Аронсон Э. 34 страница

Например, может ли дать сдачи унижающему его учителю шестилетний школьник? В руках учителя сосредоточена такая власть!.. Однако вызванная им фрустрация может увеличить вероятность того, что школьник направит свою агрессию против менее сильного человека, находящегося рядом, пусть даже тот совсем ни при чем! Точно так же, в обстановке массовой безработицы против кого или против чего выступит фрустриро-ванный безработный - против экономической системы? Но она слишком велика и слишком неопределенна. Безработному станет гораздо комфорт-нее, если он обнаружит кого-то или что-то менее туманное и более конкретное, на что можно возложить вину. Президент? Да, он до предела конкретен, однако обладает еще и слишком большой властью, чтобы безнаказанно нападать на него...

У древних евреев существовал обычай, о котором стоит упомянуть в данном контексте. Во время дней искупления священнослужитель, перечисляя людские грехи, возлагал руки на голову козла, что символически перекладывало на него человеческие грехи и творимое людьми зло. После чего козлу позволяли убежать в пустыню, как бы захватив с собой все грехи общины и таким образом очистив ее. Это животное и называлось <козлом отпущения>.

В наше время понятие <козел отпущения> используется для характеристики не обладающего достаточной силой и властью человека, которого выбирают, чтобы возложить на него вину за то, в чем он не виноват. К несчастью, данный индивид не имеет возможности скрыться в пустыне и обычно становится объектом жестокости; дело даже может закончиться его смертью. Так, если люди оказываются без работы или если инфляция съедает их сбережения, им нелегко наказать ответственную за это экономическую систему. Зато они легко могут найти <козла отпущения>. В нацистской Германии это были евреи, в Калифорнии девятнадцатого столетия - китайские иммигранты, на сельском американском Юге - чернокожие.

Несколько лет назад Карл Ховланд и Роберт Сирс [66] обнаружили, что в период между 1882 и 1930 гг. оказалось сравнительно легко предсказать число линчеваний на Юге в каждый конкретный год, если знать ежегодную цену на хлопок! Как только цена падала, количество линчеваний возрастало. Короче, как только люди испытывали экономический кризис, они, вероятно, испытывали и значительные фрустрации, которые, очевидно, приводили к увеличению числа судов Линча и иных насильственных преступлений.

Отто Клайнберг [67], социальный психолог, специально занимавшийся кросс-культурными аспектами предрассудков, описывает существующую в Японии уникальную ситуацию, связанную с поиском <козла отпущения>. На всей территории этой страны рассеяна группа отверженных численностью в два миллиона человек - <буракумины>. Хотя никаких наследственных расовых или физических отличий между буракуминами и остальными японцами нет, однако первые все же считаются <нечистыми> и пригодными только для узкого круга малопрестижных профессий. Как можно себе вообразить, буракумины живут обычно в бедных районах трущоб. Их коэффициент умственного развития (IQ) был в среднем на шестнадцать пунктов ниже, чем у других японцев; дети буракуминов чаще пропускали школу, и уровень преступности в их среде был втрое выше, чем среди остальных японских детей. Согласно Клайнбергу, для членов касты буракуминов жениться или выйти замуж за кого-то вне касты считалось запретным. Буракумины представляют собой как бы <невидимую расу> - группу <чужаков>, которую в большей мере характеризует принадлежность к определенному социальному классу, чем какие-либо физические данные. Идентифицировать их можно лишь по характерной речи, в течение длительного времени развивавшейся в отсутствие общения с другими японцами, да по документам, удостоверяющим личность. Хотя их исторические корни неясны, они, вероятно, занимали низшие ступеньки на социально-экономической лестнице, пока экономический спад не привел к их полному вытеснению из японского общества. Теперь же японцы рассматривают буракуминов как <врожденно неполноценных>, оправдывая таким образом дальнейшее использование их в качестве <козлов отпущения> и дискриминацию.

