Именной указатель 52 страница

ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКОЕ ОБРАЗОВАНИЕ – институциональное обучение и профессиональная подготовка психоаналитиков.

Первый психоаналитический институт и первая психоаналитическая клиника, в которых началось обучение психоанализу, были созданы в Берлине в начале 1920 года. Открытие психоаналитического центра обучения стало возможным благодаря финансовой поддержке одного из сподвижников психоанализа М. Эйтингона (1881–1943). Проект здания берлинской клиники принадлежал одному из сыновей З. Фрейда архитектору Э. Фрейду. Психоаналитическое обучение осуществлялось под руководством видного психоаналитика К. Абрахама (1877–1925). Для оказания помощи в обучении в Берлин приехали известные психоаналитики того времени Г. Закс (1881–1947) из Швейцарии и Т. Райк (1888–1959) из Австрии. К образовательной деятельности были привлечены также К. Хорни (1885–1952), Ф. Александер (1891–1964) и другие аналитики.

В 1922 году в Вене был открыт второй институт психоанализа. Тогда же был опубликован отчет о двухлетней образовательной деятельности берлинского психоаналитического института, а в 1925 году на очередном Международном психоаналитическом конгрессе по предложению М. Эйтингона берлинская модель образования была положена в основу профессиональной подготовки психоаналитиков, осуществляемой под патронатом Международного обучающего комитета.

С 20-х годов и по сегодняшний день психоаналитическое образование включает в себя три органически связанные между собой части: теоретическую (лекционную), предполагающую освоение необходимых знаний, психоаналитических идей, методов и техники аналитической терапии; личный анализ, способствующий погружению в собственное бессознательное и проработке соответствующих комплексов; терапевтическую практику, сопровождающуюся супервизиями, профессиональным разбором клинических случаев.

Кандидатом в психоаналитики может стать человек, имеющий высшее образование и прошедший соответствующую аналитическую подготовку. На начальных этапах развития психоанализа кандидатом в психоаналитики мог стать любой человек независимо от того, был ли он врачом или нет. До Первой мировой войны практикующими психо ана ли тиками-немедиками были Г. Гуг-Гельмут в Вене и О. Пфистер в Цюрихе. В начале 20-х годов таковыми стали О. Ранк, Т. Райк, А. Фрейд. Позднее к ним присоединились Б. Лоу, Дж. Стрэчи, А. Стрэчи и другие.

Среди психоаналитиков 20-х годов велись дискуссии по поводу того, имеют ли право немедики заниматься практикой психоанализа. Э. Джонс, М. Эйтингон и другие ведущие психоаналитики были настроены промедицински. З. Фрейд и Ш. Ференци придерживались иной точки зрения. З. Фрейд не разделял позицию тех, кто считал, что только дипломированный врач вправе заниматься психоаналитической терапией. В работе «Проблема дилетантского анализа» (1926) он подчеркивал, что «исторического права на исключительное обладание анализом врачи не имеют», поскольку психоанализ не является «специальным медицинским предметом», а врачебная выучка снабжает врачей «ложной и вредной установкой», связанной с недооценкой психических факторов жизни человека. Одновременно он выдвинул требование, согласно которому никто не должен проводить анализ, если он не приобрел на это право соответствующим образованием, но является ли это лицо врачом или нет, не представляется столь существенным. С точки зрения З. Фрейда, важно не то, обладает аналитик дипломом врача, а приобрел ли он особое, необходимое для проведения анализа образование.

Несмотря на подобную позицию З. Фрейда, в 30 – 50-е годы медицинское образование стало обязательным для большинства аналитиков во всем мире, особенно в США. В последнее время аналитиками становятся специалисты, являющиеся по первоначальному образованию не только медиками, но и психологами, философами, педагогами, социальными работниками, прошедшими психоаналитическую подготовку.

