Отдыхающие

Несколько последних дней перед ожидаемым прибытием «этих ужасных людей», как называла тетя Полли будущих пансионеров своей племянницы, оказались очень напряженными для Поллианны, но вместе с тем и счастливыми, так как она просто не желала чувствовать себя усталой, обескураженной или испуганной, какими бы сложными ни были каждодневные проблемы, которые ей приходилось теперь решать.

Призвав на помощь Ненси и ее младшую сестру Бетти, Поллианна планомерно, комната за комнатой, обошла весь дом и сделала все для того, чтобы ожидаемым гостям было уютно и удобно. Миссис Чилтон мало чем могла помочь. Во-первых, она не совсем хорошо себя чувствовала, а во-вторых, ее отношение ко всей этой затее не располагало к тому, чтобы помогать или поддерживать, поскольку бок о бок с ней повсюду шествовала гордость рода Харрингтонов, а на устах был вечный стон:

— Ах, Поллианна, Поллианна, подумать только, что дом Харрингтонов дошел до такого!

— Он не дошел, дорогая, — наконец со смехом попыталась утешить ее Поллианна. — Это Кэрью дойдут до дома Харрингтонов!

Но миссис Чилтон не так легко было увести в сторону; она ответила лишь презрительным взглядом и еще более глубоким вздохом, так что Поллианна была вынуждена предоставить ей в одиночестве брести избранной дорогой тоски и уныния.

В назначенный день Поллианна вместе с Тимоти (которому теперь принадлежали лошади Харрингтонов) поехала на станцию встречать дневной поезд. До этого часа в душе Поллианны не было ничего, кроме уверенности в себе и радостных ожиданий. Но как только прозвучал свисток остановившегося у платформы поезда, девушку охватила настоящая паника — сомнения, робость, испуг. Она вдруг осознала, что ей, Поллианне, почти одной и без чьей-либо помощи, предстоит сделать. Она вспомнила о богатстве, общественном положении и изысканных вкусах миссис Кэрью. Она вспомнила и о том, что ее ждет встреча с незнакомым, высоким молодым человеком, вероятно совсем непохожим на мальчика, которого она знала шесть лет назад.

На один ужасный момент ей захотелось просто убежать… куда-нибудь, куда угодно.

— Тимоти, я … мне плохо. Я больна. Я… Скажите им… э-э… пусть не приезжают, — запинаясь, выговорила она, съеживаясь и привстав, словно собираясь ускользнуть.

— Что вы, мэм! — испуганно воскликнул Тимоти.

Одного взгляда на его изумленное лицо было достаточно, чтобы Поллианна засмеялась и быстро расправила плечи.

— Ничего. Пустяки! Я, конечно, пошутила, Тимоти. Смотрите-ка! Они почти здесь! — И Поллианна, снова овладев собой, поспешила к поезду.

Она узнала их сразу. Даже если бы у нее были какие-то сомнения, вид костылей в руках высокого, темноглазого молодого человека направил бы ее прямо к цели.

Несколько коротких минут горячих рукопожатии и несвязных восклицаний, а затем она каким-то образом очутилась в экипаже рядом с миссис Кэрью; Джейми и Сейди Дин сидели напротив. Тут у нее в первый раз появилась возможность хорошенько разглядеть своих друзей и отметить перемены, которые принесли минувшие шесть лет.

В отношении миссис Кэрью ее первым чувством было удивление. Она совсем забыла, что миссис Кэрью так прелестна. Забыла, что у нее такие длинные ресницы и что глаза, которые они затеняют, так красивы. Она даже поймала себя на том, что с завистью думает, как должно быть, точно сходятся, цифра за цифрой, измерения этого совершенного лица с той ужасной таблицей «теста красоты». Но более всего обрадовало ее отсутствие на этом лице прежних признаков уныния и горечи.

Затем она обернулась к Джейми и снова была удивлена, в основном по той же причине. Джейми тоже стал очень красивым. Про себя Поллианна решила, что внешность у него поистине незаурядная. Ей показались чрезвычайно привлекательными его темные глаза, довольно бледное лицо и темные, вьющиеся волосы. Затем она мельком взглянула на лежащие около него костыли и почувствовала, как горло перехватило от глубокого сострадания.

От Джейми Поллианна перешла к Сейди Дин. В том, что касалось черт лица, Сейди выглядела примерно так же, как и тогда, когда Поллианна впервые увидела ее в городском парке; но с первого же взгляда стало ясно, что в отношении прически, платья, характера, речи и манер это была совсем другая Сейди.

И тут Джейми начал разговор.