Однако трудно понять, как одна только экономическая конкуренция могла стать причиной линчевания чернокожих или несправедливого отношения к буракуминам. В данных действиях слишком много эмоций, что наводит на мысль о существовании более глубоких психологических факторов, дополняющих экономические. Аналогичным образом, рвение, с которым нацисты предпринимали попытки истребить всех членов еврейской этнической группы (вне зависимости от их экономического статуса), является сильным аргументом в пользу того, что данный феномен не был исключительно экономическим или политическим, но, по крайней мере частично, он был и психологическим [68].

Более строгие доказательства наличия психологической составляющей в этих процессах получены в хорошо организованном эксперименте

Нила Миллера и Ричарда Бюгелски [69] _В нем испытуемых просили сформулировать свои чувства по отношению к различным группам меньшинств. Затем некоторые из испытуемых были фрустрированы тем, что их лишили возможности посмотреть фильм, заставив вместо этого проходить серию трудоемких тестов; после того как испытуемые завершили работу, их снова попросили сформулировать свое отношение к группам меньшинств. В результате количество предубежденных ответов у этих испытуемых возросло. В то время как в ответах контрольной (не фрустрированной) группы изменений в уровне предубеждений не наблюдалось.

'Дополнительное исследование помогло еще более детально охарактеризовать данный феномен. В одном из экспериментов [70] студентам-белым дали указание, чтобы они в рамках эксперимента на научение наносили серии ударов током другому студенту, причем испытуемым была дана возможность самим выбирать силу тока. (На самом деле студент-жертва был сообщником экспериментатора и, разумеется, не был подключен к источнику тока.) Было создано четыре экспериментальных условия: сообщник был либо белым, либо чернокожим, он был научен вести себя по отношению к испытуемому либо дружественно, либо оскорбительно. В результате, когда сообщник вел себя дружелюбно, испытуемые награждали чуть менее сильными ударами того из них, кто был чернокожим', когда же сообщник вел себя по отношению к испытуемому оскорбительно, то тому из них, кто был чернокожим, доставались гораздо более сильные удары током, чем белому.

В другом эксперименте [71] студентов подвергали сильной фрустрации, причем часть из них была настроена крайне антисемитски, а другая - нет. Затем испытуемых попросили описать то, что они увидели на показанных им картинках; одной части испытуемых представляли картинки, персонажи которых имели еврейские имена, а другой части - картинки, где такие имена отсутствовали. Эксперимент привел к двум главным результатам: 1) испытав фрустрацию, испытуемые-антисемиты сочинили истории, в которых сквозила большая агрессия в отношении <еврейских> персонажей, нежели в сочинениях испытуемых-неан-тисемитов; и 2) когда персонажи не были обозначены как <евреи>, между сочинениями, написанными и антисемитами и неантисемитами, не было никакой разницы.

Короче говоря, фрустрация или гнев ведут не просто к агрессии, а к агрессии специфической - агрессии, направленной на членов <чужой> группы.

Лабораторные эксперименты помогают прояснить факторы, которые, по-видимому, имеют место в реальном мире. Вырисовывающаяся общая картина поиска <козлов отпущения> свидетельствует о том, что индивиды склонны сместить свою агрессию нате группы, которые не вызывают у них симпатии, которые хорошо заметны и которые относительно безвластны. Более того, форма, которую принимает агрессия, зависит от того, что позволено и принято <своей> группой: в описываемых обществах линчевание чернокожих или еврейские погромы не были частым явлением, пока они не получили одобрения со стороны доминирующей культуры или субкультуры.

В предыдущем предложении я использовал прошедшее время, поскольку так удобнее верить, что подобные крайние формы поиска <козла отпущения> ушли в прошлое. Однако за последнее десятилетие произошли события, повергнувшие многих из нас в состояние тревоги.