Теоретическая часть психоаналитической подготовки включает в себя лекционный материал, предполагающий овладение как анатомическими, биологическими и эволюционными знаниями, так и знаниями в области психологии, социологии, культурологии. Во второй половине 20-х годов З. Фрейд говорил о необходимости такого психоаналитического образования, которое бы наряду с введением в биологию, максимальным объемом сведений о сексуальной жизни, ознакомлением с психиатрическим учением о болезнях и глубинной психологией, охватывало бы и предметы, лежащие в стороне от медицины. К последним он относил историю культуры, мифологию, историю религии и литературоведение, считая, что «без хорошей ориентации в этих областях аналитик не сможет понять большую часть своего практического материала».

Учебный (дидактический) анализ – также важная и неотъемлемая часть психоаналитического образования. Он позволяет кандидату в психоаналитики разобраться в своих собственных переживаниях, бессознательных процессах, механизмах защиты, проявлениях сопротивления, переноса и тем самым лучше понять истоки возникновения, причины и возможные способы разрешения внутрипсихических конфликтов у будущих пациентов. Тот, кто претендует на совершение анализа над другими, должен также предварительно сам подвергнуться анализу у специалиста. Это требование, впервые выдвинутое К.Г. Юнгом и поддержанное З. Фрейдом, является необходимым условием психоаналитического обучения для кандидатов в аналитики. Как замечал З. Фрейд в работе «Советы врачу при психоаналитическом лечении» (1912), благодаря личному анализу «не только удается в гораздо более короткий срок и с меньшими аффективными усилиями осуществить свое намерение – познать скрытое в самом себе, но получить на самом себе такие впечатления и доказательства, каких напрасно искал бы, изучая книги и слушая лекции». В конечном счете каждый психоаналитик оказывается настолько успешным в своей терапевтической деятельности, насколько ему самому удается справиться со своими комплексами, что представляется возможным в процессе личного анализа.

Третья составляющая психоаналитического образования – супервизии (коллективные и индивидуальные), осуществляемые опытными аналитиками и позволяющие кандидатам в психоаналитики лучше организовывать и корректировать свою терапевтическую деятельность на начальных этапах работы с пациентами. В процессе консультаций-супервизий происходит квалифицированный разбор аналитических сессий, позволяющий избегать возможных ошибок со стороны начинающих аналитиков и вырабатывать адекватную заболеванию стратегию лечения. Супервизии имеют важное значение для развития начинающего аналитика как личности и профессионала.

В последнее время некоторые ведущие специалисты призывают к модернизации психоаналитического образования. В частности, немецкие психоаналитики Г. Томэ и Х. Кэхеле выступили с меморандумом о реформе психоаналитического образования, в котором подчеркнули необходимость в замене трехчленной системы на триаду, состоящую из обучения, лечения и исследования. По их мнению, будущее психоанализа зависит от систематических исследований и знания научных принципов, и, следовательно, триада обучения, лечения, исследования должна стать основной моделью преподавания в психоаналитических институтах.

ПСИХОЗ – душевное расстройство, характеризующееся неадекватным восприятием реальности и дезорганизацией личности.

Понятие психоза стало использоваться в научной литературе в середине ХIХ века. По данным некоторых исследователей, термин «психоз» принадлежит Фейхтерлебену, который ввел его в «Учебник медицинской психологии» (1845) с целью проведения различий между психическими расстройствами (психоз) и заболеваниями нервной системы (невроз). В его представлении невроз рассматривался в качестве более широкого понятия, чем психоз, поскольку всякий психоз является одновременно неврозом, в то время как не каждый невроз является психозом. Вместе с тем проблема содержательного различия между двумя группами заболеваний оставалась дискуссионной, вызывающей у врачей разногласия по поводу того, какие болезненные проявления человека могут быть отнесены к психозу, а какие – к неврозу.

