Общая биология 6 страница

Повышенная механическая возбудимость нервных стволов до сих пор мало была использована при нервных болезнях в целях диагностики. В этом отношении можно указать на старые исследования Шарко о нервно-мышечной возбудимости в глубоких степенях гипноза у истеричных, причем те демонстрации, которые мне удалось видеть у самого проф. Шарко в Париже в начале 80-х годов, были в сущности явлениями повышенной мышечной возбудимости к механическим раздражениям. Еще раньше был отмечен Труссо при тетании симптом нервно-мышечной возбудимости при общем сжатии нервных стволов и мышц в нижней плечевой части руки, в результате которого получается напряжение в мышцах кисти и пальцев (рука акушера). Затем при тетании же была отмечена повышенная возбудимость ствола лицевого нерва (Хвостеком) наряду с повышенной нервно-мышечной гальванической возбудимостью, отмеченной Эрбом. Наконец, мною при той же тетании была отмечена нарастающая реакция, или реакция возбуждения, получающаяся как при многократно повторяющемся замыкании гальванического тока на мышцах и нервах, так и при повторном механическом раздражении ударом молоточка, производимым по мышцам и нервным стволам.

В менее выраженных случаях тетании в моей клинике была констатирована и неполная реакция возбуждения (доктор М. С. Добротворский), состоящая в том, что реакция при последовательном ряде замыканий током постепенно нарастает в силе, после чего почти внезапно ослабевает и затем вновь начинает нарастать, но через некоторое время вновь ослабевает, после чего опять начинает нарастать и т. д. То же самое я мог констатировать в подобных случаях и притом не только в отношении электрической, но и в отношении механической реакции мышц. Последняя, подобно первой, нарастая при последовательном ряде ударов по нервам и мышцам, затем быстро ослабевает, после чего вновь начинает нарастать до известного предела и т. д. Такую

¹ Доложено в заседании врачей нервной клиники Института медицинских знаний, 1924.

реакцию я предложил бы назвать уступающей реакцией возбуждения или, мол-сет быть, еще лучше, «лестничной реакцией».

Если мы отметим затем особую чувствительность нервных стволов при невритах к давлению и, наоборот, отмеченную доктором Бернацким нечувствительность локтевого нерва при его поколачивании, наблюдаемую при спинной сухотке и описанный мною еще более ранний симптом спинной сухотки в виде безболезненности п. poplitci и икроножных мышц при их сдавлении¹, то этим почти исчерпываются паши сведения о механической возбудимости нервных стволов.

За несколько последних лет в целом ряде общих неврозов и других случаев нервных заболеваний, характеризующихся спазмофильными проявлениями, обусловленными нарушением функции желез внутренней секреции с преобладанием, повиди-мому, гипофункции околощитовидных желез, я убедился в существовании очень характерного феномена, относящегося также к повышенной возбудимости нервных стволов. Если согнуть предплечье верхней конечности до прямого угла с плечевой частью руки, то, став кнаружи от руки больного, мы легко нащупаем указательным пальцем желобок плечевой кости при локтевом сочленении, в котором лежит локтевой нерв. Если затем пальцы своей руки мы поставим непосредственно на желобке и будем прокатывать под указательным пальцем легко ощупываемый при таких условиях локтевой нерв, зацепляя его, наподобие струны, ногтем своего пальца, то каждый раз, когда локтевой нерв будет проскальзывать, как шнурок, под указательным пальцем, мы получим более или менее резко выраженное сгибателыюе двил<ение пальцев руки, особенно IV и V, а в более слабой мере проявляющееся и в других пальцах кисти, включая и большой палец; в случае же более резко выраженной спазмофильности молеет появляться далее легкое сгибание и всей кисти, а иногда, при особенно повышенной возбудимости, рефлекс обобщается на вышележащие области в виде общего вздрагивания руки, распространяясь иногда и на другую сторону. Этот сгибательный двигательный феномен, наблюдаемый в ряде случаев то в большей, то в меньшей степени, сопровождается более или менее резким ощущением пробегания как бы электрического тока, ползания мурашек и онемения, а иногда и болевой реакцией той или другой степени. При этом чувствительный эффект в виде тока, мурашек или онемения распространяется вдоль предплечья до пальцев кисти включительно, а в более редких случаях идет и вверх в направлении плеча.

