Психотерапевтический подход и образ человека

Психотерапевты также становятся в ряды тех, кто ищет персоналистического подхода. Как и все другие, они подходят к человеку с определенных позиций и различают здоровую или нарушенную духовную жизнь на основе предвзятого облика человека, который для них очевиден и потому не может и не должен более быть доказываем. Решение на какой-то определенный облик человека всегда мировоззренческое решение. Потеря религиозного мировоззрения привела к тому, что сегодня выбор психотерапевтического направления для многих людей принял псевдорелигиозный характер, он становится вопросом веры.

Я хотел бы наглядно пояснить это на одном небольшом примере: Во время первой фазы мобилизации в Нидерландах в 1939/40 годах около двадцати психиатров были призваны в армию в качестве санитарных офицеров психиатрической службы. При ежедневном обсуждении вновь прибывших я должен был описать одною пациента. Я описал картину болезни со своей точки зрения, обратившись к своему другу психоаналитику со следующими словами: "Я вижу это так; если бы я описывал это с точки зрения твоего мировоззрения, то я должен был бы описать этот случай так-то и так-то". Однако мой друг психоаналитик удивительным образом рассвирипел от этого замечания. "Психоанализ не мировоззрение, если кто-то имеет здесь мировоззрение, то это ты" "Да что ты говоришь, - был мой ответ, - что же такое психоанализ, как не мировоззрение?" "У нас нет мировоззрения, мы описываем вещи такими, какие они есть. " "И именно потому, что ты думаешь, что описываешь вещи такими, какие они есть, это и есть мировоззрение", - был мой ответ. Для многих психотерапевтов выбор определенного образа человека является экзистенциальным решением. Для них одинаково очевидно, что человек не более чем разумное млекопитающее, что он социально определяемое существо или же индивидуум, принимающий свободное решение и создающий свой собственный мир. Мировоззренческим характером психотерапевтических направлений объясняется их взаимная нетерпимость. Кто нападает на мою веру, тот посягает на мою безопасность и, следовательно, должен быть побежден.

Если принять во внимание, что каждое направление вскрывает лишь часть действительности, можно с интересом исследовать каждое направление и попытаться увидеть различные направления в рамках общей картины; опять-таки лишь части действительности под именем "человек" (конечно, передающей лишь часть действительного "человека"). Исследование человека есть дорога без конца. Всякое представление о человеке является одновременно моментальным снимком из фильма. После того, как столетиями господствовали теологические представления о человеке, вследствие которых духовное пробуждение или сотворение человека предшествовало его физическому облику, только немногим более столетия тому назад появилась концепция человека, занимающаяся прежде всего историей физического развития и рассматривающая сознание и самосознание как более или менее случайный придаток процесса селекции. Из-за лого смогли возникнуть крайне редуцированные образы людей, так как весь феномен человека сводили к химическим и молекулярным процессам, или, как в психологии, видели лишь инстинкты и желания. В психотерапии можно назвать несколько вех этого развития, которые становятся поняты из личной биографии основателей соответствующих школ.

ФРЕЙД

Фрейд хотел объяснить человеческую психику исключительно как функцию, механизмом, сравнимым с физическими и химическими процессами. В этом он был совершенно дитя своей эпохи, испытавшей влияние образцового заявления Мюллера, Брюже и Ду Бойс-Раймонда, которые в 1842 году совместно поклялись отныне придавать в человеке только химические и физические процессы. Они завладели тогда Прусской Академией наук и тем самым смогли навязать современникам и последователям свою догму.

Большой заслугой психологии является доказательство того, что существует другое сознание, помимо обычного пробужденного сознания. В образе человека Фрейда есть "Оно", принцип влечения, который сущностно не осознаваем и представляет собой сумму инстинктивных побуждений. Центральной силой "Оно" является сексуальный инстинкт, владеющее всем либидо, существенный элемент человека. Сознательное "Я", способное как к внутреннему, так и к внешнему восприятию, является реальным принципом в человеке. Он должен приспособиться к внешней, социальной действительности и полому часто вступает в конфликт с принципом желания, с "Оно". По Фрейду "Я" это наездник, который должен сдерживать силу лошади, силу "Оно".

Третий элемент по Фрейду - это "сверх-Я", не обладающее собственной реальностью, а являющееся выражением распоряжений и запретов, в которых ребенок под влиянием культуры становится "воспитанным" человеком. В этом процессе индоктринации родители играют решающую роль. "Сверх-Я" по большей части также бессознательно, оно влияет из сферы бессознательного на Я'. Поэтому "Я" одновременно подвержено реальным пробуждениям "Оно", давлению "Сверх-Я" и требованиям своего социального окружения.

Человек не может давать волю своим влечениям, социальные и культурные запреты религии и условностей устанавливают нормы, которым должен подчиняться человек. В борьбе за индивидуальное существование "Я" часто должно подавлять импульсы из животной сферы, но окольными путями животное начало в человеке все-таки проявляется, оно действует как вытесненный комплекс из сферы подсознательного. Впрочем, "Сверх-Я" выступает прежде всего в роли цензора и препятствует тому, чтобы бессознательное становилось осознанным.

