Подобной цепи высоких снежных гор

Слава о ком звучит как раскаты грома

Простираемся в ноги Владыке Дхармы

О том, как Владыка Дхармы Друкпа Кюнле посещал Дагпо и Цари и затем прибыл в Бутан.

Друкпа Кюнга Легпе,

Посреди облаков великого достижения,

Степенно плывущих над Белой Линией Преемственности*

*"Белая Линия Передачи" (dkar brgyud)- синоним и омоним "Устной" Линии, Кагью bka' brgyud).

По пути в Цари, невдалеке от Шар Даклха Гампо Защитник Живых Существ, Владыка Дхармы Друкпа Кюнга Лета заметил небольшую избушку на обочине дороги, и которой обнаружил дурака но имени Хоргьял и его жену Гаякмо, проявлявшую все признаки дакини. Они как раз ели цампу с чаем. Увидев, что у Гаякмо превосходные духовные истоки, он захотел взять её своей спутницей и направить но Великому Пути; поэтому он запел ей такую песнь:

Светло- синяя обезьяна,

Раскачиваясь на сухом персиковом дереве,

Не желай персиков ни сладких, ни кислых.

Иди сюда и полакомься из дядиного кармана!

Девушка прекрасно поняла его намерения и отослала своего придурковатого муженька собирать дрова. Лама запел ей ещё одну песню.

Судя по размеру твоих ягодиц,

Натура твоя крайне сладострастна.

Судя по маленькому рту,

Влагалище твоё сильно и упруго.

Судя по маленьким ножкам,

Толчки твоего таза особенно умелы.

Давай попробуем, как ты это делаешь!

- Я не знаю, как это делают, - отвесила Гаякмо, - но влагалище у меня наверняка упруго, так как на него ещё никто ни разу не притязал.

- Как же это делает тогда этот урод? - спросил Кюнле.

- Он не знает разницы между "внутри" и "снаружи", - сказала она ему.

- Я знаю разницу между "внутри" и "снаружи": оставаться снаружи не имеет ровно никакого смысла, я должен проникнуть внутрь, - сказал Кюнле и немедленно приступил к делу.

Гампопа (1079- 1153)

Таким образом, её потенциал дакини пробудился и, чувствуя влечение к религиозной жизни, она попросила Ламу взять её с собой.

Видя, что она является подходящим сосудом для учения, он согласился. Когда возвратился её придурковатый муж Хоргьял, она обманула его, сказав, что пойдёт в горы за мясом и вернётся назад до наступления ночи. Затем, прихватив самое необходимое, она преданно последовала за Ламой.

Тремя днями позже Лама сказал, что её муж всё ещё зовет её и что вина, которая возникнет, если оставить его несчастным, будет серьёзным препятствием и её духовном развитии. И всё же он в течение семи дней обучал её медитации и затем отослал в Цари Дзачил [Цари Дзачил (tsa ri rdza spyil) располагается к югу от Конгпо в провинции Дакпо], где она должна была начать свою практику, сказав, что вскоре последует за ней.

По прибытии в Даклха Гампо [Шар Даклха Гампо - восточный монастырь Гампопы (dwags po lha rje, sgam ро pa) (1079- 1153), главного ученика Миларепы] Лама застал гомченов, монахов, мирян и женщин, преданно выполняющих простирания в период поста, связанного с практикой Нюнгне. Лама подошёл к свободному месту и тоже начал простираться, повторяя молитву:

Я простираюсь перед нерождённым, неумирающим Будда- телом Абсолютной Реальности.

Я простираюсь перед видимым не всеми Будда- телом Совершенной Радости.

Я простираюсь перед проявляющимся повсюду Будда- телом Форм - Проявлений.

Я простираюсь перед Ламой, обладающим знаками Будды.

Я простираюсь перед божественным Йидамом, дарующим постижение.

Я простираюсь перед хороводом Дакинь, выполняющих свои обязательства.

Я простираюсь перед Защитниками Дхармы, удаляющими с пути препятствия.

Я простираюсь перед Совершенным Учением, которое так глубоко.

Я простираюсь перед Сангхой, которая держит обеты.

Я простираюсь перед Взглядом, не имеющим ни центра, ни края.

Я простираюсь перед гомченами, которые не нуждаются в объекте медитации.

Я простираюсь перед практикующими, свободными от лицемерия.

Я простираюсь перед плодом практики, который уже существует изначально.

Я простираюсь перед монахами, не нуждающимися в оправданиях.

Я простираюсь перед обетами самайи, которые не нуждаются в специальном поддержании.

Так я простираюсь, дабы опираясь на тех, кто выше, обрести Просветление.