На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд попытался провести более четкое различие между психозом и неврозом. В частности, в рукописи «Паранойя» (часть работы, известной сегодня под названием «Проект»), отправленной В. Флиссу в январе 1895 г., он дал классификацию некоторых форм защит, используемых при истерии, навязчивой идее, галлюцинаторной спутаннице, паранойе и истерическом психозе. При этом он отнес паранойю и галлюцинаторную спутанность к двум видам психозов. Два года спустя, в январе 1897 г., З. Фрейд писал В. Флиссу о противоположности психоза и невроза, называя первый аменцией, то есть состоянием бессвязности сознания.

В дальнейшем З. Фрейд сосредоточил свои исследовательские и терапевтические усилия на рассмотрении и лечении неврозов, поскольку считал, что именно они являются главным объектом психоанализа. Тем не менее в более поздних своих работах, особенно после публикации «Я и Оно» (1923), в которой был предложен структурный подход к исследованию психического аппарата, он вновь вернулся к попытке проведения различий между психозом и неврозом. Наглядным примером в этом отношении являются его статьи «Невроз и психоз» (1924) и «Утрата реальности при неврозе и психозе» (1924).

В статье «Невроз и психоз» З. Фрейд так определил генетическое различие между неврозом и психозом: «Невроз является конфликтом между Я и Оно, психоз же является аналогичным исходом такого нарушения во взаимоотношениях между Я и внешним миром». К психозу он отнес такие состояния, как аменцию, острую галлюцинаторную спутанность, шизофрению, бредовые образования. Все эти виды заболеваний характеризуются разрывом человека с внешним миром, отказом от участия в нем. По словам основателя психоанализа, общим этиологическим условием для прорыва психоза «остается всегда отказ, неисполнение одного из тех непреодолимых желаний детства, которые коренятся так глубоко в нашей филогенетически определенной организации». Если при неврозе находящееся в зависимости от реальности Я подавляет часть влечений Оно, то при психозе то же самое Я частично отказывается от реальности в угоду Оно.

В статье «Утрата реальности при неврозе и психозе» З. Фрейд отметил, что при психозе можно выделить два момента: отрыв Я от реальности и попытка восстановить отношение к ней. Специфика психоза состоит в том, что стремление к вознаграждению за утрату реальности осуществляется не за счет ограничения Оно, что наблюдается при неврозе, а другим, более независимым путем – «созданием новой реальности, в которой больше нет уже причин, содержащихся в покинутой реальности». Кроме того, если при неврозе после первоначальной покорности следует запоздалая попытка к бегству, то при психозе «за первоначальным бегством следует активная фаза перестройки». Невроз не отрицает реальность, но не хочет ничего знать о ней, в то время как психоз отрицает реальность и пытается заменить ее.

Проведение З. Фрейдом различий между психозом и неврозом не означало, что он рассматривал их как совершенно противоположные друг другу заболевания. По его мнению, резкое различие между ними смягчается тем, что мир фантазий играет при психозе ту же самую, как и при неврозе, роль кладовой, откуда психоз черпает материал для построения новой реальности.

В статье «Фетишизм» (1927) З. Фрейд высказал сожаление по поводу того, что, по его словам, «столь далеко зашел» в проведении различий между психозом и неврозом. Его собственная практика анализа двух молодых пациентов показала, что неприятие реальности, в частности, смерти любимого отца, ни у одного из них не привела к развитию психоза. Однако, как полагал З. Фрейд, можно подойти иначе к решению данного противоречия. В обоих случаях в душевной жизни молодых людей рядом друг с другом существовали две установки: одна – верная желанию, другая – верная реальности, в результате чего это расщепление стало основой для невроза навязчивых состояний у одного из пациентов. Тем самым можно лишь подтвердить ожидание того, что одна, верная реальности установка действительно должна была отсутствовать в случае психоза.

Последующее развитие психоанализа не привело к большей ясности относительно различий между психозом и неврозом. Так, М. Кляйн (1882–1960) полагала, что у младенца в первые 3–6 месяцев его жизни развивается параноидно-шизоидная позиция, то есть имеют место психотические процессы. Работа других аналитиков с пограничными пациентами также привела к нивелировке существенных различий между психозом и неврозом.

