Большевистский съезд или большевистскую конференцию 9 страница

О «ВЕХАХ»__________________________________ 171

нуться к власти. Либерал отвернулся от демократии, когда она втянула массы, начав­шие осуществлять свои задачи, отстаивать свои интересы. Под прикрытием криков про­тив демократической «интеллигенции», война кадетов ведется на деле против демо­кратического движения масс. Одно из бесчисленных наглядных разоблачений этого в «Вехах» состоит в том, что великое общественное движение конца XVIII века во Фран­ции они объявляют «примером достаточно продолженной интеллигентской революции, с обнаружением всех ее духовных потенций» (57).

Не правда ли, хорошо? Французское движение конца XVIII века представляет из се­бя, изволите видеть, не образец самого глубокого и широкого демократического дви­жения масс, а образец «интеллигентской» революции! Так как нигде в мире и никогда демократические задачи не осуществлялись без движения однородного типа, то совер­шенно очевидно, что идейные вожди либерализма порывают именно с демократией.

В русской интеллигенции «Вехи» бранят именно то, что является необходимым спутником и выражением всякого демократического движения. «Прививка политиче­ского радикализма интеллигентских идей к социальному радикализму народных ин­стинктов совершилась с ошеломляющей быстротой» (141) — ив этом была «не просто политическая ошибка, не просто грех тактики. Тут была ошибка моральная». Там, где нет исстрадавшихся народных масс, не может быть и демократического движения. А демократическое движение отличается от простого «бунта» как раз тем, что оно идет под знаменем известных радикальных политических идей. Демократическое движение и демократические идеи не только политически ошибочны, не только тактически не­уместны, но и морально греховны, — вот к чему сводится истинная мысль «Вех», ров­но ничем не отличающаяся от истинных мыслей Победоносцева. Победоносцев только честнее и прямее говорил то, что говорят Струве, Изгоевы, Франки и К.

«Исстрадавшихся народных масс», — говорится на той же странице, двумя строками ниже.

172__________________________ В. И. ЛЕНИН

Когда «Вехи» приступают к более точному определению содержания ненавистных «интеллигентских» идей, они, естественно, говорят о «левых» идеях вообще, о народ­нических и марксистских, в частности. Народники обвиняются в «ложной любви к кре­стьянству», марксисты — «к пролетариату» (9). И те и другие уничтожаются в пух и прах за «народопоклонничество» (59, 59—60). У ненавистного «интеллигента» «бог есть народ, единственная цель есть счастие большинства» (159). «Бурные речи атеисти­ческого левого блока» (29), — вот что всего больше запомнилось во II Думе кадету Булгакову, вот что особенно возмутило его. И нет ни малейшего сомнения, что Булга­ков выразил здесь несколько рельефнее, чем иные, общекадетскую психологию, выра­зил заветные думы всей кадетской партии.

Что для либерала стирается различие между народничеством и марксизмом, — это не случайно, а неизбежно, оно не «фортель» литератора (прекрасно знающего эти раз­личия), а закономерное выражение современной сущности либерализма. Ибо в данное время либеральной буржуазии в России страшно и ненавистно не столько социалисти­ческое движение рабочего класса в России, сколько демократическое движение и рабо­чих и крестьян, т. е. страшно и ненавистно то, что есть общего у народничества и мар­ксизма, их защита демократии путем обращения к массам. Для современной эпохи ха­рактерно то, что либерализм в России решительно повернул против демократии; со­вершенно естественно, что его не интересуют ни различия внутри демократии, ни дальнейшие цели, виды и перспективы, открывающиеся на почве осуществленной де­мократии.

Словечки, вроде «народопоклонничество», так и кишат в «Вехах». Это не удиви­тельно, ибо либеральной буржуазии, испугавшейся народа, ничего не остается, как кричать о «народопоклонничестве» демократов. Отступления нельзя не прикрыть осо­бенно громким барабанным боем. Нельзя же, в самом деле, прямо отрицать, что обе первые Думы выражали именно в лице рабочих и крестьянских депутатов настоящие

О «ВЕХАХ»__________________________________ 173

интересы, требования, взгляды рабочих и крестьянских масс. А между тем именно эти «интеллигентные» депутаты и внушили кадетам бездонную ненависть к «левым» за разоблачение вечных кадетских отступлений от демократизма. Нельзя же, в самом де­ле, прямо отрицать хотя бы и «четыреххвостку»⁷⁹; а между тем и и один сколько-нибудь честный политический деятель не усумнился в том, что выборы по «четырех-хвостке», выборы действительно демократические, дали бы в современной России по­давляющее большинство депутатам трудовикам вместе с депутатами рабочей партии.

