Хасэкура Исуна 5 страница. Как Лоуренс и ожидал, Эван поднял голову и ответил с гордостью:

Как Лоуренс и ожидал, Эван поднял голову и ответил с гордостью:

– Мы и Энберл на равных. Они покупают у нашей деревни зерно, а мы у них покупаем другие вещи. И более того, когда мы покупаем у них спиртное или одежду, мы не платим пошлин. Как тебе это? Здорово, да?

– Если все так и есть… это действительно здорово.

Проезжая через Энберл, Лоуренс убедился, что это был город немаленький.

Возможно, описывать Терео как нищую и жалкую деревушку было преувеличением, но Энберл не производил впечатления противника, которому деревня вроде Терео могла успешно противостоять.

А уж не платить пошлин при покупке городских товаров – это было и вовсе ненормально.

– Но в трактире вчера вечером я слышал, что Энберл обложил вашу деревню очень тяжелыми налогами, – заметил Лоуренс.

– Хе-хе-хе, так и было, но уже очень давно. Хочешь узнать почему?

Эван совершенно по-ребячески выпятил грудь и скрестил перед ней руки.

– Пожалуйста, расскажи, – попросил Лоуренс и умоляюще поднял руки. Эван почесал голову.

– Извини, но, по правде сказать, причины я и сам не знаю, – и застенчиво улыбнулся. Увидев натянутую улыбку Лоуренса, он поспешно добавил:

– Но… однако… я знаю имя того, кто все это изменил.

В это мгновение Лоуренса наконец-то охватило радостное ощущение, какое бывает, когда чувствуешь, что находишься на шаг впереди всех.

– Отец Фрэнсис, верно?

Эван выглядел точь-в-точь как собака, которую внезапно стукнули костью по голове.

– Ты… ты… ты… откуда ты узнал?

– Ниоткуда. Просто интуиция торговца.

Если бы Хоро была рядом, она бы, несомненно, насмешливо улыбнулась. Лоуренсу, однако, нравилось время от времени устраивать такие представления. С того дня, как он познакомился с Хоро, он раз за разом оказывался побежденным в словесных дуэлях. Благодаря этому пареньку Лоуренсу представилась редкая возможность вспомнить, что прежде в подобных ситуациях он обычно выходил победителем.

– Это… это невероятно. Ты на самом деле выдающийся человек, господин Лоуренс.

– Такие восхваления не дадут тебе дополнительного заработка. Но разве пшеница все еще не перемололась?

– Мм, а! Ах да, минуточку.

Глядя, как Эван суетливо собирает муку, Лоуренс еле заметно улыбнулся и вздохнул про себя.

Возможно, оставаться в Терео надолго будет опасно.

Лоуренсу доводилось уже бывать в городах и деревнях, отношения которых с соседями были примерно такими, как у Терео с Энберлом.

– Эмм… да, правильно, сбор действительно три лютера. Но раз никто не видит, то, если ты никому не расскажешь…

– Нет, я заплачу. На мельнице надо работать честно, верно?

Эван, держа в руке весы со свежеприготовленной мукой, улыбнулся, всем видом говоря «тут ты меня поймал», и принял у Лоуренса три почерневших серебряных монеты.

– Не забудь ее как следует просеять, прежде чем печь из нее хлеб.

– Разумеется. Да, кстати… – обратился Лоуренс к Эвану, начавшему приводить жернова в порядок. – …Утренняя служба в здешней церкви всегда начинается так рано?

Лоуренс ожидал, что Эван будет удивлен, но тот просто обернулся к Лоуренсу с недоуменным выражением лица. Затем он, похоже, понял истинный смысл слов Лоуренса; он рассмеялся и, покачав головой, ответил:

– Да нет, как же она может начинаться в такую рань? Здесь, в мельнице, летом нормально, но зимой по ночам слишком холодно, потому-то я и хожу ночевать в церковь.

