Должность. 2 страница

у Орудийные номера на ходу спешивались, снимали с крю-
L ков тяжелые гаубичные лафеты. Сброшены через борт ящи-
Е ки со снарядами. Орудия приведены в положение «к бою».
I Командиры сначала один, потом два других и, наконец, по-
следний подняли сигнал о готовности к открытию огня.

— Пехота с тыла! По пехоте... Осколочно-фугасной гра-
Г натой... взрыватель РГМ осколочный,— Гаранин указал
К угломер, уровень, прицел. Командиры орудий в части, кото-

рая касалась каждого отдельно, повторяли команды. Орудия
I разворачиваются все вдруг, и массивные их стволы прини-
мают горизонтальное положение.

— Огонь!
Проходят мгновения.

— Стой! Танки справа... Первому огневому взводу... по
в головной группе... второму... по группе слева... бетонобой-

ным...

Командиры орудий доложили о готовности, младший лей-
тенант объявляет новую вводную: «Танки слева!»

Сектор стрельбы открыт только у четвертого орудия.
Остальные стоят к нему в затылок. Необходимо перестроить
В фронт огневых взводов. Команды поданы, и орудия снова
\ готовы к ведению огня.

Меня захватило зрелище, происходившее на огневых по-
I вициях. Командиры орудий уверенно управляли людьми. Ни
суеты, ни разговоров. Орудийные номера старательно и уме-
ло делали свое дело. Правда, перестраивать фронт батареи
' следовало быстрее. Танки — цель движущаяся.

Гаранин по моей просьбе повторил последние вводные.
Люди работают с полным напряжением сил. Да, 76-мм

2*

пушки — я привык в училище к этому — легче и маневрен-
ней на позиции, чем слоноподобные 152-мм гаубицы.

— Внимание... стой! Огневые вводные... отбой! — объявил
Гаранин, соблюдая паузы, необходимые для выполнения
команд.— Тягачи... на позицию... командир первого орудия...
ко мне!

Занятия окончены. Старший сержант Проценко — по-
мощник командира первого огневого взвода — по уставу счи-
тается старшим среди командиров орудий, он ведет колон-
ну в парк. После этого личный состав огневых взводов от-
правляется на обед.

— Пойдемте в обход,— младший лейтенант Гаранин на-
правился в сторону мельницы.— Они тут подымут такую
пыль — не продохнуть.

Гул моторов удалялся. Гаранин молча глядел вслед ко-
лонне.

— Стопятидесятидвухмиллиметровую гаубицу тащили
четыре уноса ', зарядные ящики — по два уноса,— нарушил
он молчание,— длина батарейной колонны четыреста метров.
На механической тяге — в пять-семь раз короче. Уход за
тягачами требует меньше усилий.

Младший лейтенант перечислял преимущества механиче-
ской тяги: высокая проходимость, маневренность, компакт-
ность. А жаворонки не внимали разговору, пели в небе свою
бесконечную песню. Легкий ветер волновал рожь. Стрекота-
ли на все лады кузнечики.

Дорога — заброшенная колея во ржи — успела зарасти
травой. Она вела к забору из ошкуренных сосновых кольев,
ограждавших территорию артиллерийских парков. Впереди
возвышалось некое подобие арки — входные ворота.

Люди огневых взводов ставили орудия. Явился с докла-
дом старший. Гаранин, окинув взглядом линию равнения,
сделал знак сержанту. Тот вернулся к своему месту.

— Ас другой стороны батарейная колонна на механиче-
ской тяге напоминает страуса,— Гаранин по пунктам разби-
рал плюсы и минусы,— бегает быстро... укрылась в овраге...
а след гусениц — вот он, видно с воздуха, с земли как на
ладони. Еще немало работы,— знакомя меня с расположени-
ем парка, говорил младший лейтенант,— гусеницы расковы-
ряли совсем грунт, нужно горизонтировать, белить, сделать
таблички...