А так простираюсь для того, чтобы, опираясь на тех, кто ниже, проявлять Просветлённую Активность:

Я простираюсь перед блаженством, обретённым вследствие накопление заслуги и мудрости.

Я простираюсь перед страданием, переживаемым вследствие накопления плохих поступков.

Я простираюсь перед налджорпой, остающимся довольным, что бы ни происходило.

Я простираюсь перед ухом повелителя, которое ни о каких прошениях не желает слышать.

Я простираюсь перед убеждениями слуг, отказывающихся выполнять приказы.

Я простираюсь перед глотками богачей, которые объедают сами себя, опустошая свои кладовки.

Я простираюсь перед милостыней нищих, из которой не накопишь богатства.

Я простираюсь перед неверными супругами, недовольными своими жёнами.

Я простираюсь перед непрямой речью и лживой болтовнёй.

Я простираюсь перед ухом, внимающим молодым и пренебрегающим мудростью старых,

Я простираюсь перед задом старухи, не думающей о смерти,

Я простираюсь перед неблагодарными детьми,

Я простираюсь перед носящими одежды Дхармы, но нарушающими свои обеты,

Я простираюсь перед профессорами, придирающимися к словам.

Я простираюсь перед гомченами, старающимися ради еды.

Я простираюсь перед благотворителями с корыстными мотивами,

Я простираюсь перед теми, кто променял мудрость на богатство,

Я простираюсь перед теми, кто говорят, что отреклись от мира, а сами втайне занимаются накопительством,

Я простираюсь перед болтунами, которые никогда других не слушают,

Я простираюсь перед нищими, которые не имеют пристанища,

Я простираюсь перед не имеющими досуга задницами проституток.

Когда он закончил, некоторые люди смеялись, некоторые ругались и называли его сумасшедшим, тогда как другие утверждали, что он просто получал удовольствие, слушая свой собственный голос.

- Он не сумасшедший и не болтун, - сказал Гампо Тридзин Чэнга Ринпоче [Чэнга Тулку, иерархи Дрикунг Кагью, являются реинкарнациями ученика Пхагмотругпы (1110- 1170). Их резиденция - Тхел (близ Даклха Гампо) и Дрикунг]. - Вы все пропустили главное. Он - налджорпа, обладающий необычными способностями, и вам всем следует попросить у него прощения.

Тогда они поклонились Ламе и попросили благословения. Затем Чэнга Ринпоче оказал ему щедрое гостеприимство: он приготовил для него гостевую комнату и обеспечил его всем, чего только тот ни желал для своего удобства и удовольствия.

- Сегодня хороший день, и - самое время спеть песню, призывающую издалека моего Ламу, - сказал Кюнле.

Мой Лама, Лхадже Сенам Ринчен [Лхадже Сенам Ринчен - другое имя Гампопы],

Обрати на меня свой сочувственный взгляд!

Я обрёл это драгоценное человеческое тело в результате накопления заслуг в прошлых жизнях.

Лама, помни обо мне!

Поскольку всё, что я делаю, становится Дхармой, мне не нужно подавлять свои стремления.

Лама, помни обо мне!

Поскольку мне и так приходит столько благ, сколько я пожелаю,

Мне не нужно порабощать себя землепашеством.

Лама, помни обо мне! Поскольку я и так живу в удобных жилищах,

Мне не нужно ровнять землю и дробить камни для постройки дома.

Лама, помни обо мне!

Поскольку везде, где мне хорошо, - там моя родина,

То мне нет необходимости любить одни и не любить другие земли.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я вижу свой собственный ум как Ламу,

Мне не нужно больше возносить молитв.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я предоставляю все дела самим себе,

Кроме недеяния мне не к чему стремиться.

Лама, помни обо мне!

Поскольку в своём Взгляде я не впадаю в крайности,

Мне не надо придерживаться какого-то определённого философского воззрения.

Лама, помни обо мне!

Поскольку моя медитация не предполагает сосредоточения на каком-то объекте,

Мне нет необходимости бороться с сонливостью и отвлечением.

Лама, помни обо мне!

Поскольку мои действия спонтанны,

Я свободен от возможности совершить ошибку.

Лама, помни обо мне!

Поскольку Плод моих стремлений существует изначально,

Я свободен от страхов и ожиданий.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я понял совершенные слова самайи,

Я свободен от соблюдения сложных предписаний Винайи.

Лама, помни обо мне!

Поскольку то, что со мной происходит, является результатом ранее сделанных мной пожеланий,

Мне не нужно изощряться в чтении молитв благоприятствования по каждому поводу.

Лама, помни обо мне!

Поскольку юные девушки всегда внимают моим наставлениям,

Мне не нужно препираться со старухами.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я оставляю своих девушек прежде, чем они состарятся и умрут,

Мне не нужно оплакивать их смерть.