Подавленные влечения проявляются как ошибочные действия, обещания, предписания, ошибки и так далее, но особенно в снах.

Благодаря технике толкования снов, разработанной Фрейдом, сны интерпретируются как выражение принципа влечения ("оно" в системе Фрейда). Результатом этой техники является известная форма психоанализа, при которой пациент лежит на кушетке, а психотерапевт сидит вне поля зрения пациента. Ортодоксальный психоанализ, продолжающийся годами в течение нескольких часов в неделю, становится вследствие этого огромной индоктринацией с фрейдовским образом человека.

Сотрудник Фрейда Альфред Адлер пошел иным путем, нежели строгий, догматичный Фрейд. Кто знал Адлера, помнит маленького толстого человека, говорившего на роскошном венском диалекте, с которым можно было до глубокой ночи беседовать о Боге и мире, причем он привычным жестом стряхивал пепел сигареты с жилетки. Индивидуальная психология Адлера рассматривает индивидуальность человека как неделимое единство и своеобразие человеческой личности. Основополагающее различие между Фрейдом и Адлером заключается в том, что Фрейд, как все представители естественных наук, мыслит казуально. Он ищет причины проблем в прошлом, а именно, в возможно более раннем детстве.

Адлер, напротив, мыслит финально, для него индивидуум ориентирован на будущее. Трудности возникают там, где цель недостижима. Образец определяется взвешенным соотношением между стремлением к власти и честолюбием с одной стороны и чувством всеобщности с другой стороны. Таким образом, Адлер мыслит целенаправленно, интенционально; вместо того, чтобы думать подобно Фрейду о причине и следствии, он видит соотношение средств и цели. Центральным пунктом в жизни человека является его индивидуальная цель жизни, которую Адлер называет лейтлинией. Но и для Адлера человек в конце концов существо, исполненное страстей, только для него существуют другие основные влечения, чем у Фрейда. По его мнению, человеческую биографию определяют две противоположных силы: чувство

всеобщности и стремление к признанию, то есть, влечение, направленное на службу обществу, и влечение, которое служит интересам эгоистического "Я". Если индивидуум осознает, что он не может достичь своего идеала, возникает чувство неполноценности, которое может перерасти в комплекс.

Для Адлера наследственные факторы настолько незначительны, что они остаются вне сферы его рассмотрения, все развитие начинается только после рождения и является результатом взаимовлияния между индивидуумом и окружающей средой. Холодное и безупречное воспитание подавляет чувство всеобщности, благодаря ему ребенок изолируется от своего социального окружения. Чувство физической или психической неполноценности приводит к тому, что ищут компенсации влечения к признанию в других областях. Это опять может привести к переизбыточной компенсации чувства неполноценности или к бегству в кажущуюся действительность, например, к бегству в болезнь, если не справляются с жизненными трудностями.

Адлер говорит о психическом гермафродитизме или о психической двуполости. Мужчины реагируют на трудности мятежом, ребенок – упрямством, это мужской протест. Женщины реагируют покорностью, послушанием, прилежанием, покладистостью. Каждый ребенок, мальчик или девочка, в зависимости от того, какой элемент, мужской или женский, открывает он в своей душе, выбирает одну из двух возможностей реакции.

Адлер дал важные стимулы воспитательной работе. Душевное, полное любви воспитание, учитывающее в ребенке собственный творческий элемент, усиливает чувство солидарности. Для Адлера терапия состоит в беседе, нацелена на осознание своей основной линии и прежде всего на ободрение. Человек должен быть воодушевлен на то, чтобы самостоятельно найти путь к осуществлению своей цели и преодолеть собственное стремление к власти и авторитету, исходя из социального чувства ответственности Адлера прежде всего интересовали молодые люди, он гораздо меньше заниматься более поздними фазами жизни. Если правда, что представление о целях в различные фазы жизни выступает в различных одеждах и даже проходит подлинную метаморфозу, тогда поиск основной линии является ничем иным, как поиском постоянного элемента в изменяющихся представлениях о цели.

Различие между казуальным мыслителем и терапевтом Фрейдом и ориентированным на цель мыслителем и терапевтом Адлером еще раз иллюстрирует мой исходный пункт: каждое психологическое направление исследует свои сферы действительности, каждое направление нуждается в собственном научном и терапевтическом методе.

Третьим в этом ряду следует назвать Карла Густава Юнга, швейцарского психиатра и верного сотрудника Фрейда, который до 1913 года считался наследным принцем психоанализа. Постепенно между Фрейдом и Юнгом разгорелся конфликт, закончившийся окончательным разрывом, когда Фрейд потребовал, чтобы Юнг поклялся признать "либидо" движущей силой всех жизненных проявлений. Такая догматическая позиция была глубоко чужда Юнгу, и они разошлись.

