Специфиka посткоммунистической конъюнктуры

Какова роль национально окрашенных социальных конфликтов в современных условиях? Теоретически можно было бы предположить, что они не возникли бы гам, где столкновения интересов способны находить непосредственно политическое либо социальное выражение. Но, хотя наше знание на сей счет остается весьма ограниченным, уже понятно, что некоторые такие конфликты нынче приобретают национальную заостренность. Случаи, когда местная интеллигенция выступает против номенклатурной элиты другой этнической группы, которая отказывается учить местный язык (хрестоматийный пример в этом плане - ситуация в Прибалтике), в этом плане не самые распространенный. В действительности большинство социальных конфликтов, имеющих национальное значение, сегодня весьма отличаются от классического положения вещей в XIX веке и свидетельствуют о колоссальном несходстве между социальными структурами Центральной и Восточной Европы в прошлом и настоящем.

Ибо текущая ситуация в регионе носит во многих отношениях уникальный в европейской истории характер. Старый порядок, основанный на плановой экономике и власти номенклатуры, в одночасье исчез, оставив после себя политический и общественный вакуум. В этих условиях ведущее положение в обществе быстро заняли новые элиты, воспитанные старым режимом, но ныне вставшие во главе национальных движений. Образованные слои недоминантных этнических групп в XIX веке боролись за те же цели, но каждую позицию им приходилось отвоевывать у официальных элит правящей нации, и условием их успеха было принятие традиционных форм жизни, свода моральных норм и правил игры стоящих над ними классов. Напротив, в настоящее время вертикальная социальная мобильность в направлении высших уровней благосостояния или власти, не зависит ни от каких традиционных норм, а зачастую просто оказывается результатом личного или национального эгоизма. Вакуум на вершине общества создал возможность для очень стремительных карьерных продвижений, и сегодня складывается новый правящий класс, рекрутированный из слияния трех принципиальных потоков: начинающих политиков (некоторые из них - это бывшие диссиденты), ветеранов бюрократии (это самые опытные управляющие из сферы старой командной экономики) и нарождающихся предпринимателей (порой обладающих финансовыми ресурсами весьма сомнительного происхождения). Борьба внутри этих групп и между ними за привилегированные позиции пока породила лишь более сильный конфликт интересов в посткоммунистическом обществе; и там, где члены различных этнических групп проживают на одной территории, она вызывает сегодня основные трения специфически-национального характера.

Разрушительные последствия такой ситуации существенно усиливает другое заметное отличие современного стечения обстоятельств от предыдущего. В XIX веке национально окрашенные конфликты интересов, как правило, вызывались процессами экономического развития и социального совершенствования, которые сталкивали ремесленников-традиционалистов с промышленниками-модернизаторами, мелких крестьян с крупными землевладельцами или скромных предпринимателей с большими банкирами в борьбе за соответствующий кусок пирога, неуклонно прибавляющего в размерах. Однако сегодня конфликты этого рода принимают безобразно непомерные очертания на фоне экономической депрессии и упадка, в условиях которых пирога становится все меньше и меньше. В подобных обстоятельствах не приходится удивляться тому, что диапазон конфликтов в пределах самих национальных движений оказывается заметно шире, чем в прошлом. Одно из последствий этого заключается в том, что обширный спектр политических позиций, представленных в программах даже подлинно "националистических" партий нашего времени, которые могут значительно разниться друг с другом в целях и методах, делает все более затруднительным разговор о единой национальной программе. В то же самое время существенно возросший уровень социальной коммуникации, обеспечиваемый современными электронными средствами массовой информации, позволяет националистической агитации быстрее получать отклик у широких слоев населения. Появилось больше возможностей манипулировать публикой и внедрять национальные интересы там, где их раньше не существовало. Контроль над средствами массовой информации в Центральной и Восточной Европе - это жизненно значимая ставка в борьбе за власть, поскольку их профессиональное применение сообщает необычайную власть "контролерам". Безусловно, мы уже видели, к каким последствиям это приводит.