Тем не менее в психоанализе принято относить к психозам паранойю, шизофрению и маниакально-депрессивный психоз. И если в рамках классического психоанализа считалось, что психозы не поддаются психоаналитической терапии в силу нарциссической природы этих расстройств, препятствующих возникновению переноса, то в современном психоанализе психотические расстройства подлежат лечению. Правда, сложность аналитической работы заключается в том, что в случае психоза образование переноса сопровождается различного рода искажениями, требующими особого внимания со стороны аналитика и искусства обнаружения, толкования и разрешения психотического переноса.

ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ – одно из направлений психоаналитической психологии и терапии, ориентированное на исследование проблем нарциссизма и лечение нарциссических расстройств личности, пограничных состояний, нарушений Самости.

Один из видных представителей психологии Самости – американский психоаналитик Хайнц Кохут (1897–1985). Идеи, послужившие формированию психологии Самости, нашли отражение в его работах, включая статьи «Интроспекция, эмпатия и психоанализ» (1959), «Психоаналитическое лечение нарциссических расстройств личности» (1968), «Расстройства Самости и их лечение» (1978) и книги «Анализ Самости» (1971), «Восстановление Самости» (1977) и др.

Психология Самости основывается на признании интроспекции и эмпатии как существенных компонентов любого психологического наблюдения. Если методы наблюдения базируются не на интроспекции и эмпатии, то наблюдаемые явления относятся к соматическим, поведенческим или социальным феноменам. По мнению Х. Кохута, «психологическим можно назвать лишь то явление, в котором наряду с интроспекцией другого человека присутствует наша собственная интроспекция и эмпатия».

Несмотря на то что главным инструментом психоаналитического наблюдения является свободное ассоциирование, тем не менее значительное количество клинических фактов было открыто при помощи самоанализа. Это означает, что в психоанализе интроспекция и эмпатия часто связаны и перемешаны с другими видами наблюдений, однако, как считал Х. Кохут, последним и решающим актом наблюдения всегда будет интроспективный или эмпатический акт. В этом смысле основные техники психоанализа, включая свободное ассоциирование и анализ сопротивлений, можно считать «вспомогательными инструментами на службе интроспективного и эмпатического методов наблюдения».

Исходя из интроспекции и эмпатии, Х. Кохут пересмотрел ряд психоаналитических идей и понятий. Признавая важное значение исследований ранних взаимоотношений между матерью и ребенком, он считал, что в этом случае не следует путать теории, основанные на социальной психологии и интроспективной психологии. В частности, он возражал против тенденции сводить психологическую зависимость исключительно к оральности, рассматривал понятия «Эрос» и «Танатос» как лежащие за пределами психоаналитической психологии, считал, что аналитик не экран для проекции существующей психологической структуры, а ее замена.

В основе психологии Самости лежат представления о здоровой Самости и ее патологических состояниях. Самость – это центр устойчивой психологической структуры, способствующий ее саморазвитию и в то же время самоподдержанию ее целостности. На разных этапах развития психологической структуры обнаруживаются характерные и специфические типы нормальной Самости: виртуальная, содержащаяся в представлениях родителей о новорожденном ребенке и в определенной степени задающая его потенциальные свойства и качества; ядерная, первоначальная организация психики, характеризующаяся нарциссическим равновесием младенца; связная, органически функционирующая и не испытывающая дисбаланса; грандиозная, связанная с эксгибиционистским стремлением младенца восстановить нарушенное равновесие в первоначальном опыте нераздельного единства с матерью.

Среди патологических состояний Самости различаются: несбалансированная, отличающаяся непрочностью ее составляющих частей (целей, притязаний, идеалов, норм); фрагментарная, характеризующаяся периодически повторяющимся или хроническим нарушением связности отдельных ее частей; опустошенная, связанная с утратой жизненных сил и интереса к окружающему миру; перегруженная, не справляющаяся с предъявляемыми к ней требованиями и неспособная к осуществлению нормальной деятельности; перевозбужденная, чрезмерно эмоциональная и остро реагирующая на происходящее; архаическая, характеризующаяся регрессивным проявлением у взрослого человека ранних состояний ядерной Самости или грандиозной Самости.

