Национальный вопрос 3 страница

Если бы средние капиталисты платили столько, сколько теперь платят рабочие, т. е. по 7% с дохода, это дало бы около 130 млн. долларов. А 15% с дохода богатых капита­листов дали бы 540 млн. долларов. Общая сумма более чем покрыла бы все косвенные налоги. При этом капиталисты имели бы, за вычетом подоходного налога — средний по 11 тыс. руб. дохода, а богатый по 50 тыс. руб. дохода.

Мы видим, что требование социал-демократов — полная отмена всех косвенных на­логов и замена их настоящим,

КАПИТАЛИЗМ И НАЛОГИ

а не игрушечным, прогрессивно-подоходным налогом — вполне осуществимо. Такая мера, не затрагивая основ капитализма, дала бы сразу громадное облегчение девяти де­сятым населения; а во-вторых, послужила бы гигантским толчком к развитию произво­дительных сил общества вследствие роста внутреннего рынка и вследствие избавления государства от нелепых стеснений экономической жизни, вводимых для взимания кос­венных налогов.

Защитники капиталистов обычно указывают на трудность учета больших доходов. На самом же деле при современном развитии банков, сберегательных касс и т. д. эти трудности совершенно вымышленные. Единственная трудность — классовая корысть капиталистов и существование недемократических учреждений в политическом строе буржуазных государств.

Написано 1 (14) июня 1913 г.

Напечатано 7 июня 1913 г.

в газете «Правда» №129

Подпись: В. Ил ьин

Печатается по тексту газеты

К ВОПРОСУ О г. БОГДАНОВЕ И ГРУППЕ «ВПЕРЕД»⁸³

(ДЛЯ РЕДАКЦИОННОЙ КОЛЛЕГИИ «ПРАВДЫ»)

Поступок редакции по отношению к искажению истории партии г. Богдановым воз­мутителен настолько, что, право, не знаешь, можно ли после этого оставаться сотруд­ником.

Как было дело?

В моей статье ни звука против г. Богданова (нечлена группы «Вперед»); ни звука осуждения вообще.

Самым осторожным образом я констатировал факт: что направление, осужденное единогласно всей партией, «связано с впередовством».

Ни слова больше. Ничего иного не мог цитировать и сам г. Богданов!

Спрашивается, можно ли обойти этот факт? Нельзя, ибо партия сразу осудила и лик­видаторство и отзовизм. Кто пожелал бы обойти этот факт, говоря об истории партии по отношению к ликвидаторству, тот был бы мошенником. Смею думать, что редакция не требовала от меня мошенничества. Тем более я обязан так думать, что редакция зая­вила о своем согласии с № 95!

Верен ли факт? Редакция согласна, что верен. Да и трудно не согласиться, раз сами впередовцы объявляли отзовизм «законным оттенком»!!

Но если верен факт, как же можно («для беспристрастия») позволять лгать об этом г-ну Богданову?? Я не могу подыскать другого объяснения, кроме незнакомства редак­ции с историей группы «Вперед» (если нет

См. настоящий том, стр. 73. Ред.

__________________ К ВОПРОСУ О Г. БОГДАНОВЕ И ГРУППЕ «ВПЕРЕД»_________________ 247

у кого-либо совершенно ослепляющего пристрастия к той реакционной пошлости, ко­торой учит рабочих философ Богданов).

Редакция не знает, вероятно, что группа «Вперед» в полном распаде. Г-н Богданов вышел давно — его «философию» осудил печатно впередовец Алексинский. Тот же Алексинский осудил печатно «пролетарскую культуру» (из платформы впередовцев). Этого редакция не знает?

Из группы «Вперед» вышли теперь и Богданов, и Домов, и Лядов, и Вольский, и Степинский (и Луначарский накануне выхода — см. новые листки в Париже). Редак­ция не знала этого?

Редакция поддерживает худшие (безнадежные) элементы буржуазных лгунов из «Впереда» против лучших, порвавших (подобно Алексинскому) с г. Богдановым!!

Ведь это же черт знает что такое! Это какая-то издевка над истиной, над партией.