Вышеуказанное явление с характером двигательного и чувствительного ' компонента можно вызывать описанным путем любое число раз, причем там, где это явление резко выражено, можно иногда видеть, как вместе с многократным вызыванием

¹ ССозренье ьсп.м'^трш!, I'ju-i. Л:< Z, и Neurol. Zbl., 1915, № 21, S. 978.

:.i>6

данного феномена двигательный эффект несколько нарастает до той или иной степени, наподобие описанной мною в свое время при тетании механической и гальванической реакции возбуждения¹.

Не может подлежать сомнению, что вышеуказанное явление не исключительно представляет собою механическое раздражение локтевого нерва, но также является и эффектом рефлекторного характера. Это очевидно из того, что в случаях с слабо выраженным явлением мы имеем только эффект сгибания двух последних пальцев руки, тогда как в случаях с более резко выраженным явлением мы имеем не только сгибание двух последних пальцев, но и сгибание других пальцев руки и в том числе большого пальца, и даже легкое сгибание кисти, а иногда и обобщение рефлекса на всю руку и на другую сторону. Эти явления, таким образом, должны быть поставлены насчет участия в раздражении срединного и других нервов, очевидно, путем рефлекса через спинной мозг с распространением его в более редких случаях даже на другую сторону. Наконец, в особо редких случаях я наблюдал извращенный феномен, состоящий при механическом раздражении локтевого нерва в разгибании пальцев руки, зависящем, как известно, от возбуждения лучевого нерва, а иногда и своеобразное перебирание пальцев руки.

Из вышеизложенного очевидно, что описываемый мною «феномен» не является результатом одного механического раздражения локтевого нерва, а является симптомом смешанного характера в смысле прямого механического раздражения нерва и рефлекторного эффекта, осуществляемого через спинной мозг. Что вышеописанный феномен не обусловлен только передачей возбуждения через спинной мозг, это, мне кажется, вытекает из того, что при более слабо выраженной спазмофильности сгиба-тельный эффект может ограничиваться только сгибанием двух последних пальцев. С другой стороны, и чувствительная реакция во многих случаях сопровождается обыкновенно ощущением, идущим от места нажатия к периферии, и только в более резких случаях мы имеем своеобразное ощущение, пробегающее и в центральном направлении по плечевой части руки. Это и заставляет нас склониться к мысли, что в указанном феномене мы имеем явление смешанного характера, т. е. как непосредственное механическое раздражение локтевого нерва, так и рефлекторную передачу возбуждения от места раздражения через спинной мозг.

Во многих сотнях исследованных мною случаев нервнобольных в своей практике и затем у многих больных, исследованных позднее в патолого-рефлексологическом институте совместно с докторами Гаккель и Ратнер, вышеуказанное явление по степени своего развития оказывалось неодинаковым в различных

¹ В. Бехтерев, Тетания, Неврологический вестник, т. II, в. 2; Die Tetanie, Dtsch. Zschr. f. Nervenheilk., Bd. VI.

случаях. В ряде их двигательного эффекта при вышеуказанных условиях вовсе не наблюдается, несмотря на то, что испытуемые в этих случаях заявляли о движении мурашек или онемении, распространяющемся по ходу нерва, а иногда и болевом эффекте, на месте раздражения. В других же случаях двигательный эффект был выражен, хотя и вполне ясно, но все же едва намечен в IV и V пальцах и часто в большом, а в третьих случаях он выявляется с необычайной резкостью и обнаруживает иногда еще, при многократном повторении опыта, ясную реакцию возбуждения, т. е. постепенного возрастания двигательного эффекта до тою или другого предела¹. Последних лиц мы причисляем к категории резко спазмофильных, первых к категории неспазмо-фильных, остальные занимают между теми и другими промежуточную группу, являясь слабо спазмофилы ыми.