Ничего не остается повернувшей вспять либеральной буржуазии, как прикрывать свой разрыв с демократией словечками из словаря «Московских Ведомостей» и «Ново­го Времени»; эти словечки положительно пестрят весь сборник «Вех».

«Вехи» — сплошной поток реакционных помоев, вылитых на демократию. Понятно, что публицисты «Нового Времени», Розанов, Меньшиков и А. Столыпин, бросились целовать «Вехи». Понятно, что Антоний Волынский пришел в восторг от этого произ­ведения вождей либерализма.

«Когда интеллигент, — пишут «Вехи», — размышлял о своем долге перед народом, он никогда не додумывался до того, что выражающаяся в начале долга идея личной от­ветственности должна быть адресована не только к нему, интеллигенту, но и к народу» (139). Демократ размышлял о расширении прав и свободы народа, облекая эту мысль в слова о «долге» высших классов перед народом. Демократ никогда не мог додуматься и никогда не додумается до того, что в дореформенной стране или в стране с «конститу­цией» 3 июня может зайти речь об «ответственности» народа перед правящими класса­ми. Чтобы «додуматься» до этого, демократ, или якобы демократ, должен окончательно превратиться в контрреволюционного либерала.

Извращение «Вехами» обычного смысла слова «интеллигент» прямо-таки забавно. Достаточно пе­релистать списки депутатов обеих первых Дум, чтобы сразу увидеть подавляющее большинство кресть­ян у трудовиков, преобладание рабочих у с.-д. и сосредоточение массы буржуазной интеллигенции у к.-

д.

174__________________________ В. И. ЛЕНИН

«Эгоизм, самоутверждение — великая сила, — читаем мы в «Вехах», — именно она делает западную буржуазию могучим бессознательным орудием божьего дела на зем­ле» (95). Это не что иное, как приправленный лампадным маслом пересказ знаменитого «Enrichissez-vous! — обогащайтесь!» или нашего российского: «мы ставим ставку на сильных»⁸⁰. Когда буржуазия помогала народу бороться за свободу, она объявляла эту борьбу божьим делом. Когда она испугалась народа и повернула к поддержке всякого рода средневековья против народа, — она объявила божьим делом «эгоизм», обогаще­ние, шовинистическую внешнюю политику и т. п. Это было везде в Европе. Это повто­ряется и в России.

«Актом 17 октября по существу и формально революция должна была бы завер­шиться» (136). Это и есть альфа и омега октябризма, т. е. программы контрреволюци­онной буржуазии. Октябристы всегда это говорили и сообразно с этим открыто дейст­вовали. Кадеты действовали тайком так же (начиная с 17 октября), но желали прики­дываться при этом демократами. Для успеха дела демократии полная, ясная, открытая размежевка между демократами и ренегатами — самая полезная, самая необходимая вещь. Надо использовать «Вехи» для этого нужного дела. «Надо иметь, наконец, сме­лость сознаться, — пишет ренегат Изгоев, — что в наших Государственных думах ог­ромное большинство депутатов, за исключением трех-четырех десятков к.-д. и октяб­ристов, не обнаружило знаний, с которыми можно было бы приступить к управлению и переустройству России» (208). Ну, разумеется, где же мужицким депутатам трудовикам или каким-то рабочим браться за такое дело. Для этого нужно большинство к.-д. и ок­тябристов, а для такого большинства нужна III Дума...

А чтобы народ и народопоклонники понимали свою «ответственность» перед вер­шителями дел в III Думе и в третьедумской России, для этого нужно проповедовать на­роду — вместе с Антонием Волынским — «покаяние» («Вехи», 26), «смирение» (49), борьбу с «гордыней интеллигента» (52), «послушание» (55), «простую,

О «ВЕХАХ»__________________________________ 175

грубую пищу старого моисеева десятословия» (51), борьбу с «легионом бесов, вошед­ших в гигантское тело России» (68). Если крестьяне выбирают трудовиков, а рабочие — социал-демократов, это, разумеется, — именно такое бесовское наваждение, ибо, собственно говоря, по натуре своей, как давно уже открыли Катков и Победоносцев, народ питает «ненависть к интеллигенции» (87; читай: к демократии).

