Зная его работу, мы бы внимательнее вгляделись в лицо, порадовались бы за парня. Потом дать другой репортаж и другое награждение... Традиционно? А нам все хочется поставить с ног на голову, пооригинальничать. «Мы решили сделать так, как сделали», – таков был ответ прометеевских творцов.

Ну ладно, это обычная эфирная передача, и вообще этот канал в Москве пока не виден, хотя амбиции велики. Но вот программа, присланная на конкурс, на евразийский телефорум. Создатели – Калининградская НТРК «Каскад» при финансовой поддержке института «Открытое общество». Называется «Когда сдаются бастионы». Авторы О. Котовская, И. Барсукова. Пролог, четыре главы, эпилог – структура четкая. Показаны четыре военных городка, оставленные нашей армией, брошенные на разграбление местным жителям. Тащат все – оконные рамы и черепицу, батареи отопления и даже добротные немецкие кирпичи. Картина напоминает пригороды Берлина в 1945 году. Та же «не наша» архитектура, те же руины. Каждая часть программы – судьба одного городка, нет попытки объять необъятное. Нам сообщается, что только в районе Черняховска (быв. Инстербург) целых 36 военных городков, семь из них уже оставлены, еще одиннадцать опустеют в ближайшее время. Думаешь, глядя на экран: это какую же мы силищу здесь держали для отпора империализму... или для нападения на него?

Министерство обороны не передает городки местным властям, действуя, как сказано в программе, по принципу собаки на сене: сам не ам и другому не дам. Вот городок Пионерский, бывший Ной-Курен. Оставлены 84 объекта, построенные когда-то для элитной немецкой части. Невдалеке море, тут бы курорт неплохой организовать. Или приспособить дома под жилье, нужда в нем, как и повсюду, велика. Вторая глава передачи – про более удачный вариант. В поселке Колосовка на месте воинской части теперь колония для малолетних осужденных.

И тут передача делает странный зигзаг. Не могли сердобольные авторы пройти мимо детских судеб и задержались в колонии надолго. И задержали развитие передачи, ушли в сторону от темы. Уже не о судьбах брошенных домов речь – а о судьбах детей. Где мама, да кто папа, да за что посадили? Один парнишка говорит, мужчину какого-то ограбил, другой – мужчину убил. Переживаний – ноль, дети бодро вешают лапшу на уши тетенькам, мол, нет проблем в общении с себе подобными (тетеньки явно не в теме зэковской, не знают, какая жизнь тут – да и в армии – начинается после отбоя). Воспитатели подробно рассказывают, как дети овладевают строительными специальностями, да так хорошо, что не надо больше возить их на отсидку в центральную Россию. Явно другая передача! И ставить в эфир все это надо было отдельно, получше разобравшись в тюремно-лагерной специфике. Благие намерения авторов разрушили композицию передачи. Так же, как хозяйственные калининградцы, приспосабливая для себя дверной блок или черепицу, разрушают красивые здания.

Эфирное время щедро отдано детям, его осталось совсем мало, и пошла скороговорка еще о двух городках. Под Багратионовском (быв. Прейсиш-Эйлау) в казармах танкового полка на свой страх и риск разместились казаки. Ладят загородки для свиней, в актовом зале будет конноспортивный манеж. Солидные мужчины в лампасах, в лохматых бараньих папахах. Кто такие, откуда взялись? Авторам это неинтересно, да и время поджимает. Под Черняховском армия бросила не только дома, но и своих военных строителей, жить им негде, существуют на птичьих правах в тех же казармах, где служили. Мельком показан центр отдыха, построенный на базе военного объекта смелым бизнесменом. Значит, можно все-таки? В финале – призыв к далекой Москве – побыстрее крутить бумажную карусель, пока не все еще разворовано, решить вопрос с передачей имущества местным властям.

Интересно, разумно, правильно. Но сколько зрителей (а особенно зрительниц) отвлеклись от второй половины программы, обсуждая тему юных зэков! Можно представить себе эти споры у телевизора. Муж говорит – так им, мерзавцам, и надо, жена – «это ж дети...». Может, кто-то вспомнил, что такие же дети его ограбили и избили. Тут же, наверно, – воспитательная работа с собственным чадом: будешь хулиганить, вон куда попадешь, это они перед микрофоном такие тихие... Надо прогнозировать реакции зрителей на то, что мы им показываем. И понимать, какое существует «последействие» сильных кадров. Не может человек у телевизора переключаться так же быстро, как мелькают кадры и эпизоды.