Лоуренс, естественно, предвидел такой ответ, поэтому смог без труда придать своему лицу удовлетворенное выражение, словно говоря: «а, вот почему».

– Однако вы с госпожой Эльзой, похоже, очень хорошо знакомы.

– Э? А, да, наверно. Хе-хе-хе…

Гордость, счастье, капелька смущения. Если эти чувства смешать вместе, добавить немного воды и хорошенько замесить, получится, должно быть, выражение лица Эвана в этот момент.

Если эту смесь как следует пропечь на огне ревности, она, несомненно, поднимется до грандиозных размеров.

– Когда мы вчера зашли в церковь, чтобы просить указать нам путь, госпожа Эльза встретила нас очень нелюбезно. Она даже не выслушала толком, что мы собирались ей сказать. Но сегодня утром, когда мы ее увидели, она была добра и мила, как Святая Дева-Мать. Да, такая перемена нас просто поразила! – сказал Лоуренс.

– Ах-ха-ха-ха. Эльза хотя и робкая, но очень раздражительная, и стесняется незнакомцев. Поэтому когда она кого-то встречает впервые, она всякий раз показывает зубы – все равно что дикая крыса. Так себя вести и при этом упрямо повторять, что она желает унаследовать место Отца Фрэнсиса – очень безрассудно с ее стороны.

Эван разъединил жернов и водяное колесо и ловко закинул на колесо веревку, пользуясь лишь деревянной палкой.

Сейчас, когда Эван, не отрываясь от работы, говорил эти слова, он казался очень взрослым.

– Но в таком хорошем настроении, как сегодня, я ее давно уже не видел. Ты в очень неудачное время к ней заглянул, ее настроение улучшилось минувшей ночью. Вот… странно только, почему Эльза мне не рассказала, что вы двое к ней приходили? Мне эта девушка рассказывает даже, сколько раз за день она чихнула.

Лоуренс понимал, что, с точки зрения Эвана, это была обычная беседа; но его самого, как слушателя, эта беседа уже изрядно утомила.

Однако чтобы подобраться к Эльзе, лучше всего было бы полностью завоевать доверие Эвана, решил Лоуренс.

– Наверно, потому что я, в конце концов, тоже мужчина.

Какое-то мгновение Эван стоял столбом, после чего внезапно весело рассмеялся.

Отсмеявшись, он произнес:

– Значит, она боялась, что я все неправильно пойму, э? Что за глупышка.

Следя за Эваном, Лоуренс признал, что, хоть Эван и был намного моложе, чем он сам, у него было чему поучиться.

А учиться в этой области, должно быть, куда труднее, чем в торговле.

– И все-таки, что могло случиться такого, чтобы у столь рассерженного человека вдруг так резко и внезапно улучшилось настроение?

Легкая тень легла на лицо Эвана.

– Почему ты спрашиваешь?

– Потому что настроение моей спутницы тоже изменчиво, как погода в горах, – пожал плечами Лоуренс.

Эван, судя по всему, вспомнил, какой была Хоро при их встрече, и решил, что она действительно такая, как Лоуренс говорит.

Сочувственно улыбнувшись, Эван взглянул на Лоуренса и сказал:

– Тебе тоже непросто живется.

– Я серьезно.

– Однако даже если я объясню причину, тебе это вряд ли поможет. Просто исчезла одна очень старая проблема.

– Что за проблема?

– Ну…

Эван уже было собрался ответить, но тут же поспешно закрыл рот.

– Мне было велено не рассказывать никому, кто не из деревни. Если ты все равно хочешь узнать, сходи, пожалуйста, к старейшине и спроси у него…

– Нет-нет, если об этом нельзя рассказывать, то и ладно.

Лоуренс просто и недвусмысленно дал понять, что больше расспрашивать не будет. Он и так собрал достаточно интересных сведений.

Однако, Эван, похоже, чувствовал, что обидел Лоуренса, и смотрел встревоженно. Думая, что бы сказать, Эван наконец нашел подходящую тему.