Необходимо здесь же отметить, что спазмофильность представляет собою явление функционального характера, а потому она не может отличаться каким-либо особым постоянством и может характеризовать временное состояние того или другого лица. При вызывании феномена локтевого нерва вышеописанным •способом эффект нередко представляется неодинаковым на той и другой стороне, что должно быть поставлено на счет главным образом неодинаковой возбудимости нерва той и другой стороны. В какой мере неравномерность двигательного эффекта на той и другой стороне зависит от анатомических причин, остается еще выяснить.

Вызывание феномена локтевого нерва чаще всего не сопровождается болезненной восприимчивостью или лишь слегка выраженной болезненностью, обыкновенно легко переносимой. Однако у некоторых лиц, при слабом двигательном эффекте или даже вовсе без него, чувствительность к механическому сдавливанию локтевого нерва бывает настолько велика, что больные неохотно его переносят. Это говорит в пользу того, что возбудимость центростремительных и центробежных волокон нерва не идет параллельно одна другой. Особенно часто наблюдается повышенная восприимчивость к механическому раздражению центростремительных волокон локтевого нерва у детей.

Заслуживает внимания, что в случаях крайне резко выраженного феномена локтевого нерва я имел возможность вызывать аналогичным приемом, т. е. таким же механическим раздражением, производимым снаружи и над локтевым сочленением, двигательный эффект с лучевого нерва, сопровождающийся сокращением мышц, иннервируемых этим нервом. Точно так же можно было получить соответствующие явления со срединного нерва, сдавливая его вышеуказанным приемом снутри плечевой части руки над локтевым сочленением и даже при механическом

¹ Обратный эффект ослабления двигательного эффекта до полного его прекращения также наблюдался мною, но сравнительно редко.

раздражении тем же приемом общего пучка нервов внутренней поверхности плечевой части руки. Наконец, в отдельных случаях я наблюдал сокращения соответствующих мышц при аналогичном механическом раздражении малоберцового нерва. Однако все же наиболее показательным вследствие легкости вызывания самого феномена должно быть признано выявление повышенной механической возбудимости локтевого нерва, что, повидимому, объясняется по крайней мере частью, более благоприятной для механического раздражения топографией этого нерва.

Интересно с этим сопоставить, что, по исследованиям Р. Я. Гол акт¹, отношение порогов гальванического тетануса

/КЗТ АЗС\ к порогу быстрых гальванических сокращений I t/gr и «от 1 >

характеризующее симпатическую иннервацию нервно-мышечного аппарата, неодинаково для различных нервов, причем это отношение является наименьшим для локтевого и малоберцового нервов и наибольшим для лицевого.

Надо заметить, что и поколачивание молоточком локтевого нерва сопровождается при повышенной его возбудимости соответствующими явлениями в отношении мышечных сокращений, но прием этот далеко не так удобен на практике, и потому в своей клинике я предпочтительно пользуюсь вышеописанным приемом механического раздражения нерва.

Давно известен симптом Хвостека, состоящий в сокращении лицевых мышц при поколачивании ствола лицевого нерва впереди уха. Спрашивается, в какой мере симптом Хвостека и мною описанный феномен являются совпадающими друг с другом. На основании целого ряда своих наблюдений могу сказать, что особого параллелизма между тем и другим явлением не существует, ибо часто имеется резко выраженный локтевой феномен, тогда как симптома Хвостека обнаружить не удается или он крайне слабо выражен. Ясно, что описываемый мною феномен является более чувствительным показателем спазмофилии, нежели симптом Хвостека, хотя при тетании имеются обычно налицо и тот и другой симптом.

Я убедился, кроме того, что очень важно отличать настоящий феномен Хвостека, состоящий в мышечных сокращениях лицевых мышц при поколачивании самого лицевого нерва впереди ушной раковины, от рефлекторного явления, которое получается при поколачивании по мышцам лица вообще, например, в области щеки. Последнее в случаях спазмофилии нередко сопровождается рефлекторными, иногда довольно распространенными, сокращениями мышц лица, захватывающими в более редких

¹ Р. Я. Г о л а н т, Журнал психологии, неврологии и психиатрии. Приложения, т. 11, 1925; Р. Я. Гол ант и Я. А. Р а т н е р, Врачебная газета, 1924; Klin. Wschr., 1924, N 37.

