Именной указатель 55 страница

В 1934 году В. Райх переехал в Норвегию, где организовал семинары по характероанализу и психоанализу. В Институте психологии в Осло он начал экспериментальную работу, связанную с физиологическими опытами. После исключения из Международной психоаналитической организации он стал разрабатывать новые биоэнергетические идеи и в 1936 году основал в Осло Институт сексуально-экономических и биологических исследований, где проводил эксперименты по изучению биофизической энергии. Работа в этом направлении способствовала становлению и развитию телесно-ориентированной терапии, а также того, что было им названо вегетотерапией. В 1937 году в норвежской прессе была организована кампания против В. Райха. У него возникли конфликты не только с теми, кто критически относился к его новым идеям, но и с его коллегами и учениками. Не выдержав приступов ревности, от него ушла вторая жена.

Получив приглашение занять пост адъюнкт-профессора медицинской психологии в Новой школе социальных исследований в Нью-Йорке, в 1939 году В. Райх эмигрировал в США. В новых условиях жизни он изучал оргонную (космическую, универсальную) энергию, основал в 1942 году Институт Органона в Нью-Йорке, приобрел в штате Мэн около 200 акров земли и создал центр, который он назвал Органоном и в котором при помощи оргонных аккумуляторов, способствующих накоплению атмосферной энергии, пытался лечить различные психосоматические заболевания, включая рак. В. Райх написал А. Эйнштейну, встретился с ним в 1941 году в Принстоне (Нью-Джерси), изложил ему свою концепцию оргонной энергии, в дальнейшем переписывался с ним, но не получил поддержки со стороны всемирно известного ученого. В Нью-Йорке он познакомился с И. Оллендорф, ставшей его ассистенткой, а затем женой.

После практического применения в разрушительных целях первой атомной бомбы в конце 40-х – начале 50-х годов В. Райх изучал взаимосвязь между оргонной энергией и ядерной энергией, проводил эксперименты по облучению и лечению в оргонных аккумуляторах. При его поддержке был организован Оргономический детский исследовательский центр, в котором велись наблюдения за состоянием беременных матерей, младенцев в первые дни их рождения и детей в возрасте до пяти-шести лет, а также осуществлялась консультационная деятельность по поддержанию их здоровья. В 1948 году им была основана Американская ассоциация медицинской оргономии. В том же году была проведена I Международная оргономическая конференция, в которой приняли участие представители из Аргентины, Великобритании, Норвегии, США.

В 1954 году В. Райх был подвергнут преследованию со стороны Федерального продовольственного и фармакологического управления США, обвинен в шарлатанстве, арестован и привлечен к суду. По решению суда его исследования в области оргонной энергии были признаны научно несостоятельными, а продажа издаваемых им книг и журналов («Международный журнал сексуальной экономики и оргонных исследований», «Бюллетень оргонной энергии») была запрещена. В 1956 году В. Райх не признал решение суда и продолжил свои исследовательские разработки. За нарушение постановления суда он был приговорен к двум годам тюремного заключения, его оргонные аккумуляторы были уничтожены, а работы по оргонной энергии преданы сожжению. 3 ноября 1957 года он умер от инфаркта в Федеральной тюрьме Льюисбурга в штате Пенсильвания.

В. Райх – автор ряда статей и книг, включая «Импульсивный характер» (1925), «Функция оргазма» (1927), «Характероанализ» (1928), «Психология масс фашизма» (1933), «Сексуальность в культурной борьбе» (1936, в США переиздана под названием «Сексуальная революция», 1945), «Раковая биопатия» (1948), «Слушай, маленький человек» (1948), «Убийство Христа» (1953) и др.