Я решил заняться наружным осмотром тягачей. Да, но-

¹ Унос — пара лошадей в артиллерийской упряжке. Первый унос,
второй, третий, четвертый и т. д., в зависимости от веса орудия.— Авт.

визну свою СТЗ-НАТИ-5 еще не потеряли. Зеленая краска
будто только что высохла.

Г—- Я умею водить... Факир поневоле,— сказал Гара-
нин.— Хотите посмотреть? — Он поднял флажки. Но, по-
скольку ни он, ни я не принимали участие в том, чем зани-
маются огневые взводы, сигнал остался незамеченным.

I — Внимание!.. Командира отделения тяги... ко мне! —
продублировал Гаранин команду голосом.

Подбежал сержант Белый, открыл дверцу. Младший лей-
тенант занял место водителя, я — командира. Тягач тронул-
ся рывком и начал лавировать между кольями, натыканны-
ми в беспорядке за ограждением парка, описывая повороты
• один за другим.

щ СТЗ-НАТИ-5 — специальный тягач, предназначенный для
буксирования артиллерийских орудий, развивал скорость в
два-три раза выше тракторов, которые тогда широко исполь-
[зовались в артиллерии на механической тяге. У этого гусе-
• ница на траках значительно эластичней, кабина удобно вы-
несена вперед. К тому же он имел вместительный кузов под
Гтентом.

I В кабине тягача — запах перегретого топлива, тесно и
[жарко. Слева от сидения, под капотом,— двигатель, спереди
[выступал резервуар радиатора, лобовое стекло, справа —
гаверца. Стекло опущено в нижнее положение, клубы пыли
юроникают в кабину.

Г Гудел монотонно двигатель. Слышен снаружи стук, мяг-
ко повизгивали траки. Гаранин освоился и управлялся с ры-
чагами на поворотах так же легко, как и на прямой.

Пятиминутный показ закончен. Тягач проследовал обрат-
ным путем под арку и остановился в месте старта. Двига-
тель заглушён. Гаранин оттолкнул со стуком дверцу. Я ска-
вал, что он'вполне справляется с обязанностью водителя.

— Может быть,— Гаранин спрыгнул на землю,— не ле-
жит душа... Ну что это? Ящик железный... не ящик... бабья
шодушка... духота, вонь...

На командирском сидении СТЗ-НАТИ-5 я, правда, не на-
плел удобств, о которых любили распространяться техники.
[Места было достаточно, но я не мог избавиться от ощущения
[ограниченности, тесноты. Ощущение, как у боксера, загнан-
ного в угол. Где-то подтекало топливо, слышен еще запах
перегретого пара.

И все же Гаранин сгущал краски. Его можно понять —
многие командиры, свыкшиеся на службе с лошадью, пред-
взято судят о моторах. Об этом не однажды я слышал еще в
училище.

Проценко увел людей на обед. Отправился следом и во-
дитель запасного тягача. Гаранин, едва миновав арку, снова
завел речь о тягачах. Его волнует уязвимость. Близкий раз-
рыв снаряда, по его мнению, мог привести тягач в негод-
ность. Конная тяга обладала большей живучестью. Даже
один унос из четырех в состоянии тащить гаубицу.

— А снабжение топливом? Нефтебазы в тылу за пять-
десят — сто километров... Пути подвоза прерваны, как было
в прошлом году во Франции,— все... конец...— рассуждал Га-
ранин.— Пустые баки не наполнишь за счет подножных кор-
мов н конфискации овса у местного населения.

Мой конь

С монастырского двора доносятся звуки горна — сигнал
к обеду. Гаранин взглянул на часы.

— С питанием у вас как? Не устроились? Мы пользуем-
ся гостеприимством жителей села Зимно. Здесь рядом,— он
протянул руку,— хотите с нами? Конь у вас есть? Для лоша-
ди старшего на батарее лейтенант Величко отдал приказа-
ние подготовить амуницию. Предоставляется выбор... три
верховые лошади... пойдемте на коновязь.

