КАТЕГОРИИ: Архитектура-(3434)Астрономия-(809)Биология-(7483)Биотехнологии-(1457)Военное дело-(14632)Высокие технологии-(1363)География-(913)Геология-(1438)Государство-(451)Демография-(1065)Дом-(47672)Журналистика и СМИ-(912)Изобретательство-(14524)Иностранные языки-(4268)Информатика-(17799)Искусство-(1338)История-(13644)Компьютеры-(11121)Косметика-(55)Кулинария-(373)Культура-(8427)Лингвистика-(374)Литература-(1642)Маркетинг-(23702)Математика-(16968)Машиностроение-(1700)Медицина-(12668)Менеджмент-(24684)Механика-(15423)Науковедение-(506)Образование-(11852)Охрана труда-(3308)Педагогика-(5571)Полиграфия-(1312)Политика-(7869)Право-(5454)Приборостроение-(1369)Программирование-(2801)Производство-(97182)Промышленность-(8706)Психология-(18388)Религия-(3217)Связь-(10668)Сельское хозяйство-(299)Социология-(6455)Спорт-(42831)Строительство-(4793)Торговля-(5050)Транспорт-(2929)Туризм-(1568)Физика-(3942)Философия-(17015)Финансы-(26596)Химия-(22929)Экология-(12095)Экономика-(9961)Электроника-(8441)Электротехника-(4623)Энергетика-(12629)Юриспруденция-(1492)Ядерная техника-(1748) |
Системная психотерапия Берта Хеллингера 14 страница
ролировать. За этим стоит самомнение. Если событие важно, такое как оно есть, тогда я иду за событием и следую ему, и это смиренная позиция. Алексис: Правильно ли я понял, что для тебя значимо только то, что доходит до исполнения и что происходит? Б.Х.: Да, роль играет только то, что случилось, — события. Описания характеров, напротив, не важны. Это экономит много времени, потому что нет необходимости расспрашивать, что это был за человек. Это уводит в сторону и запутывает. Когда я применяю эти описания, исполнения снова обретают свое значение. Следствием психоаналитического прорыва в нашу культуру является то, что мы придаем больше значения интерпретации события, чем самому событию. Это полное сумасшествие. Пример: На курсе с психотерапевтами я как-то попросил рассказать о самых важных событиях их детства. Тогда один человек рассказал, что его дедушка однажды положил ему руку на голову. Это было просто прекрасно. Дотом он однажды получил оплеуху, однажды упал и т. д., а когда ему было пять лет, погиб его отец. Я задал группе терапевтов вопрос: «Что из этого всего самое важное?» Они назвали все, кроме смерти отца. Это искажение, произошедшее благодаря психоанализу. Еще один пример с семинара: Альберт: Четыре года назад мы делали тут расстановку моей родной семьи, а сейчас я увидел, как детально ты разбираешь еще и фон. Мне стало понятно, что и у моей матери тоже не все было нормально. Она очень рано потеряла своих родителей и воспитывалась у очень строгой сестры ее матери. Б.Х.: Когда я провожу системную психотерапию, я противлюсь любому оценивающему описанию, то есть приписыванию определенных качеств, например «строгий». Это абсолютно неважно. Она попала к сестре — точка. Это невероятно укорачивает весь процесс. Такие описания совершенно ни к чему. Для расстановки это не имеет никакого значения. Тогда можно хорошенько облегчить собственную задачу? Альберт: ^испытываю симпатию к мужу сестры моей мамы, хоть я и редко его видел. Я знаю, что он очень помог нам в лагере для беженцев. В остальном - возможно, я не должен этого говорить — он был абсолютно сумасшедшим. Б.Х.: Видите, что он сейчас сделал? Сейчас он перекрыл себе дорогу к тому, чтобы отдать этому человеку должное. Решение всегда связа- 12 — 2296 но с признанием. Он рассказал о том, что заслуживает признания, а затем последовало что-то, что признанию мешает. Знаешь, кем ты был сейчас? Сумасшедшим. Сумасшествие — это недооценкадействитель-ности. Что-то еще, Альберт? Альберт: Напротив. (Веселье.) Психологическая интерпретация болезней Сегодня существует широко распространенная тенденция давать болезням психологическое толкование. Одна из участниц семинара рассказывает, что ее сестра несколько лет назад заболела раком, а ее брат год назад заболел эпилепсией и она хотела бы больше знать, что происходит в ее семье. Б.