Я настоятельно требую, чтобы прилагаемая моя заметка была помещена полностью. Я всегда предоставлял редакции право изменений по-товарищески, но с этой статьей, после письма г. Богданова, я права на изменения и т. п. не даю. Если не поместите, от­дайте в «Просвещение», а я сохраняю за собой полную свободу войны по поводу иска­жения истории партии. Боремся с ликвидаторством и прикрываем отзовизм — эта по­зиция такой неизмеримой подлости, что, я уверен, только незнание дела объясняет этот промах.

Редакции следует сказать: убедились, что г. Богданов неверно изложил платформу «Вперед» и факты неверно передал.

Я настаиваю на немедленном ответе. Я не в состоянии писать очередных статей, встречая гнусную ложь г-на Богданова.

Готовый к услугам В. Ильин

Написано 3 (16) июня 1913 г.

Впервые напечатано в 1930 г.

во 2—3 изданиях Сочинений Печатается по рукописи

В. И. Ленина, том XVI

НЕВЕРНАЯ ОЦЕНКА

(«ЛУЧ» О МАКЛАКОВЕ)⁸⁴

... программ и резолюций либералов.

В передовице «Луча» (№ 122) мы встречаем глубоко неправильную оценку этой важной речи. «Кадетское доктринерство» — вот что усмотрел в ней «Луч». Депутат Маклаков уподобляется животному, которое своим хвостом заметает свои следы. «Ря­дом вставок в свою речь он совершенно уничтожил ее оппозиционное содержание» — и «Луч» приводит слова г. В. Маклакова, что «реакция есть исторический закон», что следует (согласно поучениям Бисмарка) уметь отличать моменты, когда надо управлять либерально, от таких, когда надо управлять деспотически.

«Подобные речи может держать профессор», заключает «Луч», «а не политический деятель, отстаивающий право демократии на самоопределение» (?).

Нет, г. В. Маклаков совсем не доктринер и речь его совсем не профессорская. А ждать от В. Маклакова отстаивания прав демократии — просто смешно. Это — либе­рально-буржуазный делец, который безбоязненно вскрывал самое «нутро» политики своего класса. Г-н В. Маклаков обвинял правительство за то, что оно «могло понять (когда утихла революция), чем молено добить революцию», но не поняло.

«Когда правительство борется с революцией, оно право, это его долг», — восклицал г. В. Маклаков,

Первая страница рукописи не найдена. Ред.

НЕВЕРНАЯ ОЦЕНКА______________________________ 249

добавляя: «так же будет и с революцией, когда она победит, она будет бороться с контрреволюцией» (здесь «опытный» оратор смешным образом обмолвился, употребив почему-то исключительно будущее время). Г-н В. Маклаков несколько раз повторял, что он обвиняет правительство «не за борьбу со смутой, с революцией, а за борьбу с самим порядком».

Г-н В. Маклаков сравнивал Столыпина с пожарным, который бьет стекла в пылаю­щем доме.

Отсюда видно ясно, что основной тон и главное содержание этой знаменательной речи — отнюдь не профессорство и не доктринерство, а горячая, настойчивая контрре­волюционность. На этом тем больше необходимо останавливаться, чем усерднее газет­ная шумиха о мелких подробностях «конфликта» заслоняет суть дела. Нельзя понять политики либерализма и ее классовых корней, не усвоив этой основной характерной черты ее.

Поразительное и забавное непонимание дела обнаруживает «Луч», когда он воскли­цает: «не худший ли вид доктринерства заключается в преклонении перед государст­венной мудростью Бисмарка, который, что бы ни говорили, всегда оставался человеком железа и крови?»

При чем же тут доктринерство, господа? Совсем это невпопад. В. Маклаков яснее ясного говорит, что одобряет «борьбу со смутой и с революцией», одобряет «пожарно­го», и, разумеется, В. Маклаков превосходно понимает, что это как раз и значит: железо и кровь. В. Маклаков яснее ясного говорит, что он именно за такую политику под усло­вием ее успеха! Бить стекла надо — учит он — не бойтесь бить стекла, мы с вами не сентиментальные люди, не профессора, не доктринеры, но бить надо так, как Бисмарк, т. е. с успехом, укрепляя союз буржуазии с помещиками.