РАНК (Розенфельд) Отто (1884–1939) – австрийский психоаналитик, один из первых учеников и соратников З. Фрейда. Родился 22 апреля 1884 г. в бедной еврейской семье. Учился в ремесленном училище, работал в мастерской, самостоятельно изучал психологию, окончил Венскую школу искусств, проявлял особый интерес к мифологии и литературе. Взял себе фамилию доктора Ранка из пьесы Г. Ибсена «Кукольный дом». В 1906 году познакомился с З. Фрейдом, представив ему рекомендательное письмо А. Адлера, являвшегося семейным врачом Розенфельдов, и рукописи трех работ, одна из которых легла в основу опубликованной в 1907 году книги «Художник». Основатель психоанализа побудил его к получению университетского образования, в результате чего он окончил Венский университет и в 1912 году получил степень доктора философии.

Внешне непривлекательный О. Ранк был трудолюбивым, высокоинтеллектуальным и остроумным человеком. Начиная с 1907 года он стал одним из близких учеников З. Фрейда, его «приемным сыном», личным секретарем, а с 1912 года – секретарем Венского психоаналитического общества, тщательно протоколирующим все заседания венских психоаналитиков. С 1912 года – издатель «Международного психоаналитического журнала», с 1913 года – член тайного Комитета. В начале 1916 года О. Ранку пришлось переехать в Краков, где он издавал официальный журнал австрийской армии. В конце 1918 года он женился на красивой польской девушке Беате Толе Минсер. После возвращения О. Ранка в Вену его жена была настолько благосклонно принята З. Фрейдом, что последующее рождение дочери у четы Ранков воспринималось основателем психоанализа в качестве родной внучки. Несколько лет спустя, в 1923 году по предложению З. Фрейда Тола Ранк выступила с докладом «Роль женщины в эволюции человеческого общества» в Венском психоаналитическом обществе» и стала его членом. Она помогала мужу издавать журнал «Имаго», записывала под диктовку З. Фрейда письма для членов тайного Комитета, которые подписывались им и О. Ранком.

Став первым аналитиком без медицинского образования, О. Ранк начал принимать пациентов, по примеру З. Фрейда устроив приемный кабинет в том же доме, где находилась его квартира. С 1919 по 1924 год он возглавлял издательство, в котором осуществлялась публикация психоаналитических работ. На протяжении ряда лет он занимался исследовательской и издательской деятельностью, ведал управленческими и финансовыми делами психоаналитического сообщества, оказывал неоценимую помощь З. Фрейду в организационных вопросах, был вице-президентом Венского психоаналитического общества.

В начале 20-х годов О. Ранк высказал ряд идей, которые предопределили его выход из числа членов тайного Комитета и последующий разрыв с основателем психоанализа. В 1924 году по приглашению президента Нью-Йоркского психоаналитического общества он ездил в США, где в течение нескольких месяцев излагал свои новые идеи перед американскими психоаналитиками, часть которых стала проходить у него краткосрочный анализ. В его отсутствие вице-президентом Венского психоаналитического общества стал П. Федерн, а он был назначен З. Фрейдом секретарем данного общества. Возвратившись в Вену, О. Ранк ушел с поста главного редактора психоаналитического журнала. В 1925–1926 годах он дважды ездил на несколько месяцев в США, затем, вернувшись в Вену и посетив З. Фрейда последний раз за три недели до его семидесятилетнего юбилея, уехал в Париж. В 1929 году О. Ранк подал в отставку, фактически предопределив окончательный разрыв с основателем психоанализа. В начале 30-х годов он работал аналитиком в Париже.

В 1935 году О. Ранк переехал в США, занимался преподавательской, исследовательской и терапевтической деятельностью, сопровождавшейся выдвижением новых психоаналитических идей. Его жена, которая, пройдя семинары А. Фрейд по детскому психоанализу, начала работать с детьми в Париже, не последовала за мужем. Их официальный развод состоялся в 1939 году, после чего О. Ранк женился на своей американской секретарше, а обосновавшаяся в Бостоне его первая жена стала практикующим аналитиком, преуспевшим в супервизионной работе с детьми. 31 октября 1939 года в Нью-Йорке О. Ранк скончался в результате аллергической реакции на содержащее серу лекарство, которое он использовал при лечении инфекции горла. Примечательно, что это произошло чуть более месяца спустя после смерти З. Фрейда, последовавшей 23 сентября того же года.