Русские граждане должны поэтому — научают нас «Вехи» — «благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас («интеллиген­тов») от ярости народной» (88).

Эта тирада хороша тем, что откровенна, — полезна тем, что вскрывает правду отно­сительно действительной сущности политики всей к.-д. партии за всю полосу 1905— 1909 годов. Эта тирада хороша тем, что вскрывает в краткой и рельефной форме весь дух «Вех». А «Вехи» хороши тем, что вскрывают весь дух действительной политики русских либералов и русских кадетов, в том числе. Вот почему кадетская полемика с «Вехами», кадетское отречение от «Вех» — одно сплошное лицемерие, одно безысходное празднословие. Ибо на деле кадеты, как коллектив, как партия, как общественная сила, вели и ведут именно политику «Вех». Призывы идти в булыгинскую Думу в августе и сентябре 1905 года, измена делу демократии в конце того же года, систематическая боязнь народа и народного движения и систематическая борьба с депутатами рабочих и крестьян в обеих первых Думах, голосование за бюджет, речи Караулова о религии и Березовского об аграрном вопросе в III Думе, поездка в Лондон, — все это бесчисленные вехи именно той, именно такой политики, которая идейно провозглашена в «Вехах».

Русская демократия не может сделать пи шага вперед, пока она не поймет сути этой политики, не поймет ее классовых корней.

«Новый День» №15, Печатается по тексту

13 декабря 1909 г. газеты «Новый День»

Подпись:В. Ил ьин

ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА

Российская социал-демократия подвела основные итоги урокам революции в лон-донской резолюции о непролетарских партиях. Социал-демократический пролетариат точно и ясно выразил в ней оценку взаимоотношения классов в революции, определил социальную основу всех главных партий и общие задачи рабочего движения в борьбе за демократию. Резолюция Декабрьской партийной конференции 1908 года дала даль­нейшее развитие этим основным взглядам с.-д.⁸²

Теперь, через год после этой конференции, через 2V2 года после Лондонского съезда, чрезвычайно поучительно посмотреть, к каким взглядам на современное положение и на задачи демократии приходят наиболее влиятельные представители русского либера­лизма. Недавнее «совещание» деятелей к.-д. партии особенно интересно в этом отно­шении. «Совещание» одобрило доклад вождя партии г. Милюкова, который напечатал его теперь в «Речи» под заглавием: «Политические партии в стране и в Думе». Доклад этот — крайне важный политический документ. Мы имеем в нем отныне официальную платформу к.-д. партии. А кроме того мы имеем здесь ответ на вопросы, давно постав­ленные и решенные социал-демократической партией, — ответ, даваемый одним из ис­куснейших дипломатов и политиканов либерализма, а в то же время и одним из наибо­лее сведущих историков, кой-чему научившимся у исторического материализма, под явным влиянием

____________________ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА__________________ 177

которого был этот историк... в бытность свою историком.

Историк Милюков пытается поставить вопрос вполне научно, т. е. материалистиче­ски. Для получения «твердых опорных точек» партийной тактики необходимо «одина­ковое понимание того, что происходит в стране». А чтобы понять это, необходимо по­смотреть на то, как главные политические партии или «политические течения» стре­мятся «найти себе опору» в «широких кругах населения».