А вы — обращается В. Маклаков к правительству — бьете стекла зря, как хулиган, а не как пожарный.

Бисмарк был представителем контрреволюционных помещиков Германии. Он понял, что спасти их (на несколько десятилетий) можно только прочным союзом с контррево­люционной либеральной буржуазией. Ему

250__________________________ В. И. ЛЕНИН

удался этот союз, ибо сопротивление пролетариата оказалось слабым, а счастливые войны помогли решить очередную задачу: национальное объединение Германии.

У нас есть контрреволюционные помещики. Есть контрреволюционные либеральные буржуа. В. Маклаков — первый из их числа. Он доказал своей речью свою готовность идти на бесконечное холопство и хамство перед Пуришкевичами и К⁰. Но для успеха «брачного союза» этого мало. Надо решить очередную историческую задачу, которая у нас состоит вовсе не в национальном объединении (у нас его хоть отбавляй...), а в аг­рарном вопросе,., при более сильном сопротивлении пролетариата.

Об этом жалкий либерал В. Маклаков, воздыхающий о русском Бисмарке, не сумел сказать ни единого ясного слова.

Написано 4 (17) июня 1913 г.

Впервые напечатано в 1937 г.

в Ленинском сборнике XXX Печатается по рукописи

Подпись: W.

ДЕПУТАТ ФРАНК — ЗА МАССОВУЮ СТАЧКУ

Событием в германской социалистической партии является выступление известного баденского социал-демократа Франка, одного из самых видных представителей оппор­тунистического крыла, за массовую стачку, как средство борьбы за избирательную ре­форму в Пруссии.

Партийная с.-д. организация в Вильмерсдорфе, предместье Берлина, пригласила Франка прочитать реферат на эту тему. Буржуазные газеты, ожидая, что «из Бадена» раздадутся мирные и расхолаживающие речи, раскричали про собрание. Даровая рек­лама получилась великолепная. Собрание вышло громадное и особенно внушительное.

Но Франк — потому ли, что он говорил перед радикально настроенными берлин­скими рабочими или потому, что южанин, привыкший к более свободному строю юж­ной Германии, возмутился тем бесстыдным господством «юнкеров» (немецких дворян-черносотенцев), которое он поближе стал наблюдать в Берлине, — но он выступил с горячей речью за массовую стачку.

Оратор начал с обрисовки внутренней политики в Пруссии. Господство юнкеров, ре­акционный избирательный закон в прусский ландтаг-сейм (закон вроде нашего третье-думского), отсутствие элементарных демократических гарантий Франк бичевал беспо­щадно. Когда оратор отметил, что по прусскому избирательному закону содержатель публичного дома пользуется

В. И. ЛЕНИН

избирательными правами по первому разряду, а премьер-министр только по третьему и что для прусских «порядков» это характерно, собрание подчеркнуло его оценку друж­ным смехом.

Берлинские рабочие, шутил Франк, доказали борьбой с Яговым (градоначальник, тщетно пытавшийся запретить демонстрации в 1910 году), что они обладают талантами в деле уличных маневров.

Оратор вспомнил примеры массовых стачек в истории: у чартистов в Англии, у бельгийцев в 1893, 1902 и 1912 гг., у шведов в 1903 г., у итальянцев в 1904 г., у русских в 1905 году; — на этом примере оратор остановился подробнее, подчеркнув, какую по­мощь оказали тогда русские рабочие своим соседям и братьям, австрийским рабочим. Одной угрозы политической стачкой оказалось тогда достаточно для австрийцев, что­бы завоевать всеобщее избирательное право.

В Пруссии и в Германии — восклицал Франк — самое лучшее рабочее движение в мире, самая распространенная рабочая печать. Научимтесь же от пролетариата всего мира массовой борьбе! (Бурные одобрения и аплодисменты собрания.)

Разумеется, новый вид борьбы несет с собой жертвы и опасности — продолжал Франк — но где же виданы политические битвы без жертв и без опасностей? Раз сознав необходимость борьбы, мы должны ее вести до конца, мы должны вести вперед наш корабль, несмотря на то, что в пути будут подводные камни. Кто боится их и остается в гавани, с тем ничего не может случиться, но он никогда и не доберется до другого бе­рега, до цели наших стремлений.