После этого Юнг создан свою так называемую аналитическую психологию, при этом постепенно возник образ человека, знающий многослойное бессознательное, личное бессознательное и коллективное бессознательное с глубочайшим слоем архетипов, присущих всему человечеству. Юнг никогда не работал систематически, в течение своей жизни он снова и снова обращался к различным аспектам человеческой души. При этом он всегда пытался действовать феноменологически и без предвзятых теорий. Это было, конечно, невозможно, потому что исследование немыслимо без систематизирующего принципа, благодаря которому явления выступают как осмысленное целое.

Областью исследований Юнга были функциональные типы. В человеке действуют две рациональные функции, а именно мышление и чувствование, и две иррациональные функции, ощущение и интуиция. Из рациональных функций мы выводим суждение и представления о ценностях, в иррациональных функциях мы воспринимаем лишь сознательночувственное или, в случае интуиции, бессознательно-инстинктивное. Далее для Юнга существуют два типа направленности, а именно интровертные и экстравертные типы людей. Эти функциональные типы направленности образуют вместе своего рода компас для классификации характеров.

Лишь Юнг позднего периода создал образ человека, который можно набросать схематически следующим образом;

Понятие анимус-анима я уже рассмотрел в главе о браке, "Я" всматривается, так сказать, посредством анимуса и анимы в собственное бессознательное и посредством персоны во внешний мир. Персона есть нечто вроде покрова или оболочки "Я". Она формируется благодаря нашему воспитанию и приспособлению к общественным условностям и рутине. Она воплощает также поведение, которого ожидает от нас наше окружение как функционально-специфический образ действий. Нотариус городка ведет себя как типичный нотариус, в нем всегда видят в первую очередь нотариуса. Только немногим удается увидеть за этой маской (персоной) саму личность, "Персона" имеет два значения: во-первых, я вижу сквозь призму моей персоны внешний мир (и очень важно, делаю я это как профессор или как неквалифицированный рабочий); во-вторых, окружающий мир видит меня со стороны как персону и ожидает от меня поведения, определенного для этой персоны. Персона суживает понятие "Я", но одновременно это и защитная оболочка для "Я", которое может скрыться за персоной и не нуждается в том, чтобы быть познанным.

Другая важная область исследований Юнга - феномен "тени" человека в бессознательном. Тень - это "другая, темная сторона" человека. Будучи сконденсированной в образ, она содержит все, что отторгает в нас сознательное как бессознательную неполноценность. С одной стороны, тень находит убежище в личном бессознательном, в области воспоминаний и подавленных стремлений и связана с наименее радостными отрезками истории нашей жизни. С другой стороны, тень содержит аспекты коллективного бессознательного и тем самым включает деструктивные силы, которые есть в каждом человеке. Наконец, тень может как "двойник" принять характер архетипа, она может быть познана как отделившийся от личности "темный брат". С тенью мы встречаемся во сне, мужчина - как с существом мужского пола, женщина – с существом женского пола. Это существо является отталкивающим и угрожающим, оно отличается от души (анима), которая у мужчины является существом женского пола и всегда указывает на положительные вещи, которые еще не достигнуты. В повседневной жизни "двойник" воспринимается иначе, чем во сне, а именно, как проекция собственной тени на других людей; собственное негативное бессознательное кажется, хотя мы этого и не сознаем поведением других. Отсюда возникает своего рода психология козла отпущения, то есть ненависть· к другим есть, в сущности ненависть к собственной проекции в других.

Для Юнга психотерапия означает вступление на самостоятельно избранный путь развития, который он называет путем исцеления или путем индивидуализации. Его терапия наряду с анализом снов охватывает прежде всего побуждение к занятию творческой и художественной деятельностью и широкое изучение литературы. Ограниченное, повседневное "Я" (смотри схему), которое частью сознательно, частью бессознательно должно вырасти в "самость", сознательно охватывающую всю личность, сознательное и бессознательное вплоть до архетипов. Путь исцеления есть развитие, продолжающееся всю жизнь. Ранний Юнг так обосновал свой конфликт с Фрейдом: Фрейд создал свою теорию на основе материалов собственных пациентов, это были прежде всего молодые женщины из богатых слоев Вены девяностых годов прошлого века, которые чаще всего были замужем за мужчинами, гораздо более старшими по возрасту, и у которых сексуальные проблемы действительно стояли на первом плане. У него же самого были пациенты главным образом пожилые, которым часто уже было за 45 лет. Для них играли роль не проблемы секса, а скорее экзистенциальные проблемы, смысл жизни и смерти.

Юнг, подобно Адлеру, больше концентрировался на представлениях о цели жизни человека, на финальном элементе. В то время, как у Адлера стремления главным образом ориентированы на жизненную позицию, интеллектуальный Юнг рассматривает цель жизни как путь духовного развития от плена бессознательного к раскрытию полной личности.