Метод превосходен. Применение его сразу показывает нам превращение сведущего историка в дюжинного либерального сикофанта: кадеты и все, что правее их, это, види­те ли, «три главные политические течения», а все, что «левее» кадетов, это — «полити­ческая судорога». Спасибо за откровенность, г. либерал! Но посмотрим все же, что вы нам скажете как историк. Три главные течения: первое — «демагогический монар­хизм». Его «смысл» — «защита старых социальных основ быта», «соединение неогра­ниченного самодержавия»... (либерал, конституционный демократ, незаметно для себя переходит на точку зрения октябриста, защищающего ограниченное самодержавие)... «с крестьянством на почве тех патриархальных отношений, при которых дворянство является естественным посредником между тем и другим»... В переводе с либерального на русский язык это означает господство крепостников («патриархальность») помещи­ков и черносотенного царизма. Г-н Милюков верно отмечает, что этот царизм стано­вится «демагогическим», что он «отказывается от старой искусственной беспартийно­сти или надпартийности и вмешивается активно в процесс организации партий в стра­не». Именно в этом, между прочим, состоит тот шаг по пути превращения самодержа­вия в буржуазную монархию, о котором говорит резолюция Декабрьской конференции социал-демократов 1908 года. Именно в этом состоит то новое, что составляет специ­фическую особенность современного момента и что учла наша партия в ее современной постановке тактических задач. Верно отмечая некоторые черты процесса, г. Милюков,

178__________________________ В. И. ЛЕНИН

во-1-х, не додумывает до конца насчет экономических основ его, а во-2-х, боится сде­лать неизбежный вывод о причинах силы крепостников-помещиков. Эта сила сводится к тому, что в Европейской России, по казенной статистике 1905 г., 10 миллионов бед­нейших крестьян имеют 75 млн. десятин земли, а 30 000 крупнейших помещиков (в том числе уделы, т. е. семейка Николая Романова) имеют 70 млн. десятин земли. Может ли Россия быть избавлена от «патриархальных» отношений без полного уничтожения этих крепостнических латифундий верхних тридцати тысяч, как вы думаете, г. историк?

Второе течение — «буржуазный конституционализм». Так называет г. Милюков ок­тябристов. «Для крупной буржуазии, — пишет он, — данное течение, быть может, слишком консервативно по своей тесной связи с бюрократией и дворянством». Объе­диняет их «отрицательная задача: общая оборона против более радикальных социаль­ных или политических течений». «Буржуазные конституционалисты 3 июня и 9 нояб­ря», ища себе опоры, пытаются «ассимилировать себе хотя бы верхний слой крестьян­ской массы» («сильных и крепких» г. Столыпина). «Но этого рода социальный базис — пока еще весь в будущем». «Вот почему в поисках социального базиса данное течение, быть может, наиболее слабо обеспечено»...

У нас любят — даже, к сожалению, среди людей, желающих быть социал-демократами, — разносить «революционные иллюзии». Но может ли быть что-либо наивнее этой либеральной иллюзии, будто социальный базис контрреволюционной буржуазии («общая оборона») и помещиков — «слаб», будто их можно разбить иначе, как самым решительным и беспощадным революционным натиском масс, восстанием масс? Серьезный историк опять уступает место дюжинному либералу.

Третье течение — кадеты. Г. Милюков называет его «демократическим конститу­ционализмом» и поясняет, что «сущность этой позиции заключается в соединении ра­дикальной политической и радикальной социальной программы». Историк совсем сту­шевался перед диплома-

____________________ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА__________________ 179

том-политиканом. На деле — вся политика кадетов идет против радикализма масс. На словах — особенно на «совещании», где есть провинциальные кадеты, несколько бли­же чувствующие настроение масс, — мы радикалы, мы печемся о демократизме и о массах.

Г. Милюков (особенно под впечатлением «совещания», должно быть) не заблужда­ется насчет масс. Он признает бесспорным, что «рост сознательности за последние го­ды огромный», что «причины массового недовольства не исчезли; быть может, они да­же увеличились в числе и действие их усилилось в той же мере, в какой возросла созна­тельность». Но, если историк вынужден признать это, то либерал все же берет верх: «... в массах, по несчастью, оказалась» (в революции) «возможной лишь более смелая тайная демагогия, которая льстила традиционным взглядам и привычным ожиданиям массы. Эта демагогия связывала чисто искусственным образом понятный и законный лозунг массы «земля» с непонятным и неверно истолкованным лозунгом «воля». При этих условиях даже усвоение народным сознанием естественной связи между двумя лозунгами явилось лишь источником новых недоразумений и плодило те самые иллю­зии» и т. д. и т. д. вплоть до «принципа»: ни революции, ни реакции, а «легальная кон­ституционная борьба». На вопрос о возвращении к «старой тактике 1905 года» «необ­ходимо категорически и резко ответить отрицательно».