Лама, помни обо мне!

Поскольку я сам себе казначей,

Мне не нужно отдавать свою свободу в руки других.

Лама, помни обо мне!

Лама, помни обо мне, занимающем более низкое положение, чем ламы, полностью захваченные Восемью Мирскими Заботами [Восемь мирских дхарм - удовольствие и боль, похвала и порицание, приобретение и потеря, слава и позор].

Лама, взгляни на мой счастливый ум, который занят тем, что происходит, и оставляет то, что не случается.

Когда закончилась эта прекрасная песня, монахи и монахини поднесли ему чай и чанг, а некоторые даже лишились чувств от глубокой преданности. Чэнга Ринпоче тоже был очень доволен:

- Налджорпа, ты сознаёшь обманчивую сущность всех явлений,

Где бы ты ни остановился - это твой монастырь,

Где бы ни находился - это твоё отшельничество.

В своих странствиях по всей стране

Кого же ты нашёл заслуживающим большей похвалы?

Лама отвечал:

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в монастыре Кагью.

В этом монастыре Кагью у каждого монаха было в руке по кружке с чангом.

Опасаясь стать пьяным кутилой, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Сакья.

В том монастыре Сакья монахи были только заняты расщеплением различных философских доктрин.

Опасаясь сбиться с истинного пути Дхармы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в монастырь Ганден [Ганден был первым и главным монастырём, основанным Цонгкапой. Он был известен суровой учебной и нравственной дисциплиной, что и дало название школе Гелугпа. Цонгкапа назвал монастырь Ганден, увидев его как отражение небес Тушита].

В монастыре Ганден каждый монах искал себе дружка.

Опасаясь потерять своё семя, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в школу гомченов.

В тех местах отшельничества все гомчены в качестве йидамов выбирали любовниц.

Опасаясь стать отцом и главой семьи, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил монастырь Ньингма.

В том монастыре Ньингма каждый монах хотел исполнять танец масок.

Опасаясь стать профессиональным танцором, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил горные места отшельничества.

В тех горных уединённых местах монахи копили своё мирское имущество.

Опасаясь нарушить предписания своего Ламы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал на кладбищах и в глухих окрестностях.

В тех покинутых местах, помышляли практикующие Чёд [Практикующие ритуал Чёд (gcod yul pa) - тантрические Буддисты, выполняющие практику, в которой призываются легионы дакинь и духов, и им символически подносится собственное тело и тем самым ошибочная вера в "я". Чёд - коренное отсечение отождествления с "я"] только о собственной славе.

Опасаясь покориться богам или демонам, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, навестил группу паломников.

Те паломники хотели купить всё, на что бы ни пал их взгляд.

Опасаясь стать торговцем, жадным до наживы, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, побывал в месте медитационного уединения,

Где практикующие грелись на солнце.

Опасаясь изнежиться в безопасности маленькой хижины, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, сидел у ног Ламы- Воплощенца.

Его постоянной заботой были подносимые ему сокровища.

Опасаясь стать коллекционером или скрягой, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, остановился при свите ламы.

Они сделали ламу своим сборщиком налогов.

Опасаясь стать слугой учеников, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом богача

Где рабы богатства плакались так,

Будто они были жителями ада.

Опасаясь переродиться госпожой голодных духов [Нёджин Апсара (gnod spyin ар sa ra), повелительница голодных духов и владычица богатства. К такому перерождению приводит самадхи, в котором мотивирующей силой и предметом медитации является алчность], я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, заглянул в дом бедных, простых людей,

Заложивших своё имущество и наследство.

Испугавшись стать позором своей семьи, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, посетил религиозный центр - Лхасу,

Где хозяйки постоялого двора надеялись на подарки и милость гостей.

Опасаясь стать льстецом, я остался сам по себе.

Я, вечно странствующий налджорпа, кочующий по всей стране,

Куда ни смотрел - находил лишь терзаемых корыстью.

Опасаясь думать лишь о себе самом,

Я остался сам по себе.

- То, что ты говоришь, - абсолютная правда, - согласился Чэнга Ринпоче.

Собравшиеся разошлись, каждый вернулся к своим обязанностям. А Лама продолжил свой путь в Джаюл.

В Джаюле Лама жил в доме правителя, дверь которого была всегда открыта для паломников и монахов; там он наслаждался щедрым гостеприимством в обществе нескольких учёных, гомченов и монахов. Все сидели вместе, пили чанг и беседовали.