Восторженно встреченная собранием, речь Франка еще и еще раз показала, до како­го возмущения довела немецких рабочих реакция. Медленно, но верно зреет могучий протест в германском пролетариате.

Написано 5 (18) июня 1913 г.

Напечатано 11 июня 1913 г.

в газете «Правда» №132

Подпись: Карич

Печатается по тексту газеты

КАПИТАЛИСТЫ И ВООРУЖЕНИЕ

Английская рабочая печать продолжает свою интересную и поучительную кампа­нию разоблачений по поводу того, как синдикаты интернационально объединенных ка­питалистов толкают народы на войну.

Вот вам динамитный трест (или синдикат) Нобеля. Капиталец его составляет 30 миллионов рублей. Чистая прибыль за последний год 3 300 000 рублей. Одиннадцать процентов чистой прибыли, недурно — неправда ли?

И в своем годовом отчете благородные торгаши человекоистребительными материа­лами скромно объясняют свои успехи короткой фразой: «на военные припасы в этом году был усиленный спрос».

Еще бы! Капиталистическая печать и служащие капиталистам политические деятели кричат о войне, требуют новых вооружений — это так выгодно промышленникам, фаб­рикующим военные припасы!

Но кто нее они, эти промышленники?

Они объединенные капиталисты всех наций, братья министров, члены парламента и так далее!

Среди акционеров «динамитного» треста (который является пайщиком, если не вла­дельцем, четырех динамитных фабрик в Германии) мы встречаем имена:

Немецкая армия: генерал фон Мюльбург, майор барон фон Фрич и т. д.;

Британская армия: генерал Дж. Дональд, полковник Нейль Финдли и пр. и пр.;

254__________________________ В. И. ЛЕНИН

Французская армия: полковник Франсуа Ляффарг;

Лорд Глэнконнер, брат г-жи Асквит, жены английского премьер-министра, сэр Норе, министр, Гарольд Теннант, член парламента, «Немецкий банк», «Ганноверский банк» и так далее.

Вожди национальных партий в разных парламентах, кричащие о «мощи государства» и о «патриотизме» (смотри формулы перехода кадетов, прогрессистов, октябристов в IV Думе!), осуществляют этот патриотизм тем, что вооружают Францию против Гер­мании, Германию против Англии и т. д. Они все — такие горячие патриоты. Они все так пекутся, так пекутся о «мощи государства» — своего, разумеется, против неприяте­ля.

И они заседают, вместе с этими «неприятелями», в правлениях и в собраниях акцио­неров динамитного и прочих трестов (синдикатов), собирая миллионы рублей чистой прибыли и толкая — каждый «свой» народ — на войну с другими народами.

«Правда» № 133, 12 июня 1913 г. Печатается по тексту

газеты «Правда»

РАБОЧИЙ КЛАСС И НЕОМАЛЬТУЗИАНСТВО

На Пироговском съезде врачей⁸⁷ много интереса и много дебатов вызвал вопрос об аборте, т. е. о производстве искусственных выкидышей. Докладчик Личкус привел дан­ные о чрезвычайно сильном распространении вытравления плода в современных так называемых культурных государствах.

В Нью-Йорке за один год было 80 000 искусственных выкидышей, во Франции их бывает по 36 000 ежемесячно. В Петербурге процент искусственных выкидышей уве­личился за 5 лет более чем вдвое.

Пироговский съезд врачей принял решение, что уголовное преследование матери за искусственный аборт никогда не должно иметь места, а врачи должны преследоваться за это лишь в случае «корыстных целей».

В прениях большинство, высказываясь за ненаказуемость аборта, естественно затра-

оо

гивало и вопрос о так называемом неомальтузианстве (искусственные меры, предо­храняющие от зачатия), причем касались и социальной стороны дела. Например, г. Ви-гдорчик, по отчету «Русского Слова», заявлял, что «предохранительные от зачатия ме­ры надо приветствовать», а г. Астрахан восклицал, срывая бурные аплодисменты:

«Мы должны убеждать матерей рождать детей, чтобы их калечили в учебных заведениях, чтобы для них устраивались жеребьевки, чтобы их доводили до самоубийства!».