19 В..4. Бехтерев

случаях и верхние отделы лицевого нерва, тогда как самый ствол лицевого нерва ььереди уха оказывается механически не возбудимым. Дело идет здесь, очевидно, не столько о прямом сокращении ветвей лицевого нерва, сколько о рефлекторном эффекте с центростремительных ветвей тройничного нерва, который при многократном поколачивании по мышцам иногда даже начинает возрастать подобно описанной мною реакции возбуждения при тетании. С этим рефлекторным явлением, получающимся при поколачивании мышц лица, вышеописанный локтевой феномен не имеет строгого соответствия, а наоборот, даже нередко на стороне более резко выраженного феномена локтевого нерва рефлекторные явления с мышц лица на соответствующей стороне оказываются выраженными относительно слабее.

Спрашивается, в каких же случаях наблюдается феномен локтевого нерва? Прежде всего мы наблюдали его в разной степени развития у целого ряда эпилептиков, где он наблюдается с поразительной частотой и иногда представляется выраженным в крайне резкой степени. У эпилептиков мы встречаемся и с колебаниями в силе этого симптома, которые стоят в известной степени в связи с их припадками. Но и другие общие неврозы могут^ сопровождаться выявлением рассматриваемого феномена, поскольку смазмофильность является свойством их конституции. Необходимы, однако, еще дальнейшие наблюдения относительно частоты этого симптома при тех или других неврозах.

Но что заслуживает внимания —это то, что и при органических церебральных заболеваниях этот симптом может быть выражен с достаточной ясностью или даже может оказаться резко повышенным. Несколько лет тому назад я представил ряд больных с энцефалитом на конференции ленинградских врачей, у которых рассматриваемый феномен был резко выражен¹. С другой стороны, я находил его резко выраженным и при джексоновской эпилепсии с односторонними судорогами и односторонним парезом на стороне последнего. В свежих случаях гемиплегии, если оно не маскируется контрактурой, мы также встречаемся иногда с повышением локтевого феномена. Эти факты вполне объяснимы, если подходить к описанному явлению с точки зрения спинномозгового рефлекса, который, естественно, должен повышаться при недеятельности и перерождении двигательного пути.

Отсюда очевидно, что повышение локтевого феномена может зависеть, с одной стороны, от гормональных условий в случаях спазмофилии и, с другой стороны, от особенной иннервации двигательного цереброспинального пути.

В заключение следует сказать, что и в других случаях (например, при эпилепсии и общих неврозах) локтевой феномен представляется далеко не редко неравномерным, и причем более резким он оказывается обычно на стороне более резко выражен-

¹ В. Бехтерев, Конференция врачей по энцефалиту в 1924 г.

ной симпатикотонии, характеризующейся расширением зрачка на этой же стороне и другими явлениями; наоборот, вышеуказанный рефлекс с мышц лица представляется повышенным часто на противоположной стороне.

Все вышеизложенное заставляет нас притти к следующим выводам:

1. Описанный мною двигательный феномен локтевого нерва, получающийся при механическом раздражении локтевого нерва, представляет собою явление смешанного характера и обусловливается частью прямым механическим раздражением локтевого нерва, на счет чего следует поставить сгибательное движение V и IV пальцев, частью является рефлекторным актом, обусловленным передачей возбуждения с центростремительных проводников этого нерва через спинной мозг, на счет чего следует поставить сгибательное движение других пальцев руки и сокращение целого ряда мышц, иннервируемых другими нервами.

2. Феномен локтевого нерва при отсутствии органических поражений обычно является выражением общей спазмофильности и потому стоит в прямой зависимости от гормональных условий, связанных, повидимому, прежде всего с недостаточным отделением околощитовидных желез.

3. При односторонних парезах и параличах феномен локтевого нерва, где он существует вообще, представляется сильнее выраженным на соответствующей стороне, что следует отнести на счет недеятельности и перерождения центрального двигательного пути.

4. Феномен локтевого нерва является для огромного ряда случаев более чувствительным показателем спазмофильности, нежели симптом Хвостека на лицевом нерве и рефлексы с лицевых мышц.

5. В резких случаях спазмофильности феномен локтевого нерва может нарастать при многократном механическом раздражении нервного ствола.