Перед воротами КПП Гаранин повернул вдоль ограды.
За углом — полевая, наспех поставленная коновязь. Грибок
для лиц, несущих службу наряда, дальше — копна свежего
сена, несколько двуколок под навесом. На коновязи десятка
четыре лошадей.

Гаранин позвал дневального. Наряду уже известно о при-
казании командира батареи. Дневальный шел со мной, оста-
навливаясь возле каждого стойла, называл кличку лошади.
Пятый от края стоял под седлом красавец жеребец темно-
гнедой масти, поджарый, тонконогий даже для строевой
лошади.

Дневальный отвязал чембур и принялся сдавать коня
назад.

— Ну, ну, не балуй, Перик... не балуй,— боязливо при-
говаривал он,— ступи еще, Перик... еще,— и, управившись,
взял коня под уздцы, представил:

— Конь строевой, по кличке Перик.

Когда я принял поводья, дневальный вздохнул с облег-
чением.

— Ничего конек, только... злой бывает...

Я повернул коня направо, налево, осмотрел ковку, ис-
правность оголовья, седло. Перик... лошадям клички даются

звучные, знаменитые, легко произносимые, выражающие
иногда и стать лошади. А этот Перин... слово не русское,
без смысла.

• Перик двигался беспокойно, похрапывал, когда я стал
подтягивать подпруги, ударил копытом раз, другой, пыль
I поднялась.

F— Ну, ну... не дури, Перик,— увещевал со стороны дне-
вальный,— иди послушно... Перик... Товарищ лейтенант, по-
•водья вы знаете? Верхний... удила, нижний трензельный.
щ — Перик, Перик,— оборвал дневального Гаранин,—
сколько раз вам говорить? Пе-ри-кл... повторите: Пе-ри-кл.
т. Значит, кличка моего коня не составляла исключения.
\ Перикл — афинский демагог и правитель, живший за не-
сколько веков до нашей эры. Хотя темно-гнедой тезка зна-
менитого эллина был по-лошадиному простоват, но, как вы-
' яснилось, выказывал к существующим установлениям ничуть
I не меньшее пренебрежение.

^Полагалось вначале коня водить в поводу, но Гаранин
[следил за мной и, кажется, не собирался ждать. Подобрав
I поводья, он захватил обе луки и, легко оттолкнувшись, по-
жокейски вскочил в седло. Пришлось мне садиться и на ходу
заканчивать подгонку стремян,
к За поворотом я увидел еще одного всадника.
I — Младший лейтенант Поздняков — наш командир взво-
да управления,— попустив поводья, представил Гаранин.

| — Когда же завершится комплектование штатов в огне-

[вых взводах третьей батареи? Дотянем мы до того дня? —

•после рукопожатий спросил Поздняков и засмеялся.— Кого

еще там недостает? Командира первого огневого взвода '...

так? Или второго?

' — От меня это не зависит,— отвечал Гаранин.

— Не упустите шанс, Гаранин,— настаивал Поздняков.

— Начальству видней.

Меня занимал Перикл. То норовит уйти, то поворачи-
•вается боком. Гаранин и Поздняков загадочно посмеивались,
•как двое, которым известно то, чего не знал третий.

— Ну, ну...— командир взвода управления уже не шу-
рил,— дела-то вон какие,— и ко мне: — Товарищ лейтенант,
»война ведь не за горами... Первый удар для нас уготовлен,
|в солнечное сплетение... запрещенный правилами...

Перикл вздрогнул подо мной, без видимых причин под-
геялся на дыбы и в ответ на поводья рванул с диким ржани-

¹ Командир 1-го огневого взвода считается старшим среди коман-
диров взводов в батарее. По обычаю, принятому в артиллерии, его
Должность не должна оставаться вакантной.— Авт.