Читатель видит, что все добрые намерения историка Милюкова искать опоры для тактики партий в широких кругах населения рассыпались в прах, как только дошло де­ло до крестьянства и до пролетариата. Относительно последнего г. Милюков махает рукой, признавая, что «в городской демократии к.-д. имеют более широкий, более ор­ганизованный и сознательный социальный базис, чем может его представить какая бы то ни было политическая партия, за исключением опирающейся на рабочий класс соци­ал-демократии». Относительно же крестьян г. Милюков не теряет надежды. «Несмотря на наличность таких препятствий», как «демагогия» и пр., — пишет он, — «не исклю­чена возможность

180__________________________ В. И. ЛЕНИН

параллельной» (курсив Милюкова) «деятельности демократического конституциона­лизма с непосредственными выражениями желаний народных масс».

Параллельная деятельность! — вот новое словечко для старой либеральной тактики. Параллельные линии никогда не встречаются. Либерализм буржуазной интеллигенции понял, что ему не встретиться никогда с массами, т. е. не стать их выразителем и вож­дем в России, — «никогда» в силу выросшей после 1905 года сознательности. Но либе­ралы, типа кадетов, продолжают рассчитывать на массы, как на пьедестал своих успе­хов, своего господства. «Идти параллельно», это значит, в переводе на простой и ясный язык, политически эксплуатировать массы, ловя их словами о демократизме и предавая их на деле. «Поддерживать их (октябристов) систематически в вопросах конституцион­ных» — эти слова доклада г. Милюкова выражают суть политики кадетов. На деле ка­деты — пособники октябризма, крыло буржуазного конституционализма. Струве и прочие веховцы прямо, грубо, прямолинейно признают это и требуют, чтобы кадеты перестали «косить глаза влево и заискивать перед презирающими их революционера-

от

ми» (слова известного ренегата г. Изгоева в «Московском Еженедельнике», 1909, № 46, стр. 10). Милюков и К недовольны только грубостью и прямолинейностью ве­ховцев, только тем, что веховцы портят их дипломатию, мешают им водить за нос от­сталые элементы массы. Милюков — практический политик, Струве — доктринер ли­берализма, но их мирное сожительство в одной партии не случайность, а необходимое явление, ибо буржуазный интеллигент по сути дела колеблется между упованием на массы (которые помогут-де каштаны из огня таскать) и упованием на октябристскую буржуазию.

«Невозможность для современной власти допустить свободное общение между по­литически-сознательными элементами демократии и демократической массой и делает неосуществимыми главные обещания манифеста 17 октября», — пишет г. Милюков. Нечаянно он сказал тут более глубокую правду, чем хотел. Ибо, во-первых,

____________________ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА__________________ 181

если правда, что для современной власти невозможно допустить общение масс с демо­кратами (а это несомненная правда), то отсюда следует необходимость революционной тактики, а не «конституционной» борьбы, необходимость вести народ к свержению этой власти, а не к реформированию ее. А во-вторых, и октябрь — декабрь 1905 г., и I Дума, и II Дума доказали, что не только «для современной власти», но и для русского либерализма, для русских кадетов «невозможно допустить свободное общение» между «демократической массой» и социал-демократами, и даже народниками всех оттенков. Кадеты не могли руководить демократией не только рабочей, но и крестьянской во время свобод октября — декабря 1905 г., и даже во время оберегаемых Горемыкиными и Столыпиными Дум демократия не мирилась с главенством кадетов.

Политическое значение кадетского «совещания» конца 1909 года и доклада г. Ми­люкова состоит в том, что образованные представители либерализма, будучи злейшими врагами революционной социал-демократии, дали превосходное подтверждение пра­вильности ее учета момента и ее тактики. Все, что есть ценного и верного в докладе, есть только размазывание и пережевывание нашего основного тезиса о шаге самодер­жавия по пути превращения в буржуазную монархию, как о главной отличительной черте переживаемого момента. В этом именно его отличие от вчерашнего и от зав­трашнего. В этом основа своеобразной тактики социал-демократов, тактики, которая должна применить принципы революционного марксизма к изменившейся ситуации, а не просто повторить те или иные лозунги.