Однако современная конъюнктура имеет еще одну отличительную черту, которая может противодействовать этим последствиям. В XIX веке национальное движение, процесс национального строительства, а также национализм были характерны для каждой части Европы. Новые национальные движения Центральной и Восточной Европы, наоборот, появляются на арене в такой момент, когда в западной части континента уже воплотилась в историческую реальность идея европейской интеграции. Форма, которую эта интеграция может принять, разумеется, остается весьма спорной, поскольку конституционное будущее ЕС определяют сегодня две противоречивые тенденции: одна к тому, чтобы Европа стала континентом для граждан безотносительно к их этнической принадлежности, а другая крепко держит ее в тисках понятий о традиционных этнических различиях и ведет к созданию в Европе единства раздельных наций-государств. Как бы ни разрешился данный конфликт, нельзя игнорировать то обстоятельство, что лидеры всех новых национальных движений заявляют о своем желании войти в пространство объединенной Европы. В этом плане мы можем говорить о двух комплиментарных (в субъективном смысле) процессах самоидентификации этнических групп в Центральной и Восточной Европе: национальном, основанном на историческом опыте различных этнических групп региона и способствующем разрастанию упомянутых выше конфликтов, и европейском, отражающем новые надежды и горизонты. Если бы мы применили свои критерии периодизации классических национальных движений к процессам собственно европейской интеграции, то, без сомнения, увидели бы, что вторая ступень фазы В была успешной в Западной Европе, в то время как ее самое начало едва различимо в Центральной и Восточной, то есть там, где в любом случае важно делать различия между конъюнктурными экономическими декларациями о приверженности европейским идеалам и культурными или политическими стремлениями к ним.

ПЕРСПЕКТИВА КАТАСТРОФЫ?

К каким же последствиям, скорее всего, приведут новые национальные движения в бывших коммунистических частях континента в целом? Трагические процессы, которые происходят сегодня там, где еще вчера была Югославия, делают вполне очевидными все опасности подобного стечения обстоятельств. Бескомпромиссный упор на этнических характеристиках нации быстро приводит к политике национализма в истинном смысле этого слова. Стоит только дать волю такому ходу событий, как все этические и гуманистические призывы неизбежно будут оказываться напрасными - отнюдь не от недостатка таланта у тех, кто их произносит, а в силу того, что едва эти новые движения приобретают массовый характер, они, как показывает опыт их предшественников, уже не поддаются ни разумной аргументации, ни давлению со стороны политических сил (которое может даже спровоцировать их более радикальные проявления). А потому насколько же они угрожают не только интеграции, но и стабильности в Европе?

Всем известно, что наиболее разрушительным последствием классических национальных движений этого региона была их роль как катализаторов первой мировой войны. Сегодня критики "нового национализма" в Центральной и Восточной Европе предупреждают нас об опасностях повторения. такого рокового последствия. Однако они забывают о том, что к войне в первую очередь привела националистическая политика великих держав, тогда как конфликты между малыми государствами и их националистически настроенными политиками были не более чем лучиной, использованной великими державами. Современный "этнонационализм" - это явление, характерное главным образом для малых этнических групп или наций, которые не обладают значительным весом на международной арене. Конфликты, которым он дает начало, действительно являются факторами нестабильности в регионе, но они не угрожают миру в Европе таким же образом, как это было на рубеже веков, - во всяком случае, они не станут угрожать ему до тех пор, пока какая-нибудь из великих держав не попытается обратить их в выгоду для себя. В настоящее время такая перспектива кажется весьма отдаленной, поскольку все основные европейские государства, за исключением России, сегодня объединены в Европейском Сообществе. Тем не менее было бы неразумно полностью сбрасывать со счетов возможность того, что определенные заинтересованные партии или политики ведущих западных государств захотят использовать некоторые новые национальные движения для расширения зоны собственного влияния. Немецкие инициативы в Словении и Хорватии кое-кем истолковываются именно в таком свете [18]. Есть, конечно, и другая проблема, нависшая сегодня над регионом, которая напоминает скорее о периоде между двумя мировыми войнами, чем о прошлом веке. Речь идет о положении меньшинств в пределах посткоммунистических государств. Эти меньшинства делятся на два типа. Первый включает в себя этнические группы, проживающие в относительно компактных областях государства, в котором преобладает другая нация; эти группы в то же время принадлежат к нации, находящейся по ту сторону границы: например, мадьяры в Словакии или Трансильвании, сербы в Хорватии, поляки в Моравии, русские в Эстонии, албанцы в Косово. Этническое население второго типа рассредоточено внутри государства, которое не является государством этой нации, как, в частности, словаки или немцы в Венгрии, румыны в Сербии, турки в Македонии и цыгане повсюду. В любом случае движения меньшинств могут возникать в той же форме, что и движения национальные, но их решающее отличие заключается в том, что они даже не смеют надеяться на достижение независимого национального государства. Наивысшей целью этих движений может быть политическая автономия или пересмотр границ. Но и подобные цели, при случае, разумеется, могут иметь более взрывоопасный характер, чем задачи новых собственно национальных движений.