К примеру, в конце 80-х гг. мы какое-то время были вдохновлены тем, что Восточная Европа получила наконец свободу. К сожалению, во многих случаях вновь обретенная свобода сопровождалась ростом националистических настроений, которые в свою очередь усилили предрассудки и враждебность против <чужих> групп.

Личность, зараженная предрассудками. Как мы уже видели, вымеще-ние агрессии на <козла отпущения> может быть выражением присущей человеку мотивационной тенденции, однако не все поддаются ей в одинаковой мере.

Мы уже видели, что, например, социально-экономический статус человека является одной из причин предубежденности. Мы также убедились, что те, кому не нравятся члены какой-либо конкретной <чужой> группы, в большей степени склонны сместить на них свою агрессию, чем люди, которые не выказывают антипатии к членам этой группы. А теперь нам предстоит сделать еще один шаг вперед: есть факты, свидетельствующие о том, что существуют индивидуальные различия в тенденции людей ненавидеть. Иными словами, существуют люди, которые предрасположены к тому, чтобы иметь предрассудки, не только из-за непосредственных внешних влияний, но и потому, что они относятся к такому типу личности.

Теодор Адорно и его сотрудники [72] назвали подобных индивидов <авторитарными личностями>. Авторитарные личности обладают следующими основными характеристиками: они склонны твердо придерживаться своих убеждений; они склонны разделять <конвенциональные> ценности; они нетерпимы к проявлению слабости (у себя и у других); они склонны к тому, чтобы карать; они подозрительны; они невероятно уважают власть.

Инструмент, разработанный для определения степени авторитаризма, - так называемая Ф-шкала, - фиксирует, в какой степени человек согласен или несогласен с утверждениями вроде следующих:

Преступления на сексуальной почве - такие, как изнасилование или приставания к детям, заслуживают большего, чем простое заключение в тюрьму; этих преступников следует подвергнуть публичной порке или хуже того.

Большинство людей не осознают, насколько наши жизни контролируются заговорами, вызревающими в различных секретных центрах.

Послушание и уважение власти - это самые важные добродетели, которым следует учить детей.

Высокая степень согласия с подобными утверждениями указывает на авторитаризм. Главным открытием стало то, что люди, которым присущ ярко выраженный авторитаризм, не просто не любят евреев или черно-338

кожих, но демонстрируют устойчиво высокий уровень предрассудка в отношении всех групп меньшинств!

Посредством интенсивных глубинных интервью с людьми, обладавшими высокими и низкими показателями по Ф-шкале, Адорно и его коллеги нашли корни этого набора аттитьюдов и ценностей в опыте, полученном опрошенными в раннем детстве. Оказалось, что они выросли в семьях, характеризующихся суровой и грозной родительской дисциплиной. Более того, люди с высокими показателями по Ф-шкале, как правило, имели родителей, использовавших любовь и лишение ее, как главные способы добиться послушания. В целом, авторитарные личности в детстве были склонны ощущать большую неуверенность и крайнюю зависимость от родителей, они испытывали перед ними страх и чувствовали по отношению к ним неосознанную враждебность. Подобная комбинация создает необходимые предпосылки к развитию у таких людей в будущем склонности к проявлению гнева, который, вследствие их страха и неуверенности, принимает форму смещенной агрессии, направленной против безвластных групп, позволяя в то же время сохранять внешнее уважение к власти.

Полезно заметить в этой связи, что в своем недавнем исследовании авторитаризма в бывшем Советском Союзе Сэм Мак-Фарланд, Владимир Агеев и Марина Абалакина-Паап [73] обнаружили следующую закономерность: люди с высокими показателями по Ф-шкале склонны приветствовать свержение недавно обретенной демократии и восстановление прошлого коммунистического режима. Идеологически это весьма отличается от американских авторитаристов, среди которых преобладает тенденция к антикоммунизму. Общее связующее звено между первыми и вторыми - это, конечно же, не конкретные идеологические убеждения, а скорее некий <конвенционализм> и уважение к власти. Иными словами, и американские, и русские авторитарные личности связаны общей потребностью вести себя конформно по отношению к традиционным ценностям своих культур, а также склонностью к подозрительности в отношении новых идей и людей, отличных от них самих.