ем. Удила он закусил намертво и несся во весь опор в сто-
рону видневшегося вдали леса. Ну, нет, раз лошадь не под-
чинялась всаднику, тот вправе ввести в действие трензель и
силою поводьев разомкнуть ей челюсти.

Боль, причиненная трензелем, привела жеребца в бешен-
ство. По-бычьи наклонив голову, он вздрогнул всем корпу-
сом и внезапно завалился на передние ноги.

— Бросай стремя...— вскричали Гаранин и Поздняков в
один голос.

* * *

Курсанты, проходившие в мое время службу в 1-м диви-
зионе Сумского артиллерийского училища, несомненно, по-
мнят строевую лошадь по кличке Дикарь. Время от времени
он делался по-настоящему диким. Хватит зубами полу длин-
ной курсантской шинели, иногда и колено зазевавшегося
всадника и стоит как ни в чем ни бывало. Много знал Ди-
карь хитрых и почти по-человечьи коварных уловок. На
утреннюю чистку дневальные выводили его на двух недоузд-
ках, и не всякий раз удачно.

Под стеной наших конюшен — коновязь — ряд бетонных
кормушек с кольцом для привязи. Вес каждой — около ста
пятидесяти килограммов. Бывало, Дикарь сорвет кормушку
и мчится галопом к домам начсостава. Женщины визжат,
дети бросаются в подъезд. К Дикарю' не подступиться. Кор-
мушка на чембуре раскачивалась и могла зашибить на-
смерть.

Только один человек управлялся с Дикарем — сержант
сверхсрочной службы Луценко, ведавший фуражным скла-
дом и каптеркой — помещением, где хранилась амуниция.
На нем списанное курсантское обмундирование, тщательно
отремонтированное, сапоги со шпорами. Опрятный, чисто
одетый, затянутый ремнем сержант выглядел безупречно,
как полагалось младшему командиру, держался всегда так-
тично и среди курсантов слыл бывалым парнем и.знатоком
жизни. Все свое время начальник склада — он же фура-
жир — проводил на конюшне либо рядом, в кузнице. Никто
не мог сказать, когда он занимался личными делами — еже-
дневно являлся к подъему лошадей, в пять тридцать, и ухо-
дил после отбоя.

Всякий раз, когда сержант Луценко переступал порог
конюшни, Дикарь настораживался, уши — торчком, будто
слушал звон сержантских шпор. Окликнув жеребца, сверх-
срочник заходил в стойло, иногда подбросит в кормушку
полсовка овса.

• Обыкновенно Дикарь шалил по утрам. Сержант, если
бывал поблизости, без особого труда умел усмирить коня и
спокойно направлял, куда следовало. Но когда Дикарь
срывался, то на свободе он уже не признавал никого.

• Нередко из-за Дикаря задерживалась утренняя чистка.
Шарушение распорядка дня приравнивалось к серьезным

происшествиям и долго потом служило предметом для тол-
ков. Тем не менее курсанты неохотно прибегали к услугам
сверхсрочника, полагая, что это ущемляет их воинские
чувства.

• Ветеринары училища неоднократно ставили вопрос о
списании Дикаря. Но должностные лица штаба артиллерии

^Киевского особого военного округа, ведающие учетом служ-
f бы конского состава, медлили. Дикарь — конь крепкий, а ис-
[правлять экстерьер — дело командиров. В общем Дикарь
[оставался в строю и приносил много хлопот курсанту, за ко-
торым был закреплен, лицам наряда и всем, кто имел хоть
«акое-то отношение к коням.

Г Однажды в погожий осенний день утром 1-й батарее бы-
ют объявлена тревога. Лейтенант Патаман — командир на-
ипего взвода,— будучи человеком истинно военным, умел
•предугадать намерения старших и, не ожидая очередных
•сигналов, отправил двух курсантов — Александра Матюху и
•меня — на конюшню, пока не подошли другие взводы, для
•получения попон, брезентовых ведер и всего прочего, что
•обыкновенно укладывается в саквы.

