Травматические трансформации

Изменения мотивов обычно так постепенны, что нельзя сказать, где исчезает один и появляется другой. Любовь к музыке ради нее самой мо­жет лишь постепенно заменить прилежные занятия; религиозное стремле­ние может медленно развиться из религиозной рутины; забота о других может шаг за шагом сменять детский эгоцентризм. Изменения могут дей­ствовать так же постепенно, как прилив, поднимающий сидящее на мели судно, пока вдруг оно не окажется на плаву.

Но некоторые трансформации происходят внезапно и имеют дале­ко идущие последствия. Жизнь может быть перевернута одним решаю­щим событием: обращение святого Павла или Толстого, итальянское пу­тешествие Гёте, заражение Ницше от проститутки. Такие травматические трансформации составляют особый пример функциональной автономии.

Травматические изменения могут относиться либо к персевератив-ному типу функциональной автономии, либо к проприативному типу. Рассмотрим вкратце оба типа.

Персеверативные травмы. Мы отметили, что мотивы избегания ни­когда не угасают. Обжегшийся ребенок боится огня навсегда. Если страх необычайно глубок и навязчив, мы говорим о фобии. У многих людей есть иррациональные, но неискоренимые страхи такого типа.

Ребенка младше трех лет так ужаснул несущийся локомотив, когда он не­надолго отдалился от матери, что над всей его жизнью господствовал страх потери безопасности. Став взрослым, он мог отдаляться от своего дома не боль­ше чем на несколько кварталов. С возрастом ситуация ухудшалась. В конце концов этот страдалец (он работал учителем) был вынужден проводить заня­тия со студентами колледжа у себя дома¹.

¹ См.: Leonard W. Е. The locomotive God. N. Y.: Appleton-Century-Crofts, 1927. Эта автобиография отличается литературными достоинствами и психологической привлека­тельностью. О персеверативных неврозах у животных см.: Masserman J. H. Behavior and neurosis. Chicago: Univ. of Chicago Press, 1943.

ОлпортГ. Трансформация мотивов 73

Дэвид Леви, детский психиатр, пишет, что «отягощенные тревогой события, согласно моим записям, часто происходят в течение первых двух лет жизни»¹. Дети, которые еще не могут понимать или контролировать свое окружение, находятся во власти пугающих событий. Хирургическая операция, случаи, когда дети «теряются» на улице города, грозовые мол­нии, необдуманные отвергающие действия со стороны родителей, переезд в новое окружение, смерть в семье — все эти и другие специфические события могут раз и навсегда устанавливать фобические тенденции, воз­можно, с любопытными ритуалами безопасности со стороны ребенка. И эти системы могут продолжать существовать годами, иногда всю жизнь. Некоторые психиатры (например, О. Ранк) утверждали, что травма рож­дения — это катастрофическое событие, которое, вероятно, оставляет по­стоянный шрам на каждом смертном. Можно, однако, усомниться, обла­дает ли нервная система при рождении достаточной зрелостью, чтобы надолго запечатлеть событие рождения.

Как бы то ни было, разумно согласиться с Леви в том, что в довербаль-ный период жизни ребенок особенно чувствителен к потрясениям, которые он не может ни понять, ни обсудить, ни рационально пережить. Появление нового малыша с вытекающим отсюда чувством ревности, раннее пережи­вание тяжелой утраты или переход в приемную семью — это все готовые поводы для травматических переживаний.

Когда в возрасте примерно шести лет ребенок покидает домашнее убежище и попадает в обстановку школы и площадки для игр, его ждут новые переживания по поводу собственных неудач и насмешек окруже­ния. Особенно может страдать от беспощадных насмешек других детей хромой ребенок или ребенок с каким-то заметным шрамом (или принад­лежащий к группе меньшинств). Такие травмы имеют длительное влия­ние. Чувствительный ребенок может расти постоянно больным, или у него возникает чувство неполноценности, которое продолжается всю жизнь, даже если он достигает в последующие годы оглушительного успеха. Это все примеры «персеверативной функциональной автономии», вызванной острыми «психологическими ранами», причиненными определенными,

поддающимися датировке событиями.

В жизни американского мальчика особенно важен пубертатный период, когда он должен начать двигаться по восходящей лестнице воз­мужания. Он должен преодолеть критический «барьер маменькиного сынка». Быть может, драка на кулаках, состязание по ходьбе, взрослая стрижка или какой-то отважный поступок помогут ему достичь цели. Если это произойдет, то перед ним откроется жизнь «нормального маль­чика». Если барьер не был успешно преодолен, может произойти ради­кальное изменение в жизни, начнут развиваться новые виды компенса­ции, новый образ Я.

¹ Levy D. M. On evaluating the «specific event» as a source of anxiety // Anxiety / Ed. by P. H. Hock, J. Zubin. N. Y.: Grune & Stratton, l<)50.