О. Ранк опубликовал ряд психоаналитических работ, включая «Миф о рождении героя» (1909), «Сага о Лоэнгрине» (1911), «Инцестуальные мотивы в поэзии и саге» (1912), «Значение психоанализа в науке о духе» (1913, в соавторстве с Г. Заксом), «Психоаналитический вклад в исследование мифов» (1919), «Цели развития психоанализа. К вопросу о взаимодействии теории и практики» (1924, совместно с Ш. Ференци), «Травма рождения и ее значение для психоанализа» (1924), «Волевая терапия» (1936).

РАППОРТ – эмоциональная и интеллектуальная связь, устанавливаемая между людьми в процессе их общения и основанная на взаимной симпатии, взаимопонимании.

Считается, что понятие «раппорт» было заимствовано австрийским врачом Ф.А. Месмером (1734–1814) из физики второй половины ХVIII века и использовано им для описания того притяжения, которое устанавливается между врачом и пациентами благодаря «животному магнетизму». Отказавшись от использования магнита при лечении больных, он начал практиковать магнетические сеансы рукой, в ходе которых прикосновение кончиков пальцев до нервных узлов пациента оказывалось достаточным для облегчения их страданий. Предложенная Ф.А. Месмером психотерапия основывалась на использовании «жизненной силы», на воздействии на больного «флюидами», исходящими от личности врача, благодаря чему между ними устанавливался раппорт, то есть невидимая, таинственная связь, способствующая исцелению.

Представления о раппорте содержались в работах З. Фрейда. Они касались рассмотрения специфической связи, устанавливаемой между гипнотизером и лицом, подвергаемым гипнозу. Как замечал он в работе «Массовая психология и анализ человеческого Я» (1921), «гипнотическая связь есть неограниченная влюбленная самоотдача». Эта связь между людьми не поддается рациональному объяснению, но она содержит в себе примесь мистического, способствующего установлению тесного контакта между гипнотизером и человеком, находящимся в гипнотическом состоянии.

Возникновение психоанализа было связано с отказом от гипноза и использованием метода свободных ассоциаций. По мере становления и развития психоанализа З. Фрейд стремился исключить какое-либо воздействие на пациента со стороны аналитика, напоминающее собой внушение, как это имело место в гипнозе. И хотя при психоаналитическом лечении речь не идет о сознательном внушении, тем не менее в процессе терапевтической работы между аналитиком и пациентом часто устанавливается такая эмоциональная связь, которая может быть названа раппортом.

З. Фрейд не исключал того, что между аналитиком и пациентом действительно устанавливается особый тип связи, чем-то напоминающий собой внушение, хотя и не являющийся таковым. Но он соотнес эту связь не с профессиональной деятельностью аналитика, а с психическими процессами, характерными для психоаналитической терапии и названными им переносом. Именно благодаря переносу на аналитика ранее испытываемых пациентом бессознательных желаний и эмоциональных переживаний, сопряженных с другими людьми, но воскресших в аналитической ситуации, в процессе общения между ними и возникает та связь, на основе которой может быть достигнут терапевтический успех.

Основатель психоанализа считал, что при работе с пациентами не следует спешить ни с разъяснением сути переноса, ни с различного рода интерпретациями. До тех пор пока между аналитиком и пациентом не будут установлены тесная эмоциональная связь, доверие друг к другу и взаимопонимание, любая интерпретационная деятельность оказывается преждевременной. Как замечал З. Фрейд в работе «Введение в лечение» (1913), раскрытие тайного значения появляющихся у пациента мыслей, знакомство его с основными техническими процедурами анализа следует осуществлять не раньше, чем у пациента развивается перенос и «устанавливается настоящий раппорт».

В современной психоаналитической литературе большее внимание уделяется проблемам переноса и меньшее явлению раппорта. Тем не менее в некоторых исследованиях обсуждаются вопросы, связанные с выявлением отношений между переносом и раппортом, их спецификой и различиями. Общепризнанным считается лишь то, что без установления эмпатической связи, доверия и взаимопонимания между аналитиком и пациентом, трудно рассчитывать на какой-либо терапевтический успех в процессе психоаналитического лечения.