Если верно сообщение, что подобная декламация г. Астрахана вызывала бурные ап­лодисменты, то этот

256__________________________ В. И. ЛЕНИН

факт меня не удивляет. Слушатели были буржуа, средние и мелкие, с мещанской пси­хологией. Чего же от них и ждать, кроме самого пошлого либерализма?

Но с точки зрения рабочего класса, едва ли можно приискать более наглядное выра­жение всей реакционности и всего убожества «социального неомальтузианства», чем приведенная фраза г. Астрахана.

«... Рождать детей, чтобы их калечили...» Только для этого? Почему же не для того, чтобы они лучше, дружнее, сознательнее, решительнее нашего боролись против совре­менных условий жизни, калечащих и губящих наше поколение??

Вот тут-то и заключается коренное отличие психологии крестьянина, ремесленника, интеллигента, вообще мелкого буржуа, от психологии пролетария. Мелкий буржуа ви­дит и чувствует, что он гибнет, что жизнь становится все труднее, борьба за существо­вание все беспощаднее, положение его и его семьи все более безвыходное. Факт бес­спорный. И мелкий буржуа протестует против него.

Но как протестует?

Он протестует, как представитель класса, безнадежно гибнущего, отчаявшегося в своем будущем, забитого и трусливого. Ничего не поделаешь, хоть детей бы поменьше было, страдающих от нашей муки и каторги, от нашей нищеты и наших унижений, — вот крик мелкого буржуа.

Сознательный рабочий бесконечно далек от этой точки зрения. Он не даст затемнять своего сознания подобными воплями, как бы ни были они искренни и прочувствованы. Да и мы, рабочие, и масса мелких хозяйчиков, мы ведем жизнь, полную невыносимого гнета и страданий. Нашему поколению тяжелее, чем нашим отцам. Но в одном отноше­нии мы гораздо счастливее наших отцов. Мы научились и быстро учимся бороться — и бороться не в одиночку, как боролись лучшие из отцов, не во имя внутренне чуждых нам лозунгов буржуазных краснобаев, а во имя своих лозунгов, лозунгов своего класса. Мы боремся лучше, чем наши отцы. Наши дети будут бороться еще лучше, и они побе­дят.

РАБОЧИЙ КЛАСС И НЕОМАЛЬТУЗИАНСТВО

Рабочий класс не гибнет, а растет, крепнет, мужает, сплачивается, просвещается и закаляется в борьбе. Мы — пессимисты насчет крепостничества, капитализма и мелко­го производства, но мы — горячие оптимисты насчет рабочего движения и его целей. Мы уже закладываем фундамент нового здания, и наши дети достроят его.

Вот почему — и только поэтому — мы безусловные враги неомальтузианства, этого течения для мещанской парочки, заскорузлой и себялюбивой, которая бормочет испу­ганно: самим бы, дай бог, продержаться как-нибудь, а детей уж лучше ненадобно.

Разумеется, это нисколько не мешает нам требовать безусловной отмены всех зако­нов, преследующих аборт или за распространение медицинских сочинений о предохра­нительных мерах и т. п. Такие законы — одно лицемерие господствующих классов. Эти законы не исцеляют болячек капитализма, а превращают их в особенно злокачествен­ные, особенно тяжелые для угнетенных масс. Одно дело — свобода медицинской про­паганды и охрана азбучных демократических прав гражданина и гражданки. Другое дело — социальное учение неомальтузианства. Сознательные рабочие всегда будут вести самую беспощадную борьбу против попыток навязать это реакционное и трусли­вое учение самому передовому, самому сильному, наиболее готовому на великие пре­образования классу современного общества.

Написано б (19) июня 1913 г.

Напечатано 16 июня 1913 г.

в газете «Правда» № 137

Подписъ:В. И.