Х. говорит: «Я думаю, такой ход мыслей соблазнителен. Когда человек спрашивает: «Что я такого сделал, что заболел раком? Какая психологическая динамика за этим кроется?», он хочет переложить ответственность за эти события на внутрисемейные взаимодействия, и это может зайти слишком далеко. Как только кто-то начинает размышлять таким образом, у него возникает иллюзия, что он может контролировать эти события. Тогда ему не нужно смиряться и склоняться перед роковым событием. Это часто оказывает пагубное воздействие, потому что за этим стоит самомнение. Позавчера мне позвонила одна женщина — системный терапевт. У нее было заражение крови из-за загноившегося зуба, и с тех пор у нее осложнения в колене. И теперь она хочет пройти системную терапию, чтобы колено зажило. Я сказал ей: «Существует нечто такое, как болезни, и нельзя их так просто увязывать с семейными делами, иначе можно создать себе мнимую систему». В каждом конкретном случае нужно смотреть, уклоняется ли человек от болезни и судьбы или он принимает это и, будучи покорным судьбе, ищет, что этой судьбе соответствует. У меня на курсе был человек, сестра которого была тяжело больна, и он спросил, что хотел бы узнать, какой ложной системе убеждений она привержена, раз она так больна. Тогда я ответил ему: «Смерти нет дела до систем убеждений. К чему это? Это отрицание реальности и того, что ничто не вечно». Внимательно следите за выбором слов Отношение понятия к вещи похоже на отношение касательной к окружности. Она касается ее, но охватить не может, однако одно такое слово, как «земля», весит очень много. Когда речь идет о таких понятиях, как, например, парентификация или идентификация, то очень важно обращать внимание на процессы. Если оставаться при касательной, то не охватишь окружности. Окружность — это движе- ние. Если человек окунается в само происходящее, то ему не нужны понятия и он точнее понимает, в чем дело. Анджела: Да, это прекрасно, это снова та дифференцированность, которую я так ценю. Б.Х.: Дифференцированность возникает, когда человек слышит слово и, глядя на реальность, проверяет, а точно ли оно? Человек отдается во власть реальности до тех пор, пока не придет то слово, которое верно ее описывает. Для этого нужно забыть все прежние слова и прежние объяснения, оставить позади все намерения и стать зеркалом, и когда на него упадет свет, это создаст слово, которое верно. Адриан: Меня занимают две вещи. Во время обеденного перерыва я не раз проходил мимо крестов с этим кровавым изображением Христа. Я начинаю по-другому понимать поговорку «Нет худа без добра». Б.Х.: Ведь кровавым был кто-то другой. Адриан: Я думаю, это образы, которые меня очень напугали. Б.Х.: Нет, нет, нет, действуют слова. Если ты берешь неправильное слово, оно оказывает неправильное воздействие. Точнее будет: кровоточащим. (С юмором) У нас здесь теперь тоже некий вид школы мысли. Эрих: Я все еще раздумываю над тем, что ты недавно сказал, говоря о пропаганде. Б.Х.: Это отвлекает. Ты уходишь в образ, вместо того чтобы уйти в дело. Вот тебе пример: человек видит указатель, на котором написано «Зальцбург»^ и, вместо того чтобы идти в Зальцбург, он рассматривает указатель. Тогда это называют толкованием сновидений или работой с образами. Тут есть много названий. 6) Любопытство разрушает воздействие Карла часто одолевала грусть неизвестного происхождения. Из сделанной им расстановки становится ясно, что из семьи исключен отец его сводной сестры. Он и приемные родители сводной сестры включаются в новый образ. Фрауке (сразу после расстановки): Как тебе этот новый образ, Карл, и помогает ли он переработать боль, потерю? Б.