РАСКАЯНИЕ – глубокое переживание, вызывающее у человека не только сожаление по поводу содеянного, но и стремление не допускать подобное в дальнейшей жизни.

С психоаналитической точки зрения раскаяние сопряжено с противонравственными деяниями. Оно предполагает наличие чувств вины и совести. Поэтому понимание раскаяния невозможно без обращения к эмоциональным переживаниям человека, связанным с бессознательным чувством вины.

Представления о раскаянии содержались в работе З. Фрейда «Тотем и табу» (1913). Основываясь на исследованиях Ч. Дарвина, Р. Смита, Эткинсона, он выдвинул гипотезу, согласно которой на заре становления человечества в первобытной орде правил жестокий, ревнивый отец, приберегающий для себя самок, не допускающих до них своих подрастающих сыновей и изгоняющий их из орды. Однажды изгнанные братья объединились между собой, убили и съели отца, что естественно для каннибалов-дикарей. Устранив отца и утолив свою ненависть братья попали под власть усилившихся нежных душевных движений. «Это приняло форму раскаяния, возникло сознание вины, совпадающее здесь с испытанным всеми раскаянием». Под воздействием данного чувства братья осудили свой поступок, объявили недопустимым убийство заместителя отца тотема и отказались от освободившихся женщин. Так, по мнению З. Фрейда, из сознания вины сына были созданы два основных табу, запрещавшие в примитивном обществе отцеубийство и инцест, что послужило началом развития религии, нравственности, культуры.

В работе «Недовольство культурой» (1930) основатель психоанализа внес уточнение в понимание соотношений между раскаянием и виной. Он исходил из того, что раскаянием можно назвать то чувство вины, которое возникает после свершения чего-либо преступного. Оно относится только к деянию и предполагает наличие совести до деяния, то есть готовности почувствовать себя виновным. Возвращаясь к убийству праотца, З. Фрейд подчеркнул, что «раскаяние было результатом изначальной амбивалентности чувств по отношению к отцу: сыновья его ненавидели, но они его и любили». После удовлетворения ненависти в агрессии «любовь проявилась как раскаяние за содеянное, произошла идентификация «Сверх-Я с отцом». В наказание за отцеубийство власть отца получило Сверх-Я, налагающее запреты на повторение деяния. Поскольку склонность к агрессии против отца повторялась в последующих поколениях, то сохранившееся чувство вины усиливалось каждый раз при подавлении агрессии и перенесения ее в Сверх-Я. Из этого следует, что чувство вины обнаруживается независимо от того, произошло ли отцеубийство на самом деле или от него воздержались, в то время как раскаяние возникает после свершенного деяния.

Проблема раскаяния привлекла к себе внимание и других психоаналитиков. Так, Э. Фромм (1900–1980) считал, что подлинное раскаяние – это единственная форма человеческого опыта, которая может воспрепятствовать повторению однажды совершенного человеком преступления. «Раскаяние – это сильное аффективное чувство: раскаявшийся испытывает омерзение к себе самому и своим поступкам». Если нет раскаяния, то возникает впечатление, что преступления вовсе не было.

По мнению Э. Фромма, каждому следует задуматься о преступлениях, совершенных нами и нашими предками. Все нуждаются в том, чтобы покаяться открыто. Однако индивидуального раскаяния недостаточно, поскольку оно не затрагивает преступлений, совершенных группой, нацией и особенно государством, которое не подчиняется требованиям совести. Как полагал Э. Фромм, «до тех пор, пока мы не отважимся на «признание своей национальной вины», люди останутся в шорах стереотипного мышления: когда резко осуждаются преступления врагов при полной слепоте в оценке преступлений своего народа».

РАСЩЕПЛЕНИЕ – отделение одних психических представлений от других, внутренняя расчлененность психики на составляющие ее части, структурные образования.

В психопатологических исследованиях второй половины ХIХ века расщепление рассматривалось чаще всего в плане «раздвоения сознания». При этом далеко не всегда проводились различия между раздвоением сознания и расщеплением психики.

