Это так ужасно! Лучше промолчать». Насилие в семейной системе и болезнь 2 страница

Игорь пришел на прием для того, чтобы понять, что с ним происходит, можно ли каким‑то образом ему прекратить употребление алкоголя. Он единственный сын в состоятельной семье, рано начал заниматься бизнесом и успешно. Доходы растут. С подросткового возраста он употребляет алкоголь, любит шумные компании, не раз попадал в неприятные ситуации или ситуации, имеющие риск для его жизни (аварии, ДТП, драки). В последнее время он стал замечать, что его поведение становится все бесконтрольнее. После последней гулянки он вышел на улицу из ресторана и стал стрелять из пистолета в совершенно посторонних двух мужчин. Ранения оказались несерьезными, и, выплатив пострадавшим и милиции приличную сумму денег, Игорю удалось избежать наказания. Что с ним произошло? Почему он ведет себя так агрессивно, особенно в состоянии алкогольного опьянения? Кто он? Агрессор, потенциальный убийца? Или жертва, таким образом ищущая своего убийцу? Ведь подобные поиски приключений рано или поздно могут закончиться трагически…

Что делать, если в системе есть убийца и жертва? Эта связь должна быть признана. Ей должно быть отведено место в системе. Эта тема должна найти место в сердце. Ведь между жертвой и агрессором давно существует связь, только наше убеждение в том, что жертва хороша, а преступник плох, разделяет их в наших сердцах. Что мешает этому принятию? Конечно, осуждение. Семья преступника осуждает его, и это мешает преступнику, прежде всего, принять свой поступок. Сами преступники, а иногда и их близкие находят для своего поступка оправдание. Семья жертвы осуждает преступника. Штефан Хаузнер писал: «В глубине смерть человека не во власти другого человека, за этим стоят другие силы. Смерть жертвы не во власти убийцы, не в его руках». Иногда можно проследить в жизни странное поведение у жертв. В течение всей своей жизни, кажется, они словно специально ищут агрессора. А иногда не просто агрессора, но и собственного убийцу. Что это – несправедливость судьбы? Злой рок?

В сложных жизненных ситуациях, в темах, когда речь идет о жертве и агрессоре, следует помнить, что все, что делает человек, каким‑то образом служит его семейной системе. Пусть нам непонятно пока, как происходит это служение, но всеми своими поступками мы стремимся снова включить в систему то, что было исключено. Там, где создается такое впечатление, что жертва всю жизнь ищет агрессора или убийцу, это говорит о том, что жертва своим поведением показывает, что из их системы было исключено. Такое поведение жертвы говорит о том, что системе должно принадлежать, но исключено. Также это та тема, которая требует примирения в наших сердцах.

Тема убийц и жертв всплывает при многих заболеваниях. Например, при системных заболеваниях (рассеянный склероз, аутоиммунные заболевания), онкология крови, психические заболевания (психозы, депрессии), зависимости (наркомания, алкоголизм и др.). Конечно, не только при этих заболеваниях встречаются подобные динамики, но и при других. Процессы в системе всегда носят индивидуальный характер.

Когда преступник и жертва получают признание своей семейной системой, тогда наш разъединяющий образ меняется на другой.

И в этом образе жертва и преступник объединены некоей силой, большей, чем мы, сильнее, чем мы, и мудрее, чем мы. Там, на уровне души, они объединены.