Матюха стал ждать перед закрытой каптеркой, а я за-
•нялся поисками сержанта Луценко и нашел его на конюшне
13-й батареи. В это время два курсанта-дневальных выводили
[Дикаря. Луценко наблюдал из дальнего конца конюшни.
[Дикарь брыкался, дневальный, тот, что был на моей сторо-
1не, не удержал чембур. Конь, привстав на дыбы, лягнул ко-
рытом другого дневального и поволок, срываясь на рысь.
[Луценко, заложив пальцы за ремень, не шевелился, я заме-
нил на его лице улыбку. Дикарь, раздувая ноздри, надвигал-
ся, никого рядом не было. Если упустить, сверхсрочник
имел бы повод обвинять меня, курсанта, в трусости. Что бы-
ло делать? Дикаря удержать уже нельзя. Подхватив обро-
ненный чембур, я вскочил на коня.

Из конюшни ход вел в тамбур — обширное помещение
с высоким потолком, служившее зимой сенником. Изогнув-
шись, Дикарь ринулся в дверь, и я едва успел пригнуть го-
лову, чтобы не удариться о дверной косяк.

Остались слева кузница, магазин военторга, швейные
мастерские. Высекая искры на мостовой, конь шел карье-

ром. Под липами перед КПП повернул к жилым корпусам
начсостава.

Тщетно я старался придать скачке хоть какое-то направ-
ление. Не меняя аллюра, конь несся к главному зданию.
А навстречу — строй. 1-я батарея повзводно спешила на ко-
нюшни. Навьюченные оружием и приборами, мои товарищи
изумленно поворачивали головы.

Может быть, яод действием чембура, который я тянул
что было сил, занятый только тем, чтобы удержаться, или
по своей воле, но Дикарь сделал поворот. Я очутился на
строевом плацу. В разных концах его две-три батареи зани-
мались строевой подготовкой — близился ноябрьский парад.

На территории училища тогда не было такой концентра-
ции зданий, всех нелепейших заборов и перегородок, кури-
ных домиков, именуемых важно караульными городками.
Вдоль ограды стояло несколько домов начсостава, и все про-
странство до КПП занимал строевой плац — по тем време-
нам совершенно необходимый в боевой подготовке.

Дикарь проскакал мимо колонн главного корпуса, кото-
рые среди курсантов почему-то считались чуть ли не свя-
щенными, и по тротуару бешеным галопом пошел к веще-
вым складам. Здесь стоял построенный еще сахарозавод-
чиком Терещенко участок стены из полированного камня,
ограждавший территорию в те времена, когда училище было
кадетским корпусом. Предпринятая перед угловой башней
попытка унять бег подняла коня на дыбы, потом он пова-
лился наземь, катался с боку на бок, всхрапывал и ржал.
Чембуры — один оборвался под кованым копытом Дикаря,
другой выскользнул из моих рук. Вцепившись в гриву,
я вскакивал на коня всякий раз раньше, чем он срывался
в бег. Упустить Дикаря на виду трехсот курсантов — нет,
это было бы величайшим позором для меня, моих товари-
щей, 13-го классного отделения и всех, кто был свидетелем
этой дикой скачки. Дикарь носил меня по территории от
«стены Терещенко», как называли это место курсанты,
к зданию котельной, к вещевому складу и к домам начсоста-
ва. Не знаю, как мне удалось поймать оброненный чембур.
Снова перед глазами конюшни. Наша батарея седлала коней.

Под стеной кузницы стояли два вяза. Кто-то из курсан-
тов, чтобы перекрыть путь, выкатил телефонную двуколку,
наполовину загруженную. Дикарь махнул через оглобли и
мимо коновязи, в тыльные ворота за конюшней, на тот раз
открытые, и пошел по спуску к зарослям на берег Пела.