Хотя исследование авторитарной личности добавило материала к нашему пониманию возможной динамики предрассудков, следует отметить, что основная масса результатов корреляционна. То есть нам известно только, что две переменные находятся друг с другом в определенной связи, но мы не можем быть уверены, что является причиной, а что - следствием.

Рассмотрим, например, корреляцию между показателями по Ф-шка-ле и специфической практикой социализации в детстве. Хотя и правда то, что авторитарные и зараженные предрассудками взрослые имели строгих родителей, использовавших в качестве метода социализации так называемую <обусловленную любовь> (любовь в обмен на послушание), однако вовсе не обязательно, что именно это обстоятельство превратило их в зрелом возрасте в предубежденных людей. Оказывается, такие родители сами имели склонность к сильному предубеждению против групп меньшинств. И тогда, может быть, развитие предрассудков у части людей происходит ввиду их конформнос-339

та, осуществляемой посредством процесса идентификации, описанного в главе 2. Иначе говоря, ребенок мог осознанно усвоить убеждения в отношении меньшинств от своих родителей, потому что он идентифицировал себя с ними! Это объяснение более простое и отличается от того, что было предложено Адорно и его коллегами и базировалось на детской подсознательной враждебности и подавленном страхе перед родителями.

Я не отрицаю того, что у некоторых людей их предрассудки коренятся в подсознательных конфликтах детства. Но в то же время многие люди могут усвоить широкий спектр предрассудков, сидя на мамочкином или папочкином колене. Более того, некоторые люди могут проявлять конформность только к ограниченному числу весьма специфических предрассудков в зависимости от норм, существующих в их субкультуре.

Давайте поближе познакомимся с феноменом предрассудка как актом конформности.

Предрассудок через конформность. Наблюдатели часто отмечали, что предрассудки в отношении чернокожих в большей мере присущи американскому Югу, нежели Северу. Эти предрассудки часто проявлялись в сильных аттитьюдах, направленных против расовой интеграции.

Например, в 1942 г. только 4% всех южан приветствовали десегрега-цию на транспорте, тогда как среди северян, приветствовавших ее, было 56% [74]. Отчего это происходило? Была ли причиной экономическая конкуренция? Вероятнее всего, нет: в тех южных общинах, где экономическая конкуренция была слабой, уровень предрассудков, направленных против чернокожих, был более высокий по сравнению с северными общинами, где экономическая конкуренция была сильной. Может быть, на Юге люди были авторитарнее, чем на Севере? Тоже нет. Томас Петтигрю [75] провел широкие исследования по Ф-шкале и на Севере и на Юге и обнаружил, что результаты южан и северян почти не отличаются друг от друга. Вдобавок ко всему, хотя на Юге сильнее предубеждение против чернокожих, на том же Юге предубеждение против евреев ниже, чем по стране в целом! Предубежденная личность, по определению, должна быть предубежденной против всех, однако южане не демонстрировали такой <всеохватной> предубежденности.

Как же нам тогда объяснить враждебность, испытываемую на Юге по отношению к чернокожим? Возможной причиной могли бы быть события национальной истории: чернокожие были рабами, Гражданская война была развязана из-за проблемы рабства и тому подобные. Эти события вполне могли создать благоприятный климат для возникновения более сильных предрассудков. Но что поддерживает этот климат? Один из возможных ключей к разгадке нам дает наблюдение за некоторыми весьма странными формами расовой сегрегации на Юге. Достаточно будет одного примера: группы шахтеров в небольшом шахтерском городке в Западной Вирджинии. Чернокожие шахтеры и шахтеры-белые создали двойственный образ жизни: когда они находились в шахте, под землей, они являли пример полной и всецелой интеграции, а когда выбирались из забоя, то демонстрировали такую же полную и всецелую сегрегацию^. Как объяснить

данное противоречие? Ведь если вы действительно ненавидите кого-либо, вам захочется держаться от него подальше. В чем же причина такого тесного общения под землей и его отсутствия на поверхности?