На прием пришла Полина с проблемой – аутоиммунным тиреоидитом (заболевание щитовидной железы). Заболевание протекало с периодическими обострениями, женщина постоянно принимала препараты. Полина воспитывала одна двоих детей и боялась, что не сможет работать и обеспечивать их. Она давно была знакома с многими психологическими взглядами и подходами на болезнь, охотно применяла их, однако застабилизировать свое состояние ей не удавалось. Что стояло за болезнью Полины? В ходе работы всплыла тема убийства ее бабушки. Полина сообщила, что бабушка умерла в возрасте 85 лет. Она болела, и за ней ухаживала тетя Полины, сестра ее матери. Полина слышала, что ее мать говорила, будто бабушка, возможно, умерла не своей смертью, а ее задушила сестра матери. Однако расследования по этому поводу не было, «шума не стали поднимать». Мама Полины именно поэтому больше не общалась со своей сестрой, которая начала часто выпивать и через четыре года умерла от цирроза печени. Заболевание было связано с исключением тети, с исключением темы убийства внутри семьи. Почему это было исключено? Потому что событие настолько ужасно и тяжело, что его сложно принять предкам (в частности, матери Полины). Какое было решение для Полины? Ей необходимо было внутренне сказать своей бабушке и тете: «Дорогая бабушка, твоя смерть была такой, какой она была. И я соглашаюсь с этим. Я вижу твою судьбу, и я уважаю твою судьбу. Дорогая тетя, ты убила бабушку. И этого не изменить. Ты виновата в ее смерти, и эта вина твоя. Теперь я соглашаюсь с этим. Это так. Бабушка и тетя, все, что произошло между вами, касается вас двоих. Что бы ни произошло, я уважаю это и оставляю это вам. Это ваше. Это так». По мере того как в слегка трансовом состоянии Полина произносила эти слова, ее тело реагировало на каждое ее слово. Через несколько дней Полина перезвонила и сказала, что к ней приезжала мама и они впервые смогли спокойно поговорить с ней о смерти бабушки. Действительно, тетя была виновата в ее смерти, и мама рассказала дочери, что недавно нашла могилу тети и хочет туда съездить. Разговор прошел в спокойной обстановке, чего себе Полина раньше представить и не могла. Ведь ее мама всегда раньше раздражалась, когда Полина хотела ее расспросить. Более того, Полина сказала, что почувствовала, что в их разговоре присутствовало какое‑то примирение и сближение. В течение двух лет обострения заболевания не наблюдалось.

В основе многих тяжелых заболеваний лежит тема насилия. Например, она ясно всплывает, когда речь идет о тяжелых психических расстройствах – психозах. При этом шизофреник связан одновременно и с жертвой и убийцей.

Олеся пришла на прием из‑за сына. Ему 23 года, и ему установили диагноз: шизофрения. Олеся много читала об этой болезни. О том, что есть представление о психозах как о наследственно обусловленных заболевание. Она пришла к терапевту для того, чтобы узнать, что она может сделать для сына. С ее точки зрения, здесь сыграла роль наследственность отца сына. С ним Олеся давно в разводе, они развелись, так как муж был «жестоким тираном». Олеся рассказала, что сестра мужа неоднократно лежала в психиатрии с диагнозом «невроз» и вообще в семье мужа все со странностями, жесткие и бесчувственные люди. Что оказалось на практике? Речь шла о теме жертвы и убийцы в семье Олеси. Болезнь ее сына была связана с убийством бабушкой Олеси ее мужа (деда). Я очень осторожно сообщила Олесе свои предположения, что вызвало у нее сначала протест. Она согласилась с тем, что ее дед умер в молодости, бабушка вскоре вышла второй раз замуж. Но отчего умер дед, точно вспомнить Олеся не могла. В противоречивых чувствах она ушла домой. Через неделю Олеся позвонила и рассказала, что смогла поговорить с мамой и выяснила, что ее дед утонул и бабушка действительно была причастна к его смерти. Ранее в семье на эту тему никто не говорил и не задавал вопросов. Мама сама неохотно поведала дочери семейную тайну, бабушке при этом удалось избежать наказания, она вышла второй раз замуж, вырастила троих детей и уже перед смертью рассказала дочери – матери Олеси – всю правду. Олеся пришла на прием где‑то через месяц, сын попал в стационар, так как произошло обострение заболевания. Когда мы продолжили работу с Олесей, оказалось, что она внутренне смотрит на утонувшего дедушку и на бабушку. Ее любовь принадлежит и преступнику и жертве. Что же происходит с сыном Олеси? Он несет это вместо матери. Его болезнь – это процесс соединения в семейной системе жертвы и преступника. Какое решение было для Олеси? Внутренне ей необходимо было сказать дедушке и бабушке: «Дорогая бабушка, я вижу, что произошло. Я вижу твою судьбу. Это так. Дорогой дедушка, ты рано умер. Сейчас я вижу тебя, вижу твою судьбу. Дедушка и бабушка, я вижу, что между вами произошло, это относится только к вам. Я соглашаюсь с вашей судьбой». Вдруг Олеся начала плакать, затем все громче и громче. Когда она успокоилась, то сказала, что почувствовала, как внутри «словно произошел взрыв от какой‑то энергии, как будто соединилось сердце». Что это было? Вероятно, таким образом произошло примирение того, что в течение десятилетий находилось в непримиримом противостоянии. В этот раз мы завершили работу, но продолжили через какое‑то время и с ней и с ее сыном.