Психология Самости ориентирована на исследование патологических состояний Самости и психоаналитическую терапию, способствующую восстановлению здоровой Самости.

Х. Кохут исходил из того, что активная интроспекция при нарциссических расстройствах и пограничных состояниях приводит к признанию борьбы неструктурированной психики в целях поддержания контакта с архаическим объектом. Аналитик становится для пациента как бы прямым продолжением ранней реальности, которая была слишком далекой, отталкивающей или ненадежной, чтобы трансформироваться в прочные психологические структуры. Отсюда необходимость в исследовании первоначальных форм нарциссизма и специфики переноса при лечении нарциссических расстройств личности, пограничных состояний, нарушений Самости.

В представлении Х. Кохута первоначальное нарциссическое равновесие ребенка нарушается в результате неизбежного недостатка материнской заботы. Попытка сохранить первоначальный опыт сопровождается у ребенка созданием архаической, эксгибиционистской грандиозной Самости и идеализированного образа родителей. При оптимальных условиях развития грандиозная Самость смягчается и интегрируется во взрослую личность. При благоприятных обстоятельствах идеализированный образ родителей также интегрируется во взрослую личность, интроецируется в качестве Сверх-Я и становится важным компонентом психической организации. Однако если ребенок получает тяжелую нар-циссическую травму и переживает травматическое разочарование в обожаемом им взрослом, то грандиозная Самость сохраняется в своей неизменной форме, стремится к реализации своих архаических целей, а идеализированный образ родителей не трансформируется в психическую структуру, играющую роль регулятора напряжений.

В ходе лечения нарциссических расстройств личности может иметь место терапевтическая активизация грандиозной Самости и идеализированного образа родителей, что приводит к возникновению зеркального и идеализирующего переноса. С точки зрения Х. Кохута, зеркальный перенос – это терапевтическое восстановление ранней стадии развития пациента, в которой всеобъемлющий нарциссизм сохранялся при помощи грандиозной Самости и вывода всех несовершенных аспектов наружу. Соответственно стадиям развития грандиозной Самости различаются три формы зеркального переноса: перенос-слияние, то есть архаическая форма, в которой переживания Самости анализируемого распространяется также на аналитика, в результате чего достигается «слияние на основе расширения грандиозной Самости»; перенос по типу «второе Я» или близнецовый перенос, то есть менее архаическая форма, в которой пациент предполагает, что аналитик похож на него и в процессе анализа отождествляет себя с его манерами, высказываниями; зеркальный перенос в узком смысле, то есть еще менее архаическая форма, в которой аналитик переживается как отдельный человек, имеющий большое значение для пациента и способствующий восстановлению идентичности с помощью терапевтически реактивированной грандиозной Самости. Идеализирующий перенос – терапевтическое восстановление раннего состояния, в котором нарциссическое совершенство объединено с идеализированным родительским образом, что ведет к восхищению пациента аналитиком.

Проработка этих видов переноса становится важной терапевтической задачей психологии Самости. Во время зеркального переноса речь идет о необходимости подъема в сознание детских фантазий пациента о своем эксгибиционистском величии, что может способствовать эмпатическому пониманию испытываемых им стыда и тревоги. Во время идеализированного переноса происходит проработка архаических идеализаций, дающая возможность узнать пациенту о том, что его идеализирующее либидо необязательно нужно выводить из идеализированного образа и что можно не допустить болезненных регрессивных смещений.