Печатается по тексту газеты

БУРЖУАЗНЫЕ ДЕЛЬЦЫ-ФИНАНСИСТЫ И ПОЛИТИКИ

Английская рабочая печать продолжает свои разоблачения о связи финансовых «операций» с высшей политикой. Эти разоблачения заслуживают внимания рабочих всех стран, ибо вскрывается здесь самая основа управления государством в капитали­стическом обществе. Слова К. Маркса, что правительство есть комиссия управляющих делами капиталистов⁸⁹, находят себе самое полное подтверждение.

В № 24 (от 12 июня нов. ст.) газеты «Рабочий Вождь» целая страница посвящена пе­речню имен английских министров (7 имен), бывших министров (3 имени), епископов и архидиаконов (12 имен), пэров (47 имен), членов парламента (18 имен), владельцев больших газет, финансистов и банкиров, которые состоят пайщиками — или директо­рами — акционерных компаний, торгующих главным образом предметами военных снаряжений.

Автор статьи, Уолтон Ньюболд, собрал эти сведения из официальных справочников, банковских, торгово-промышленных, финансовых и т. д., из отчетов патриотических обществ (вроде лиги флота) и т. п.

Картина получилась вполне подобная той, которую нарисовал однажды по русским данным Рубакин, писавший о том, сколько крупнейших помещиков в России состоят членами Государственного совета, высшими сановниками, — теперь можно добавить: членами Государственной думы, пайщиками и директорами

БУРЖУАЗНЫЕ ДЕЛЬЦЫ-ФИНАНСИСТЫ И ПОЛИТИКИ

акционерных компаний и т. д. Было бы вполне своевременно дополнить эти рубакин-ские данные по новейшим справочникам, особенно относительно участия в финансо­вых и торгово-промышленных предприятиях.

Наши либералы (кадеты в особенности) особенно не любят «теории» классовой борьбы, особенно настаивают на своем взгляде, будто правительство в современных государствах может стоять вне классов или над классами. Но как же быть, господа, если неприятная вам «теория» в точности соответствует действительности? если все основы современного законодательства и современной политики показывают нам во­очию классовый характер устройства и управления всех современных государств? если даже сведения о личном составе выдающихся политических деятелей, членов палат, высших должностных лиц и т. д., обнаруживают неразрывную связь господства эконо­мического с господством политическим?

Отрицание или прикрытие, классовой борьбы есть худший вид лицемерия в полити­ке, есть спекуляция на темноту и предрассудки наиболее неразвитых слоев народа, мелких хозяйчиков (крестьян, ремесленников и пр.), которые стоят всего дальше от са­мой острой и прямой борьбы классов, держась по-прежнему, по старинке патриархаль­ных воззрений. Но то, что есть темнота и неразвитость у крестьянина, является утон­ченным способом развращения народа и удержания его в рабстве — со стороны либе­ральных интеллигентов.

Написано б (19) июня 1913 г.

Напечатано 23 июня 1913 г.

в газете «Правда» №142

Подпись: М.

Печатается по тексту газеты

К ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ (ОБЩЕЙ) СОВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА⁹⁰

Земельная политика правительства после революции 1905 года резко изменила свой прежний характер. Раньше самодержавие вело линию Каткова и Победоносцева, стара­ясь представить себя в глазах народных масс стоящим «над классами», охраняющим интересы широкой массы крестьян, оберегающим их от обезземеления и разорения. Ра­зумеется, эта лицемерная «забота» о мужике на деле прикрывала чисто крепостниче­скую политику, которую названные «деятели» старой, дореволюционной России про­водили с тупоумной прямолинейностью во всех областях общественной и государст­венной жизни. Самодержавие всецело полагалось тогда на полную отсталость, темноту и бессознательность крестьянской массы. Выставляя себя защитником «неотчуждаемо­сти» наделов, сторонником «общины», самодержавие в дореволюционную эпоху пыта­лось опереться на экономическую неподвижность России, на глубокий политический сон масс крестьянского населения. Вся земельная политика была тогда насквозь крепо­стнически-дворянской.