Почему у человека возникают подобные заболевания? Потому что он связан с двумя людьми из своей семейной системы – с убитым и убийцей. И они оба принадлежат его семейной системе. То есть речь идет об убийстве, которое было совершено внутри семьи. Часто это событие произошло несколько поколений назад. Почему происходит этот процесс? Здесь присутствует все то же исключение. Событие исключается, поскольку оно тяжело. Случившееся настолько ужасно, что участники событий и свидетели‑родственники предпочитают не видеть, забыть и не чувствовать. Часто подобные события превращаются в тайну. Что такое психоз? Родственники больных рассматривают подобные заболевания как зло. Его боятся и из‑за страха исключают, так же как и убийцу. Часто больных психическими заболеваниями, в частности шизофренией, стремятся заставить измениться, когда это не получается, их исключают. Например, на длительный срок помещают в психиатрический стационар. Иногда заболевание протекает так, что госпитализация необходима. Но, оставляя в стационаре больного, вся семья облегченно вздыхает. Проблема как будто решена. Внутреннего поиска решения и примирения для того, что стоит за психозом, часто никто не ищет. А ведь больной несет динамику, идущую из семьи. Своей болезнью сам психически больной человек часто несет это вместо кого‑то. Семейные системы, в которых есть больной с психозом, не являются гибкими, готовность в семейной системе не очень высока. Поэтому тут всегда следует с темой обходиться осторожно, ведь нельзя исключить обострение заболевания. Я отношусь к категории тех психотерапевтов, которые считают, что с подобными темами лучше работать именно с врачом‑психотерапевтом, имеющим изначально специальность по психиатрии. Отрицая связь жертвы и преступника, вытесняя, исключая эту тему, человек продолжает жить с завязанными глазами – в депрессии, боли, внутренней борьбе и болезнях. В тот момент, когда мы осуждаем преступников или судим жертв, мы становимся такими же, как они, и повторения в наших системах продолжаются. Вычеркивая, исключая, мы провоцируем повторение тяжелых тем. С чего начинается исключение – с осуждения и оценки. Противоположность исключению – согласие и принятие.

Иногда это жизненно важно для живых. Ведь тогда живущим потомкам не нужно будет проявлять те чувства, которые идут от их предков. У потомков, например, не будут возникать необоснованные агрессивные чувства, желание отомстить или восстановить справедливость. Наша энергия будет направлена на нашу жизнь, а не на повторение чужих судеб.

При практической работе с пациентами хочу отметить, что тема объединения агрессоров и жертв находит приятие внутри людей. Даже если сам пациент не имел никакой информации, в ходе работы происходит нечто, что запускает процесс внутри человека. Иногда пациенты говорят, что во время работы появляются новые ощущения в теле и объединение внутри словно происходит само собой. Берт Хеллингер писал: «Из глубины нечто поднимается на поверхность с невероятной силой, которая в конце концов примиряет враждебные противоположности: насильников и жертв как равных и равновеликих. Только когда противоположности сольются в душе воедино, мы получим доступ к жизни во всей ее полноте и к любви во всей ее полноте. Это и есть глубинные движения души».