Благодаря занятию архетипами Юнг соприкоснулся с древнекитайской, тибетской, индийской культурами и культурой американских индейцев.

Юнг много путешествовал, и когда он пишет о примитивных культурах, то он знает их по собственному опыту, а не спекулирует, как Фрейд, на вещах, которых он в действительности не знает.

Для Юнга важной областью была алхимия, на примере которой можно было исследовать развитие архетипических символов. Я не могу подробнее остановиться здесь на этом, но читая книгу Юнга об алхимии, не можешь избавиться от чувства, что концепции Юнга недостаточно, чтобы действительно прояснить эту трудную материю.

Бросается в глаза, что Юнг уже в годы своей учебы в школе не мог найти правильного отношения к естественным наукам и к математике. Это связано, очевидно, с его интровертной позицией, делающей для него возможным взгляд вовнутрь, а не вовне. Юнг переживает мир души в представлениях, указывая тем самым, чем являются картины и представления для психической реальности, которая, правда, остается скрытой за ними. Так для Юнга принципиально недоступна и сущность архетипов, поскольку они являются духовной реальностью, проецируемой только на психическое. Здесь ограниченность открытий Юнга. Действительно, на пути во внутренний мир можно переживать психические феномены, но не исследовать их духовное происхождение. Юнг занимался, например, "Фаустом" Гете, но не его естественнонаучными трудами, чем преградил себе путь к очень важной области.

В триаде Фрейд-Адлер-Юнг у Юнга самый всеобъемлющий психологический образ человека и самый дифференцированный психотерапевтической подход. Но мы увидим, что и Юнг тоже дитя своего времени; правда, он смог исследовать и обнажить подсознание, но не проник в сферу сверхсознания, как это сделали другие. Адлер и Юнг все еще остаются в плену психологизма, как признался сам Юнг в беседе с психиатром Цейльманом ван Эммиховеном.

Венский психиатр Виктор Франкл с разработанной им логотерапией освоил совершенно новое направление психотерапии. Франкл вслед за Фрейдом и Адлером описывает в своей книге "Хомо пациент" три различных нигилистических подхода при рассмотрении человека. Все три редуцируют целостность человека к биологически, психологически или социологически функционирующему автомату. Он создает для них термины биологизм (называемый здесь нативизмом), психологизм (здесь эмпиризм) и социологизм, который сводит человека преимущественно в политическом отношении к представителю одного класса, одного народа или одной расы.

При обсуждении различных представлений о человеке я не рассматривал отдельно социологизм. Поэтому я хотел бы сказать несколько слов о нем. С 1968 года социологизм снова получил широкое распространение. Он применяется как оружие при возрастании противоречий между политикой и наукой. В Нидерландах достаточно включить радио или телевизор, раскрыть газету, чтобы получить объяснение, что психиатры, профессора, предприниматели все равно не правы, являются продуктами и представителями господствующих общественных отношений и вследствие этого должны быть устранены. Психиатр воплощает господство врача над пациентом, профессор - господство над студентами, предприниматель господство над рабочими и служащими, родители -господство над детьми. Сторонники этого направления явно намереваются предоставить воспитывать детей социальным педагогам, придерживающимся правильных доктрин и проверенных государством! Сегодня важнейшей моделью социологизма является марксизм.

Социологизм или тезис, что человек является продуктом своей социальной группы, берет свое начало в индивидуальной психологии Адлера и в ее понятиях о стремлении к власти и самоутверждению, чего сторонники этого направления часто даже не сознают. Впрочем, у Адлера противовесом стремлению к власти и самоутверждению является чувство солидарности. Социологизм знает это чувство солидарности только у одного определенного класса, оно действует в безлично-коллективной социальной сфере. С точки зрения социологизма, чувство солидарности будет господствовать лишь в далеком будущем, на земле наступит рай, когда все враги будут уничтожены и останутся лишь те, кто обладают подлинным чувством общности. Тогда можно будет наслаждаться счастьем, не стремясь к власти.

Политический социологизм всегда утопия, В психотерапии социологизм, само собой разумеется, ставит все на групповую терапию.

Франкл показал, что все три направления совершают одну и ту же ошибку. Они абсолютизируют одно измерение, определяющее человеческую биографию. При этом они полностью упускают из виду духовную сферу. И все же поиски смысла и ценностей жизни относятся к важнейшим духовным измерениям человеческой жизни. Франкл называет "метафизическим легкомыслием" желание не признавать ценности, найденные или созданные самим человеком. Для него дело в том, что каждый человек ведет свою жизнь "к собственной истине". Путь, на которым находится смысл - это экзистенциальный анализ; терапия, применяемая при этом, есть логотерапия. Вопросы смысла жизни Франкл рассмотрел в отдельной главе: смысл жизни, смерти, страдания, труда и любви. Он подвергает серьезной критике психоанализ и его принцип влечений, а также индивидуальную психологию сторонников Адлера и их стремление к власти и самоутверждению. С помощью логотерапии он хотел бы побудить людей к познанию собственной правды, правды, которая вынуждена быть единственной в своем роде, потому что ни один человек не может видеть мир с той же точки зрения, что и другой. Это ведет к терапевтической сдержанности со стороны врача и обосновывает большую ответственность за происходящее между двумя людьми, врачем и пациентом. Только если человек осознал свою духовную значимость и знает, кем бы он "хотел быть", только если он решится стремиться к тому, чем он еще не стал, но чем он может стать, только тогда по Франклу может идти речь о подлинной, сущностной терапии. Все остальное является лишь биологическим или психологическим лечением симптома.