– А, но вот что я могу тебе сказать: если ты прямо сейчас пойдешь в церковь, я уверен, Эльза тебя выслушает. Она не такая уж недружелюбная.

Судя по тому, что даже старейшина деревни предпочел сделать вид, что не знает о местонахождении монастыря, едва ли стоило ожидать, что все будет так просто. И тем не менее Лоуренс чувствовал, что пойти и расспросить Эльзу еще разок и впрямь может оказаться хорошей идеей.

Что бы у них тут ни происходило, план у Лоуренса созрел.

Если его предположения более-менее верны, этот план сработает.

– Понял. Ну, тогда я пойду и спрошу ее еще раз.

– Думаю, так будет лучше всего.

Понимая, что больше ничего стоящего он здесь не узнает, Лоуренс пробормотал: «ну, я пошел тогда», – и развернулся.

Увидев это, Эван поспешно окликнул:

– Эй… эй, господин Лоуренс!

– Хмм?

– Эмм… скажи, быть бродячим торговцем очень трудно?

Беспокойные глаза Эвана выдали его сокровенное желание.

Судя по всему, он собирался в один прекрасный день оставить ремесло мукомола и отправиться странствовать по свету.

Естественно, Лоуренс не мог высмеять это его намерение.

– В мире нет такого ремесла, которое не было бы трудным. Однако… да, сейчас я счастлив.

Только вот ощущения счастья до и после знакомства с Хоро были совершенно разными, заметил Лоуренс про себя.

– Вот как… да, конечно. Я понял, благодарю тебя.

Хотя от мукомола требовалась честность, честность не обязательно означала прямолинейность.

«Если Эван станет торговцем, окружающим он, скорее всего, будет нравиться, но вот с зарабатыванием денег ему придется трудновато», – подумалось Лоуренсу.

Но вслух говорить об этом он, естественно, не стал. Легко подняв кожаную суму, Лоуренс поблагодарил Эвана за то, что тот помог смолоть пшеницу, и вышел из мельницы.

Неспешно возвращаясь обратно вдоль речки, Лоуренс пробормотал себе под нос: «а вообще-то, если подумать…» – и погрузился в размышления.

Эван упомянул, что Эльза рассказывает ему даже, сколько раз за день она чихнула. Это Лоуренса особенно впечатлило.

Если бы это была Хоро, она, возможно, рассказала бы, сколько раз за день она вздохнула, чтобы поведать миру свою тысячу огорчений и неудовольствий. Почему же эти две женщины были такими разными?

Однако будь Хоро такой же твердой и упорной, как Эльза, это явно не пошло бы Лоуренсу во благо. Поскольку самой Хоро поблизости не было, Лоуренс позволил себе такую смелость в рассуждениях. При этой мысли он не удержался от смеха.

***

Вернувшись на главную площадь, Лоуренс обнаружил ряд торговых палаток. Их, конечно, было маловато, чтобы это все можно было назвать «утренним рынком», но людей вокруг этих палаток собралось довольно много.

Похоже было, однако, что селяне приходили сюда в основном не для того, чтобы что-то покупать, а чтобы оживленно общаться друг с другом, отмечая таким образом начало нового дня. Во всяком случае, обычной базарной картины – продавцов, пытающихся сбыть свои товары как можно дороже, покупателей, пытающихся купить товары как можно дешевле, – не было видно; ничто не нарушало благостной атмосферы.

По словам Эвана, Энберл покупал все зерно Терео по постоянным ценам, а Терео беспошлинно покупал энберлские товары.

Поверить в такое было очень трудно; но если дела обстояли действительно так, это объясняло, почему жители Терео ведут такую беззаботную жизнь.

Деревни часто оказывались под властью близлежащих городов, и их жителям приходилось работать не покладая рук, только чтобы прокормиться. Причиной этому служило то, что деревни не могли сами обеспечить себя пищей, тканью, спиртным, сельской живностью и прочими необходимыми для жизни вещами. Соответственно, деревня была вынуждена продавать в город зерно и другие дары полей, после чего приобретать необходимые товары той же стоимости.