Павел пришел на консультацию в связи с тем, что не мог контролировать свою тягу к игре в покер и оказался в долгах. Из описанной им картины следовал вывод о наличии у Павла игровой зависимости. Его увлечение внесло раздор в семейные отношения. Но жена поддержала Павла в его стремлении обратиться за помощью. Что стояло за игровой зависимостью? Несколько факторов, но первое, что бросилось в глаза, – Павел связан с какими‑то жертвами своего деда. Дед со стороны отца был на фронте, после окончания войны еще некоторое время находился в Югославии, для установления советской власти. После войны дед сильно пил и умер через 15 лет от цирроза печени. Хотя изначально Павел рассказал мне историю о том, что его дед умер от ран после войны. И только в ходе работы вдруг Павел вспомнил, что дед сильно пил и умер от цирроза. О деде никогда в семье не говорили. Вот так рождаются легенды и появляются тайны в семейной системе. Что происходило на войне? На этот вопросу каждой стороны свой правильный ответ. Но то, что жертва, с которой был связан Павел, была спокойна, весела и беззащитна, указывало больше на мирного человека. Но суть не в том, чтобы раскопать и установить какую‑то истину. Цель в данном процессе – найти исцеляющее решение. В данном случае я произносила те же исцеляющие фразы в медитации, Павел сидел закрыв глаза. На его лице появились слезы, было слышно, как стучит его сердце. Когда Павел открыл глаза, то сказал, что дед и его жертва на каком‑то этапе кинулись друг другу в объятия. Между ними была любовь примирения, не было больше ничего, ни боли, ни зла…

Наверное, нет ни одной славянской семьи, которую бы не затронули события революции, Гражданской, Великой Отечественной войн, период репрессий. Кто‑то из членов семьи погиб, кто‑то был вынужден переехать, кто‑то стал жертвой репрессий, войны или концлагерей, кто‑то терпел голод и лишения, а кто‑то вынужден был принимать решения в сложных ситуациях (на чью сторону стать, предать и остаться живым или выдать и спасти себя и членов своей семьи и т. д.). Кто‑то вынужден был выполнять приказы и расстреливать невиновных. Кто‑то терпел лишения в связи со ссылкой или пленом. А у кого‑то на глазах погибали близкие, родные люди. Целые семьи находились под влиянием сил, которые выше их. Много трагедий и драм, тяжелых ситуаций происходило в это сложное время. Сколько боли, вытесненных переживаний, тревоги накопилось в семейных системах людей. Несколько поколений должны были так или иначе переносить потери и удары судьбы. И последующие поколения до сих пор продолжают нести это. Многие психические и физические заболевания – это взаимосвязь именно с такими событиями в роду. Цель работы с заболеванием в данном случае – это не раскопать жизнь предков, не разобраться, кто и чем там занимался. Если в основе заболевания лежит тема взаимосвязи убийцы и жертвы, то цель – примирение, порой без дополнительных расследований. Убийца и его жертвы могут найти примирение в душе своей семейной системы или в системе своих потомков. Иначе у людей в течение многих последующих поколений будет неосознаваемое желание уйти вслед за жертвами. Убийцы и жертвы связаны друг с другом, их связь может обрести место в сердцах потомков. Тут важно понимать, что это не мертвые стремятся забрать живых. Это живущие неосознанно стремятся уйти вслед за жертвами, из любви они делают это для кого‑то в своей семейной системе.

...

Поиск решения

Как найти решение для темы убийцы и жертвы? Самому это не всегда возможно. Во‑первых, часто мы не знаем, что в нашей семье присутствует и первый и второй, то есть у нас нет информации об этих событиях. Во‑вторых, если информация есть, то часто люди стыдятся прошлого своих предков или стараются не думать о тяжелом. То есть несут это событие так же, как их предки. И все‑таки если есть желание что‑то изменить и сделать в этой теме шаг к внутреннему примирению, то предлагаю выполнить следующее упражнение.

Представьте, что вы находитесь в уютном и комфортном для себя месте. Закройте глаза. Подумайте о том, что в жизни может быть многое. И в жизни ваших предков тоже было это многое. И в этом многом так все разнообразно. Там есть и радость, и грусть, и боль, и любовь, и тяжесть, и жизненные силы. Представьте, как вы со стороны смотрите на тех, кто был исключен. Вы смотрите на агрессора и его жертву, которые стоят друг напротив друга и смотрят друг на друга. Не спешите, задавайте вопросы очень медленно… Ответы идут изнутри, почувствуйте их… Что между ними происходит? Легко ли каждому смотреть на другого? Что хочет услышать или сказать агрессор?