Психоанализ есть учение о человеке как о ведомом (ведет "Оно"). На это Франкл отвечает словами Гете: "Если мы будем принимать людей такими, какие они есть, мы сделаем их хуже. Если мы будем обращаться с ними как с теми, кем они хотят быть, то мы приведем их туда, куда их следует привести. " Вся логотерапия ориентирована на это "быть - мочь".

Франкл говорит, что "человеческая жизнь может принести удовлетворение не только в творчестве и в радости, но также и в страдании. " "Духовное выражается - и требует выражения - в физическом и духовном". "В любви открываются возможности ценить любимого человека".

Созревание личности в ходе жизни у Франкла есть открытие и осуществление того, чем мы можем быть. При этом важную роль играет юмор и прежде всего способность посмеяться над собой. Однако личности мешают развиваться биологизмы, психологизмы и социологизмы, которые одинаково слепы в духовном и оценочном плане. Потому что в конце концов "дух" есть в человеке персональный дух. Психологизм избегает говорить о духовном начале в личности, в то время как духовная личность и является наивысшей объективной реальностью. Всякий духовный акт направлен на поиски смысла и ценностей жизни. К сожалению, здесь невозможно при кратком изложении воздать должное личной позиции Франкла и его логотерапии.

После Франкла следует назвать итальянского психолога Роберто Ассаджоли, который - основываясь на учении Юнга и Франкла - своим психосинтезом сделал решительный шаг на пути к персонализму, Ассаджоли родился в 1988 году в Венеции и работал как молодой психиатр по психоаналитическому методу Фрейда. Впрочем, потом он пошел свои собственным путем, потому что он считал, что психоанализ исследует лишь частичный аспект человеческой души. Уже в 1910 году он начал разрабатывать проект так называемого "психосинтеза", в котором наряду с биологическим либидо Фрейда должна была исследоваться также сама человеческая душа. Обобщение трудов его жизни в 1965-1970 годах оказало между тем большое влияние на психиатрическое мышление, прежде всего на американскую групповую терапию, благодаря чему Ассаджоли снова возвращается в Европу через океан на крыльях гуманистической психологии. С гуманистами, прежде всего с Маслоу, Ассаждоли объединяет подчеркивание значения личности и ее самопознания, подчеркивание значения последовательного развития личности и личной ответственности "самости" при выборе своего будущего.

Психосинтез подчеркивает роль воли, которая, впрочем, рассматривается не как движущая сила человека, а как регулирующий и управляющий элемент для других психических функций, ориентированный на их цель. В этом смысле в психотерапии Ассаджоли развитие воли является важным аспектом. Он сам говорит следующее о своем психосинтезе: "Он является научной концепцией и как таковой нейтрально относится к различным религиозным и философским направлениям, за исключением доктрин, являющихся чисто материалистическим и отрицающих существование духовных реальностей. Психосинтез не пытается дать метафизическое или теологическое объяснение большой мистерии. Он подводит к двери, но останавливается перед ней. "

Как психотерапевт Ассаджоли поступает последовательно. Он пробуждает понимание и дает стимулы для развития. Он проникает глубоко, так как привлекает в своей терапии сказание о священном Граале, Данте и медитации с сильным воздействием. Впрочем, здесь существует опасность общего свойства, что можно завязнуть в символах и не желать за символами познать реальность.

Но дела обстоят здесь, конечно, не иначе, чем при других терапиях. Руководители групп психосинтеза не могут дать больше, чем они в состоянии дать. Кто сам не открывал врата с помощью другого человека и не мог ориентироваться в мире по ту сторону, тот должен будет остановиться на пороге. Его ученики и пациенты почувствуют себя в конце концов брошенными и будут искать другого терапевта.

Но несмотря на эти возражения, психосинтез является интересным путем к порогу бессознательного и наиболее продуманным и полным направлением современной психотерапии. Важнейшим пунктом у Ассаджоли является принятие высшего бессознательного, которое он противопоставляет низшему бессознательному. Представленная схематически, его концепция человека дает совершенно новый психологический портрет (см. схему): различаются три сферы, остающиеся не осознаваемыми обычным повседневным сознанием. Только часть среднего бес-сознательного суживается до горизонта сознания, в центре которого находится сознательное повседневное "Я". Границы между сознательным горизонтом и средним бессознательным горизонтом текучи; можно, например, включить что-то в горизонт сознательного, думая об этом, или исключить что-либо из сознательного, временно забыв об этом и занимаясь другими вещами сознательной сферы. (В этом смысле среднее бессознательное почти идентично с личным бессознательным Юнга, в котором содержаться также воспоминания, которые снова могут быть сделаны сознательными.)