В заключение вполне можно поставить следующий вопрос: исходя из своих знаний о классических национальных движениях в Европе XIX столетия, что мы вправе считать изменяющимся, а что неизменным в динамике новых движений? Главной предпосылкой всех национальных движений - и вчера, и сегодня - является глубокий кризис старых порядков, сопровождающийся упадком системы всех его норм, а также ценностей и чувств, которые поддерживали его. В случае с нынешними движениями этот кризис сочетался с экономической депрессией и угрозой широкого распространения социальной разрухи, которые все больше усугубляли бедственное состояние общества. Но в обе эпохи третьим, решающим элементом этой ситуации был низкий уровень политической культуры и опыта широких масс населения. Стечение этих трех обстоятельств - кризиса общества и государства, экономического спада и политической неискушенности - отличает современную конъюнктуру, при которой их последствия усугубляются колоссальным повышением плотности и скорости общественных связей. Как только господствующий порядок - абсолютизм или коммунизм - подвергается некоторой либерализации, социальные или политические движения против него становятся неизбежными. Для их перехода в национальные необходимо наличие еще двух факторов: если этнической группе чего-то реально недостает для полнокровной национальной жизни и если имеются существенные трения, которые в условиях неравномерного развития этносов могут выражаться как национальный конфликт. Когда такие национальные движения приобретают массовый характер, идет ли речь о прошлом веке или о нынешнем, их уже не способны остановить ни властный запрет, ни применение силы. Самое большее, что сегодня возможно сделать, - это, вероятно, направить их по псевдоевропейскому пути, воспитывая гражданское сознание в школах и через средства массовой информации, и посредством официальных мер обеспечить разумный этнический баланс в общественной занятости. Вот только ограниченность подобных мер чересчур очевидна. Единственным поистине эффективным избавлением от опасностей нынешней ситуации является, увы, самое утопическое: разрешение экономического кризиса в регионе и приход эры нового процветания.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См. мои работы: М. Hroch. Social Conditions of National Revival in Europe. A Comparative Analysis of the Social Composition of Patriotic Groups among the Smaller European Nations, Cambridge, 1985; M. Hroch. Narodni Hnuti v Evrope 19. Stoleti. Prague, 1986.

2. Собственно термин "национализм" в научных дискуссиях стал употребляться довольно поздно, вероятно, не раньше выхода в свет исследований американского историка Карлтона Хейеса, и прежде всего его произведения "Историческая эволюция современного национализма". См.: С. Hayes. Historical Evolution of Modern Nationalism. N, Y., 1931. Этот термин довольно редко использовался в Европе межвоенного периода, как это явствует из обзорного труда А. Кемилайнена "Национализм. Проблемы слова, концепции и классификации". См.; А.Кemilainen. Nationalism. Problems concerning the Word, the Concept and the Classification. Jyvaskla, 1964. Первым авторитетным европейским ученым, открывшим это понятие для системного анализа, был Е. Лемберг. См.: Е. Lemberg. Der Nationalismus. 2 vols. Hamburg, 1964.

3. Таким образом, если мы сравним сферы действия национальных движений в Западной и Восточной Европе в XIX веке, то количество древних культур окажется приблизительно равным. Но это соотношение изменится, если мы посмотрим, сколько автономных средневековых культур были интегрированы или уничтожены в каждом из двух регионов. Поскольку на Западе только некоторые такие культуры сохранились и легли в основу последующих национальных движений, а другие - нижненемецкая, арабская, провансальская и прочие - не сыграли подобного рода роли. Западные монархии в основном демонстрировали гораздо больше способностей к поглощению "негосударственных" культур и обществ, чем империи Габсбургов, Романовых или Оттоманская.

4. В строгом смысле этого слова (лат.). - прим. пер.

5. Некоторые национальные движения очень рано ставили своей целью независимость; к их числу относятся национальные движения норвежцев, греков или сербов. Но гораздо больше было таких, которые пришли к этой цели значительно позже, причем в чрезвычайных обстоятельствах первой мировой войны, - среди них можно назвать чешское, финское, эстонское, латвийское и литовское движения, - в то время как иные (словенское или белорусское) не сформулировали ее и тогда. Каталонцы являют собою живой пример того, каким образом даже мощное национальное движение может обойтись без постановки такого требования, как обретение своей независимой государственности.

