Из истории исследований психологических аспектов помощи

Помощь

Резюме

Подводя итоги критическому анализу определений мотива власти, следует сказать, что мотивация власти представляет собой гораздо более сложное явление, чем мотивация достижения или аффиляции, тем более что в стремление чувствовать себя сильным или оказывать влияние на других с обеих сторон социального взаимодействия могут оказаться втя­нутыми самые разнообразные мотивы. Несмотря на отсутствие ясности во многих аспектах этой проблемы, в определении мотива власти и осно­ванных на интерпретации текстов методиках его измерения наблюдает­ся определенный прогресс. Если проведенный нами анализ справедлив, то мотив власти можно представить себе примерно следующим образом (поскольку по возможности хочется учесть все измерения вероятных ин­дивидуальных различий, наше определение неизбежно будет грешить длиннотами). <...>

См.: Chrislle R., Gets F.L. Studies in Macheavellianism. N. Y., 1970.

Хекхаузен X. [Исследования мотивов аффиляции...] 137

Мотив власти направлен на приобретение и сохранение ее источников либо ради связанного с ними престижа и ощущения власти, либо ради влияния (оно может быть как основной, так и дополнительной целью мотива власти) на по­ведение и переживания других людей, которые, будучи предоставлены сами себе, не поступили бы желательным для субъекта образом. Влияние это дол­жно так изменить их поведение, чтобы оно способствовало удовлетворению потребности субъекта. Для достижения этого субъект должен с помощью имеющихся источников власти и средств воздействия перестроить привлека­тельность наиболее важных мотивов другого, причем сделать это возможно более эффективным и экономичным способом. Сама эта деятельность может соответствовать весьма разнообразным мотивам. Она может совершаться ради своего собственного или чужого блага или же ради какой-либо высшей цели; она может принести другому вред либо оказать ему помощь. Индивидуальный мотив власти ограничен как в отношении приобретения власти, так и в отно­шении ее применения определенными содержательными областями, связанны­ми с конкретными источниками власти и группами людей, подвергающимися воздействию. На нем также может лежать печать страха перед достижением власти, ее потерей, использованием, перед ответным применением власти или перед безуспешностью своего воздействия. <...>

Под оказанием помощи, альтруистическим, или просоциальным, по­ведением могут пониматься любые направленные на благополучие дру­гих людей действия. Действия эти весьма многообразны. Диапазон их простирается от мимолетной любезности (вроде передачи солонки) через благотворительную деятельность до помощи человеку, оказавшемуся в опасности, попавшему в трудное или бедственное положение, вплоть до спасения его ценой собственной жизни. Соответственно могут быть из­мерены затраты помогающего своему ближнему: внимания, времени, тру­да, денежные расходы, отодвигание на задний план своих желаний и пла­нов, самопожертвование. Мюррей в своем перечне мотивов ввел для де­ятельности помощи особый базовый мотив, назвав его заботливостью (need nurturance). Отличительные признаки соответствующих ему дей­ствий он описывает следующим образом:

«Выказывать сочувствие и удовлетворять потребности беспомощного Д (другого) — ребенка или любого Д, который слаб, покалечен, устал, неопытен, немощен, унижен, одинок, отвержен, болен, который потерпел поражение или испытывает душевное смятение. Помогать Д в опасности. Кормить, опекать, поддерживать, утешать, защищать, успокаивать, заботиться, исцелять»¹.

Однако то, что в конечном счете идет на пользу другому и поэтому на первый взгляд представляется деятельностью помощи, может тем не менее определяться совершенно различными движущими силами. В отдельных случаях возникают сомнения в том, насколько оказывающий помощь ру-

¹ Murray НА.. Explorations in personality. N. Y., 1938. P. 184.