Однако чтобы покупать товары, привезенные в город из разных земель, требовались деньги. Поэтому селяне были вынуждены продавать зерно городским торговцам, а уже потом использовать эти деньги для приобретения товаров.

Самой важной частью этой схемы было то, что селянам деньги были необходимы; а вот привозимое ими зерно абсолютно необходимым для города не являлось.

Кто в таких условиях имел преимущество, было видно невооруженным глазом. Город мог свободно назначать низкие цены на зерно и в то же время под различными предлогами, вроде необходимости взимать пошлины и сборы, продавать собственные товары втридорога.

Чем хуже было в деревне положение с деньгами, тем большую выгоду из этого извлекал город.

В конце концов у деревни не оставалось иного выхода, кроме как занять у города деньги в долг; вернуть этот долг селяне были не в состоянии и постепенно превращались в рабов, вынужденных без конца отдавать свое зерно городу.

Бродячему торговцу, такому как Лоуренс, попавшая в рабство деревня тоже давала отличную возможность для торговли: живые деньги в таких случаях оказывались оружием невероятной силы, торговец мог скупать все, что предлагала деревня, по низким ценам.

Однако если деревня получала возможность зарабатывать деньги где-то еще, она вновь могла противостоять влиянию города. Городу это, естественно, не нравилось, и тогда между городом и деревней начинались разнообразные конфликты и споры о правах и интересах. Терео, однако, все эти сложности как будто не затрагивали.

Лоуренс не понимал, каким образом Терео удалось полностью избежать подобной ситуации, но в целом он представлял, какие сложности и проблемы стоят перед Терео сейчас.

Лоуренс зашел в палатку, торговавшую всякой всячиной с севера и юга. Палатка была открыта, но продавец не выказывал особого торгового рвения. Лоуренс купил у него сушеных фиг, после чего вернулся на постоялый двор.

Вернувшись в комнату, Лоуренс обнаружил, что Хоро по-прежнему безмятежно спит, отрешившись от тревог этого мира, и рассмеялся про себя.

Лоуренс довольно долго возился с одеждой и покрывалами, прежде чем Хоро наконец пробудилась и высунула голову из-под одеяла. Первым и единственным словом, которое она произнесла, было «есть».

Поскольку Лоуренс не мог заранее сказать, как долго они с Хоро будут добираться в Терео, он в дороге расходовал провизию очень скупо. Сейчас он решил, что пришло время покончить с остатками тех дорожных припасов.

– Значит, сыра вон сколько еще оставалось. А ты все время говорил, что его слишком мало, я потому и не решалась есть больше, – упрекнула Хоро.

– А кто сказал, что ты сейчас можешь его весь съесть? Половина здесь моя.

С этими словами Лоуренс взял кусок сыра, который только что отрезал. Хоро посмотрела на него, как на врага.

– Разве ты не получил хорошую прибыль в последнем городе?

– Разве я тебе не объяснил, что мы уже потратили все деньги?

Точнее говоря, Лоуренс в Кумерсоне оплатил на месте все товары, которые не были оплачены ранее, а также вернул висевший на нем долг в одном из городков недалеко от Кумерсона.

Лоуренс сделал это из опасения, что поиск Йойтсу на севере может занять слишком много времени, и он пропустит время очередного платежа. Ну и, кроме того, он просто-напросто считал слишком опасным путешествовать, имея при себе много денег.

Рассчитавшись с долгами, оставшиеся деньги Лоуренс отдал на хранение в иностранную гильдию. Этими деньгами иностранная гильдия могла пользоваться для собственного обогащения. Разумеется, Лоуренс не забыл взять за это определенную мзду, но говорить об этом Хоро он не стал.

– Такие вещи я отлично понимаю и с первого раза. Я не об этом. Что я имею в виду, так это то, что ты, заработав денег, мне не дал ни монетки.