В отличие от классического психоанализа З. Фрейда, в рамках которого основное внимание акцентируется на бессознательных влечениях человека, в психологии Самости Х. Кохута важное внимание уделяется Самости и потребности в объекте Самости. Последние рассматриваются в качестве наиболее существенных факторов мотивации, предопределяющих направленность деятельности человека. Считается, что объекты Самости играют важную роль в поддержании нормального психического состояния человека и сохраняют свое функциональное значение на протяжении всей его жизни. Исходя из этого, цель анализа и терапии состоит в том, чтобы помочь пациенту не только достигнуть стабильности в установлении отношений с внешними объектами, но и сформировать устойчивое отношение к самому себе, что способствует упрочению Самости и возникновению эмпатии, необходимой для нормальной организации жизнедеятельности.

Идеи Х. Кохута, концептуальные и терапевтические положения психологии Самости получили свое отражение и дальнейшее развитие в современной психоаналитической литературе. В частности, они содержатся в таких работах, как «Психология Самости» (1978, под ред. А. Голдберга), «Успехи в психологии Самости» (1980, под ред. А. Голдберга), «Размышления о психологии Самости» (1983, под ред. Й. Лихтенберга и С. Каплан), «Идейное наследие Кохута» (1984, под ред. П. Степански и А. Голдберга).

ПСИХОЛОГИЯ Я (ЭГОПСИХОЛОГИЯ) – одно из направлений психоаналитической психологии, ориентированное на изучение защитных механизмов Я, а также их связей и отношений с другими процессами, имеющими место в психике человека. Психология Я характеризуется смещением акцента исследования с Оно, что было основным объектом осмысления в период становления и первоначального развития психоанализа, на Я, что было инициировано работой З. Фрейда «Я и Оно» (1923).

Основатели и видные представители психологии Я – А. Фрейд и Х. Хартманн. А. Фрейд (1895–1982) – дочь З. Фрейда, известный детский психоаналитик, автор работы «Защитные механизмы Я» (1936). Х. Хартманн (1894–1970) – австро-американский психоаналитик, опубликовавший книгу «Психология Я и проблема адаптации» (1939).

Как самостоятельное направление психология Я возникла в конце 30-х годов. Выдвинутые А. Фрейд и Х. Хартманном идеи о Я получили последующее развитие в работах Р. Шпитца (1887–1974), М. Малер (1897–1985), Э. Эриксона (1902–1994) и др. психоаналитически ориентированных авторов. Все они так или иначе отталкивались от представлений З. Фрейда о структуре человеческой психики. Но каждый из них попытался внести свою лепту в понимание природы, содержания и функций Я.

В классическом психоанализе, особенно в первые два десятилетия его развития, основное внимание уделялось рассмотрению роли и места бессознательных влечений человека в его жизнедеятельности. С публикацией З. Фрейдом работ «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921) и «Я и Оно» (1923) некоторые психоаналитики стали проявлять интерес к проблеме Я. Исследование содержания Я, его функций и зависимостей от внешнего мира, Оно (бессознательного) и Сверх-Я (совести, идеала, родительского авторитета, самонаблюдения) стало важной и необходимой частью психоаналитических разработок.

Отталкиваясь от идей З. Фрейда о соотношении Оно, Я и Сверх-Я, представители психологии Я изменили направление анализа, в частности, переключили свое внимание с изучения бессознательных влечений на анализ конкретных защитных механизмов Я, используемых человеком в своей жизнедеятельности. Это не означало, что в рамках психологии Я не придавалось никакого значения бессознательному. Напротив, после того, как З. Фрейд выдвинул идею, согласно которой значительная часть Я не менее бессознательна, чем Оно, роль бессознательного в возникновении неврозов и в человеческой деятельности как таковой приобрела еще большее значение. Представители психологии Я исходили из того, что, будучи бессознательными, защитные механизмы Я оказывают значительное воздействие на формирование соответствующих реакций человека на его внутренние страхи и переживания. Недооценка или неучет этих механизмов не способствуют пониманию ни причин возникновения неврозов, ни возможностей успешного избавления от них.