Тема 12. Психология мотивации

Вскоре возникают новые требования от группы сверстников, вклю­чая взаимоотношения с противоположным полом. Развиваются религи­озные интересы. Переживания успеха и неудачи, угрызений совести и вины, обращения, детской любви могут быть крайне важны. Это новые миры, которые надо завоевать, экзамены в колледже, которые надо сдать, профессия, которую надо выбрать, средства к существованию, которые надо заработать. На всех этих критических стадиях возможна встреча с травматическим переживанием.

Во взрослые годы шок, вызванный неудачей в бизнесе, болезнью, тяжелой утратой, также может привести к быстрым и глубоким измене­ниям. Однако, как правило, после тридцати лет личность гораздо меньше подвержена внезапным потрясениям, чем до этого возраста. Больше все­го критических и резких перемен происходит в подростковом возрасте.

Не надо думать, что все изменения в жизни отмечены какими-то травмами. Напротив, в большинстве случаев жизнь меняется постепенно, хотя все люди могут указать на живые и впечатляющие эмоциональные переживания. На самом деле, невозможно провести резкую границу меж­ду травматической и постепенной трансформацией.

В одной группе автобиографий, собранных у студентов колледжа, оказалось, что более 10 % описали отчетливо травматические события, внезапно трансформировавшие большую область их личности. На прямой вопрос 48 % заявили, что у них имелись необычные впечатляющие эмо­циональные переживания, но в редких случаях они приводили к внезап­ной переориентации жизни.

Собственные травмы. Как мы отметили, отдельное волнующее со­бытие может создать некоторую доминирующую персеверативную систе­му (фобию, отвращение, ритуал). Но такие события могут также положить начало смещению центра образа Я и тем самым повлиять на эволюцию функционально автономных проприативных состояний. Некоторые трав­мы просто замораживают страхи и ограничивают рост, другие меняют направление развития.

Антрополог Рут Бенедикт рассказывала, что ее отец умер, когда ей было всего лишь два года. Каким-то образом, несмотря на горе, трагическая сцена у гроба отца дала ей впечатление, что мир смерти — мирный и красивый. Поз­же, в возрасте шести лет, она рассматривала свое потайное место в стоге сена как свою «могилу». Она пишет: «...Меня озарило — я поняла, что всегда и без проблем могу быть сама с собой, и что если я никому не расскажу о вещах, которые для меня важны, никто не сможет отнять их у меня. Я думаю, это было фундаментальным знанием, которым я жила до тридцати пяти лет...»¹.

Из этих эпизодов двух- и шестилетнего возраста Рут Бенедикт вы­ковала свой стиль жизни на много лет. Следующие два эпизода имеют дело с травматическими переживаниями в школе и колледже.

¹ Цит. по: An anthropologist at work / Ed. by M. Mead. N. Y.: Basic Books, 1959. P.102.

ОлпортГ. Трансформация мотивов 75

Женщина, которой сейчас шестьдесят лет, прослеживает свою неизменную преданность поэзии в значительной степени до эпизода на уроках по Верги­лию в средней школе. Она выполняла обычный перевод, трудный и скучный. Учитель, в сотый раз пытаясь придать смысл задаче, спросил, как отрывок был бы выражен в Библии. К счастью, она уловила ссылку и сказала: «Склони твое ухо к моей мольбе». И именно в этот момент ее буквально озарило нео­быкновенно сильное переживание красоты поэзии. Это чувство к поэзии она пронесла через всю жизнь.

Некий новичок в колледже, пришедший из семьи с низкой культурой, вы­сокомерно презирал всяческую интеллектуальную деятельность. Он был пло­хо подготовлен к колледжу, непривычен к учебе и чудовищно безграмотен. Особые трудности у него были в курсе английского сочинения. Однажды, ког­да преподаватель в очередной раз устало бранил его, мальчик в очередной раз огрызнулся: «Я не люблю английский, никогда не любил и никогда не полюб­лю». Но настойчивый учитель скучающим тоном сказал: «Сейчас я говорю не об английском, а о твоей жизни». Эффект был совершенно ошеломляющим. Удар каким-то образом попал в цель. Парень не только изменил свою манеру поведения, но увлекся предметом, получил высокие оценки, вступил в общество «Фи Бета Каппа» и в конце концов стал учителем английского.

Нет нужды говорить, что принятие и использование таких травма­тических переживаний должно быть как-то подготовлено. Происходит, по-видимому, то, что старые материалы в личности внезапно перегруппи­ровываются и обретают новое значение. Уильям Джеймс говорил об эф­фективных религиозных обращениях как об «изменении центра» жизни. Это понятие хорошо описывает то, что, наверное, происходит во всех слу­чаях травматических трансформаций.

Дата добавления: 2015-06-04