Х.: Твои расспросы оказывают плохое влияние. Ты даже не даешь ему времени осмыслить произошедшее. Это замаскированное возражение. (Группе) Вы видите это? Начни он отвечать, и было бы разрушено то, что он только что сделал. То же и в отношении любопытства. 12* Любопытство разрушает воздействие. Любопытство означает, что Я хочу' знать больше, чем необходимо для того, чтобы действовать или чтобы добиться успеха. Она хочет знать больше, чем ему помогает. Ему совершенно достаточно того, что здесь было. Во всяком случае так это выглядит. И если сейчас начать это теребить, то действовать это не сможет. Нельзя также разузнавать, было ли это успешно. В этом смысле конт- >, роль успешности в психотерапии плох, а именно в том смысле, что мне любопытно знать, как было дальше. Существуют такие виды контроля результативности, которые необходимы. Например, для науки. Этого я отрицать не собираюсь. Но многое зависит от внутренней позиции терапевта. Если он ищет теперь подтверждение для того, что он когда-то сделал, то это фальсификация, потому что он считает, что изменения произошли главным образом благодаря ему, хотя он, возможно, сыграл здесь лишь второстепенную роль. Но если терапевт смотрит на это так, что в некоем общем движении он встретился с кем-то и, может быть, еще что-то ему дал, а потом каждый идет своим путем и никто не хочет знать, что из этого получилось, — тогда каждый свободен. Людвиг: Последние три года я пытаюсь отделиться от моей родной семьи и моей матери, и хотел бы еще раз посмотреть, что откуда идет, в том числе и от предыдущих поколений — от бабушек и дедушек. Б.Х.: Этого недостаточно. У любопытства слишком маленькая сила. Людвиг: Это не только любопытство. Я хочу отделиться. Б.Х. (группе): Есть в этом сила? Силы здесь нет. Людвиг: Это значит, что я совсем не хочу отделиться? Б.Х.: Я не интрепретирую это. Просто сейчас здесь силы нет. Большего я не скажу. Еще кто-нибудь хочет что-то сказать? После того как Ирэне говорит, что колеблется между любопытством и скепсисом: Б.Х.: Ни любопытство, ни скепсис пользы не приносят. Существует динамика, ведущая к решению, с ней мы и работаем. в) Верный момент Эдда: Я беспокойно спала, и мне снились беспорядочные сны. Но сегодня я бы очень хотела кое-что сделать. Б.Х.: Слишком рано. Эдда: Я так не считаю! Б.Х.: Это ничего не меняет. Так часто бывает в психотерапии: некоторые люди слишком рано идут к психотерапевту. Тогда терапевту нужно воспротивиться. Или они приходят с такими темами, которые не входят в область психотерапии. Тут тоже нужно сопротивляться. Некоторые люди тоже это знают. На это можно положиться. > г) Прочь от драмы! Воспоминания тенденциозны и непостоянны. Когда человек что-то вспоминает, это вообще ничего не говорит о реальности. Вопрос в том, с какой целью человек выбрал именно это воспоминание. Их часто выбирают для упреков, а психотерапия нередко это поддерживает. Представьте себе, что обычно родители в течение двадцати лет делают для своих детей все, а что из этого человек вспоминает, приходя потом на психотерапию: в основном это пять-шесть негативных случаев жизни. Если в жизни клиента были какие-то травмы или еще что-то скверное, в большинстве случаев то самое важное оказывается забыто, а именно — что закончилось все хорошо. Это вообще не принимается во внимание. Например, человек вспоминает, что его мать с ним на руках хотела спрыгнуть с балкона, но потом заплакала и вернулась назад. То, что она вернулась, так это он забыл. А что хотела прыгнуть — вспомнил. Или кто-нибудь говорит: «Моя мать, когда была беременна мной, хотела сделать аборт». Ну и что? Она же не сделала. Но вспоминается не это, а то, что она хотела сделать аборт, вот о чем вспоминают. Воспоминания — это часто вооружение