Возникновение психоанализа сопровождалось рассмотрением психики с точки зрения действенности в ней не только сознательных, но и бессознательных процессов. На начальном этапе своей исследовательской и терапевтической деятельности З. Фрейд использовал такие понятия, как «расщепление сознания». Затем он предпочел говорить о расчлененности психического аппарата на системы сознания, предсознательного и бессознательного. В 20-е гг., с использованием структурного подхода к анализу человеческой психики, в его поле зрения оказалась расщепленность психического аппарата на инстанции Оно, Я, Сверх-Я, что нашло свое отражение в работе «Я и Оно» (1923). И, наконец, в 30-е г г. З. Фрейд сосредоточил внимание на расщеплении Я, как это имело место, например, в его работе «Расщепление Я в защитном процессе», написанной в 1938 г., но опубликованной после его смерти.

При рассмотрении различий между неврозом и психозом З. Фрейд исходил из того, что в первом случае Я стоит на стороне реальности и подавляет импульсы Оно, в то время как во втором случае под воздействием влечений Оно Я отрывается от какого-то пласта реальности, то есть имеет место расщепление психики. Позднее, переосмысливая данное понимание различий между неврозом и психозом и обращаясь к проблеме фетишизма, он обратил внимание на факты «расщепленной установки фетишиста по вопросу относительно кастрации женщины». В работе «Фетишизм» (1927) З. Фрейд заметил, что в некоторых случаях сам фетиш оказывается тем, в построении чего находит отражение и отклонение, и утверждение кастрации. В том, что фетишист делает со своим фетишем в реальности или фантазии, часто сказывается «его расщепленная установка».

В психоаналитической литературе расщепление соотносится не только с патологическим, но и нормальным развитием человека. При этом различают расщепление объекта и расщепление Я. Так, М. Кляйн (1882–1960) считала, что в первые месяцы жизни младенец воспринимает материнскую грудь в качестве такого психического представления, которое расщепляется на две части – «хорошая», удовлетворяющая, и «плохая», фрустрирующая грудь. В последующие периоды развития ребенка расщепление способствует различению его отдельных переживаний, отделению его от внешних объектов, вычленению в самом себе наблюдателя и наблюдаемое.

При нормальном развитии человека расщепление Я способствует упорядочиванию переживаний, становлению самосознания. В случае патологии расщепление способно привести к фрагментации объектов на враждебные элементы, а выделение в Я наблюдателя может обернуться таким самостоятельным, не связанным с другими частями психики образованием, которое будет восприниматься в качестве постоянного врага, неустанно преследующего человека, осуществляющего надзор над его мышлением и поведением, оказывающего на него разрушительное воздействие изнутри.

Шотландский психотерапевт Р. Лэйнг (1927–1989) различал воплощенное и невоплощенное Я. В первом случае личность чувствует себя состоящей из плоти, крови и костей, биологически жизнеспособной, реальной. Во втором случае человек переживает свое Я как отдаленное или отстраненное от тела, причем невоплощенное Я становится сторонним наблюдателем того, что делает тело, и не вовлекается ни во что. Невоплощенное Я может стать своего рода гиперсознанием, которое развивает с самим собой и с телом сложные взаимоотношения.

По мнению Р. Лэйнга, выраженному им в работе «Расколотое Я» (1957), в воплощенности как таковой нет гарантии против чувства безнадежности и бессмысленности. Поэтому рассмотрение воплощенного Я с точки зрения нормального развития человека, а невоплощенного Я в плане его патологии не представляется корректным. Стало быть, «раскол в переживании собственного бытия на невоплощенную и воплощенную части есть не больший указатель на латентный психоз, чем полная воплощенность – на гарантию душевного здоровья». В конечном счете можно говорить о психопатологии как воплощенного, так и невоплощенного Я. Другое дело, что в отличие от первого случая мало изучена личность, бытие которой «коренным образом расщеплено».