Либералы признали контрреволюционность крупной буржуазии, признали рост соз­нательности и недовольства масс. Почему же они не идут решительно на службу к крупной буржуазии, если они отрекаются от революции, от 1905 г., от «демагогии» «земли и воли», если они признают, что октябризм слишком консервативен для круп­ной буржуазии? Потому что «совещание» провинциалов особенно ясно показало им неудачу новой, столыпинской, буржуазной политики самодержавия.

182__________________________ В. И. ЛЕНИН

Новый социальный базис для монархии «пока еще весь в будущем», — вот наиболее ценное признание либерализма. Упорядоченный буржуазный конституционализм, с монархией во главе, превосходная вещь, но ее не выходит, ее не выйдет без нового движения масс, — вот итог кадетского «совещания». Нам ненавистно движение масс, ненавистна «демагогия» «земли и воли», ненавистны «политические судороги», но мы реальные политики, мы должны считаться с фактами, мы должны направлять свою по­литику так, чтобы идти параллельно с движением масс, раз оно неизбежно. «Не исклю­чена возможность» успешной борьбы за руководство крестьянскими и городскими (кроме рабочих) массами: попытаемся словами о нашем «радикализме» обеспечить се­бе местечко в народном движении, как словами об оппозиции его величества мы обес­печили себе местечко в Лондоне.

Тактику нашей партии превосходно подтвердило, не подозревая того, кадетское со­вещание. Мы должны изжить новый исторический момент, когда самодержавие по-новому пытается спасти себя и когда оно явно идет опять к краху по этому новому пу­ти. Мы должны изжить этот момент, систематически, упорно, терпеливо работая над более широкой и крепкой организацией более сознательных масс социалистического пролетариата и демократического крестьянства. Мы должны использовать все условия и возможности партийной деятельности в такое время, когда и черная Дума и монархия вынуждены встать на путь партийности. Мы должны использовать это время, как эпоху подготовки новых масс, на новой почве, при новых условиях, к более решительной ре­волюционной борьбе за наши старые требования. Революция и контрреволюция пока­зали на деле полную несовместимость монархии с демократией, с господством народа, с свободой народа, — мы должны нести в массы пропаганду уничтожения монархии, пропаганду республиканизма, как условия победы народа, — мы должны лозунг «долой монархию» сделать такой же популярной «народной поговоркой», какой сделался по­сле долгих лет упорной с.-д. работы в 1895—

____________________ ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО РУССКОГО ЛИБЕРАЛИЗМА__________________ 183

1904 годы лозунг: «долой самодержавие». Революция и контрреволюция показали на деле всю силу и все значение класса помещиков, — мы должны нести в массы кресть­янства пропаганду полного уничтожения этого класса, полного разрушения помещичь­его землевладения. Революция и контрреволюция показали на деле природу либералов и буржуазной интеллигенции, — мы должны нести в массы крестьянства ясное пони­мание того, что руководство либералов есть гибель их дела, что без самостоятельной революционной борьбы масс они неизбежно останутся, при всяких кадетских «рефор­мах» останутся в кабале у помещика. Революция и контрреволюция показали нам союз самодержавия и буржуазии, союз русской и международной буржуазии, — мы должны воспитать, сплотить и сорганизовать втрое большие, чем в 1905 г., массы пролетариата, который один только, руководимый самостоятельной с.-д. партией и идущий рука об руку с пролетариатом передовых стран, в состоянии завоевать для России свободу.

«Социал-Демократ» № 10, Печатается по рукописи

24 декабря 1909 г. (6 января 1910 г.)

ОДИННАДЦАТАЯ СЕССИЯ

МЕЖДУНАРОДНОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО

БЮРО

7 ноября нового стиля в Брюсселе состоялось одиннадцатое заседание Международ­ного социалистического бюро. Заседанию Бюро предшествовала, по установившемуся в последние годы обычаю, конференция социалистических журналистов разных стран. На конференции обсуждались некоторые практические вопросы, касающиеся установ­ления более регулярных сношений между ежедневными социалистическими газетами разных стран.

Что касается до заседания Международного социалистического бюро, то, помимо мелких текущих дел, в порядке дня стояло два крупных вопроса: во-1-х, о Междуна­родном социалистическом конгрессе 1910 года в Копенгагене и, во-2-х, о расколе в голландской партии.