ума, а мы здесь занимаемся разоружением. д) Каждый человек хороший Принятие кем-то моральных позиций с различением добра и зла с системной точки зрения приводит к тому, что он присваивает себе большее право на принадлежность перед другими и ставит под сомнение или отказывает в праве на принадлежность другому. Это име-' ет плохие последствия. С философской или богословской точки зрения немыслимо, чтобы кто-то из-за своего поведения выпадал из порядка. Отдельный человек изначально не может выбирать себе роль, и в целом его поведение осмысленно. У каждого есть свое собственное значение, и это то единственное значение, которое придает смысл его жизни. И проще, и полезнее, когда человек придерживается позиции, что каждый хорош, но, возможно, он в плену какого-то конфликта. Тогда | человек смотрит на то, во что и каким образом тот втянут и во что и как втянут он сам, когда с ним общается, — и тогда все равны. Так что в психотерапии хорошо отказаться от идеи чей-то личной злобности. Пример: Возьмем студентов «Белой Розы». Они были героями. Они поставили себя против одной группы, потому что были связаны с Другой. Они принадлежали к некоей узкой группе, которая была другой. Привязанность к этой группе позволяла им таким образом себя вести, и поэтому смерть не была для них чем-то плохим. Тот, кто вырастает в мафиозной группе, противопоставляет себя порядку, потому что в своей группе он во власти другого порядка. Но обозначается он как преступник. Душевный процесс здесь точно такой же. Каждый таков, каков он есть, потому что привязан к какой-то группе. А мы проводим тут некое моральное различие: одни хорошие, а другие плохие. Так нельзя. Тем, из «Белой Розы», просто повезло, что режим пал. Теперь они великие герои. А если бы победили нацисты, они бы остались преступниками. Вот и вся разница между дрбром и злом. О хорошем в плохом В системной терапии существует принцип: в отношении добра и зла на самом деле все обстоит ровно наоборот, чем предъявляется. Этот принцип действует всегда, исключений я пока не видел. В семье, где отец злодей, я всегда смотрю на мать. Если в этой роли мать, я смотрю на отца. Бенно.Да, мне очень нравится то уважение, с каким ты относишься к тому, что мы обычно называем неправильным или плохим. Б.Х.: Знаешь, почему я это делаю? Потому что я всегда думаю о хорошем конце. Ведь в Библии сказано: всякое дерево познаётся по плоду своему, а дни познаются по концу их. Важно здесь то, чем все закончится, а невиновных в жизни очень мало. Действительность постоянно противоречит нашим представлениям об идеале. Мирьям: Вчера у нас была дискуссия о прошлом Германии. Ведь это было поколение, которое не имело сомнений или возражений. Они же все шли вслед за лидером. Б.Х.: Точно так же, как ты их без сомнений критикуешь. -Мирьям: Ты должен дать мне договорить. Я бы тоже бежала вслед за лидером, в этом я совершенно уверен$. Но мне так трудно решить для себя: когда нужно сомневаться, а когда нужно участвовать? Б.Х.: Я думаю, трудность здесь в том, что существует западное представление, что всё в руках самого человека — изменять судьбу и управлять ею. Это ошибка. Людей захватывают могущественные силы, как, например, сейчас на Востоке. Никто не делал там перелома, в том числе и Горбачев. Это могущественные силы, которые действуют внезапно и охватывают человечество. А то, что мы понимаем как деструктивное или называем плохим, это точно такая же могущественная сила, и ведет она к добру. Мы в Европе сейчас были бы далеко позади, если бы в Германии не произошло того, что произошло. Мирьям: Но как тогда с ответственностью, раз тут властвуют роковые силы? Б.Х.: Искать ответственного — это то же самое, что и считать, будто один человек мог все перевернуть. Вера: Я думаю, ответственность принадлежит кому-то лично, она может быть только у кого-то отдельно взятого. Б.