Управлять неподседланной лошадью в недоуздке, имея
только один чембур,— занятие почти безнадежное. Я старал-

_ся только удержаться и не расшибить о дерево голову или
колено.

Г Почуяв воду, разгоряченный конь помчался берегом,
_и тут обнаружилось, что Дикарь начал реагировать на уклон
моего корпуса. Я подобрал обрывок второго чембура и, не
дав коню ни единого глотка воды, пришпорил, стал гонять
его по отмели в песке на бывшем пляже. Взмыленный Ди-
карь стал выдыхаться.

•:В половине двенадцатого я направил коня к забору и по-
требовал отворить уже закрытые ворота. С изумлением огля-
дывали меня дневальные: пуговицы на штрипках оборваны,
штанины выше колен, шпоры в крови.

\ Но Дикарь, как ни жаль было коня, получил воду толь-
ко после того, как проследовал — уже смиренным шагом —
мимо кузницы. Луценко и его закадычные друзья — ковоч-
ные кузнецы,— стоя перед распахнутой дверью, проводили
Дикаря молчаливыми взглядами. На плацу осталась только
одна батарея, но я счел это достаточным для удовлетворения
р повернул на коновязь.

Капитан Руссов -

IIB училище умение владеть конем считалось одним из
•жнейших показателей успеваемости курсанта. Конная под-
готовка — предмет практический, и мы много времени про-
водили в седле.

I Посреди манежа — капитан Руссов — начальник цикла
конной подготовки. В руке хлыст — ременная плеть длиной
метров шесть-семь. Взвод курсантов — смена, тридцать всад-
I ников,— по одному описывает круги ровной рысью.

I Капитан Руссов — кавалерист до мозга костей. Он управ-
Ншет лошадью так же, как иные — собственными конечнос-
тями, и животное повинуется малейшему движению корпу-
ь са, поводьев, шенкелей. На рубке шашка капитана — имен-
ная — командный состав вооружен стандартным клинком,—
• блеснет над головой, словно молния, и срубленная лоза,
I сохраняя вертикаль, втыкается в землю рядом со стойкой.

(Даже в среде командиров, людей военных по призванию,
>ре часто встречаются лица, наделенные талантом подавать
.команды. Голос капитана, восторженно-звенящий, нес в себе
какой-то заряд бодрости, захватывал разум и чувства одно-
^рременно. Что это? Врожденная черта натуры? Плод дли-
I тельных тренировок? Капитан умел строить интонации,

разносил паузы, подчиняя всецело сознание всадника веле-
нию команды.

Капитан Руссов — во всех отношениях личность необык-
новенная. Высок ростом, гибок, всегда в новой, безукориз-
ненно пригнанной и в то же время свободной одежде, наду-
шен, неизменно молчалив и угрюм. Под густыми белесыми,
вразлет бровями серые, пронзительно светлые глаза, напол-
ненные каким-то непонятно тяжелым смыслом.

Конь, по мнению капитана, одно из немногих, может
быть, единственное животное, требующее всяческого внима-
ния, даже участия. Необходимо жалеть его. И капитан Рус-
сов жалел, но не сюсюканием расслабленного многоречием
говоруна. Нет, жалость начальника цикла конной подготов-
ки была бессловесной, он молчал от спокойствия человека,
. который стоял выше змоций. Неторопливо капитан перево-
дил взгляд на курсанта, замеченного в небрежном обраще-
нии с лошадью, и глядел мимо невидящим взглядом, не го-
воря ни слова, и худо было виновному. Сам он казнил себя,
терзаемый стыдом за слабость и лень, ведь он — всадник,
а конь — безответное животное.

И никаких выговоров и взысканий. Нельзя уравнять не-
дозволенный совестью бездушный поступок и дисциплину,
когда речь идет о человеке и животном. Капитан никогда
не пользовался правами начальника, он поступал как арбитр,
поставленный блюсти законы природы.