По первому вопросу был назначен прежде всего срок конгресса, именно: на 28 авгу­ста — 3 сентября нового стиля. По поводу места съезда был поднят вопрос, смогут ли русские социалисты свободно приехать в Копенгаген. Представитель датских социали­стов Кнудсен ответил, что по их сведениям и по всем тем данным, которые у них есть относительно намерений датского правительства, русских делегатов на съезд полиция не потревожит. Если бы накануне самого съезда выяснилось обратное, то Международ­ное социалистическое бюро, несомненно, озаботилось бы переменой места конгресса.

___________________________ ОДИННАДЦАТАЯ СЕССИЯ МСБ_________________________ 185

Порядок дня Копенгагенского съезда намечен такой: 1) кооперативное движение; 2) международная организация помощи крупным стачкам; 3) безработица; 4) разоружение и третейское разбирательство международных конфликтов; 5) результаты рабочего за­конодательства разных стран и вопрос о международной организации его, в особенно­сти, вопрос о восьмичасовом рабочем дне; 6) улучшение сношений национальных пар­тий с Международным социалистическим бюро; 7) отмена смертной казни.

Предполагалось сначала поставить в порядок дня аграрный вопрос. Вальян и Моль-кенбур высказались против, находя затруднительным обсуждение такого вопроса на международном съезде без предварительной более обстоятельной подготовки его на съездах национальных партий. Выражено пожелание, чтобы съезды национальных пар­тий обсудили этот вопрос специально, так, чтобы он мог быть подготовлен к междуна­родному съезду 1913 года.

Приняв резолюции сочувствия шведским рабочим, организовавшим одну из вели­чайших всеобщих стачек последнего времени, и рабочим Испании, геройски боров­шимся с военной авантюрой их правительства, а также резолюции протеста против зверств и убийств царизма в России, правительств в Испании, в Румынии и в Мексике, Международное социалистическое бюро перешло к главному вопросу своего дальней­шего порядка дня — к вопросу о расколе в Голландии.

В Голландии давно уже ведется борьба оппортунистов и марксистов социалистиче­ской партии. В аграрном вопросе оппортунисты стояли за пункт программы, требую­щий наделения землей сельских рабочих. Марксисты энергично боролись против этого пункта (который был защищаем главой оппортунистов, Трульстра) и добились его от­мены в 1905 году. Затем, оппортунисты, приспособляясь к религиозно настроенной части голландских рабочих, дошли до защиты выдачи государственных средств на суб­сидии преподаванию религии в школах. Марксисты горячо боролись с этим. Оппорту­нисты, с Трульстра во главе, противопоставляли

186__________________________ В. И. ЛЕНИН

парламентскую с.-д. фракцию партии и противодействовали решениям Τ TTC Оппорту­нисты вели политику сближения с либералами и поддержки их социалистами (разуме­ется, «оправдывая» это целью добиться социальных реформ, которые либералы обеща­ли и... не проводили). Оппортунисты предприняли пересмотр старой, марксистской, программы голландской с.-д. партии и выставили, между прочим, такие тезисы этого пересмотра, как отречение от «теории крушения» (известная идея Бернштейна), или пожелание, чтобы признание программы обязывало членов партии признавать полити­ко-экономические, «но не философские взгляды Маркса». Борьба марксистов против такой линии все обострялась. Оттесненные из ЦО партии, марксисты (в том числе из­вестная писательница Роланд-Гольст, затем Гортер, Паннекук и др.) основали свою га­зету «Трибуна»⁸⁴. Трульстра, не разбираясь в средствах, преследовал эту газету, обви­няя марксистов в стремлении «вышибить» его лично, подбивая мещански настроенную часть голландских рабочих против «драчунов», любителей полемики, нарушителей ми­ра — марксистов. Кончилось тем, что экстренный съезд партии в Дэвенте (13—14 фев­раля 1909 г.), дав большинство сторонников Трульстра, постановил закрыть «Трибуну» и основать вместо нее «приложение» при оппортунистическом ЦО партии! Понятно, что редакторы «Трибуны» не пошли на это (кроме Роланд-Гольст, занявшей, к сожале­нию, безнадежную примиренческую позицию) и были исключены из партии.

Дата добавления: 2015-06-04