Х: Да, если он свободен в своих действиях. Если же он в потоке, то это невозможно. Вера: Значит, ты не стал бы осуждать охранников концлагерей или офицера, который тысячу евреев отправил в газовую камеру? Б.Х.: Отнюдь, я бы его осудил. И тем не менее они тоже были в плену обстоятельств. Я хочу пояснить это на одном простом примере. Самые большие злодеяния совершают те, кто считает себя лучше других, и те, кто их осуждает, тоже считают себя лучше. Возьмем, к примеру, службу государственной безопасности. В Штази были плохие люди, но те, кто сейчас это все раскрывает и их преследует, ведут себя похоже: они вынюхивают и шпионят дальше, но считают, что они лучше. е) Ответственность выпадает на долю человека Биргит: Меня интересуют такие понятия, как «предаваться», «покоряться», «смиряться», в том числе и в связи с ответственностью перед теми людьми, которые ко мне приходят. Б.Х.: Есть ответственность, которая выпадает кому-то на долю исходя из какой-то определенной динамики, и если я принимаю ее такой, какой она мне достается, тогда я чувствую себя уверенно. Но та ответственность, которую я на себя беру, — она плоха как для меня, так и для клиентов. Биргит: Разве не налагает ответственность уже одно то, что я работаю в области социальной психологии? Б.Х.: Вы слышали? То, что я говорил, было совершенно напрасно. Биргит: Я не могу уловить разницу. Б.Х.: Именно в этом и дело. Тебе нужно понять, в чем разница] между «брать на себя ответственность» и той ситуацией, когда ответ- i ственность выпадает на долю человека. Вот, например, Валенсе в \ Польше ответственность досталась, и он ее принял. Там, где она вы- j пала на его долю и он ее принял, там он был успешен. Если бы он \ стал сопротивляться, он бы сломался. Если в семье или в системе мне выпала какая-либо ответствен- i ность, а я от нее отказываюсь, тогда что-то ломается в моей душе.' Потому что я являюсь частью некоего большего контекста, и я не могу j вынуть себя из этого контекста, если мне положена какая-то ответ- j ственность. Тут нет свободы сказать «да» или «нет». Тогда правильно \ эту ответственность принять. Если же я ответственность себе присваиваю, то это нечто совсем иное. Тогда я оказываюсь оторван от тех: сил, которые действуют, и не могу ничего достичь или могу достичь мало. Попал однажды Геббельс в рай. Поверить в это невозможно, но, он туда попал. Но он нашел, что там жутко скучно, и попросил пока-! зать ему как-нибудь ад. На что апостол Петр ответил: «Пожалуйста!» — и дал ему заглянуть вниз, а внизу всё было просто чудесно: там были и танцовщицы, и большие столы с едой, и дискомузыка, и актрисы, и все, чего Геббельс хотел. И он сказал: «Вот в это место я хочу». Петр сказал: «Пожалуйста!», а когда тот оказался внизу, его тут же схватили железными клещами и стали держать над огнем. Тогда Геббельс завопил: «Но ведь выглядело это совсем по-другому!» «Да, — сказали черти, — это была наша пропаганда». Карл: Мои мысли заняты смирением и дерзостью. Б.Х.: Я хочу тебе кое-что открыть: можно и смиренно быть тоже дерзким. Для меня это вершина смирения. Примером здесь для меня является генерал де Голль. Нельзя забывать в смирении мужество. Каждое большое решение может приниматься только со страхом и трепетом и в смирении. На кажется оно дерзким. Противоположностью было бы отлынивание. Так что смирение предполагает и решимость на величие. ж) Легкое и трудное Легкость — это свойство истинного и того, что ведет дальше. Если что-то трудно и утомительно, то об этом, как правило, можно забыть. Иначе мы чувствуем себя как тот осел, который шел по пыльной улице, тяжело нагруженный, голодный, мучимый жаждой. Язык выва- лился у него наружу. Справа зеленая лужайка, слева зеленая лужайка. Но он говорит: «Я иду своим путем». Это трудное. Штефани: Я осознаю ту легкость, с которой мы тут работаем, и понимаю, что иногда с удовольствием держусь за трагическое. Б.