Сверхсознательный мир - центральное понятие Ассаджоли. Это сфера, из которой сознательное "Я" получает интуицию, инспирацию, "этические императивы", стремление к благородным поступкам. Сверхсознательное является источником высших чувств, таких, как бескорыстная любовь, источником гения, озарения от медитации и созерцания, экстаза. Здесь имеют место высшие психические функции и "спиритуальная энергия".

В низшем бессознательном находятся все силы, поднимающиеся из биологической сферы в виде инстинктов и влечений, но здесь действуют также непереработанные комплексы и все, что описали представители глубинной психологии как коллективное бессознательное, слой архетипов. Все это есть в человеке, но это не единственное в человеке.

В психосинтезе низшему бессознательному противостоит такая же конкретная духовная реальность с собственным источником силы. Если сравнить обоих одинаково образованных психотерапевтов, Юнга и Ассаджоли, станет ясно, что Юнг не знает, как быть со всем, что происходит по ту сторону сознания и поэтому опять-таки проецирует его в глубочайшее подсознание.

Делением психической личности на три части Ассаджоли нашел схему, с которой можно начинать терапию, допускающую качественные различия и указывающую различным сферам их место. Для Ассаджоли высшее "Я” является постоянно существующим центром, который очевидно достижим для нормального сознания после каждого пробуждения от сна. В середине стоит эмпирическое "Я", которое выражается в таких вещах, как "Я хочу еще хлеба" или "Я не придаю этому значения".

Высшее "Я' является подлинным центром личности, центром, в котором осуществляется синтез личности и чье постоянное существование является красной нитью биографии. Мы не знаем высшего "Я", но мы непрерывно испытываем его воздействие, спроецированное на душевные процессы.

Путь, которым хочет идти Ассаджоли со своими учениками и пациентами, это путь от обычного "Я" к высшему "Я". Вначале человек должен суметь создать себе портрет своего высшего "Я" (кто я?) Потом он должен в ходе своей жизни идентифицировать свое нормальное "Я" со своим высшим "Я". Франкл говорит, что нужно осуществить свою собственную правду. Чаще всего это огромное дело! Иногда это происходит путем естественного внутреннего роста, но обычно об этом нужно заботиться всю свою жизнь и бороться за это.

В качестве вспомогательной линии на этом пути человек, по мнению Ассаждоли, должен найти что-то, что может соединить высшее и обычное "Я". Это может быть, например, идеал, к которому стремятся художники, философы или правдоискатели. Занимаясь искусством, человек всегда стремится достичь собственной истины. Поэтому настоящие искатели в искусстве, науке, философии и естествознании никогда не бывают удовлетворены - это же никогда "не подлинное". Ассаджоли мудрый человек, который вскрывает множество возможностей, предупреждает и подбадривает. Для него важно перейти от многообразия чувственного мира к единству "высшего синтеза".

"Кажется, мы чувствуем, что дух - воспринимаем ли мы его как божественное существо или как космическую энергию - который действует во всех и на все творения, создает порядок, гармонию, красоту, объединяя всех существ (некоторых добровольно, но большинство как слепых и сопротивляющихся) узами любви, тихо и медленно, но полный сил и неизменный, достигая высшего синтеза. " Этот высший синтез Ассаджоли имеет элемент счастья, кажущийся нам мистически-восточным и напоминающий нам нирвану буддистов. В своем мышлении Ассаджоли, конечно, испытал влияние восточных идей.

Ассаджоли намечает путь внутреннего развития, начинающийся с того, что повседневное "Я" благодаря определенной технике развивает больше интеллектуальной силы, больше силы воли и больше фантазии и затем переходит к духовному психосинтезу, исследующему область сверхсознательного.

При обсуждении концепции Штайнера о внутреннем пути развития я еще раз возвращусь к Ассаджоли. Область, в которую вторгается Ассаджоли, не совсем безопасна; не каждый восторженный руководитель группы психосинтеза является одновременно надежным проводником на этом пути, прежде всего тогда, когда нечаянно и непреднамеренно открываются перспективы, в которых необходимо уметь хорошо различать между "потрясающими" иллюзиями и контролируемой духовной встречей.

У Рудольфа Штайнера (1861-1925) персонализм является в своей наиболее зрелой и охватывающей все существование форме. Австрийский философ и естественнонаучный мыслитель изобразил на рубеже столетий в своей "Философии свободы" основные черты своего персоналистического облика человека, который позднее был разработан в антропософии.