Лицо Лоуренса сразу поугрюмело.

Там, в Кумерсоне, именно из-за непонятливости Лоуренса разыгралась вся та история; Хоро же не получила ни малейшей награды.

Однако если сейчас он выкажет слабость, эта упрямая волчица, что вцепилась в него зубами, не ослабит хватку.

– Как ты можешь говорить так бессовестно, после того как столько съела и выпила?

– Раз так, почему бы не сравнить аккуратно, сколько денег заработал ты и сколько потратила я?

Хоро ударила в больное место. Лоуренс сконфуженно отвернулся.

– Ты получил очень большую прибыль с камней, которые я купила у той девки-птицы, не забыл? И еще…

– Ладно, ладно!

Хоро обладала ушами, способными отличать ложь от правды; это было хуже, чем сборщик налогов.

Если продолжать бессмысленную борьбу, это только сильнее разбередит раны.

Лоуренс предпочел сдаться и передал Хоро весь сыр.

– Хе-хе-хе-хе, спасибо.

– Пожалуйста.

Слышать, как тебя благодарят, но при этом оставаться несчастным – такое, наверно, редко бывает.

– Кстати, ты узнал что-нибудь? – поинтересовалась Хоро.

– Более-менее.

– Более-менее? Ты узнал только половину дороги?

«Ну, можно и так сказать», – подумал Лоуренс и улыбнулся. Затем он начал говорить заранее заготовленные слова.

– Поскольку мы уже ходили в церковь вчера, если бы я пошел туда сегодня, скорее всего, я бы наткнулся на закрытую дверь. Поэтому я решил побеседовать с мукомолом Эваном.

– Решил заняться человеком, с которым у этой куклы «не такие уж простые» отношения, э? Мм, если учесть твои способности, это весьма неплохое решение.

– А потом…

Лоуренс прокашлялся и перешел сразу к сути.

– Может, ты откажешься от идеи пойти в тот монастырь?

Тело Хоро внезапно задеревенело.

– …Почему?

– Это не нормальная деревня, как ни взгляни. Здесь чувствуется какая-то опасность.

Лицо Хоро осталось бесстрастным. Откусив от ломтя ржаного хлеба с сыром, она спросила:

– Это значит, что ты не хочешь рисковать ради поиска моего города?

Таких слов Лоуренс от Хоро не ожидал. Невольно понурив голову, он ответил:

– Если ты это так поняла… нет, ты ведь это нарочно говоришь, верно?

– Пфф.

Хоро, громко чавкая, жевала хлеб; затем разом проглотила все, что у нее было во рту.

Лоуренс понятия не имел, сколько слов она проглотила вместе с хлебом, но лицо у нее явно стало недовольное.

Что на первый взгляд, что по зрелом размышлении – Лоуренс ясно понимал, что больше всего Хоро хочет направиться прямиком в монастырь и найти там что-нибудь полезное, и чем скорее, тем лучше. Однако эмоции внутри нее, похоже, кипели еще жарче, чем он предполагал.

И тем не менее по тому немногому, что он успел здесь узнать, Лоуренс, повидавший в своей жизни торговца немало самых разных городов и деревень, чувствовал, что продолжать поиски местонахождения монастыря в Терео будет опасно.

Дело в том, что –

– Я предполагаю, что монастырь, который мы ищем, спрятан прямо внутри этой церкви.

Выражение лица Хоро не изменилось; однако шерсть на кончиках ушей, прежде курчавая, разом встала дыбом.

– Я сейчас расскажу тебе все свидетельства этого, одно за другим, так что слушай внимательно.

Зажав пальцами стоящие дыбом волосы на ушах, Хоро кивнула.

– Первое. Эльза из церкви явно знает, где монастырь, но притворяется несведущей. Даже если не задумываться о том, насколько серьезна здешняя ситуация, само то, что она скрывает правду, означает, что все дела, имеющие отношение к монастырю, не для посторонних. Вдобавок, когда я вчера пошел за этими же сведениями к старейшине, он, похоже, тоже знал про монастырь. И, разумеется, тоже сделал вид, что не знает.