Х.: Трагическое раздувается. Я могу пояснить это одной историей. Двоякое счастье В старые времена, когда боги казались еще очень близкими людям, жили в одном маленьком городе два певца по имени Орфей. Один из них был великим. Он изобрел кифару, предшественницу гитары, и когда он ударял по струнам и пел, даже природа вокруг него бывала зачарована. Дикие звери кротко лежали у его ног, высокие деревья склонялись к нему — ничто не могло устоять перед его песнями. Поскольку то был так велик, он добился руки самой красивой девушки. После этого началось падение. ( i Еице когда праздновали свадьбу, умерла прекрасная Эвридика, и полный бокал разбился, пока он его только поднимал. Но для великого Орфея смерть не была концом. С помощью своего высокого искусства он нашел вход в преисподнюю, спустился в царство теней, переправился через реку забвения, прошел мимо Цербера, живым предстал перед богом мертвых и тронул его сердце своей песней. Смерть отпустила Эвридику, но при одном условии. А Орфей был так счастлив, что от него ускользнуло коварство, скрытое за этой милостью. Он отправился в обратный путь, а позади себя слышал шаги любимой жены. Невредимыми прошли они мимо Цербера, переправились через реку забвения, начали подниматься к свету — они увидели его издалека. Тут Орфей услышал крик — Эвридика споткнулась. В испуге он обернулся, еще успел увидеть тень, падающую во тьму, и остался один. И, потеряв самообладание от боли, он запел прощальную песню: «Ах, я потерял ев, все мое счастье осталось позади!» Он сам нашел дорогу обратно к свету, но после того как побывал у мертвых, жизнь стала для него чужой. Когда пьяные женщины хотели отвести его на праздник молодого вина, он отказался, и они разорвали его живьем. Так велико было его несчастье, так бесполезно его искусство. Но — его знает весь мир! Другой Орфей был человеком маленьким. Он был всего лишь уличным певцом, выступал на маленьких праздниках, играл для маленьких людей, приносил маленькие радости и сам получал от этого удовольствие. Так как за счет своего искусства он жить не мог, он выучил еще и другую, обычную продЬессию, женился на обычной жен- j щине, у него были обычные дети, при случае он грешил, был совершенно счастлив и умер старым и пресыщенным жизнью. Но — никто его не знает, кроме меня! з) Дух веет Ларе: Я что-то ищу и даже не знаю, что это такое. Скорее всего это что-то надежное во мне. У меня такое чувство, что во мне все мимолетно. Б.Х. (медлит некоторое время): То, что человек удерживает, пре- | вращается в бремя. Ларе: У меня тоже было такое подозрение. Б.Х..■ Терапевты в большинстве случаев переживают трагическую судьбу, так как считают, что их клиенты приходят к ним слишком поздно. Они часто полагают, что дают клиентам что-то особенное, однако у них это уже есть. Может быть, они даже взяли это у них. Мимолетное — это специальность духовного. Дух веет. Что-то еще, Ларе? Ларе (растроганно): Да, во мне медленно снова поднимается чувство благодарности, которое я уже знаю, но снова и снова теряю. Б.Х.: Это мимолетно, и в этом качестве в порядке. Что бы мы делали, если бы постоянно носились со своей благодарностью? Ларе: Со вчерашнего дня я не расстаюсь с мыслями на тему «хотеть контролировать» и «предаваться и отдаваться происходящему». Б.