- Ты не носишь ни одеяний ламы, ни монаха, ни мудреца, - осуждал его пожилой учёный. - Ты ведёшь себя так, как тебе хочется в данный момент, а поэтому являешься плохим примером для обычных людей. Тебе надо найти себе постоянное пристанище и угомониться вместо того, чтобы беззаботно и бесцельно скитаться, как собака. Когда люди видят это, они перестают следовать религии. Зачем ты это делаешь?

- Если бы я был ламой, я стал бы рабом своих прислуживающих учеников и потерял бы свою независимость. Был бы я посвящённым монахом, я был бы обязан следовать правилам дисциплины, а кто может постоянно соблюдать все свои обеты. Если бы я был мудрецом, я должен был бы искать истинную природу ума, как если бы она не была явной! Подаю ли я хороший или плохой пример для обычных людей, это зависит в каждом случае целиком от степени их способностей. Кроме того, те, кто предназначен для ада, в любом случае туда попадут, пусть даже они станут подражать поведению Будды. Если же человеку всё- гаки определено достичь состояния Будды, то одежда, которую носишь, дела не меняет и, как бы себя ни вёл, это происходит без какого- либо твёрдого намерения, и его активность естественна и спонтанно чиста. А если стремиться к постоянному пристанищу или тяготеть к какой-то определённой материальной цели, то отклоняешься от Пути, потому что имущество и положение усиливают иллюзию "я" и "моё". Что же касается монахов, то опасность эмоциональной привязанности у них больше, чем у мирян, а именно тем больше, чем больше почестей им воздают и чем больше перед ними благоговеют. Хотя обычно при основании монастыря поначалу присутствует похвальное намерение предоставить начинающим спокойное место для медитации, тем не менее защищённость общины ведёт под конец к лености внутри и трениям снаружи, и священное общество становится воровским притоном, где каждый одержим эгоистическими целями.

Поражённые обличительной речью учёные согласились с ним, одобрили и поблагодарили, а затем спросили о том, кто является его йидамом и какие он принял на себя обязательства. Он ответил им песней:

Если я и не могу обращаться искренне

К Трём Драгоценностям, защите обычных людей,

Я не нарушаю обязательство повторять трёхстрочную молитву Прибежища [Трехстрочная молитва Прибежища помогает открыться Будде, Пути и Сообществу Практикующих].

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не способен любить, меняя местами себя и других

С просветлённым настроем, породившим Будд Трёх Времен,

Я не нарушаю обязательство поступать не только для своей собственной выгоды.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не выполняю должным образом практики Йидама, наделяющего обычными и высшими совершенствами.

Я не нарушаю обязательство не произносить злобных заклинаний!

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не радую подношениями ритуальных пирожных и цог-пуджами

Защитников, устраняющих врагов,

Я не нарушаю обязательство не обходиться со своим врагом, как с собакой.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не овладел беспристрастной медитацией, лишённой объекта,

Основанной на совершенно чистом Взгляде,

Я не нарушаю обязательство не воспринимать вещи как реальные и наделённые неизменными признаками.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если у меня и не получается добиться возникновения ручья постижения

В чистой, подобной ясному свету пространства практике,

Я не нарушаю обязательство не сокращать свою практику.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не могу упорядочить свои действия,

Которые подобает или не подобает делать в соответствии со временем суток,

Я не нарушаю обязательство никем не притворяться ни наедине с самим собой, ни перед другими.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Если я и не могу понять, что Плод полного очищения и постижения

Уже сейчас находится во мне самом,

Я не нарушаю обязательство не ожидать, что обрету его в будущем.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Пусть я не могу удержать ум в непринуждённом состоянии недеяния,

Переживающим святую истину, которую невозможно выразить ни словами, ни мыслями,

Я не нарушаю обязательство не цепляться за придуманные самим же умом характеристики.

Храните это обязательство в своём сердце, друзья!

Все собравшиеся были глубоко тронуты его словами и с глубоким почтением сложили руки у сердца. Затем, исходя из различных способностей и потребностей своих слушателей, Друкпа Кюнле излагал дальнейшие поучения, давая разъяснения там, где это было необходимо.

Владыка Дхармы, Защитник Живых Существ Кюнга Легпа продолжал своё странствие в Цари; но дороге он встретил Святого Безумца из Цанга, Сангье Ценчена, и Святого Безумца из У, Кюнгу Зангпо [Сангье Ценчен (1452- 1507), составитель "Жизнеописания Миларепы", и Кюнга Зангпо (1458- 1532) наравне с Друкпой Кюнле почитаются как высшие воплощения, пришедшие в этот мир, чтобы учить посредством сумасшедшей мудрости]. Они сразу же поняли друг друга и вместе продолжили путь к вратам Цари. Там они решили оставить после себя несколько благоприятных знаков для вдохновения будущих поколений. Святой Безумец из Цанга оставил в скале ясный след своей ступни, а Снятой Безумец из У сделал то же, вдавив свою ладонь в камень, как если бы тот был глиной.