Что хочет услышать или сказать жертва? Что они хотят сказать или сделать? А может быть, они просто молча смотрят друг на друга? Иногда у кого‑то из них могут быть претензии или злость к другому… Дайте им высказаться и всему пройти… Или, может быть, они без слов двинутся друг к другу и заключат в объятия? Оцените свои ощущения. Что вы чувствуете внутри, когда видите их взаимодействие, а возможно, слышите их диалог? Скажите им: «Теперь я вижу вас. Вижу то, что вас связывает навсегда». Скажите каждому из них: «Несмотря на то что произошло, ты имеешь место в моем сердце, ты принадлежишь моей семейной системе, у тебя есть место. Я уважаю твою судьбу. И все, что произошло между вами, я оставляю вам. Это ваше.

И я соглашаюсь». Прислушайтесь к себе. Как это вам? Есть ли в вас согласие? Когда будете готовы закончить упражнение, откройте глаза.

Всегда остается за вами решение проделать что‑то самостоятельно. Это подскажут вам ваши внутренние ощущения. Возможно, не стоит этого ворошить. А если вы будете работать с психотерапевтом над какой‑то своей задачей или симптомом и эта тема всплывет, то там вы и завершите это примирение. Ведь, читая разделы этой книги, вы создаете готовность не только для изменения внутри себя, но и внутри своей семейной системы.

Тайна в системе

Я то, что скрыто и забыто,

Я ужас, страх и боль,

Но то, что спрятано, укрыто,

Несется все равно тобой!

Я грусть, и я печаль,

Я то, что жаждет примиренья,

Мне времени не жаль,

Я подожду успокоенья!

Когда в семье кто‑то что‑то не рассказывает, какая‑то тема специально замалчивается, то это значит, что в семейной системе есть тайна. Иногда тайна уходит с умершими, и никто из потомков не знает о прошлых событиях, которые все равно могут оказывать свое действие на жизнь человека.

Иногда, не имея какой‑то информации о событиях в семье, человек все равно не решается расспросить близких или родителей. То есть внутри есть некоторое сопротивление. И в этом есть лояльность к нашей семейной системе. Пока человек об этом не расспрашивает, он неосознанно поддерживает эту тайну. Но, будучи уже взрослыми, мы можем переступить границу и спросить о том, что нас беспокоит или интересует. Пока мы солидарны с семейной тайной, мы о ней не расспрашиваем. Но тайна продолжает действовать на нас и наших детей.

Иногда в своей работе с человеком психотерапевт может натолкнуться на что‑то, о чем у его клиента нет информации. Здесь речь идет о том, что скрыто в системе, то есть о какой‑то тайне. Иногда четко видно, о чем идет речь, иногда терапевт может об этом только догадываться. Что должен делать терапевт? Высказать свое предположение? Направить человека к родственникам за информацией? Что должен делать пациент? Расспросить близких? Оставить все как есть? Моя позиция такова, что терапевту не следует принимать решение за пациента, не следует открывать то, что клиент хочет оставить закрытым. Пациенту самому принимать решение, расспрашивать родных или нет. Бывает так, что человек не готов воспринять то, что скрыто за тайной в его семейной системе. И только через какое‑то время он сам понимает, на что в своей работе натолкнулся психотерапевт, и готов воспринимать тайну по‑иному.

Что может являться тайной? Тайной в системе могут являться убийства, ранняя смерть ребенка, смерть от несчастного случая, самоубийства, преступления (аферы, разбои, ограбления и т. д.), любые другие нарушения закона. Тайной может остаться какой‑то поступок: дети, оставленные, отданные на усыновление, дети, приписанные другому мужчине, гомосексуальные связи, сексуальное злоупотребление. Тайной может быть абортированный на позднем сроке ребенок, чья‑то тяжелая болезнь.

Тайна всегда, как некое темное облако, висит над семейной системой. Многие дети чувствуют тайну в поле матери или отца. Там, где в семейной системе неразбериха, нарушены эмоциональные связи, все не на своих местах, может идти речь о какой‑то тайне. Тайна создает хаос в семейных отношениях. Например, убийства в отношении лиц, не являющихся родственниками, приводят к появлению у потомков чувства страха, стыда, к страданиям или к стремлению установить справедливость. Но если убийство совершено внутри семьи, то в системе присутствуют хаос, смещение чувств, тяжелые внутренние конфликты, вплоть до повторения внутрисемейной агрессии.