Петтигрю предположил, что объяснить подобные феномены можно конформностью. В описанном выше случае шахтеры-белые, сторонясь своих коллег-чернокожих вне шахты, просто ведут себя конформно по отношению к нормам, существующим в обществе (на поверхности!). Да, созданию предпосылок к появлению сильнейших предрассудков в отношении чернокожих послужили исторические события на Юге, но поддерживает существование этих предрассудков конформность. В действительности Петтигрю убежден: хотя в качестве причин некоторых предрассудков следует учитывать и экономическую конкуренцию, и фрустрацию, и потребности личности, однако большинство случаев предубежденного поведения связано с рабской конформностью в отношении социальных норм.

Но как мы можем быть уверены в том, что ответственность лежит именно на конформности? Один из способов узнать это состоит в определении связи между предрассудками человека и его общей конформностью. Например, исследование напряженности на расовой почве в Южной Африке [76] показало, что индивиды, наиболее склонные к конформному следованию разнообразным социальным нормам, демонстрируют и более высокий уровень предубежденности против чернокожих. Другими словами: если конформисты демонстрируют большую предубежденность, то это можно объяснить тем, что предрассудки окружающих являются просто еще одним источником конформности.

Другой путь определения роли конформности - это посмотреть, что происходит с предрассудками людей после того, как они переезжают в другой район страны. Если конформность является фактором предрассудка, то можно ожидать, что уровень предубежденности должен резко возрасти при переезде людей в районы, где социальные нормы допускают и поощряют проявление предрассудков, и соответственно, он может резко упасть при переезде в районы, где социальные нормы ограничивают проявления предрассудков.

Именно это в точности и происходит. В одном из исследований Жанна Уотсон [77] обнаружила: люди, недавно переехавшие в Нью-Йорк, войдя в контакт в местными жителями, зараженными антисемитизмом, и сами стали большими антисемитами, чем они были раньше. В другом исследовании Петтигрю обнаружил, что южане, поступившие на военную службу и таким образом вошедшие в контакт с менее дискриминационными социальными нормами, стали менее предубежденными в отношении чернокожих.

Давление с целью вызвать конформное поведение может быть относительно неприкрытым (как, например, в эксперименте Эша). В то же время конформность к предрассудкам может возникнуть и из-за отсутствия точных фактов и преобладания вводящей в заблуждение информации. Это может привести людей к усвоению отрицательных аттитьюдов, сформированных слухами.

Примеров такого стереотипизированного поведения достаточно много в мировой литературе. Возьмите <Мальтийского еврея> Кристофера Марло или <Венецианского купца> Уильяма Шекспира: в обеих пьесах главный персонаж - еврей - изображен как плетущий заговоры, помешанный на деньгах, раболепный трус. Есть искушение предположить, что у Марло и у Шекспира были свои неудачные опыты общения с отвратительными, жадными евреями, послужившие написанию этих горьких и нелестных портретов, если бы не одно <но>: евреев изгнали из Англии лет за триста до того, как были написаны обе эти пьесы. Таким образом, единственное, с чем <контактировали> Марло и Шекспир, - это существующий веками стереотип! И наиболее трагично то, что произведения двух великих драматургов не только отразили его существование, но и, без сомнения, внесли свой вклад в его укрепление.

Даже случайное столкновение с фанатизмом может оказать воздействие на наши аттитьюды и поведение по отношению к группе, являющейся жертвой предрассудка. Например, исследования продемонстрировали, что простое подслушивание кого-то, кто, говоря о данной группе, пользуется расистским или этническим уничижительным ярлычком, может повысить вероятность того, что мы будем видеть членов данной группы или просто тех, кто с ней связан, в негативном свете.