- Если вы считаете, что таким образом нужно демонстрировать знаки своего совершенства, то такие знаки есть и у моего пса, - поддразнил их Кюнле, схватив лапу своей собаки и впечатав её в скалу.

Говорят, что эти три отпечатка сохранились там и но сей день. Трое Херук [Херуки - те, кто, совершенствовав фазы развития и завершения в медитации на определенный Будда- аспект, приобрели идентичную с ним мощь и осознавание] выразили друг другу глубокое почтение и восхище

ние показами различных чудесных сил. Перед расставанием они за одно мгновение обошли место поклонения у его основания, средней и верхней части.

Затем Лама осведомился у местных жителей о девушке из Дагпо по имени Гаякмо. Ему сказали, что путь к пещере, в которой она уединилась год тому назад, перегородил снежный обвал, и, поскольку она взяла с собой только три кружки цампы, она, должно быть, уже давно умерла. Лама исполнил ритуал подношения богам и защитникам, и когда после этого дорога освободилась, он отправился на поиски девушки. В конце концов он нашел её - в глубочайшем погружении, с пристально направленным вперёд взглядом.

- О Гаякмо! - воскликнул он. - Как жизнь?

Она сразу же ему ответила:

Я принимаю Прибежище в тебе, добрый Лама,

Чьё учение так глубоко!

Я, монахиня, беспрерывно сижу вмедитации,

Чтобы достичь состояния Будды в этой жизни, -

Возможно это или нет?

Лама остался с ней на три дня, дав ей дальнейшие указания но практике. Говорят, что вскоре после его ухода она осуществила Тело Ясного Света.

Вернувшись в Джаюл, Друкпа Кюнле застал там компанию кочевников из Бутана, живущих в небольших палатках. Они пили чанг и пели песни на крыше крепости Джаюл во время ритуала подношения. С ними веселился также и наместник Чёгьял Лингпа. Кюнле присоединился к ним, и его потчевали чангом, сколько ему хотелось. Позже в ответ на просьбу исполнить песнь о счастье налджорпы, он спел следующее:

Я счастлив, что я не обычный, занятый ритуалами Лама,

Который, накапливая подношения за посвящения.

Не имеет времени практиковать Совершенную Дхарму.

Я счастлив, что я не монах в монастыре,

Который, страстно желая юных послушников,

Не имеет времени на изучение сутр и тантр.Я счастлив, что я не отшельник в горном отшельничестве,

Который, будучи очарованным улыбками монахинь,

Не имеет времени на размышление о трёх обетах.

Я счастлив, что я не чёрный маг,

Который, отнимая у других жизни,

Не имеет времени развивать Просветлённый Настрой.

Я счастлив, что я не известен как практикующий Чёд,

Который, отдавая богам и духам своё тело,

Не имеет времени пресечь корень запутанности.

Я счастлив, что я не обременён семьёй

И не озабочен только тем, чтобы вкладывать пищу в голодные рты,

Не имея времени бродить по разным приятным местам.

После, попивая чанг, он провёл несколько дней у монахини Йеше Цомо. А затем пошёл дальше, в Лходрак.

Придя и Лходрак, он встретился с мастером Тагрепой.

- Я бы с удовольствием спел в твою честь хвалебный гимн, - сказал ему Мастер, - но не знаю, как начать; будь добр, спой песню в свою честь сам, вместо меня.

- У меня нет качеств, достойных восхваления, - отвечал Лама, - но я всё равно спою тебе песню.

Нерушимый Танцор в хороводе иллюзий

Проявляющий несовместимое многообразие всего, что можно представить,

Могущественный владыка, вращающий колесо блаженства и пустоты,

Мужественный герой, понявший, что Самсара и Нирвана являются обманом,

Сотрясаемый рвотой от отвращения к привязанностям,

Маленький дордже, пронзающий иллюзии других.

Плут и мошенник, сокращающий время самсары,

С лёгкостью считающий своей родиной любое место, где хорошо,

Счастливый путник, понявший, что его ум является Ламой,

И с неистовством осознающий все проявления как принадлежащие этому уму.

Видящий, как в силу Взаимозависимого Происхождения единое проявляется в многообразии явлений,

Налджорпа, понявший, что всё многообразие имеет единый вкус.

Вот некоторые из масок, которые я ношу.