Тема 12. Психология мотивации

ководствуется в первую очередь заботой о благе объекта его помощи, т.е. насколько им движут альтруистические побуждения. Макоули и Берко-виц определяют альтруизм как «поведение, осуществляемое ради блага другого человека без ожидания какой-либо внешней награды»¹. Как и в случае достижения, аффиляции и власти для отграничения помощи от дру­гих типов деятельности недостаточно одного лишь бихевиористского опи­сания поведения. В ее определении должны указываться цель действия, собственные намерения, короче говоря, «мотивация» субъекта, а также его восприятие и объяснение положения человека, нуждающегося в помощи. Решающим отличием мотивированной помощью деятельности является то, что она в меньшей степени ведет к собственному благополучию, чем к благополучию другого человека, т.е. ее большая полезность для другого, чем для самого субъекта. Поэтому внешне одинаковые акты помощи мо­гут быть в одном случае альтруистическими, в другом же, напротив, побуж­даться мотивом власти и совершаться в надежде поставить другого чело­века в зависимость и на будущее подчинить его себе. Решающий для вы­деления деятельности помощи критерий «чужой пользы» едва ли можно сформулировать более выразительно, чем это сделано в притче о сострада­тельном самаритянине:

«...Некоторый человек шел из Иерусалима в Иерихон и попался разбойни­кам, которые сняли с него одежду, изранили его и ушли, оставивши его едва живым. По случаю один священник шел тою дорогою и, увидев его, прошел мимо. Также и левит, быв на том месте, подошел, посмотрел и прошел мимо. Самаритянин же, проезжая, нашел на него и, увидев его, сжалился и, подошед, перевязал ему раны, возливая масло и вино; и, посадив его на своего осла, при­вез его в гостиницу и позаботился о нем; а на другой день, отъезжая, вынул два динария, дал содержателю гостиницы и сказал ему: позаботься о нем; и если издержишь что более, я, когда возвращусь, отдам тебе»².

Акт помощи сострадательного самаритянина потому так примечате­лен, что был осуществлен при отсутствии социального давления и даже не на глазах у способного его оценить зрителя, потому также, что самаритяни­ну не были предписаны столь жесткие моральные нормы, как священнику и левиту, и потому еще, что самаритянин взял на себя труд и затраты, свя­занные с оказанием помощи, не имея никаких видов на вознаграждение.

Однако как бы сильно акты помощи, требующие высоких и наивыс­ших затрат, ни привлекали общественное внимание и как бы ярко они ни описывались в литературных произведениях в качестве образцов поведе­ния, как бы ни были распространены более повседневные действия помо­щи, психология мотивации до начала 60-х гг. не уделяла им никакого вни­мания (если не считать включения мотива заботливости в перечень пот­ребностей Мюррея). В предложенном Мак-Дауголлом в начале нашего

¹ Macaulay J.R., Berkowitz I. (Hg.) Altruism and Helping Behavior. N. Y., 1970. P. 3.

² Евангелие от Луки. 10. 30-35.

Хекхаузен X. [Исследования мотивов аффиляции...] 139

века перечне инстинктов¹ просоциальные мотивы представлены лишь ро­дительским инстинктом, ограничивающимся заботой о питании и безопас­ности собственного потомства. (Правда, среди чувств Мак-Дауголл упоми­нает своеобразное «примитивное пассивное сочувствие», которое, как мы увидим ниже, играет центральную роль в современных попытках психоло­гии мотивации объяснить действия помощи.) Вопрос о том, не могло ли в ходе истории вида приобрести отчасти инстинктивную основу альтруисти­ческое поведение, направленное не только на благо своего потомства, но и на благо других представителей своего вида, последнее время активно дис­кутируется. Однако каких-либо убедительных выводов пока не получено².

<...> Когда во второй половине 60-х гг. количество исследований по­ведения помощи резко возросло, причины этого лежали как в науке, так и в общественной жизни. Что касается последней, то тон задали, по-видимо­му, прежде всего два события, вызвавших сильный общественный резонанс. Одним из них явился процесс над Эйхманом, привлекший запоздалое вни­мание к людям, которые во время второй мировой войны спасали евреев от уничтожения в условиях острой угрозы своей собственной жизни. В ре­зультате в 1962 г. в США было учреждено общество, поставившее своей целью выяснение мотивов и личностных свойств этих людей³. К сожале­нию, данная попытка, осуществлявшаяся в русле психологии личности, ока­залась бесплодной, тем более что исследователям удалось собрать кри­териальную группу только из 27 успевших эмигрировать лиц. В ходе ин­тервью были выяснены некоторые общие для них особенности — жажда приключений, идентификация с родительским моральным образцом, соци­альная критичность.