Так, в одном из экспериментов [78] Шари Киркленд и ее коллеги попросили испытуемых ознакомиться с отчетом о судебном процессе, в котором обвиняемого-белого представлял чернокожий адвокат, чей портрет был приложен к отчету. Во время чтения испытуемый как бы случайно <подслушивал> короткий обмен репликами между двумя сообщниками экспериментаторов. Одни испытуемые слышали, как первый из собеседников называл адвоката <ниггером>, а другие испытуемые слышали, как тот же собеседник называл адвоката <пронырой>; в обоих случаях второй сообщник экспериментаторов выражал согласие с уничижительным мнением первого. Создав такую ситуацию, располагающую к конформности, экспериментаторы затем попросили испытуемых оценить поведение адвоката и обвиняемого. Анализ этих оценок выявил, что те испытуемые, которым довелось подслушать откровенно расистский эпитет в адрес адвоката, оценили его выступление более негативно, чем те, кто также услышал о нем нелицеприятное мнение, которое, однако, не имело ничего общего с его расовой принадлежностью. Более того, обвиняемый-белый получил особенно строгий приговор и крайне негативные оценки как раз от тех испытуемых, которые подслушали реплику о расовой принадлежности адвоката! Последний результат указывает на то, что конформность к предрассудкам может оказывать разрушительное воздействие, выходящее за пределы изначальной цели расизма.

Фанатичные аттитьюды могут быть также намеренно сформированы фанатичным обществом, которое институционально их поддерживает. Например, общество, поддерживающее идею сегрегации людей разной расы силой закона и обычаев, утверждает тем самым идею о том, что одна группа граждан ниже другой.

Вот прямой пример вышесказанному. Пытаясь отыскать причину отрицательных аттитьюдов в отношении чернокожих, один из исследователей [79] провел собеседование с белыми южноафриканцами и обнаружил, что типичный белый житель Южной Африки убежден: огромное большинство преступлений совершается чернокожими. Мнение ошибочное, но как же оно смогло укрепиться? Опрошенные сообщили, что видели очень много осужденных чернокожих, занятых на общественных работах, и не видели ни одного осужденного-белого! Доказывает ли это, что осужденных чернокожих вообще больше, чем белых? Ни в коей мере. На самом деле, закон просто-напросто запрещал использовать заключенных-белых на общественных работах!

Короче говоря, общество смогло создать предрассудки с помощью своих социальных институтов. Да и в нашем собственном обществе хватает подобных примеров: в общественном транспорте чернокожих заставляли садиться на задние сиденья, женщин не допускали в определенные клубы, а евреям создавали препятствия для проживания в первоклассных отелях. Все это факты нашего недавнего исторического прошлого, и они создавали иллюзию того, что представители данных групп неполноценны или неприемлемы.

Нормы государственные могут изменить нормы обыденные

В 1954 г. Верховный суд Соединенных Штатов Америки провозгласил, что обучение в <разных, но равных> школах было, по определению, неравным. По словам председателя Верховного суда Эрла Уоррена, ситуация, когда чернокожие дети отделены от детей белых на основании лишь принадлежности к другой расе, <вызывает у них чувство неполноценности в отношении своего статуса в местном сообществе, и это чувство неполноценности может оказать такое влияние на их сердца и мысли, что исправить содеянное уже будет навряд ли возможно>. Данное решение, хотя мы этого до конца не поняли, включило всю нашу страну в од^н из самых захватывающих крупномасштабных социальных экспериментов, которые когда-либо проводились.