Вслед за этим Друкпа Кюнле посетил долину Дроволунг, родину Марпы Лоцавы, откуда берёт начало традиция Кагью; Сэканг Чутхогма, десятиэтажную башню, построенную Миларепой; пещеру в Таньялунгпа и другие места. Затем, спустившись с горного перевала Карчу в Бумтханг [Бумтханг - древнее поселение вокруг крепости в центральном Бутане, расположенное на равнине (thang), по форме напоминающей пазу (bum)], он пришёл в Бутан [Бутан возник как отдельная политическая единица только в XIX пеке. Мён (лишенный Дхармы) - тибетское название земель к югу от Гималаев, от страны шерпов до Нагалэнда. Лхо Мён (южный Мён, переводимый здесь как Бутан), Лхо Ронг (южные долины) - различные названия той области, по которой странствовал Друкпа Кюнле; сами бутанцы называли ее Друк Юл, Земля Драконьего Народа]. В Бумтханге Второй Будда, Падмасамбхава из Оргьена, оставил оттиск на скале, где он сидел в медитации, и когда Друкпа был там, он строил глазки девушкам.

- Налджорпа из Тибета пришёл к нам, - шептались девушки. - Давайте принесём ему чанг и сольёмся с ним умом и телом.

Пока Лама был занят тем, что пел и пил в кругу девушек, о нём прослышал царь рода Мен Джагкар Гьялпо царской династии железной крепости Мен и попытался отравить, однако безуспешно. Тогда он приказал обстрелять Ламу ядовитыми стрелами, но они в него не попадали. Лишь после этой второй попытки царю стало ясно, что Друкпа Кюнле - Мастер, и он оказал ему должное глубочайшее почтение. Посчитан это событие благоприятным, Лама велел построить небольшой храм, Мёнсиб Лхаканг, назначил одного ламу распространять Учение и посвятил в сан тридцать монахов. Это было началом распространения традиции Друкпа Кагью и восточных пограничных областях.

Друкпа Кюнле лишал девственности бутанских девушек [До недавнего времени в некоторых областях Индии существовал обычай, по которому молодые девушки проводили несколько "небесных брачных ночей" в храме, чтобы к ним "снизошли боги"; в Тибете и окрестных областях странствующие налджорпы учили девушек основам сексуальности], и говорят, что с тех пор никто не сравнится с бутанками по нежности кожи и способности таскать тяжёлую поклажу. В соответствии с различными способностями понимания и силой доверия, он учил женщин и мужчин карме и наставлял повторять мантры МАНИ и ГУРУ СИДДХИ.

В объяснение своего поведения он говорил им: - Я не пришёл сюда соблазнять бутанских девушек, из- за того что мне некуда деть свою сексуальную энергию. Вовсе нет. Дело в том, что, хотя у меня и нет знаков постижения, мне нужно было показать вам то немногое, что я умею. Поэтому, даже если это и не пошло на пользу живым существам, то создало знаменательную связь. И также я странствую повсюду не для того, чтобы выпрашивать одежду и пропитание, - ведь, как вы видели, я отказывался от всех подношений. Даже если бы вы принесли мне столько перца [Стручковый перец (gyer ma) ценился на вес золота в областях, где приправы являлись большой роскошью], сколько может унести человек, у меня не нашлось бы ему применения.

Люди были его объяснениями довольны.

Отправившись к тертону [Тертон (gter ston) - досл. "Указующий Сокровища": особый лама, способный находить и расшифровывать поучения, скрытые мастерами прошлого до подходящих времен. Большинство из этих поучений принадлежит к традиции Ньингма и связано с практиками Великого Совершенства] - Владыке Дхармы из Бумтханга [Тертон Оргьен Пема Лингпа (1445- 1521) был излучением Великого Гуру Падмасамбхавы; в предыдущей жизни он был Лонгченом Рабджампой, четвёртым из пяти "нашедших сокровища". Он получил 108 тайных откровений от самого Великого Гуру, написанных на языке дакинь], Лама нашёл его наконец-то на рыночной площади, где тот с высокого трона давал наставления. Собрав невдалеке вокруг себя нескольких ребятишек, Друкпа Кюнле взобрался на большой валун и стал передразнивать поэта.

- Я здесь для того, чтобы толковать верное видение, медитацию и естественную активность Великого Совершенства, - провозгласил поэт, заметив Кюнле. - Что ты тут делаешь, нищий?

Лама запел песнь о верном видении и медитации человека, практикующего Дзогчен, Великое Совершенство [Великое Совершенство (rdzogs chen) - один из наибыстрейших путей к состоянию Будды; практикующий непосредственно вводится в центр мандалы, где с поддержкой связи самайя постигает свой собственный ум как универсальную мандалу Пустотности Эта практика - высшая из шести тантрических "колесниц" Ньингмапы (Крийя, Чарья, Йога, Маха- Йога, Ану и Ати), - Ати- Йога. По глубине опыта и важной роли Гуру соответствует практике Махамудры, Великой Печати, в традиции Кагью].