Самоубийство тоже отражается на семейной системе. Но часто оно становится тайной. И если в семье кто‑то совершил самоубийство, это часто скрывается. И даже при целенаправленном расспросе потомок может не получить информации о судьбе предка. Причина того, что самоубийство становится тайной, в том, что близкие стыдятся. Изначально о самоубийстве молчат и скрывают, поскольку близкие чувствуют себя виновными. Всегда существует предположение, что можно было что‑то сделать, чтобы не допустить подобного события. Возникают разные размышления, каким образом можно было предотвратить его.

На самом деле самоубийство – это не позор. Если думать, что это плохо, то тем самым это событие осуждается, а значит, и исключается. Казалось бы, о человеке помнят, а его неправильный поступок исключают. Но так не бывает, человек тоже автоматически становится исключенным. А то, что исключено, продолжает свое действие в системе. Сложно нам, живущим, предположить, что ощущал и чувствовал человек, решившийся на самоубийство. Какой‑то внутренний конфликт? Какая‑то агрессия? Как ему удавалось это все нести всю свою жизнь?

Конечно, для того, чтобы научиться обходиться с тем, что влияет на нас из нашего рода, приходится сталкиваться с какой‑то темой, являющейся тайной. И при этом внутри мы испытываем дискомфорт. Задавая родителям или кому‑то из старшего поколения вопросы о судьбах дедушек, бабушек, прадедушек и прабабушек, люди чувствуют себя не в своей тарелке. Как будто они прикасаются к святыне, тем самым оскверняя ее. В тяжелых ситуациях после расспросов человек может начать обвинять себя, чувствовать подлецом и предателем. Тогда он из своей лояльности продолжает оставаться в переплетении и нести что‑то тяжелое дальше. Но тот, кто сможет, возможно, при помощи психотерапевта перенести этот дискомфорт, сможет освободиться от переплетения.

Тайны, несмотря на то что о них не знают, все равно выходят на свет. И они выходят на свет в виде каких‑то симптомов или болезней, или они ограничивают нас в жизни, или мы либо наши дети проявляем их в каком‑либо поведении. Тайны – это то, что незримо внутри нас тяготит. Серж Тиссерон пишет о том, что на самом деле сохранить тайну невозможно: «Она обнаруживает себя в интонации, в определенных жестах, в употреблении непривычных и фальшивых слов и даже в предметах, которыми ее хранитель окружает. В зависимости от обстоятельств и структуры личности «просачивание» тайн выражается либо «криком», либо «шепотом». Тайна всегда влияет на манеру обхождения ее хранителя с родственниками, друзьями, коллегами по работе и детьми».

Еще раз подчеркну, что не всегда человек может знать, что сокрыто за тайной, чтобы начался процесс исцеления.

Помните, Катерина обратилась на прием из‑за своего депрессивного состояния, которое сопровождалось суицидальными мыслями. Лечение в психиатрии давало кратковременный эффект. В ходе работы явно речь шла о вине отца, о теме жертвы и преступника. Что за этим было сокрыто, Катя не знала, но процесс принятия исключенного в систему и отделение Кати от отца, от того, что относится к нему, оказало лечебный эффект. И не важно, что Катя не знала, о чем идет речь, здесь сыграла роль ее готовность, которая была сильной и шла из ее системы.

Или я описала случай Ольги, которую беспокоила боль в желудке. Она стала слишком мнительной, беспокоили навязчивые мысли о своем здоровье, стала бояться своей болезни, появилось навязчивое мытье посуды, кухонной мебели. В ходе поиска решения оказалось, что на болезнь желудка оказывала влияние тайна бабушки. Ольга не знала, о чем идет речь. И, только поговорив с тетей, Ольга выяснила то, что вносило ясность в ситуацию. Первый ребенок бабушки умер в возрасте 6 месяцев из‑за того, что во время сна бабушка не специально придавила его и он задохнулся. Ребенок спал рядом с бабушкой. В этой ситуации для тайны тоже нашлось решение.

Дата добавления: 2015-05-29