Одним из последствий этого исторического решения стало то, что многие выступили против интегрирования школ по соображениям <гуманности>. Они предрекали конец света, если расы начнут насильственно перемешивать в школах, и утверждали, что нельзя законодательно заставить людей любить и уважать друг друга. В этих дебатах эхом отзывались слова выдающегося социолога Уильяма Грэма Самнера, произнесенные за годы до того: <...Нормы государственные не могут изменить нормы обыденные>. Конечно, Самнер имел в виду только то, что вы не можете законодательно определять мораль; вы можете заставить людей отказаться от сегрегации, но не сможете заставить их полюбить друг друга. Поэтому очень

многие настаивали на том, что десегрегацию следует отложить до тех пор, пока не изменятся соответствующие аттитьюды.

В те времена социальные психологи, естественно, были убеждены: путь к изменению поведения лежит через изменение аттитьюдов. Следовательно, если вы сможете сделать так, что фанатичные взрослые станут менее предубеждены против чернокожих, то эти взрослые не станут возражать против того, чтобы их дети ходили в одну школу с чернокожими детьми. Хотя ученым, работающим в сфере общественных наук, и следовало бы знать свой объект изучения получше, многие из них были относительно уверены в том, что им под силу изменить фанатичные аттитьюды с помощью информационных кампаний. Для уменьшения предрассудков они использовали <16-миллиметровый> подход, названный так по ширине кинопленки: если зараженные предрассудками люди убеждены, что чернокожие - лентяи и что они лишены стремления к успеху, то все, что вам нужно сделать, - это показать фильм, в котором чернокожие изображены людьми трудолюбивыми и порядочными! Иначе говоря, главенствовала идея, что информация - надежное оружие в борьбе с дезинформацией. Если Шекспир, опираясь на дезинформацию, был убежден, что евреи - жадные кровососы, то дайте ему познакомиться со всем спектром правдивой информации о евреях, и его предубеждение как ветром сдует! Если большинство жителей Южной Африки верит, что практически все преступления совершаются чернокожими, то покажите им осужденных-белых, и ложные верования изменятся.

К несчастью, все не так просто. Вне зависимости от того, является ли предрассудок в основном функцией экономического конфликта, конфор-мности по отношению к социальным нормам или он глубоко укоренен в потребностях личности, его не так-то легко изменить одной информационной кампанией. За долгие годы у большинства людей выработалась глубокая приверженность своему предубежденному поведению, и выработать открытое, доброжелательное отношение к меньшинствам, в то время как все ваши друзья и коллеги все еще привержены предрассудку, - задача, конечно, не из легких. Просто с помощью демонстрации кинофильма невозможно переделать образ мыслей и образ поведения, устоявшиеся на протяжении многих лет.

Как уже знает читатель этой книги, в тех случаях, когда затронуты значимые для человека темы, информационные кампании обычно терпят неудачу, поскольку люди не склонны спокойно сидеть и воспринимать информацию, которая диссонирует с их убеждениями.

Например, Пол Лазерсфельд [80] описывал серию радиопередач начала 40-х гг., направленных на то, чтобы уменьшить этнические предрассудки, и с этой целью преподносивших информацию о различных этнических группах, выдержанную в сердечной и сочувственной манере; одна из программ была посвящена американцам польского происхождения, другая - американцам итальянского происхождения, и так далее. Но кто были слушатели этих передач? Большая часть радиослушателей передачи про <польских> американцев состояла из таких же выходцев из Польши. Отгадаете с первого раза, кто составлял большинство слушателей передачи, посвященной американцам - выходцам из Италии? Верно!

Более того, как мы уже имели возможность убедиться, если люди все же вынуждены выслушивать информацию, не совпадающую с их глубоко укоренившимися аттитьюдами, то они ее отвергнут, исказят, либо попросту проигнорируют. Это произойдет во многом так же, как это делал господин ^(вспомним начало этой главы), сохранявший свой отрицательный аттить-юд в отношении евреев, невзирая на предпринятую господином 7 <информационную кампанию>; или также, как это делали студенты Дартмутского и Принстонского колледжей, искажавшие смысл показанной им видеозаписи футбольного матча (о них я рассказывал в главе 5).

Дата добавления: 2015-05-31