В отличие от бессознательных влечений, выявляемых с помощью психоаналитической техники толкования ошибочных действий, сновидений и симптомов психических заболеваний, анализ человеческого Я представляется делом более трудным. В первом случае Я (сознание) подключается к осмыслению бессознательного. Во втором случае само Я становится объектом анализа, то есть оно должно изучать, исследовать самого себя, что неизбежно порождает трудности психологического порядка.

Трудности изучения Я состоят, в частности, в том, что само Я не является исключительно и полностью сознательным. В образованиях Я присутствуют и элементы бессознательного, на что в свое время обращал внимание З. Фрейд. В одной из своих работ он, например, писал о том, что лишь одному Богу известно, какая часть Я бессознательна.

Изучение, осознание, понимание бессознательных элементов Я требует особых усилий со стороны человека. Познание бессознательного Оно оказывается неполным без знания защитных механизмов Я, являющихся, как правило, бессознательными. Как подчеркивала А. Фрейд, лишь анализ бессознательных защитных операций Я позволяет лучше и глубже понять те изменения, которые претерпевают бессознательные влечения человека.

Одна из важных задач психологии Я заключается в том, чтобы довести до сознания все, что является бессознательным, независимо от того, относится это бессознательное к Оно или Я. Дело в том, что Я постоянно использует различные методы защиты при столкновении с инстинктивными требованиями. Имеется постоянная связь между конкретными неврозами и особыми способами, механизмами защиты. Само собой разумеется, в клинической практике важно выявлять различные механизмы защиты, к которым прибегают невротики.

Механизмы защиты Я разнообразны: это и регрессия, то есть возвращение на предшествующие стадии психосексуального развития; и вытеснение, предполагающее подавление человеком его сексуальных влечений; и изоляция, проявляющаяся в уходе от реального мира; и проекция, то есть перенос внутрипсихических процессов вовне; и интроекция, благодаря которой внешний мир вбирается вовнутрь, и многие другие способы защиты человека от тех или иных опасностей.

Психология Я изучает механизмы защиты человека. В частности, ее представители пытаются определить, как и в какой степени эти механизмы оказывают воздействие на сопротивление пациента в процессе его лечения, какие симптомы психического заболевания возникают на их основе, каковы предпосылки их формирования в детском возрасте.

Благодаря раскрытию и познанию механизмов защиты Я становится возможным лучшее понимание бессознательных влечений человека, открывается перспектива безболезненного перевода их в сознание. Все это может способствовать изменению и укреплению человеческого Я.

При изучении личности психология Я уделяет особое внимание вопросам развития и адаптации (приспособления) ее к социальным и культурным условиям жизни. Я рассматривается в качестве инструмента адаптации. Нормальное и патологическое развитие личности определяются степенью ее адаптированности к окружающему миру.

Для Х. Хартманна Я – психическое образование или такая специфическая структура, благодаря которой личность может адаптироваться к внешнему миру. Для Р. Шпитца Я – источник регулирования процессов, протекающих в человеческой психике. С точки зрения М. Малер, Я – сознательное начало, способствующее общению между людьми. В понимании Э. Эриксона, Я – основа для идентичности личности, то есть формирования чувства собственной тождественности и включенности в общество.

Многие идеи психологии Я были выдвинуты на основе развития детского психоанализа. Так, А. Фрейд исходила из того, что при работе с детьми аналитик должен устанавливать такие эмоциональные отношения с ними, которые бы позволяли ему занять место идеала-Я ребенка. Прежде чем начать свою освободительную аналитическую (терапевтическую) работу, он должен убедиться в том, что ему удалось окончательно овладеть этой инстанцией ребенка. В противном случае он не сможет положительным образом воздействовать на Я ребенка.

При работе со взрослыми аналитик ограничивается тем, что помогает пациенту приспособиться к окружающему миру путем укрепления его Я. По выражению А. Фрейд, психоаналитик не имеет ни намерения, ни возможности преобразовать окружающий человека мир в соответствии с его потребностями.

Дата добавления: 2015-06-04