Хотя снежная гора Тизе [Гора Тизе - Кайлаш; гора в западном Тибете, которую считают осью земли, горой Меру как буддистская, так и индуистская Азия; для индуистов это обитель Шивы и Парвати, а для буддистов - Чистая Страна Чакрасамвары] высока,

Ей всё же приходится хвалиться снежными львами с бирюзовой гривой.

Хотя взгляд Дзогчена высок,

Практикующий должен сам увидеть истинную природу ума.

Хотя дно океана глубоко,

Даже рыбам приходится учиться плавать.

Хотя смысл сутр глубок,

Только медитируя можно понять медитацию.

Хотя есть много тантрических спутниц, способных открыть тайные поучения,

Многие благородные питают страсть к обычным жёнам.

Хотя правила дисциплины Винайи поддерживают верное поведение, -

Наставления тантр, объемлющие всю суть, имеют большее значение.

В ответ поэт спел:

Отсутствие видения чего-то конкретного, называемое Взглядом,

Направлено за пределы крайностей существования и несуществования,

Поэтому что же там можно увидеть?

Но если всё- таки что-то видно, то это уже не Взгляд.

То необычайно глубокое, что называется Медитацией,

Свободно как от наличия объекта, так и от его отсутствия.

Ведь если объекта нет, то не на что медитировать,

А если объект есть, то уже нет никакой медитации.

Принятие хорошего и отвержение плохого, называемое Поведением,

Не сводится ни к реалистической избирательности, ни к полному бездействию.

Ведь если есть принятие и отвержение, то это уже не Поведение,

А если нет принятия и отвержения, то как же различать хорошее и плохое?

Лама ответил таким стихом:

Этим Взглядом великой Равностности

Можно узреть Великое Сострадание.

Эта Медитация, не содержащая ни заблуждений, ни насилия над собой,

Позволяет покоиться, погрузившись в своё изначальное состояние.

Этим Поведением, согласующимся со всеми периодами суток,

Не делается предпочтения хорошим условиям перед плохими.

Держатель Дордже, Дордже Чанг или Дордже Дзинпа (тиб.), Ваджрадхара (санскр.)

Поэт был восхищён и снял свой головной убор: - Ты действительно необычный малый, - сказал он, - не скажешь ли ты мне, кто твой Лама, какие учения ты изучал и какие практики ты выполняешь?

Лама ответил так:

Ахо Нга Его!

Я встретил благородного монаха, ставшего моим Ламой,

И попросил его о поучениях дисциплины Хинаяны.

Практикуясь в совершении добра и отказе от плохого,

Я накопил хорошую карму чистого поведения.

Я встретил благородного бодхисаттву, ставшего моим Ламой

И попросил его о поучениях Махаяны - развитии Бодхичитты.

Практикуясь в том, что я менее важен, чем другие,

Я заслужил хорошую карму Просветлённого Настроя.

Я встретил Держателя Дордже [Держатель Дордже, Дордже Чанг или Дордже Дзинпа (тиб.), Ваджрадхара (санскр.) - олицетворение неразрушимого состояния просветленного ума Ламы], который стал моим Ламой,

И попросил его дать мне Четыре Посвящения.

Практикуясь в медитации, в которой фазы Развития и Завершения [Две фазы, всегда присутствующие в медитациях Ваджраяны - Алмазного Пути] неразрывны,

Я заслужил хорошую карму, и мир с его обитателями преобразился, в Чистую Страну.

Я встретил всеобъемлющее Великое Блаженство, которое стало моим Ламой,

И попросил его показать мне изначальную сущность ума.

Практикуясь в удерживании состояния, в котором не вмешиваешься во всё, что бы ни происходило,

Я заслужил хорошую карму опыта безграничного свободного пространства.

Я встретил различные писания, которые стали моим Ламой,

И попросил их научить меня всему, чему они могли научить.

Практикуясь в соединении всего этого в одно,

Я заслужил хорошую карму воспринимать чистоту всех явлений.

- Ты - налджорпа, постигший сущность пустоты, - превознёс его поэт. - Из какой семьи ты родом, как твоё имя и к какой линии преемственности ты принадлежишь?

Лама отвечал:

Моя линия передачи и линия посвящений идёт от Цангпы Гьяре [Цангпа Гьяре - основатель Линии Средняя Друкпа Кагью, к которой принадлежал Друкпа Кюнле].

Эта линия передаётся теми, кто достиг постижения Махамудры.

Зовут меня - безумный Друкпа Кюнга Легпа.