Теперь революция 1905 года вызвала поворот всей земельной политики самодержа­вия. Столыпин, исполняя в точности веления совета объединенного дворянства, решил, по его собственному выражению, «поставить ставку на сильных». Это значит, что вы­давать себя за защитника слабых наше правительство не могло уже после того могуче­го пробуждения пролетариата и

/U2

S

-, 9

Первая страница рукописи В. И. Ленива «К вопросу об аграрной политике (общей) современного правительства». — 1913 г.

Уменьшено

_______ К ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ СОВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА 263

широких слоев демократического крестьянства, которое принесла России революция пятого года. Народ, сумевший пробить первую (хотя и недостаточную еще) брешь в старом, крепостническом, государственном строе России, доказал тем самым, что он настолько уже пробудился от политического сна, что сказка о защите правительством «общины», «неотчуждаемости наделов», защиты слабых надклассовым правительст­вом, эта сказка потеряла окончательно всякий кредит среди крестьянства.

До пятого года правительство могло надеяться на то, что опорой ему служит заби­тость и неподвижность всей массы крестьян, неспособных отделаться от веками дер­жавшихся политических предрассудков рабства, терпения, покорности. Пока крестьяне оставались покорными и забитыми, правительство могло делать вид, будто оно «ставит ставку на слабых», т. е. печется о слабых, хотя на деле оно пеклось исключительно о крепостниках-помещиках и о сохранении своего абсолютизма.

После 1905 года старые политические предрассудки оказались надломленными так глубоко и так широко, что правительство и руководивший им совет объединенных кре­постников-дворян увидело невозможность прежней спекуляции на темноту и овечью покорность мужика. Правительство увидало, что мира у него с массой разоренного им и доведенного до полного обнищания, разорения и голодания мужицкого населения быть не может. Это сознание невозможности «мира» с крестьянством и вызвало пе­ремену политики «совета объединенных крепостников». Совет решил во что бы то ни стало попытаться расколоть крестьянство и создать из него слой «новых помещиков», зажиточных крестьян-собственников, которые бы «не за страх, а за совесть» защища­ли от массы спокойствие и неприкосновенность помещичьих огромных имений, не­множко-таки пострадавших все же от натиска революционных масс в пятом году.

Поворот во всей земельной политике правительства после революции представляет из себя, следовательно,

264__________________________ В. И. ЛЕНИН

совсем не случайность. Напротив, этот поворот был для правительства и для «совета объединенных крепостников» классовой необходимостью. Правительству некуда было иначе податься. Правительство увидало, что «мира» у него с массой крестьянства быть не может, что крестьянство проснулось от крепостнического векового сна. Правитель­ству ничего иного не оставалось, как попытаться путем судорожных усилий, путем какого угодно разорения деревни, расколоть крестьянство, отдать деревню «на поток и разграбление» кулаков и зажиточных мужиков, чтобы опереться на союз крепостников-дворян с «новыми помещиками», т. е. с богатеями — крестьянами-собственниками, с крестьянской буржуазией.

Столыпин, верой и правдой служивший «совету объединенных крепостников» и проводивший его политику, говорил сам: «дайте мне 20 лет покоя, и я реформирую Россию». Под «покоем» он понимал покой кладбища, покой молчаливого, овечьего пе­ренесения деревней неслыханного разорения и обнищания, которое на нее обрушилось. Под «покоем» он понимал покой помещиков, которые желали бы видеть со стороны крестьянства полную неподвижность, забитость, отсутствие протеста, готовность мир­но и любезно умирать с голоду, отдавать свою землю, уходить из деревни, разоряться, лишь бы удобно и приятно было господам помещикам. Под реформированием России Столыпин понимал такую перемену, чтобы в деревне остались только довольные по­мещики, довольные кулаки и живоглоты, да раздробленные, забитые, беспомощные и бессильные батраки.

Что Столыпин всей душой желал для России 20 лет такого кладбищенского покоя, это вполне естественно и понятно со стороны помещика. Но мы знаем теперь, мы ви­дим и чувствуем все теперь, что ни «реформирования» ни «покоя» не получилось, а по­лучилась голодовка 30-ти миллионов крестьян, невиданное (даже в многострадальной России невиданное) обострение нищеты и разорения и чрезвычайно сильное озлобле­ние и брожение в крестьянстве.

Дата добавления: 2015-06-04