Посвятив свое исследование второму типу личности, Р. Лэйнг пришел к выводу, что основной раскол у такой личности «представляет собой расщепление, отделяющее Я от тела. Подобное расщепление «рассекает собственное бытие индивидуума надвое таким образом, что ощущение Я развоплощается, а тело становится центром системы ложного я». К первичному расщеплению (я – тело) прибавляется вторичное расщепление (я – тело – мир), в результате чего наблюдается постоянная путаница на границе между «здесь» и «там», «внутри» и «снаружи».

Развитие человека от его инфантильного до зрелого состояния предполагает длительный процесс, сопровождающийся переходами от расщепления до интеграции Я. Психоаналитическая терапия ставит своей целью устранение патологического расщепления Я пациента и ориентацию его на такое нормальное расщепление, которое в конечном счете способно привести к становлению зрелой личности, обладающей способностью к интеграции и целостности переживаний. Это предполагает возможность расщепления Я пациента в плане усиления его самосознания, когда он одновременно сможет быть переживающим и способным к самоанализу существом, проявлять идентификацию с аналитиком и оставаться самостоятельной личностью.

РАЦИОНАЛИЗАЦИЯ – процесс логического, рассудочного объяснения человеком собственных мыслей, установок, поступков и действий, позволяющий оправдывать и скрывать истинные их мотивы.

Представления о рационализации содержались в работах многих писателей и ученых, поскольку данное явление широко распространено в жизни людей. Однако психоаналитическое понимание этого феномена впервые было дано английским психоаналитиком Э. Джонсом (1879–1958) в его статье «Рационализация в повседневной жизни» (1908).

Процесс рационализации не ускользнул от внимания З. Фрейда. Напротив, во многих своих работах он не только продемонстрировал масштабность распространения этого процесса, но и показал важность раскрытия в психоаналитической терапии стоящих за рационализацией бессознательных влечений.

В психоаналитической практике рационализация пациентов может быть связана с различного рода логическими построениями и конструкциями, с помощью которых они объясняют свои невротические симптомы, оправдывают свои отношения с другими людьми, включая аналитика, выражают протест против иных интерпретаций их поведения и образа жизни. Пациенты воспринимают свои собственные логические построения и конструкции в качестве сознательных умозаключений, свидетельствующих о здравом отношении к реальности. В действительности же в основе их рассудочной деятельности лежат такие мотивы, которые являются бессознательными и не осознаются пациентами.

Рационализация тесно связана с защитными механизмами, используемыми индивидом для разрешения внутрипсихических конфликтов. В некоторых случаях она воспринимается в качестве своеобразного защитного приема, к которому может прибегать любой нормальный человек, не осознающий глубинные мотивы своего мышления и поведения. Вместе с тем, с психоаналитической точки зрения, рационализация не является защитным механизмом в строгом смысле этого слова. Ее основная функция заключается в сокрытии подлинных мотивов мышления и поведения, в логическом оправдании и поддержке предшествующих психических защит, использованных человеком при решении конфликтов, в том числе и патологических, приведших к бегству в болезнь. В этом отношении рационализация выступает в качестве вторичного образования по сравнению с первичными защитными механизмами, то есть становится как бы защитой защиты.

Как вторичное образование рационализация оказывается действенной, часто используемой пациентами не только по отношению к рассудочному оправданию бессознательного проявления собственных психических защит, но и по отношению к различного рода сопротивлениям, возникающим в процессе аналитической терапии.

Распространенной является точка зрения, согласно которой рационализация основывается на принятой в обществе идеологии, морали. Однако некоторые психоаналитики выступают против подобного понимания рациональности. В частности, К. Хорни (1885–1952) считала, что в действительности имеется «широкий диапазон индивидуальных различий как в содержании, так и в методах рационализации». В работе «Наши внутренние конфликты» (1945) она показала те различия в аргументации, к которой прибегают уступчивый и агрессивный типы личности. Первый тип приписывает свое желание быть полезным чувствам симпатии, и если у него слишком заметны наклонности к деспотизму, то он «рационализирует их как проявление заботы о других». Второй тип отрицает наличие какого-либо чувства симпатии, и в случае, когда он является полезным, приписывает свои действия исключительно целесообразности.