Я не нищий, выпрашивающий пропитание и одежду,

Но - отрёкшийся от своего дома и семьи,

Чтобы отправиться в паломничество,

Которое никогда не закончится.

Тертон предложил ему свое гостеприимство, угостив его наилучшим образом; Лама остановился у него на несколько дней, и они провели время и разговорах о Дхарме.

Затем Друкпа Кюнле покинул Бумтханг и через Лходрак вернулся в Тибет. Придя в провинцию Ямдрок, он сделал остановку в

Гадре, где пил чан г и беседовал с гадравами, когда несколько сильных и искусных и стрельбе из лука мужчин вызвали его на состязание.

- На что ставим? - спросил налджорпа.

- Твоя лошадь и одежда против нашей добычи, - предложили гадравы, предвкушая лёгкую победу над слабым нищим.

Лама принял их предложение. Гадравы выпустили стрелы, но трижды промахнулись и проиграли состязание. Тогда они принесли Ламе мясо и пиво, говоря, что это его выигрыш.

- Давайте придерживаться нашего первоначального уговора, - сказал им в ответ Лама. - Вы не можете просто так взять и поменять ставку после состязания.

- Ну хорошо, тогда рыба в реке - твоя, - сказали они ему. - Это и есть наша добыча.

- Ях! Ях! - отвечал Лама с довольным видом, тотчас же принявшись писать послание.

Ом! По повелению Владыки Смерти!

А! С позволения нерождённого пространства!

Хунг! Силой самой Истинной Реальности

От Друкпы Кюнле королеве змей Цомо Гьялмо

Победив гадрав в состязании по стрельбе из лука, я выиграл рыб в реке. Посему не позволяй с сегодняшнего дня ни одной рыбе всплывать к поверхности, начиная с тех, что велики как овца, и кончая теми, что малы как игла. Вплоть до отмены сего, прошу тебя выполнять это поручение.

Отослано из Дворца Неизмеримого Ясного Света, седьмого дня пятого месяца года собаки.

Он бросил это послание в реку, и вскоре после этого в реке нельзя было увидеть ни одной рыбёшки.

Спустя месяц к нему с подарками пришли страдающие с тех пор от голода гадравы:

- Ты бодхисаттва, думающий о благе всех живых существ, драгоценный Владыка Дхармы, - взывали они к нему. - Пожалуйста, не дай нам умереть от голода.

- Теперь я попал в переплёт, - ответил Лама. - Я напишу Яме, Владыке Смерти, чтобы он разрешил это дело.

И он составил такое письмо:

С глубоким почтением кланяюсь в ноги Владыке, Правителю Кармы, которому всеприсутствующим Буддой дано право взвешивать плохие и хорошие поступки. С великой радостью слышал о том, с какой большой точностью ты судишь о проступках и добрых делах. Я был бы благодарен услышать твоё мнение о следующей проблеме: месяц тому назад в состязании по стрельбе из лука я выиграл рыбу гадравов; теперь им грозит опасность умереть от голода, и они умоляют меня выпустить их рыб на свободу. Будет ли лучше спасти жизнь рыб или накормить гадравов? Пожалуйста, дай мне знать, как ты оцениваешь положение.

Отослано Друкпой Кюнле из Дрампаганга, человеческого мира.

Письмо было отправлено, и тут же пришёл ответ:

Я получил письмо Друкпы Кюнле и, тщательно взвесив это дело, пришёл к следующему выводу. Все существа должны сами претерпевать последствия своих поступков. Рыбы эти пожинают сейчас плоды своей прошлой кармы, и мало что можно сделать, чтобы их спасти. К несчастью, они не родились в озере Ямдрокцо, но до тех пор, пока их карма не исчерпается, им придётся сохранить свои рыбьи тела. Кроме того, гадравы наверняка станут убивать птиц и иных животных, если не смогут ловить рыб. Итак, лучше, если они будут есть рыбу. Однако им не следует бросать живых рыб на песок, чтобы они там умирали: им следует сокращать их страдания, перерезая рыбам нервы за жабрами.

Отослано со двора Ямы, из города Железный Череп.

Получив такое извещение, Лама написал Цомо Гьялмо, Повелительнице Змей:

Ссылаясь на моё последнее послание, в котором говорилось о свободе рыб в реке, хочу теперь сообщить тебе, что я спросил Яму о совете по этому вопросу. Его ответом было распоряжение освободить рыб. Посему настоящим объявляю моё прежнее поручение недействительным и прошу тебя предоставить рыбам свободный доступ к поверхности.

Лама отослал письмо, и вскоре после этого рыба вновь появилась в реке.

Глава шестая

Дата добавления: 2015-06-25