В объяснения капитан не вдавался. Ни при посещении
конюшен, ни перед строем смены, ни на инспекторской вы-
водке. В манеже лексикон его содержал не более десяти —
пятнадцати слов. Капитан пристально следил за поведением
лошади, изредка подымал глаза на всадника, но не выше его
плеч. Фамилий курсантов не знал и обращался по кличке
лошади: «Эй... на Птице... корпус» или «...на Едигере... кли-
нок...» Значит, по команде «Шашки под-высь!» всадник за-
валивает клинок либо держит эфес выше или ниже подбо-
родка, а тому, кто на Птице, необходимо выпрямиться в сед-
ле, прогнуть позвоночник, возможно, развернуть плечи.

Манеж — это огромное здание с потолком, высотой двад-
цать метров и пролетами в пятьдесят метров. На уровне
шести-семи метров — ложи зрителей в несколько ярусов.
Пол устлан толстым слоем опилок. Того, кто показывал
успехи, капитан Руссов призывает к себе в центр манежа,
чтобы курсант убедился, насколько он превосходит осталь-
ных в смене, которая идет манежным галопом по кругу.

Раз или два и меня заметил начальник цикла конной
цодготовки. Кажется, на препятствиях в открытом манеже

., чатем, чторы
_п на вольтижировке. Я упоминаю эту деталь а ^ _каП0_
отметить еще одну необыкновенную черту ^^жчн _{к же}стаМ
тана Руссова. Призывая, он никогда не ^^иб°™ _иМьМ об-
или словам. Обычно всадник каким-то ^непо • ~":_оМ остав-
разом ощущал волю руководителя, тем же алл Р_{апитаНО}я.
лял строй и становился, не спешиваясь, рядом с _{л ц}е-

I Так же, как успехи отдельных лиц, ^к«^^№ занЯ-
нить достижения и коллективные, с дни ocu«f _{огда вЫ}-
тий ' по конной подготовке в центре манеяга _ы^ _Т0Я-
страивалась вся смена, чаще других — так назыв
I ский взвод. птптглерийских

|В предвоенное время существовал в арх^ _в^_в0даМи.
| училищах обычай обмениваться курсантскими _поДбор
Эти «экспедиционные» взводы комплектовались' _{саНтаМЯ}.
самыми способными, рослыми и красивыми Уе _{вдв0Д в}
Сумское артиллерийское училище посылало ев ^ _tojI_
•"омское артиллерийское училище и принимало У _щей „ро-
' ский взвод. Будущие командиры обучались по диа-

грамме и поддерживали тесные»язи со своим у ^
ми. Мы носили на петлицах буквы LA У, т"^ш^ _{ь оН}и

[ты - Т А У. Понятно, с какой ревностью относ^ш _{и Qп}
£к своему воинскому престижу, несшие слук°У
' евс-ей альма-матер. В кон-

' Томский взвод не признавал никаких ^пР^егр^"_{аХ сп0}р-
\ ной, физической, стрелковой подготовке, во всех ^ви^_в0зМ0гй-
|та для томских курсантов, казалось, нет ничего ^₀

[ного. Прыжки в длину они выполняли, исполь. у^ ^ ^
[строевые лошади: три-четыре — голова к ^хв0С ^^ _{в по}л-
Етридцать курсантов один за другим шли с дистанц

влага. __меро-

Помимо городских прогулок в конном стро _чениЯ

приятия, в основном преследовавшего цель Р • _в0д_й-

городской публики,— два раза в месяц в училище ^_овК0-

лись показательные уроки верховой езды и вольт ^_ннь10

В этот день все, кто имел доступ, а также многочи^ ^_q^

• городские гости спешили в мапеж. И если томски ^^

¥ неизменно участвовавший во всех состязаниях, де _дт0Г0

I рое место с сумским, никто из зрителей не замеч ^^ ^

? В конце зрелища, когда в ворота вступали в стро _{годоВОЙ}

всадника с трафаретами Т А У на петлицах — над

I ----------------- спмандир взвода,

¹ На взводных занятиях во главе смены шел ^ь„ "g _Комавд-
I на батарейных — командир батареи. Помимо этого ^стр _нятвям кон-
ный состав подразделений ежедневно привлекался к
ной подготовкой по специальной программе.— Авт.