6. См.: Ernst Gellner. Nation and Nationalism. Oxford, 1983, passim. [Имеется русский перевод: Геллнер Э. Нации и национализм /Пер. С англ. Т. В. Бердиковой, М. К. Тюнькиной; ред. и послесл. И. И. Крупника. М.: Прогресс, 1991. - Прим.ред.].

7. См. работу: Karl Deutsch. Nationalism and Social Communication. Cambridge, Mass., 1953. Другие ученые также подчеркивали значение социальной коммуникации для понимания национального чувства, при этом не следуя взглядам или терминологии Дойча. См., например: Benedict Anderson. Imagined Communities. Reflections on the Origins and Spread of Nationalism. L., 1983 (2nd enlarged ed 1991). [Имеется русский перевод: Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма / Пер. с англ. В. Николаева; вступ. статья С. Баньковской. М.: Канон-пресс-Ц, Кучкова поле, 2001. -Прим. Ред.].

8. Отто Баэур был первым, кто уловил связь между процессом строительства наций и общей капиталистической трансформацией общества. См.: Otto Bauer. Die Nationalitatenfrage und die Sozialdemokratie. Vienna 1907.

9. В западной литературе этот эпизод не становился предметом анализа. См.: J. Tomaszewski. Zdziejow Polesia 1921 -1939. Warsaw. 1963. P. 25, 32 ff.

10. Впервые я указал на роль этого национально окрашенного конфликта в своей книге: M. Hroch. Die Vorkampfer der nationalen Bewegungen bei den kleinen Volkern Europas. Prague, 1968. Более подробный дальнейший анализ проблемы безработных интеллектуалов см. в книге: A.D. Smith. The Ethnic Revival in the Modern World. Cambridge, 1981.

11. Недостаток в исследованиях случаев этой проблемы объясняет то, почему Эрик Дж. Хоб-[ не йог проанализировать социальную структуру фазы С в своей последней работе. См.: obsbuifn. Nation and Nationalism 1789 -1945. Cambridge, 1990. (Имеется русский пе-j: Кобсбицм Э. Нации и национализм после 1780 года / Пер. с англ, А. А. Васильева. Спб.:

12. Некоторые частные результаты опубликованы в моей работе: М. Hroch. Das Burgertum in den Nationalen Bewegungen des 19. Jahrhundert - ein europaischer Vergleich // Burgertum in 19. Jahrhuiidert / Ed. J. Kocka. Vol. 3. Munich, 1988. P. 345 ff.

13. Типичный пример такой поверхностной реакции см.: W. Kolarz. Myths and Realities in Eastern Europe. L., 1946.

14. Die burgerliche Belletristik als Vermittterin des burgerlichen Geschichtsbewusstsein: deutsches und tschechiches Geschichtsbild im Vergleich. Bielefeld, ZIF, 1987.

15. О психологической географии как факторе национальной идентичности см.: F. Barnes. Us and Them: The Psychology of Ethnonationalism. N. Y., 1987. P. 10 ff.

16. Национальные движения "Востока" и "Запада" значительно менее сопоставимы, чем в период до 1918 года. Западные национальные движения (например, каталонское, баскское,
валлийское, бретонское или шотландское) по-прежнему в основном находятся на фазе С, или даже на фазе В, которая началась у них еще в XIX веке, в то время как большинство восточных движений (например, чешское, эстонское, литовское или польское) добились национальной независимости после первой мировой войны, в другие (например, белорусское или украинское) теперь возвращаются к прерванной фазе В либо (как словацкое или хорватское) фазе С.

17. Этнических немцев (нем.). - Прим. пер.

18. Хрох имеет в виду сепаратное - без проведения предварительных консультаций со своими европейскими союзниками - признание 23 декабря 1991 года правительством Коля - Геншера независимости Словении и Хорватии, которое, по мнению многих исследователей, стало одним из мощных катализаторов югославской трагедии, подстегнувших вооруженную развязку.

Нации и национализм / Б.Андерсон, О.Бауэр, М.Хрох и др; Пер с англ. и нем. Л.Е. Переяславцевой, М.С. Панина, М.Б. Гнедовского - М.: Праксис, 2002. - 416 с. - (Серия "Новая наука политики"). ISBN 5-901574-07-9

Дата добавления: 2015-05-29