Хоро закрыла глаза и снова кивнула.

– Второе: из всех домов деревни церковь по размеру уступает только дому старейшины. Выглядит она очень впечатляюще, но, если вспомнить, что я вчера услышал в трактире, становится ясно, что селяне эту церковь не очень-то уважают. Они здесь почитают не Единого бога, которому поклоняется Церковь, а божество-змею, хранящее эту землю уже много веков.

– Но разве не говорили они, что Отец Фрэнсис, у которого мы хотели узнать путь в монастырь, делал для деревни очень многое? – возразила Хоро.

– Совершенно верно. Старейшина говорил то же самое. Это означает, что Отец Фрэнсис оказал деревне какое-то благодеяние. И это благодеяние, похоже, никак не связано со словом божьим и спасением заблудших душ. Значит, то, что он сделал, позволило здешним жителям получить какую-то выгоду. Что именно он сделал, я только что вызнал у Эвана.

Хоро, сосредоточенно тыкавшая пальчиком в кусок хлеба, склонила голову чуть набок.

– Не вдаваясь в детали – он сделал нечто, позволившее Терео заключить с соседним городом Энберлом договор, не соответствующий реальному положению Терео. Именно по этой причине жители Терео могут позволить себе такую беззаботную жизнь после сбора урожая. У деревни нет проблем с деньгами. И человек, который позволил людям вести такую жизнь, заключив с Энберлом этот совершенно невероятный договор, – именно Отец Фрэнсис.

– Мм.

– Спор между деревней и церковью Энберла, о котором говорил Эван, скорее всего, связан именно с этим. Как правило, вообще-то, споры внутри Церкви сводятся к тому, кто имеет больше прав стать следующим настоятелем того или иного храма или епископом, или у кого больше прав на ту или иную землю, или чья вера более правильна в отдельных деталях. Сперва я думал, что здешний спор с церковью Энберла связан с тем, что Эльза, такая молодая и к тому же женщина, хочет стать настоятельницей церкви Терео. Позже, однако, я понял, что хотя на поверхности это, несомненно, является причиной, имеется и другая, истинная причина.

Стремление Эльзы во что бы то ни стало унаследовать место Отца Фрэнсиса, плюс человек в дорожном одеянии, которого Лоуренс встретил, когда заходил к старейшине. Плюс слова Эвана, что стоявшая перед Эльзой проблема разрешилась накануне.

Если эти три факта свести воедино, в одной схеме, что Лоуренс умел делать, ситуацию можно было охватить во всей полноте.

– Как нетрудно догадаться, Энберл, естественно, желает разрушить те отношения, которые сейчас существуют между ним и Терео. Я не знаю, когда и каким образом Отец Фрэнсис сумел заключить с Энберлом такой договор, но не сомневаюсь, что Энберл хочет похоронить этот договор вслед за Отцом Фрэнсисом. Простейший путь был бы – применить силу; но, к несчастью, здесь тоже есть церковь. Я уверен, что Энберл изначально не мог применить силу из-за того, что у церкви Терео где-то есть покровители. Что в такой ситуации должен попытаться сделать Энберл? Ответ прост: избавиться от церкви в Терео.

Что мог принести человек, прибывший вчера к старейшине? Скорее всего, бумагу, в которой было сказано, что какая-то церковь в каком-то отдаленном городе признает Эльзу наследницей Отца Фрэнсиса или что ее признает какой-нибудь аристократ, покровительствующий здешней церкви.

Как бы там ни было, эта бумага дала Эльзе почву под ногами.

– Далее. Похоже, местные жители не намерены отказываться от поклонения языческим богам. Если бы Энберл смог объявить Терео языческой деревней, это был бы превосходный повод для нападения.

– И если бы они просто знали, где монастырь, им бы не было нужды это скрывать, – продолжила за Лоуренса Хоро. – Но если монастырь находится прямо здесь, скрыть истину необходимо.