Х.: Однажды здесь была женщина, дома у которой каждое вое- | кресенье разыгрывалась ужасная драма. Муж вставал раньше, чем она, одевал детей, готовил завтрак, а она могла еще немножко поваляться в постели. И когда завтрак был готов, он и дети кричали: «Мама, завтрак готов!» Она еще лежала в постели или, может быть, уже была под душем и кричала в ответ: «Давайте начинайте!» Но они этого не делали. Каждое воскресенье повторялось одно и то же. Они ждали, пока она придет, а она тогда злилась. Прошло уже много лет, но тогда я еще был наивен и предложил ей одно очень простое решение: «Тебе нужно всего лишь сказать им: «Я рада, что вы меня подождали». Тогда она разозлилась на меня и три дня со мной не разговаривала. А через три дня я ее спросил: «А что тогда для тебя было бы хорошим решением?» На что она ответила: «Когда я говорю: «Начинайте!» — они должны начинать». Тогда я задал себе вопрос, что происходит в одном и в другом случае. Е^ли она скажет: «Я рада, что вы меня подождали», тогда бы что-то изменилось у нее, у ее мужа, у их детей — но тогда у нее не было бы над этим контроля. Если она говорит: «Начинайте», и они начинают, тогда контроль у нее. Но над чем? Настоящий контроль всегда над ничем. Ларе: Значит, и у нее тоже контроль над ничем! Б.Х.: Абсолютно точно. Людвиг: Сегодня во второй половине дня у меня было очень хорошее чувство нежности, но сейчас оно пропало. Б.Х.: Чувства могут оставаться, если их отпускают. Как только ты захочешь что-то удержать, так оно уходит. Жизнь постоянно идет вперед, все дальше и дальше. И если ты не останавливаешься, это идет с тобой. Но стоит тебе остановиться, и это не идет. Вот такой образ на эту тему. и) Варианты счастья Когда одна из участниц жалуется, что ей лишь частично удалось выполнить упражнение, где речь шла о том, чтобы взять родителей в обе руки и привести их к сердцу, Б.Х. говорит: «Я хотел бы кое-что сказать по поводу счастья. То, что было отчетливо видно и сейчас во время упражнения». Многие испытывают страх перед счастьем, перед решающим шагом, который сопровождается чувством глубокой любви, а глубокая любовь - это и счастье, и боль. Где-то очень глубоко в душе это совпадает, и мы страшимся такой любви, потому что тогда мы испытываем и боль. Это счастье не имеет ничего общего с веселостью. Это что-то Полное, Спокойное, Глубокое. Внутри этого счастья есть серьезность, а уже это может перейти в легкость, поэтому я иногда помогаю людям проходить через этот порог к счастью. Олаф: Если человек ощущает это так глубоко, то тут есть и близость смерти тоже. Б.Х.: Да, точно. Олаф: Тогда это просто по-человечески — через какое-то время отпустить и даже пошутить. Б.Х.: Да, это как в трагедии: когда король убит, приходят клоуны. Это, так сказать, составная драматургии. И еще кое-что, на что нужно обратить внимание: собственное незаслуженное счастье переживается иногда как нечто негативное, которое пугает и представляет собой угрозу. Это, вероятно, связано с тем, что втайне мы полагаем, что своим счастьем мы можем пробудить зависть судьбы и других людей. И тогда сделать выбор в пользу счастья — это как нарушить табу, как взять на себя вину, как согласиться с опасностью. к) Иллюзорные связи Один участник семинара говорит: «Вчера я еще раз разговаривал с моей сестрой. Я раньше упоминал, что мой отец был помолвлен, до того как женился на моей матери. Он был в русском плену, а его невеста нашла себе другого мужчину, может быть, потому, что не верила, что он вернется. Полтора года назад мой отец умер от какой-то болезни сердца, хотя был абсолютно здоров. Он не курил и не пил, занимался спортом. Это как-то не увязывается у меня одно с другим. Б.Х.: Существует психологический метод, который нацелен на поиск связей, вот как ты сейчас. Но чем больше связей человек находит, тем больше он сходит с ума. Если он нашел множество связей, то это самообман. Хорошая психотерапия обрубает те связи, которые человек себе придумывает, и сводит их количество до минимума. Участник: Я спрашиваю себя, как это связано со мной? Б.