Мы рассмотрели случаи, когда в фильме или передаче присутствует нечто лишнее, как бы выпирающее, негармоничное. Еще чаще какой-то детали – или даже опорной конструкции – не хватает. Не заложили в сценарий, не подумали на съемках, не придумали решения в монтаже. Студия «Вологда-фильм» широко задумала путешествие по реке в городок Чаронду. Автор идеи Юрий Половников, режиссер Алексей Аренский, оператор Сергей Баранов. Идет катамаран вниз по реке, на борту жарится рыба и кипятится чаек, а впрочем, иногда воду пьют из кружки, черпая за бортом, хотя там и плавают черные змеи, отгоняемые веслами.

Причаливают прямо к порогу непонятной одинокой избушки, хозяин сперва с опаской здоровается, потом отвечает на расспросы о Чаронде: гиблое место, там одни пенсионеры остались да змеи сползлись, погорячились вы, ребята, дня два вам идти, да и то если с погодой повезет. «Ребят» трое, один с камерой, его не видно. Еще двое – кто они? Автор идеи и режиссер? Что-то не очень похоже. Вот даже не поинтересовались, что за одинокий лесной житель попался, вот уже плывут дальше, а он остался на пороге. Может, один оператор ходил в плавание, а соавторы собрали потом из его кадров эту картину?

Фильм, в общем-то, хороший, чуть-чуть ему места не хватило в тройке евроазиатских победителей в той же номинации «Краеведческая программа», что и «Алатырский экспромт». Чуть-чуть, так сказать, на полголовы «Чаронду» обошел фильм, тоже о речном путешествии, «Путем хозяйки Агана» («СургутИн-формТВ»). Зачем вологжане плыли в Чаронду – не очень понятно, таких заброшенных городков немало. Финальная фраза: «Сегодня в Чаронде проживает восемь человек, три лошади, две коровы и теленок, а завтра... да ладно, это будет завтра». Да ладно – и все тут. А в Сургуте на фоне плавания по Агану серьезно ставится проблема сохранения нравов и обычаев коренных жителей, в художественно-публицистической форме показано столкновение двух цивилизаций. «Чаронде» не хватило авторского присутствия, личного взгляда на жизнь.

ТВ не отменило старый закон восприятия:

«Мне случалось наблюдать, что читатель редко вкушает удовольствие от книги, пока не узнает, каков собой написавший ее – темные ли у него волосы или белокурые, кроткого ли он нрава или желчного, женат или холост и прочие тому подобные сведения...».

Это написал в первом номере журнала «Зритель» английский эссеист и романист Джозеф Аддисон. Дело было в 1711 году, но мне кажется, что с тех пор природа человеческого восприятия не слишком изменилась. Мы, конечно, не англичане. Соввласть приучила нас: сидите тихо, не высовывайтесь – это нескромно, да и опасно. Авторы были удобны такие, чтоб их легко можно было заменять. Что кроткий, что желчный... «На моем месте каждый советский человек поступил бы так же». Не забыли эту сакраментальную фразу? Так и живем? Очень многие работы, присланные на телефорум, страдали отсутствием личного взгляда на мир. Фильм «ТВ-центра» под названием «Северные ханты» попал в число призеров именно благодаря такому взгляду, привнесенному автором и исполнителем закадрового текста Самарием Зеликиным. Я подозреваю, что Зеликин у хантов не был, но он рассказал о них лучше, чем многие авторы, проделавшие дальний путь. И не забыл золотое правило пяти элементной композиции: 1) экспозиция (заявка темы, обозначение замысла), 2) заявка действия, интриги, 3) развитие действия, перипетии, 4) кульминация и 5) развязка.

Одна из работ, присланных на форум, выделялась необычным названием: «Васаре, васаре, авасет, иппон». Сделано в Протвино, под Москвой, режиссером-оператором Дмитрием Дроба. Смысл названия разъяснен в финале. Это, оказывается, японский девиз: «полпобеды, еще полпобеды – чистая победа». Герой фильма – тренер по дзюдо, переживший травму позвоночника. Японский девиз можно было «раскрутить» с самого начала картины, показывая одну за другой все «полпобеды» спортсмена. Вот он передвигается с помощью сложных подставок-опор, каждый шаг дается нелегко. Вот он за рулем машины. Вот на руках продвигается к воде, плывет. А где же чистая победа? А она почему-то поставлена в самое начало. Команда «Надежда», которую тренирует наш герой, побеждает на соревнованиях. Тренер сидит в инвалидной коляске, сияет от счастья. Ну, чем не финал, не кульминация? Только надо бы еще показать, как же он ухитряется тренировать ребят? Процесс учебы не показан вовсе, а это, может быть, самое главное.

Фильм, как известно, рождается трижды: на бумаге, то есть в сценарном замысле, затем на съемочных площадках и, наконец, в процессе монтажа и озвучания. Если на каждом этапе добиваться хотя бы «полпобеды» – тогда будет и чистая победа на фестивалях, форумах, конкурсах.

Дата добавления: 2015-05-29