Лоуренс кивнул и снова спросил:

– Может, мы отступимся? Судя по тому, что здесь происходит, существование монастыря даст Энберлу прекрасный повод напасть на Терео, так что все здесь будут молчать. Кроме того, если монастырь и церковь – действительно одно и то же, настоятелем монастыря наверняка был Отец Фрэнсис. Возможно, легенды о языческих божествах уже похоронены вместе с ним. Не нужно ввязываться в спор, из которого нельзя извлечь пользы.

В придачу ко всему, Лоуренс и Хоро не имели ни малейшей возможности доказать, что они не подосланы Энберлом.

Большинство богословов простое заявление «я не демон» также не сочтут убедительным доказательством того, что говорящий – действительно не демон.

– Более того, наши интересы связаны с языческими богами. Если из-за нас тут будут неприятности и нас арестуют как еретиков, наше положение станет совсем непростым.

Хоро глубоко вздохнула и почесала голову у основания ушей, словно безуспешно пыталась добраться до места, где у нее чесалось.

Похоже, она уже поняла, что сложившуюся ситуацию следовало принимать всерьез, но по-прежнему не желала сдаваться так просто.

Видя такое состояние Хоро, Лоуренс кашлянул и снова обратился к ней:

– Я понимаю, ты очень хочешь узнать как можно больше о своем родном городе. Но сейчас, считаю, опасности лучше избежать. Если речь идет о том, где находится Йойтсу, то мы уже достаточно узнали в Кумерсоне. И потом, ты же не потеряла память. Когда ты окажешься поблизости, ты обязательно вспомнишь. Волноваться не о чем, и…

– Ты.

Хоро внезапно перебила Лоуренса. Затем, однако, она закрыла рот, словно забыв, что хотела сказать.

– Хоро?..

Хоро чуть надула губы.

– Чтобы я снова не понял тебя неверно, скажи мне: собственно, что ты ожидаешь найти в этих легендах о языческих богах?

Хоро отвела взгляд.

Чтобы его расспросы не были похожи на допрос, Лоуренс изо всех сил старался говорить мирно и спокойно.

– Ты хочешь узнать побольше о демоне-медведе, ээ… разрушившем твой город, согласно легенде?

Хоро по-прежнему смотрела в сторону и не шевелилась.

– Или ты хочешь разузнать о… о своих тогдашних спутниках?

Лоуренсу приходили в голову лишь две возможности.

Скорее всего, по одной из этих двух причин Хоро и была такой настойчивой.

А может, по обеим причинам сразу.

– А если и так, что ты будешь делать?

Хоро взглянула на Лоуренса пристально и холодно; казалось, ее взгляд был способен заморозить сердце.

Это не был взгляд гордой волчицы, преследующей добычу. Это был взгляд раненого зверя, для которого любой приближающийся – враг.

– Все зависит от ситуации. Я не стремлюсь во что бы то ни стало избегать риска.

Главный вопрос был: окупят ли возможные приобретения опасность?

Если Хоро будет настаивать на том, чтобы продолжить собирать сведения об ужасном медведе, разрушившем ее родной город, или чтобы узнать судьбу ее прежних спутников, Лоуренс, конечно, не откажется ей помочь.

Ибо, хоть Хоро и выглядела совсем юной, она отнюдь не была ребенком и в большей или меньшей степени умела обуздать свои чувства и принять решение с холодной головой. Если, взвесив все здраво, она попросит Лоуренса о помощи, он не колеблясь пойдет на риск.

Хоро, однако, внезапно расслабила плечи и скрещенные ноги, и на лице ее появилась легкая улыбка.

– В таком случае я не против того, чтобы отступиться, – вот что она произнесла в итоге.

– Отступать – это нормально. Не нужно быть такой серьезной.

Разумеется, Лоуренс ни на мгновение не подумал, что истинные намерения Хоро совпадают с тем, что она только что сказала.