До сих пор я рассматривал авторов, чья концепция человека оказала и еще оказывает большое влияние на всю нашу культурную жизнь. От биологического образа человека Фрейда через психологическое представление о человеке Адлера и Юнга развитие привело к более духовному портрету человека Франкла и Ассаджоли. У Штайнера мы встречаем образ человека, который одновременно охватывает все три аспекта. Поэтому у Штайнера и нет психотерапии в более узком смысле, а всегда только всеобъемлющая терапия, включающая тело, душу и дух.

Образ человека Штайнера знает три элемента. По Штайнеру человек, познающий сам себя в своей душе, является гражданином двух миров, с одной стороны физического, с которым он связан своей телесностью, с другой - духовного, в котором живет его высшее "Я". Между ними располагается сфера, в которой человек воспринимает сам себя в трех психических областях, мышлении, чувствовании и волении.

В этой концепции "Я" живет в божественно-духовном мире, который мыслится не как философская абстракция или как "всеобщность человеческой культуры", а как первопричина творения. Здесь за явлениями физического мира следует искать зодчего, в этом заключается цель развития человека и космоса.

Однако таким образом сознательно покидают область психологизма. В представлении Штайнера человек своей телесностью является частью сотворенного Богом мира, с другой стороны - частью божественно-творящего мира, в котором "Я" осуществляет свое развитие.

У Юнга это преодоление искусственных границ строгой научной классификации содержится уже в подходе, у Франкла коренится в религиозном чувстве и у Ассаджоли постулируется "целью по ту сторону двери". Для того, кто естественно следует проявлениям человеческой души и чье восприятие не омрачено материалистическими предрассудками, становится все очевиднее, что человеческую душу невозможно втиснуть в рамки ограниченной психологии. Это видели только что названные психотерапевты и американские представители гуманистической психологии.

Для Штайнера здоровье тела, души и духа всегда является равновесием между двумя противоположными силами. У тела это, например, равновесие между расцветом и упадком, смещающимися в ходе жизни, так что у здорового малыша другое равновесие, чем у здорового взрослого или старого человека. Терапия по Штайнеру всегда охватывает одновременно тело, душу и дух, она всегда является терапией развития. Если кто-то обращается за помощью к врачу, работающему по принципам Штайнера, тогда его прежде всего обследуют физически, причем особое внимание обращают на симптомы нарушения здорового равновесия между созиданием и разрушением. Врач пытается найти признаки преждевременного старения или выяснить, не слишком ли молод человек для своего возраста. При этом хорошей путеводной нитью является трехчленный биологический образ человека. Влияние несущих сознание органов, нервной системы и органов чувств способствует упадку, органов обмена веществ - созиданию. Слишком большое созидание в нервной системе ведет к уменьшению активности сознания, слишком много разрушения в обмене веществ ведет к дисфункции тканей, к гибели или дегенерации. Между ними находятся ритмически работающие органы, связывающие верхнюю и нижнюю области. Раньше всего нарушение равновесия проявляется в дыхании и кровообращении.

Врач попытается путем применения медикаментов, массажей, ванн и тому подобного отрегулировать жизненный ритм и восстановить соответствующее возрасту равновесие, то есть здоровье. Одновременно он проведет совместно с пациентом психическую инвентаризацию, опишет пройденный жизненный путь, образование и жизненные обстоятельства. После этого начинается та часть лечения, которую можно было бы назвать биографической терапией. Пациент знакомится с общим ходом человеческой биографии, причем на этом фоне он вместе с врачем может выяснить, где речь идет об общих проблемах, присущих нормальному кризису жизненной фазы, а где об индивидуальной "окраске" или "наполнении". Чаще всего уже возможность отделить личную проблематику от общей и обычной проблематики развития является большим облегчением.

К индивидуальной проблематике следует подходить в трех аспектах:

Следует лечить физические нарушения равновесия.

Пациент должен научиться сознавать психические нарушения развития, и он должен быть готов изменить свои жизненные привычки. Например, если преобладают сознательные функции, такие, как мышление и представление, то это ведет к бессоннице и нервозности, даже к навязчивым идеям. Если доминируют, наоборот, бессознательные волевые импульсы, то это ведет к тому, что человек подвержен влиянию меняющихся влечений. Из-за этого могут постоянно возникать новые социальные проблемы.

В психической сфере необходимо стремиться к активному равновесию, которое я выше назвал самообладанием. Чтобы этого достигнуть, необходимо упражняться в беспристрастии и позитивной установке (например, поручить пациенту каждый вечер записывать одно положительное событие дня. Терапевт сможет потом обсудить с пациентом эти события по записям).