— Как ты добра, что разрешила нам приехать, — сказал он Поллианне. — Знаешь, о чем я подумал, когда ты написала, что примешь нас у себя?

— Н-нет, конечно не знаю, — с запинкой пробормотала Поллианна. Перед ее глазами все еще были костыли, лежащие рядом с Джейми, а ее горло по-прежнему сжимала судорога мучительного сочувствия.

— Я вспомнил маленькую Поллианну с пакетом орехов для сэра Ланселота и леди Гиневры и понял, что ты просто ставишь нас на их место, так как если у тебя есть пакет орехов, а у нас нет, ты не будешь счастлива, пока не поделишься с нами.

— Пакет орехов! Скажешь тоже! — засмеялась Поллианна.

— О, разумеется, в данном случае твой пакет орехов оказался просторными, полными свежего воздуха комнатами сельского дома, парным молоком и яйцами прямо из-под курочки, — с живостью отозвался Джейми, — но это равнозначно прежнему пакету орехов. И мне, вероятно следует предостеречь тебя… Помнишь, каким ненасытным был сэр Ланселот, так что… — И Джейми сделал многозначительную паузу.

— Хорошо, я рискну, — заулыбалась Поллианна, радуясь, что тетя Полли не присутствует здесь и не слышит, как худшие из ее предсказаний сбываются почти в первые же минуты. — Бедный сэр Ланселот! Интересно, кормит ли его кто-нибудь теперь, да и живет ли он еще в парке.

— Живет, и его кормят, — весело вмешалась в разговор миссис Кэрью, — Этот смешной мальчик по-прежнему ходит в парк, по крайней мере, раз в неделю, с карманами, битком набитыми орехами и, уж не знаю, чем еще. Его путь всегда можно проследить по цепочке зернышек, что он оставляет за собой, и когда я заказываю на завтрак кашу, через раз ее не бывает, а причина одна: «Мастер Джейми скормил всю крупу голубям, мэм!»

— Да, но позвольте мне кое-что рассказать, вам, — с энтузиазмом начал Джейми, и в следующую минуту Поллианна обнаружила, что слушает со всем увлечением прежних лет историю о двух белках в залитом солнцем парке. Позднее она поняла, о чем говорила в своем письме Делла Уэтерби, так как, когда они подъехали к дому, она была потрясена, увидев, как Джейми подхватил свои костыли и с их помощью выбрался из экипажа. Тогда ей стало ясно, что за десять коротких минут он заставил ее забыть о том, что он хромой. К великому облегчению Поллианны, первая встреча между тетей Полли и гостями прошла гораздо лучше, чем можно было предположить. Кэрью так искренне восхищались старым домом и его обстановкой, что для владелицы всего этого оказалось просто невозможным продолжать относиться к их присутствию с холодным неодобрением и покорностью судьбе. К тому же не прошло и часа, как стало очевидно, что личное обаяние Джейми пробило даже броню недоверия тети Полли, и Поллианна поняла, что по меньшей мере одна из самых пугающих трудностей больше никакая не трудность, поскольку тетя Полли уже начала играть роль величественной, но милостивой хозяйки по отношению к этим людям, ее гостям. Но несмотря на облегчение, вызванное этим изменением позиции тети Полли, Поллианна, однако, не нашла, что все идет как по маслу — отнюдь нет. Была работа, много работы, которую нужно было выполнять. Бетти, сестра Ненси, была приветливой и усердной, но, как быстро убедилась Поллианна, это не была Ненси. Бетти предстояло многому научиться, а подготовка требовала времени. Поллианну мучил страх, что не все окажется в полном порядке. Для нее в те дни пыльный стул был преступлением, а неудавшийся пирог — трагедией.

Впрочем, постепенно, после непрестанных возражений и просьб со стороны миссис Кэрью и Джейми, Поллианна стала легче относиться к своим обязанностям, осознав, что настоящим преступлением и трагедией в глазах ее друзей были не пыльный стул или неудавшийся пирог, а забота и тревога на ее лице.

— Как будто недостаточно того, что ты позволила нам приехать, — заявил Джейми, — нужно еще и изнурять себя работой, чтобы накормить нас.

— Да нам и не следует есть слишком много, — засмеялась миссис Кэрью, — а то у нас будет «пищеварение», как выражается одна их моих девушек, когда какая-нибудь еда плохо действует на ее желудок.

Было просто удивительно, как легко три новых человека приспособились к повседневной жизни дома Харрингтонов. Не прошло и двадцати четырех часов, как миссис Кэрью уже отвечала на заинтересованные вопросы миссис Чилтон о Доме молодых работниц, а Сейди Дин и Джейми ссорились, оспаривая друг у друга право помогать чистить горошек или срезать цветы.