Вторым событием явилось убийство женщины (Кэтрин Дженовэз) в ночь на 13 марта 1964 г. в Нью-Йорке, на вокзальной площади в Брон­ксе. Несмотря на то что убийце потребовалось около получаса, чтобы на­нести три удара взывавшей о помощи жертве и в конце концов убить ее, и хотя 38 обитателей соседних домов не спали и, подойдя к окнам, наблю­дали за происходящим, никто из них не вмешался и даже не вызвал поли­цию. Отклики средств массовой информации были столь же возмущен­ными, сколь и растерянными. Эксперты в различных областях знания не

¹ См.: McDougal W. An introduction to Social Psychology. L., 1908.

² Cm: Campbell D.T. On the genetics of altruism and the counter-hedonic components in
human culture // Journal of Social Issues. 1972. 28.

³ См.: London P. The rescues: Motivational hypothese about Christians who saved Jews
from the Nazis // Macaulay J.R., Berkowitz I. (eds.). Altruism and Helping Behavior. N. Y.,
1970.

Тема 12. Психология мотивации

могли найти объяснения. Вместо этого ответственность за происшедшее приписали таким глобальным факторам, как анонимность, урбанизация или скученность.

Столь шокирующее событие побудило нескольких социальных пси­хологов покинуть надежную почву теоретически понятных лаборатор­ных феноменов поведения и обратиться к изучению действий помощи в полевых условиях, приближенных к реальной жизни. Этому благопри­ятствовала дискуссия, разгоревшаяся к тому времени в социальной пси­хологии. Ее участники критиковали лабораторные эксперименты за «от­рыв от реальности» и призывали для достижения большей «релевантно­сти» перейти к полевым исследованиям¹. Вызванный этой дискуссией поворот к квазинатуральным полевым условиям привел к тому, что проводящиеся до сих пор исследования просоциального поведения носят ситуационный характер и отличаются теоретической скудостью.

Таким образом, в этой области сложилось весьма своеобразное по­ложение дел. С одной стороны, о ситуационных детерминантах действий помощи мы сегодня знаем больше, чем о ситуационной мотивации боль­шинства других видов деятельности. Даже сама притча о сострадатель­ном самаритянине послужила прототипом для проведения эксперимен­та². Но с другой стороны, о личностных переменных, предрасполагающих к оказанию помощи, пока можно только догадываться, не говоря уже о разработке методики измерения мотива помощи. К тому же пока отсут­ствует объяснение данного поведения с третьего взгляда, т.е. недостает исследований взаимодействия личностных и ситуационных переменных.

В весьма остроумных полевых исследованиях ситуации, требующие помощи, создавались помощниками и соучастниками экспериментатора на улицах, в транспорте, в помещениях лабораторий и т.д. Прохожим или присутствующим в помещении лицам (потенциальным субъектам ока­зания помощи) нуждающийся в помощи человек всегда был незнаком. Используемые ситуации помощи можно подразделить на случаи мимолет­ного одолжения и положения, действительно являющиеся бедственными. К первым относятся: обращение с вопросом типа «Который час?» или «Как пройти...?»; просьба монеты, чтобы позвонить из автомата или уп­латить за проезд в автобусе; находка на улице неотосланного письма или кошелька с деньгами; встреча с беспомощной женщиной, не справляющей­ся с заменой колеса у автомашины; обращение за чем-либо к человеку, занятому срочной работой. Бедственные положения были представлены следующими ситуациями: с человеком случается эпилептический припа-

¹ См: Israel G._t Taifel L.H. (eds.) The Context of Social Psychology. L., 1972; Ring K.
Experimental social psychology: Some sober questions about some frivolous values // Journal
of Experimental Social Psychology. 1967. 3.

² Cm: Darley J.M., Batson CD. «From Jerusalem to Jericho»: A study of situational and
dispositional variables in helping behavior // Journal of Personality and Social Psychology.
1973. 27.

Хекхаузен X. [Исследования мотивов аффиляции...]

док или приступ почечных колик; из соседнего помещения слышно, как какая-то женщина падает с лестницы; в метро или на улице кто-то теря­ет сознание; человек сидит с поникшей головой у входа в дом и кашля­ет; на глазах у испытуемого некто похищает деньги из стола только что вышедшей секретарши; в помещение, где испытуемый выполняет задание, внезапно из щели в стене проникает дым, и т.д. Посвященный в смысл происходящего третий участник опыта скрытно, с некоторого расстояния или же в качестве соприсутствующего свидетеля либо простого прохоже­го наблюдает, в какой мере и каких именно людей ситуация побуждает к деятельности помощи.

Дата добавления: 2015-06-04