6. Феномен локтевого нерва в случае его неравномерности всегда более выражен на стороне более резко выраженной симпатикотонии.

7. От двигательного феномена локтевого нерва следует отличать «чувствительный» локтевой феномен, который служит выражением повышенной возбудимости центростремительных волокон локтевого нерва.

8. При чрезмерно повышенной спазмофильности аналогичные явления двигательного и чувствительного характера могут быть обнаружены при механическом раздражении и других нервов, например, лучевого, срединного, малоберцового и т. п.

19*

ТАХИФЕМИЯ, ТАХИБАЗИЯ И ПАРОКСИЗМАЛЬНОЕ

ТОПТАНИЕ НА МЕСТЕ КАК ПОСТЭНЦЕ-

ФАЛИТИЧЕСКИЙ СИМПТОМ

В научной литературе мало выясненным представляется пост-энцефалитический симптом, характеризующийся прогрессирующим или временным ускорением темпа движений. Сколько я мог проследить за все более и более растущей литературой энцефа-литических и постэнцефалитических расстройств, до сих пор были опубликованы лишь одиночные наблюдения с обращением Бнимания на вышеуказанное расстройство движений. Один такой случай с подробным выяснением природы этого расстройства был опубликован И. Герстманом и П. Шильдером¹, где водном случае у постэнцефалитической пациентки наблюдался этот симптом в отношении речи: больная начинает говорить нормальным темпом, затем происходит очень быстрое ускорение речи, которое становится все более непреодолимым и тягостным, причем ни артикуляция, ни содержание речи при этом не нарушаются. Поразительно, что пациентка в отношении такой области, как еда и жевание, представлялась акинетичной. Заслуживает упоминания, что при особом напряжении внимания она могла на короткое время подавлять этот симптом. Вместе с тем общее поведение пациентки с характером своеобразной привязчивости юношеских энцефалитиков, отличающихся чрезмерной подвижностью, распространялось и на речь.

Из французских авторов Клод в Парижском неврологическом обществе заявляет о расстройстве речи под названием прогрессивной tachyphemie paroxystique в числе энцефалитических симптомов. Дело идет в этом случае об ускорении речи с повторением слов и фрагментов фраз и в быстром его нарастании до полной их неразборчивости. Симптом этот наблюдался как при передаче прошлых происшествий, так и при счете.

Равным образом и мне приходилось наблюдать подобное же явление при послеэнцефалитическом заболевании. В моем случае при явлениях амимии и паркинсонизма тахифемия проявлялась каждый раз, как больной начинал говорить, отвечая на вопросы.

¹ I. Gerstmann u. P. Schilder, Zschr. f. d. ges. Neurol, u. Psych., Bd. 81, Hft. 4 — 5, S. 570 — 582.

Начав свою речь обыкновенным темпом, больной затем начинал произносить ответ с каждым словом все скорее и скорее и, наконец, произносил начальный слог последнего слова, повторяя его многократно, наподобие постепенно затихавшей барабанной дроби, чем обыкновенно и заканчивался его ответ.

Здесь дело шло, очевидно, о прогрессивном ускорении темпа речи, воздержаться от которого больной не был в состоянии никаким образом. Совершенно аналогичное явление я наблюдал и в другом, подобном вышеуказанному случае.

И в том, и в другом случае обращало на себя внимание то обстоятельство, что сами больные вовсе не были словоохотливыми, наоборот, больные были обычно молчаливы, их уста были скованными так же, как и другие части тела, но, начав говорить, они как бы выпаливали словами, преодолевая скованность речевых мышц, после чего каждое произносимое слово является как бы стимулом для ускорения следующих слов в той же фразе.