– Если говорить абсолютно честно, я, конечно, больше всего хочу дать этой кукле пощечину и заставить ее рассказать все. Тем более что ты уже сказал, что хочешь мне помочь. На самом деле, есть еще одна причина: я просто хочу узнать побольше легенд, связанных с Йойтсу. Если бы ты знал, что твой родной город упомянут в легендах, ты ведь тоже захотел бы их найти, да?

Лоуренс кивнул, соглашаясь со словами Хоро. Та удовлетворенно кивнула в ответ.

– Однако если ты будешь рисковать собой ради меня, мне будет немного неловко. Мы ведь более или менее знаем, где находится Йойтсу, так?

– О да.

– В таком случае я не против отступить.

Хоть Хоро и произнесла эти слова, Лоуренса что-то грызло.

Разумеется, он сам же предложил отказаться от поисков монастыря, но, какое бы решение ни приняла Хоро, он бы согласился без возражений.

Сейчас, услышав, с какой легкостью Хоро приняла его предложение, Лоуренс подумал, уж не лукавит ли она.

Терзаемый этим подозрением, Лоуренс не знал, что сказать. Хоро же внезапно уселась на кровати и, опустив ноги на пол, спросила:

– Как ты думаешь, почему я никогда не заговаривала с тобой о моем городе?

Вопрос Хоро удивил Лоуренса.

Хотя Хоро слегка улыбалась, непохоже было, что она пытается его поддразнить.

– Я действительно время от времени вспоминаю разные вещи о моем городе, так что мне есть чем гордиться, и я, конечно, хочу ими поделиться. Но я этого не делаю, потому что ты всегда беспокоишься о моих чувствах, вот как сейчас. Разумеется, я понимаю, что винить тебя за то, что ты слишком много беспокоишься, – значит, винить судьбу, это ребячество. Но все же я от этого немного страдаю.

Произнося эти слова, Хоро рассеянно пропускала между пальцами волосы у себя на хвосте. Затем она продолжила с досадой в голосе:

– Эх, если бы ты был хоть немного более понятливым, мне бы не приходилось говорить такие вещи, от которых я смущаюсь.

– Это… ну прости…

– Хех. Конечно, то, что ты такой добрый, – одно из очень немногих твоих хороших качеств… но я из-за этого слегка побаиваюсь.

Хоро встала с кровати и крутанулась на месте, оказавшись в итоге спиной к Лоуренсу.

Хвост, покрытый блестящим, пушистым зимним мехом, мягко всколыхнул воздух. Обняв руками плечи, Хоро вновь развернулась к Лоуренсу лицом и сказала:

– Потому что, хоть я и выгляжу такой одинокой, ты все же не набросишься на меня и не проглотишь целиком. Да, как самец ты меня пугаешь.

Хоро смотрела на Лоуренса исподлобья, с вызовом в глазах. Лоуренс пожал плечами и ответил:

– Дело в том, что некоторые вещи выглядят как сладкие фрукты, но если их не пробовать с осторожностью, у тебя во рту окажется что-то, что будет очень трудно проглотить.

Услышав эти слова, Хоро отпустила плечи и взглянула на Лоуренса прямо.

– Да уж, может оказаться, что вкус этого фрукта невыносимо кислый. Однако…

Хоро медленно подошла к Лоуренсу и с улыбкой на лице продолжила.

– …Неужели ты думаешь, что я несладкая?

Как можно считать человека, способного говорить такие вещи, сладким, подумал Лоуренс.

Недолго думая, он кивнул.

– О? Как храбро.

Наблюдая за по-прежнему улыбающейся Хоро, Лоуренс добавил:

– Некоторые вещи вкусны, только когда горькие. Пиво, например.

– …

Хоро удивленно распахнула глаза, затем снова их прикрыла, словно признавая удачный выстрел. Вильнув хвостом, она заметила:

– Хм, все-таки вредно позволять юнцам пить спиртное.

Дата добавления: 2015-06-04