Х.: То, что ты рассказал, не связано вообще никак. Отец умер от болезни сердца — точка. Все остальное бессмыслица. К чему это? Невеста побоялась, что он не вернется, и нашла себе другого мужчину. То, что она так поступила, понять можно. И ты тоже можешь сделать что-то совершенно свое. Это широко распространенная позиция — когда человек ищет причины для собственного бездействия или несчастья. При этом он в любое время мог бы заняться всем, чем бы ни пожелал. Участник: Ну хорошо, значит, у меня есть фантазия, что моя тяжелая любовь к одной женщине как-то может быть связана с тем, что от моего отца тогда ушла его невеста. Но я чувствую, что хочу решить эту проблему. Б.Х.: Лучше всего прямой путь. Прямо к этой женщине. Если здесь есть любовь, то все пойдет как надо. Но тот, кто думает: «Как все это связано с тем, что было тогда с моим отцом?» — тот видит не женщину, а только свои проблемы. Тогда она убегает; и с полным правом. Участник: Теперь мне ясно. Б.Х.: Я хочу раскрыть тебе одну тайну про женщин. Одну очень большую тайну: они отличаются друг от друга совсем чуть-чуть. Участник: Это мне еще нужно понять. (Смех в группе.) Б.Х.: Это как в некоей прекрасной местности — я живу в прекрасной местности, там есть много дорог. Каждый путь прекрасен, но нужно решиться на какой-то один. Иначе останешься стоять. Так и с женщинами. Участник: Я решился на эту женщину. Б.Х.: У меня есть еще одна ослиная история: идет тяжело нагруженный осел по пыльной улице, голодный, пить хочет, язык свисает наружу. Справа зеленая лужайка, слева зеленая лужайка. Но он говорит: «Я решился». л) Значимость терапевтических высказываний Ульф: Работая здесь, я вижу, как экономно ты делаешь важные и существенные вещи и насколько это действенно. В моей работе так много макулатуры, лишнего. Когда я это исследовал, то мне пришло в голову, а не страх ли это у меня перед окончательным, не боюсь ли я таких высказываний? Б.Х.: На моем семинаре как-то присутствовала молодая цветущая очаровательная женщина,и у нее было стремление помогать мужчинам. Она переехала к одному мужчине, который был уже однажды женат и у которого было двое детей. Ей было 23 или 24 года, а мужчина был лет на двенадцать старше. Я сказал ей: «Ты должна его оставить». Пару месяцев назад я получаю от нее письмо. Она писала: «Ты был прав, это был не тот мужчина. Я с ним рассталась, а когда рассталась, поняла, что действительно его люблю. Тогда я переехала к нему, и теперь я счастлива». С окончательными терапевтическими высказываниями происходит тоже, что и с моими советами. Как высказывания они правильны и окончательны, но следствие имеют несколько другое. Некоторые возмущаются: «Как ты можешь говорить такое?!» Как, например, то, что я сейчас сказал Эдде (Б.Х. сказал ей, с партнером у нее ничего не выйдет, она потеряла его по своей вине, так как не раз делала аборты), — это же, в сущности, просто немыслимо говорить такое. Но если бы я был осторожен, она не смогла бы ориентироваться. Теперь ей нужно основательно собой заняться. И знать об этом я тоже больше не хочу. Это теперь совершенно не важно. Я был для нее равным, и в этом было мое к ней уважение. Быть равным — это форма уважения. То, что я говорю, я считаю правильным, но я в это не верю. Это очень большая разница. Жизнь я бы за это не отдал, но таково мое восприятие в данный момент. Я говорю это так, и поскольку я говорю это серьезно, это может действовать. Увиливать от собственных высказываний и собственного душевного состояния и декларировать это потом как уважение по отношению к другому — это безобразие и чаще всего трусость. Хороший вождь и гуру Гудрун: Меня волнует, могу ли я иметь длительные отношения, быть замужем и иметь детей?
Дата добавления: 2015-05-29; Просмотров: 341; Нарушение авторских прав?; Мы поможем в написании вашей работы! Нам важно ваше мнение! Был ли полезен опубликованный материал? Да | Нет |