Дело идет, таким образом, о больных, у которых, наряду с явлениями общей скованности и напряженности мышц (паркинсонизм) и одновременной акинезии, наступают расстройства речи с характером прогрессирующего ее ускорения до той степени, что произношение целых слов становится уже невозможным н, в конце концов, начинает повторяться только один слог при постоянном затихании голоса. При этом самое произношение отличается все время своеобразной однотонностью голоса. Ясно, что здесь при однотонности речи имеется акинезия голоса и речевых движений вообще и вместе с тем ускорение темпа речевых движений до автоматического повторения скороговоркой одного и того же слога при постепенном замирании голоса. Однотонность речи следует объяснить скованностью или статическим напряжением мышечного аппарата, что может стоять в связи с устранением тормозящих влияний, осуществляемых церебральными связями мозжечка. Ускорение темпа речи может быть поставлено также в связь с ослаблением тормозных процессов, играющих роль в каждом вообще движении, при котором сокращение одной группы мышц сменяется сокращением другой группы.

Нужно затем иметь в виду, что начальные речевые движения, подкрепляемые, как и все вообще движения, произвольной иннервацией, отличаются в смысле известного усилия достаточными двигательными импульсами, тогда как дальнейшее произношение слов, осуществляемое более автоматично, постепенно все более и более слабеет вследствие имеющейся акинезии движений вообще.

Эта акинезия, или ослабление нервной иннервации, ввиду отсутствия признаков участия в поражении пирамидных путей, очевидно, должна быть поставлена в этих случаях в связь с парс-тическим состоянием внепирамидных двигательных проводников, проходящих через стриальные образования.

Последние, как я высказался уже много лет тому назад в своих «Проводящих путях» (СПБ, изд. Риккера, т. 2), представляют внутреннюю извилину мозга, протягивающуюся от переднего дырчатого пространства в нижний рог до миндалевидного ядра височной доли, которая, как мы можем установить, имеет, подобно другим корковым областям, парную систему центростремительных и центробежных проводников. Первая идет от полукружных каналов, поднимаясь с преддверным нервом и его дальнейшими продолжениями в мозжечке и в его передней ножке, и от периферических нервно-мышечных приборов, поднимающихся по спинному мозгу через мозжечок и его переднюю ножку, красное ядро до стриопаллидальных образований и лобной доли мозга; центробежная же система идет через лобно-мостовые системы и описанный мною центральный пучок покрышки.

На основании своих наблюдений я убедился, что явления, аналогичные тому, что мы наблюдали в речи больных, могут быть наблюдаемы при постэнцефалитическом паркинсонизме и в отношении ходьбы. Такого рода больные, начав ходьбу с нормальной скоростью, все более и более ускоряют темп смены своих шагов и, кажется, вот-вот могут упасть от непрерывного ускорения передвижения, но они успевают обыкновенно достичь стены или другого какого-либо препятствия, в которое они и упираются с известной стремительностью. Есть основание полагать, что это болезненное явление, которое можно бы назвать как трафтом, стоит в прочной связи с антеропульсией, ибо во всех такого рода случаях оба явления обнаруживались большей частью совместно.

Вообще в походке паркинсоников, как и в данном случае, обращает, между прочим, особое внимание тот факт, что эти больные, начав ходить медленно, все более и более ускоряют свое движение. Это можно было бы объяснить тем, что ригидность, развивающаяся в статическом положении, лишь постепенно уступает динамизму мышц. Но в данном симптоме, несомненно, играет роль и ослабление тормозных влияний, ибо, как известно, в этих случаях больные сами не могут остановить своего движения. В этих случаях механизм ходьбы, начавший работать, не может быть сдержан самим больным, несмотря на то, что он вводится в действие не без некоторого активного усилия.

Если, однако, по отношению к передвижению может представляться еще для кого-либо вопросом: не играет ли здесь роль перемещение в направлении кпереди центра тяжести во время ходьбы, то аналогичное явление, наблюдаемое в таких автоматических движениях, как речь, не может оставлять никакого сомнения в отношении недостаточности тормозов по отношению к развернувшемуся автоматизму.

