Билл Гейтс 26 страница

Не желая мешать Женни, возившейся с ребенком, Маркс увел Стока в соседнее кафе. Он заказал две рюмки крепкого аперитива и сытную закуску. Длинные глиняные трубки помогли беседе. Сток любил поговорить о прошлом. Маркс внушал людям, не предубежденным идейно, доверие с первого слова. Портной презирал болтунов в среде образованных людей. Но Маркс… Маркс был совсем другой, не похожий на всех тех, кого видал доныне Иоганн. Он знал так много, он говорил так дельно: понимать его порой было трудно, но, поняв его мысль, нельзя было забыть ее, не поддаться огромной силе логики. Карл хмурился, когда Иоганн пробовал сопротивляться, возражать. Не из самонадеянности, а из глубокого убеждения. И Сток удивленно замечал, что рано или поздно приходил к тому, что пробовал оспаривать.

Не меньше удивления и почтительного страха вызывала в Стоке госпожа Маркс. Подобно Лауре Грувель, Женни величественна, красива, утонченна. Лаура Грувель снова проходила мимо него, в кандалах, с помутневшими глазами. Как и он, пыталась она свергнуть власть Луи-Филиппа и банкиров, начиняла порохом бомбы, печатала листовки. Дочь дворянина умерла в тюрьме как бунтовщица, революционерка. Сток стоял перед Женни, не зная, что отвечать на приветливые расспросы. Портной понимал, что Женни Вестфален и Карл Маркс — необыкновенные люди.

Исчезая моментами в дыму трубки, Карл не переставал задавать вопросы. Он хотел знать подробности Лионского восстания, провала «Общества прав человека», заговора Бланки.

— Отважный мечтатель, — сказал он о Бланки. — Но как здоровое чутье пролетария не подсказало вам, что так не делается революция?

Сток развел руками и засмеялся.

— Если б я знал, как она делается!

Маркс заподозрил портного в симпатиях к демократии, в немецкой вялости. Сток привстал.

— Я — ученик Бабёфа, — сказал он горделиво.

Экзамен сошел благополучно, и Карл охотно чокнулся с единомышленником:

— За дружбу.

— За дружбу и борьбу.

Разговор охватывал все новые области. Карл поверил в Стока и как бы раскрылся перед ним. Охваченный энтузиазмом, он говорил о неизбежности революции экономической, которая повлечет за собой политическую.

— В нашу эпоху, — отвечал он Иоганну, — два класса, две баррикады стоят друг против друга. На одной — буржуазия, на другой — пролетариат. Разве не увидел ты этого воочию в предместье Круа-Русс уже свыше десяти лет тому назад?..

Видал ли Сток? Наглая харя Броше высунулась сквозь дым трубок. Но Бувье-Дюмолар?..

Маркс знал и его.

— Бувье-Дюмолар, вольно или невольно, выдал, предал рабочих. Демократы и радикалы, вольно или невольно, делают это ежедневно…

Увлекаясь все больше и больше грандиозностью прошлого и настоящего, Карл коснулся естествознания и техники. У Стока давно погасла трубка, давно он перестал замечать окружающее и видел только прекрасное человеческое лицо, черную голову мудреца-вождя.

— Его величество нар, который в прошлом столетии перевернул вверх дном Европу, отступит перед значительно более мощным конкурентом — электрической искрой. Это — искра революции. Она пустит в ход тысячи новых двигателей, она станет орудием пролетариата. Надеюсь, мы доживем до невиданной победы, до грандиозных оживляющих потрясений… Всякая революция разрушает старое общество, и в этом смысле она социальна. Всякая революция низвергает старую власть, и в этом ее политический характер.

Сток, глядя на Маркса, думал: «Что привело его в наш лагерь, что сделало его революционером, борцом, как я?»

Сток вспоминал Бюхнера. Жалость, социальное сострадание привели молодого дворянина к мысли о необходимости восстания против несправедливости мира. Не умом, а сердцем тосковал он о правде, о равенство, о счастливом человечестве.

О себе Иоганн не думал. Карл правильно объяснил ему «судьбу» пролетария. Это судьба целого народа. Она предначертана ходом вещей.

«Но Маркс — как стал он моим соратником?» — снова спросил себя портной недоуменно.

«Рассудок, точный глаз, проникающий в грядущее, привел его в стан пролетариев. Но только ли головой он с нами? Откуда же берется тогда воля его к победе, несокрушимая вера, пылкие слова вождя и ученого? Нет, не только умом, он и сердцем — с нами».

Сток добрался до улицы Вожирар, когда солнце давно уже встало над городом. Он шел и пел, счастливый, как в лучшие дни своей молодости. Снова заблестел для него потухший было завтрашний день. Сток нашел руководителя и друга. Дружба — союз равных, когда щедро даешь и столько же получаешь взамен. И жизнь в своем продолжении оборачивалась для Иоганна началом.

1934–1935

Дата добавления: 2015-06-26