К. Хорни полагала, что диапазон индивидуальных различий в содержании и методах рационализации вполне очевиден, если «рассматривать рационализацию как один из способов поддержки невротических попыток создания искусственной гармонии». В общем плане она исходила из того, что рационализация – это «самообман посредством логического рассуждения».

В работе «Новые пути в психоанализе» (1939) К. Хорни предостерегала, что «пользоваться концепцией рационализации означает работать с опасным оружием». Речь идет о том, что психоаналитик не должен считать ту или иную установку или убеждение пациента рационализацией чего-то другого, если на то нет соответствующих доказательств. Если, например, человек не соглашается на хорошо оплачиваемую, но трудную работу, объясняя это тем, что не может пойти на компромиссы со своими убеждениями, то, возможно, его убеждения действительно более ценны для него, чем финансовая выгода. Не исключено также и то, что основным мотивом его решения являются не его убеждения, а страх, связанный с опасением не справиться с предложенной работой. Возможны и какие-то другие мотивы отказа человека от предложенной работы. Это означает, что психоаналитику следует сперва разобраться в подлинных мотивах мышления и поведения человека, прежде чем усматривать в его решении действие процесса рационализации. По мнению К. Хорни, в данном случае «мы можем говорить о рационализации лишь тогда, когда в действительности более сильной мотивацией являются страхи».

В обыденном представлении понятие рационализации нередко смешивается с интеллектуализацией. В психоаналитической литературе между ними проводится различие. Рационализация соотносится с рассудочным объяснением, маскирующим подлинные мотивы мышления и поведения человека, в то время как интеллектуализация – с сознательной деятельностью, основанной на активизации мыслительных процессов.

РЕАКТИВНОЕ ОБРАЗОВАНИЕ – реакция человека на вытесненное желание, способ реагирования индивида на амбивалентные чувства, один из защитных механизмов, связанный с изменением в Я.

Представление о реактивном образовании содержалось в различных работах З. Фрейда. В период становления психоанализа это представление соотносилось им с защитой невротика от мучительных переживаний сексуального характера. Психический механизм защиты состоял в образовании противоположного сексуальным влечениям самоупрека, в основе которого лежали чувства стыда.

В работе «Три очерка по теории сексуальности» (1905) З. Фрейд использовал само понятие «реактивное образование», которое наряду с понятием сублимации употреблялось им для описания психического средства, имеющего «большое значение для позднейшей культуры и нормальности». Он исходил из того, что в латентный сексуальный период детства формируются душевные силы, выступающие впоследствии как задержки на пути сексуального влечения и как плотины, сужающие его направленность. К таким задержкам, плотинам или реактивным образованиям он относил «отвращение, чувство стыда, эстетические и моральные требования идеала».

При разработке основных положений психоанализа З. Фрейд сконцентрировался на раскрытии механизма вытеснения. В дальнейшем, начиная с 20-х годов, он стал уделять внимание другим механизмам защиты, включая реактивное образование. В работе «Я и Оно» (1923) он рассмотрел возникновение Сверх-Я не только в плане некоего осадка первых выборов объекта, но и с точки зрения соответствующего образования реакций против них, выступающих в форме совести и бессознательного чувства вины. В работе «Торможение, симптом и страх» (1926) им были предприняты усилия по осмыслению реактивных образований Я применительно к неврозу навязчивых состояний и истерии.

С точки зрения З. Фрейда, при аналитической терапии приходится иметь дело с действием в защиту вытеснения, то есть с сопротивлением, являющимся своего рода противодействием. Такое противодействие явно ощущается при неврозе навязчивости, проявляется как изменение в Я и является не чем иным, как реактивным образованием Я. Речь идет об установке, противоположной вытесненному влечению и находящей свое отражение, например, в сострадании, совестливости, любви к чистоте. «Эти реактивные образования при неврозе навязчивости представляют собой преувеличение нормальных черт характера, развившихся в течение латентного периода».

Дата добавления: 2015-06-04