Кэрью прожили в доме Харрингтонов почти неделю, когда однажды вечером в гости зашли Джон Пендлетон и Джимми. Поллианна с самого начала ждала этого визита. Она настаивала на нем еще до приезда Кэрью и теперь с очевидной гордостью представила друг другу своих знакомых.

— Все вы всегда были мне такими добрыми друзьями, и я хочу, чтобы вы познакомились и стали добрыми друзьями друг другу, — объяснила она.

То, что на Джимми и Джона Пендлетона произвели большое впечатление красота и обаяние миссис Кэрью, ничуть не удивило Поллианну — неожиданностью для нее стало выражение, появившееся на лице миссис Кэрью при виде Джимми. Можно было подумать, что она узнала его.

— Да не встречались ли мы с вами прежде, мистер Пендлетон?! — воскликнула миссис Кэрью.

— Думаю, что нет, — улыбнулся он в ответ. — Я уверен, что мы не встречались… Если бы я встретил вас, я не забыл бы об этом, — добавил он с поклоном.

Его тон был таким многозначительным, что все засмеялись, а Джон Пендлетон заметил:

— Отлично, сынок, тем более для юноши столь нежного возраста. Так хорошо мне и самому не сказать.

Миссис Кэрью слегка покраснела и присоединилась к общему смеху.

— Нет, право, без шуток, — настаивала она, — явно есть что-то странно знакомое для меня в вашем лице. Я думаю, что если мы с вами и не встречались, то все же я вас где-то видела.

— Возможно, вы видели его в Бостоне, — вмешалась Поллианна. — Зимой Джимми учится там в Технологическом институте^[16]. Он собирается строить мосты и дамбы… когда вырастет, я хочу сказать, — заключила она, бросив веселый взгляд на высокого, ростом шесть футов, молодого человека, все еще стоявшего перед миссис Кэрью.

Все снова засмеялись… то есть все, кроме Джейми. И только Сейди Дин заметила, что Джейми вместо того чтобы засмеяться, закрыл глаза, как при виде чего-то, что причиняет боль. И только Сейди Дин знала, каким образом — и по какой причине — тема разговора так быстро изменилась, поскольку изменила ее сама Сейди. И та же Сейди, когда представился удобный случай, позаботилась о том, чтобы все поговорили о книгах, цветах, зверях и птицах — о том, что было знакомо и близко Джейми, — а не только о дамбах и мостах, строить которые (Сейди хорошо знала это) Джейми никогда не сможет. Однако то, что все это сделала Сейди, не было замечено никем, и менее всех тем, кого в первую очередь касалось, — самим Джейми. Когда Пендлетоны ушли, миссис Кэрью вновь заговорила о преследующем ее странном ощущении, что она раньше где-то уже видела молодого Пендлетона.

— Видела, я знаю, видела… — в раздумье повторяла она. — Где-то видела. Конечно, это могло быть и в Бостоне, но… — Она не договорила, а через минуту добавила: — Как бы то ни было, он прекрасный молодой человек. Он мне нравится.

— Я так рада! И мне тоже, — кивнула Поллианна. — Он всегда мне нравился.

— Значит, ты его давно знаешь? — немного печально спросил Джейми.

— О да! Я знала его еще в те годы, когда была маленькой девочкой. Тогда его звали Джимми Бин.

— Джимми Бин! Значит, он не родной сын мистера Пендлетона? — удивилась миссис Кэрью.

— Нет, лишь приемный.

— Приемный! — воскликнул Джейми. — Тогда он настолько же настоящий сын, насколько и я. — В его голосе зазвучала странная нотка чуть ли не радости.

— Да, у мистера Пендлетона нет своих детей. Он никогда не был женат. Он однажды хотел жениться, но… но не женился. — Поллианна покраснела и неожиданно смутилась. Она не могла забыть о том, что это ее мать когда-то сказала «нет» этому самому Джону Пендлетону и таким образом стала причиной долгих печальных лет его одинокой холостой жизни. Миссис Кэрью и Джейми, однако, не зная этого и заметив лишь румянец на щеках девушки и ее смущение, немедленно пришли к одному и тому же выводу.

— Неужели же, — спрашивали они себя, — этот человек, Джон Пендлетон, был влюблен в Поллианну, такого ребенка?

Естественно, они не сказали этого вслух, так что никакого объяснения не последовало. Естественно также, что эта мысль, пусть и невысказанная, все же не была забыта, а лишь спрятана где-то в кладовых памяти, чтобы в будущем обратиться к ней в случае надобности.

Глава 21

Дата добавления: 2015-05-26