Великая гуманистическая миссия правозащитников

Защищая права человека тех, кто внутри "социального большинства", от тех, кто внутри него же (от власти), правозащитники не забывают и о тех, кто снаружи. "Правозащитники по службе" и "правозащитники по совести" ("люди доброй воли") - единственные из тех, кто, находясь внутри "социального большинства", всегда помнит и заботится о тех, кто находится снаружи: о вытесненных за пределы полноправия или недопущенных в эти пределы меньшинствах. Правозащитники заботятся о том, чтобы снаружи "социального большинства" всегда было как можно меньше людей, а внутри как можно больше, в идеале - все. Правозащитники заботятся о том, чтобы никто не выдавливался, не выселялся за границы "социального большинства". Правозащитники хотят, чтобы "социум" находил в себе силы для всех, кто в нем оказался, и для всех, кто стремится в него попасть.

ВЕЛИКАЯ ГУМАНИСТИЧЕСКАЯ МИССИЯ ПРАВОЗАЩИТНИКОВ - ЗАБОТА О ГУМАНИТАРНОМ ЕДИНСТВЕ ВИДА HOMO SAPIENS. Правозащитники отвечают за максимум возможной терпимости и гуманности в отношениях между "социальным большинством" и вытесненными или недопущенными меньшинствами. Если правозащитники (все "люди доброй воли" - их так мало) не исполняют этой миссии или исполняют ее плохо - максимум возможной гуманности всегда будет оптимумом или даже минимумом. Миссия эта идеалистична, но если она не исполняется - общество погружается в хаос.

ЧТОБЫ ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ЭТУ СВОЮ МИССИЮ, ПРАВОЗАЩИТНИКИ ДОЛЖНЫ ПОЛЬЗОВАТЬСЯ АВТОРИТЕТОМ В "СОЦИАЛЬНОМ БОЛЬШИНСТВЕ". В этом парадокс правозащитной миссии: защищая права меньшинств от агрессивного безразличия "социального большинства" и опирающегося на него произвола власти, рассчитывать приходится на добрую волю того же "социального большинства".

Понятно, что авторитета нужно добиваться. Сама по себе миссия защиты меньшинств не вызывает сочувствия и уважения в "социальном большинстве", а наоборот. И это естественно. "Людям доброй воли" необходимо предпринимать специальные усилия и ухищрения для обретения "в народе" уважения к своей деятельности. Это - безусловно и прежде всего - вопрос стиля, стиля правозащитной деятельности, писать о котором сложно, который нужно чувствовать. Стилем этим обладали многие западные и некоторые российские выдающиеся правозащитники, прежде всего Андрей Сахаров. Над Сахаровым смеялись, его не любили, но не могли не уважать, не могли не прислушиваться - его не могли не иметь в виду.

Самое простое в этом стиле - не противостоять, а сдерживать. Не самодовольно противостоять большинству, защищая меньшинства, не "доставать" обывателей своей непримиримостью и принципиальностью, а убеждать и поощрять. Уважать всех, с кем бы ни имел дело, самому быть примером соблюдения прав и уважения человеческого достоинства, даже если перед тобой "ничтожный и ужасный" сотрудник ФСБ.

Ядром правозащитного сообщества не могут быть революционеры и трибуны, хотя и они нужны. Ядром должны быть миссионеры, продвигающие права человека личным примером, подвижничеством, служением, самоограничением (последнее особенно ценно для "социального большинства", ибо подтверждает искренность помыслов). Достаточно вспомнить, как терпимо относились к некоторым христианским миссионерам в абсолютно чуждых духовных средах, включая мусульманские сообщества.

Сегодня этот стиль почти полностью ушел из российской правозащиты, даже из лучших ее представителей. Политическая злость, догматическая заведенность и околовластная суета пожрали этот великий стиль. Но ничто не гибнет раз и навсегда. Впереди новые поколения российских "людей доброй воли". Они естественно придут к этому стилю, будут заново его осваивать. Благо, среди западных коллег сохранились его носители, есть они в российской околоправозащитной, гражданской гуманитарной среде.

Есть, впрочем, и обязательные практические условия обретения правозащитниками авторитета в "социальном большинстве". Не только продвигать неконвенциональные права меньшинств, но и активно участвовать в защите конвенциональных прав "социального большинства", всячески содействовать продвижению конвенциональных инициатив, новых прав, перспективных для большинства. Это три разных стратегии, три разных вида деятельности (о чем говорилось выше), которые желательно не путать.

Игорь Валерьевич Аверкиев - эксперт исследовательского проекта "Будущее прав человека в России", председатель Пермской гражданской палаты

Дата добавления: 2015-05-31