правофлангового трепетала треугольная ткань взводного
штандарта,— зрители всякий раз неизменно награждали
томский взвод самыми восторженными аплодисментами.

Начальник цикла конной подготовки пользовался сре-
ди преподавателей особыми правами. Только капитан Рус-
сов позволял себе иногда нарушать установленный поря-
док: задерживал в манеже смену-взвод. Расписание занятий
сдвигалось тогда за счет других дисциплин. Если это про-
исходило с кем-то другим, виновник получал взыскание.

...Как-то наш 1-й дивизион возвращался в пешем строю
с полевых учений. Стояла поздняя осень. Часов за восемь
перед тем, как был объявлен отбой, начался дождь.

До училища километров двадцать. Батареи шли повзвод-
но на положенной дистанции. Перед строем — шеренга ко-
мандиров взводов, в голове — командир батареи старший
лейтенант Кулаков. Командир дивизиона был вызван кем-
то, и колонну подразделений дивизиона вел капитан Рус-
сов, принимавший участие в учениях как старший по-
средник.

Горизонт скрылся в туманной дымке. Нудный, холод-
ный дождь не переставал. Дорога размокла. Под ногами
плескалась грязь. Движение продолжается час, другой,
третий. Вдали уже были видны контуры городских
строений.

Не оглядываясь, командир батареи крикнул: «Песню!»
Строй идет молча. Нужно начинать, иначе последует коман-
да: «Стой!» И тогда придется месить на месте грязь двад-
цать, тридцать минут — правило, от которого старший лей-
тенант Кулаков не отступал ни разу.

Продрогший фальцет начал «Катюшу». Его поддержало
несколько голосов. Запевала стал кашлять, поперхнулся
еще кто-то. Песня оборвалась. Причин ослушания коман-
дир батареи не признавал никаких. Запевала начал снова:

Бьют копыта о землю сырую,
И чуть слышно звенят трензеля...

Был спет куплет, второй. Голоса слабели. Разве в та-
ком состоянии до песен? Шинель промокла. Режут плечи
ранец и драгунская винтовка, ноги едва передвигаются.

Старший лейтенант Кулаков хранил молчание. 1-я ба-
тарея хорошо знала, чем это кончится. Задняя шеренга
запела снова:

Кто привык за свободу бороться,
С нами вместе пускай запоет,
Кто весел, тот смеется,

Кто хочет, тот добьется,

Кто ищет — тот всегда найдет!

• Припев дружно подхватили все:

Капитан, капитан, улыбнитесь,
Ведь улыбка — это флаг корабля...

Г В сером непромокаемом плаще с шашкой капитан Рус-
сов невозмутимо шагал километр за километром. Командир
батареи, обнажив клинок, опустил на плечо. Это — команда.
Шеренга взводных командиров перешла на строевой шаг,
а за ней и вся батарея, немилосердно разбрызгивая лужи.
Позабыв холод и усталость, четыре взвода — сто с лиш-
ним курсантов — горланили во всю силу: «Капитан, капи-
тан, улыбнитесь...»

Г Когда под ногами уже стучала мостовая и колонна во
всю длину вытянулась на городскую улицу, выдержка из-
менила старшему посреднику 1-го дивизиона. Бывший сот-
ник Забайкальского казачьего войска капитан Руссов огля-
нулся, и по его суровому лицу скользнула улыбка.

Дата добавления: 2015-06-26