Что в непрерывном ускорении ходьбы играет роль самый механизм ходьбы, а не нарушение равновесия, сопровождающееся

произвольными усилиями с целью подпереть перемещающийся вперед центр тяжести тела, доказывает, между прочим, тот факт, что такого рода больные лучше ходят не по ровной поверхности пола, а при том случае, если больным приходится перешагивать через препятствия. Это своеобразное явление обратило мое внимание лишь в самое последнее время, а потому я не могу сказать, насколько оно отличается постоянством в подобного рода случаях. Но во всяком случае оно может быть крайне резко выраженным. Вот, например, больной, около 45 лет, с резко выраженным paralysis agitans с явлениями паркинсонизма с отсутствием указаний на энцефалитическое происхождение. Лицо его маскообразно, речь монотонная, верхние конечности слегка полусогнуты в локтевых сгибах, в руках резко выраженное дрожание, отсутствие патологических рефлексов в нижних конечностях, больной представляет явления тонической астазии, но тем не менее он поднялся ко мне во второй этаж, пройдя свободно два марша лестницы. Когда я предложил ему пройтись по комнате, он начал быстро ускорять свою ходьбу, пока не уперся почти с разбегу в противоположную стену. Но он сам обратил мое внимание на то, что он гораздо лучше ходит при условии, если ему приходится переходить через препятствия.

Тотчас же было приступлено к проверке этого заявления. Для этой цели были расставлены по направлению его ходьбы четыре стула в боковом положении, и оказалось, что он отлично прошел правильно то же расстояние, перешагивая через каждый стул, ставя свои ноги между ножками стульев и выводя их оттуда, причем в этом случае не обнаруживалось и постоянного ускорения ходьбы, которое всегда наблюдается у больного при обыкновенном беспрепятственном передвижении. Облегчение ходьбы при перешагивании через препятствия в данном заболевании и, очевидно, объясняется тем, что встречающиеся на пути препятствия вынуждают в гораздо большей мере участвовать в передвижении корковые импульсы, которые, будучи осуществляемы с помощью пирамидной системы, путем тормозящих влияний на автоматический механизм ходьбы улучшают его работу, замедляя темп движения.

Но есть и еще своеобразный тип расстройства в передвижении больных с послеэнцефалитическим процессом, который мне встретился пока в небольшом числе случаев, но в чрезвычайно эксквизитной форме. В некоторых случаях у больных, перенесших энцефалит, наблюдается симптом непреодолимого многократного переступания с ноги на ногу во время ходьбы, пере-ступания, напоминающего шаг на месте и наблюдаемого время от времени при передвижении, особенно же с начала ходьбы, а также перед порогом, который больные должны перешагнуть, затем при поворотах. Таким образом, у некоторых больных имеется своеобразный симптом, который характеризуется тем, что больной, начав ходить обычным по размеру шагом, начинает

совершенно неожиданно семенить, быстро проделывая некоторое время небольшие шажки почти на одном месте или в пределах небольшого пространства, после чего больные снова начинают ходить обыкновенным шагом.

Так как такое явление в походке чаще всего обнаруживается в случаях необходимости делать поворот во время ходьбы и в случае необходимости пройти через двери, перешагнуть через порог и т. п., то, повидимому, это изменение походки является результатом каких-то импульсов, исходящих из коры мозговых полушарий; этот симптом пароксизматического быстрого переступания с ноги на ногу наблюдался мною уже в нескольких случаях и всегда со стереотипным постоянством. Поразительно, что симптом этот, повидимому, до сих пор не отмеченный в научной литературе, я встретил в одном случае, где выступали с особенною резкостью астенические явления, явившиеся следствием бывшего ранее энцефалитического заболевания.

О СЛОЖНЫХ РЕФЛЕКТОРНЫХ ЯВЛЕНИЯХ В НИЖНИХ

КОНЕЧНОСТЯХ ПРИ ПОРАЖЕНИЯХ ЦЕНТРАЛЬНОГО

ДВИГАТЕЛЬНОГО НЕВРОНА

(Рефлексы спинномозгового автоматизма)

За последние полтора-два десятка лет стали заниматься особенно много рефлексами спинномозгового автоматизма (reflexes d'automatisme medulla ire) и в том числе так называемыми защитными рефлексами (reflexes dits«de defense»). Этим явлениям были посвящены работы П. Мари и Ш. Фуа¹, Андре Томаса², И. Бабинского, Венсана и Жарконского³, В. фон Веркома⁴, И. Маринеско и Д. Нуака⁵, И. Бабинского и Жарконского⁶, Андре Строля⁷ и многих других.

Дата добавления: 2015-06-26