3) В духовной сфере речь идет о развитии "Я" как духовного образа. Если пациент вновь обретает личную цель жизни, лейтмотив, тогда перед ним снова откроется будущее. Чтобы сделать вообще возможным это "обретение вновь" собственной цели, надо, разумеется, пробудить в пациенте что-то новое. Часто уже сопоставление с ходом человеческой жизни является таким новым стимулом, благодаря которому учатся по-иному видеть свою собственную жизнь. Смотря по потребностям и способностям пациента, он будет более или менее интенсивно заниматься такими вопросами, как: кто я? откуда мой лейтмотив? почему я нахожусь в этом кризисе? Терапевт видит в этом "Я" единственно постоянное в пациенте. Оно существовало еще до рождения, обогащенное опытом этой жизни, оно будет продолжать существование и после смерти. Одна эта жизнь слишком коротка и ограниченна, чтобы в ней мог бы завершиться путь развития. Для этого необходимо несколько жизней, каждая с новым лейтмотивом как новой жизненной задачей. Из напряжения и разочарования, успеха и поражения, радости и страдания одного жизненного пути как бы зреет семя последующей жизни. "Я" становится богаче, сознательней и несет больше ответственности. Этот путь развития, ведущий через несколько жизней, этот процесс обучения, ведущий через несколько "классов", представляет в совершенно ином свете значение человеческих ситуаций одной жизни. Тогда среда и наследственность являются вещами, которые пожелал сам человек. Тот, кому это покажется странным, пусть подумает, что мы и в спорте или в науке ставим перед собой цель, что мы включаем в нашу программу обучения или тренировки хорошо продуманные сопротивления, чтобы с их помощью достичь высших результатов.

Препятствия в ходе жизни, которые часто воспринимаются как несправедливость и против которых восстают, являются одним из аспектов биографии и поэтому аспектом самого "Я". Именно в их преодолении становится различим лейтмотив.

В поисках лейтмотива выделяются непосредственные и косвенные представления о цели. Наряду с самой целью жизни существенным фактором становится путь к этой цели. Именно здесь больше всего иллюзий. В конце концов необходимо для конечной жизненной цели выбрать реалистические представления о цели. Один будет склонен выбирать утопические цели, из-за чего он будет постоянно перескакивать через определенные этапы развития, другой в страхе перед неудачей едва отважится ставить перед собой цели. Найти подлинную середину является добродетелью, которой учил еще Аристотель, говоривший, что мужество не является противоположностью трусости, но что подлинное мужество придерживается середины между трусостью и спесью.

Отсюда, по-видимому, ясно, что взвешенная и хорошо продуманная постановка цели означает развитие духовного мужества. Духовное мужество означает здесь, что сознательно принимают и развивают дальше свою собственную биографию. Адлер уже предчувствовал эти проблемы, но он проецирует их на бессознательные психические механизмы. Он знает понятие аранжировки. Под ним он имеет в виду своего рода таинственную силу в (по его мнению) бессознательном человека, из-за которой он постоянно терпит несчастья и часто даже несчастные случаи подобно тому, как хороший учитель ставит на пути своего ученика трудности, от преодоления которых он должен расти.

Для Адлера ободрение является важнейшим терапевтическим инструментом, в отличие от чего у Штайнера надо было бы говорить о самоподбадривании. В этом смысле биография является процессом индивидуализации в юности и развития в личность в дальнейшей жизни, так как человек является прежде всего индивидуумом и лишь потом личностью.

Терапия для человека, испытывающего психические трудности, в силу необходимости должна быть разнообразной. Наряду с уже упомянутым органическим лечением должна применяться художественная терапия, открывающая новые сферы переживаний с помощью живописи, моделирования, эвритмии и музыки. Отсюда биографическая терапия может наконец заимствовать элементы, ведущие к обновлению представления о цели. К этим вполне реалистически поставленным целям человек должен подходить с внутренним мужеством, представляющим собой нечто среднее между страхом и задором. Часть терапии будет состоять также в том, чтобы совместно с другими осуществлять новые цели. Так как мы развиваемся вместе с другими и для других, следовало бы примкнуть к новым сообществам. Это могут быть учебные кружки, в которых собираются, чтобы подбодрить друг друга для продолжения принятого направления и помочь друг другу добиться понимания. Это может быть также жилое сообщество, семьи, терапевтические центры, коммуны, и, наконец, также рабочие группы, где занимаются решением конкретных задач, совместно делают что-то для других и поэтому должны работать вместе. Чаще всего вопросы мировоззрения здесь не играют роли, не нужно также жить вместе с другими. Целью терапии развития является помочь каждому человеку в следующем собственном шаге развития или при переходе к следующему собственному уровню развития. Эти уровни развития зависят, с одной стороны, от жизненных фаз, в которых человек вновь и вновь сталкивается с новыми проблемами и новыми требованиями. С другой стороны, определяют лейтмотив, на который высшее "Я" решилось в этой жизни. Этот лейтмотив становится ощутимым в реакции индивидуума на все его наследственные факторы и его воспитание или, говоря иначе, способ, каким человек обошелся со своими задатками и своим воспитанием, и как он выбирает свои жизненные цели. Все эти элементы вместе составляют самое человечное произведение искусства, которое только можно себе представить: индивидуальную биографию.

Дата добавления: 2015-05-26