Тывгунай-молодец и Чолбон-Чокулдай

Эвенкийские сказки

Эвенки живут на севере Иркутской области и на территории граничащих с ней Эвенкийского автономно­го округа Красноярского края и Якутии. Этот народ, живущий в условиях вечной мерзлоты Севера, име­ет особые традиции жизни, быта, особые представления о связи человека и природы.

На протяжении многих столетий эвенки занимаются олене­водством, пушным промыслом, рыболовством.

Давным-давно, много лет тому назад, на устье пяти глубоководных рек с широкими долинами и горящими мы­сами, под деревом с густыми ветвями жил-был Тывгунай-моло­дец. Этот молодец не знал ни отца, ни матери, не знал — грозой, ли, женщиной ли рождён или сам из колыбели вышел, — был си­ротой. Перегрыз он зубами тальник и, свив тетиву, сделал себе маленький охотничий лук из лыка тальника. И жил, добывая им разную мелкую живность.

Живя так, однажды подумал: «Пойду-ка я вверх по реке, по­смотрю — что там», — и отправился. В дороге устал. Вдруг смот­рит — стойбище показалось. Подходит и видит, как вдоль берега плавают две утки. Подкравшись к ним, захотел стрелу пустить, а утки всё продолжают нырять и плавать. Натянул он тетиву, но не выстрелил, опасаясь убить чью-нибудь птицу.

Тогда он спросил:

— Может быть, вы принадлежите кому-нибудь из местных? Давайте побеседуем, вы расскажите мне всё и не говорите потом, что убил вас, не предупредив! — говорит Тывгунай-молодец

Утки взлетели. Взлетая, запели:

— Вот, родившийся под развесистым деревом Тывгунай-мо­лодец чуть не погубил нас. Наверно, он добрый человек, потому пожалел. Мы же, став утками, чуть не дали себя погубить. На кочке, где мы сидели перед купанием, остался напёрсток. Возь­ми его и береги, он тебе добро сделает!

Тывгунай-молодец смотрит— лежит золотой напёрсток, взял его и положил в карман. Потом пришёл в стойбище. Там собралось очень много людей, и богатырей было немало. Среди них и богатый хозяин стойбища.

Этот хозяин сказал:

— Вот там видна дуга вонзившегося в землю лука. Богаты­рю, сумевшему вытащить этот лук, отдам свою дочь в жёны.

Каждый день богатыри пытались вытащить этот лук, но никто не смог вытащить. Тывгунай-молодец походил-походил, посмотрел и отправился домой. Возвратившись, видит— под развесистым деревом сидит богатырь. Заметив его, Тывгунай испугался. А тот говорит ему:

— Ты не бойся меня, я — твой старший брат. С тех пор, как ищу тебя, прошло много лет. Откуда ты пришёл?

— Я ходил вверх по течению реки, там есть одно стойбище, где богатыри пытаются вытащить вонзившийся в землю лук, чтобы жениться на дочери богача, но никто не может его выта­щить, я посмотрел на это и вернулся, — говорит Тывгунай.

— Вот мой конь, войди в его левое ухо — найдёшь пищу, вой­ди в его правое ухо — найдёшь одежду, — говорит старший брат Чолбон-Чокулдай.

Тывгунай-молодец всё сделал, как велел брат, и стал богаты­рем. Верхом на коне они поехали вверх по реке. Приехали, а лук торчит, как торчал, никто не смог его вытащить. Тогда Чолбон-Чо­кулдай спрыгнул с коня и потянул лук, дуга лука сломалась и от­скочила вверх, немного погодя что-то сверкнуло, словно молния; когда же дуга достигла Верхнего Мира, будто гром прогремел.

Потом Чолбон-Чокулдай с братом сели на коней и полетели в Верхний Мир посмотреть, что случилось.

Добрались до Верхнего Мира. Он оказался землёй, людей там было так много, как комаров, а скота — как оводов. Когда шли по ней, увидели: из-под земли дымок пробивается. Накло­нились к тому месту, где дымит, и видят — сидят полуобгорев­шие старик со старухой.

— Старушка, у меня печень болит, дала бы кусочек пече­ни, — говорит старик. Старуха отвечает:

— Э-э, вот мои хозяйки дали мне кусочек печени, сказав: «Смажь печенью шкуру, чтобы мягкой стала». Если печень от­дам, они опять будут долбить мою бедную голову своими сереб­ряными щипцами.

— Старушка, у меня голова болит, нет ли у тебя немного го­ловного мозга? — просит старик.

— О-о, ты ведь уже съел тот кусочек мозга, что дали вчера, опять будут долбить мою бедную голову. Ноет моя грудь, но в этом мире некому обо мне вспомнить. Вот когда ты был молод и бился с богатырями и когда они, победив тебя, полетели в этот мир, взяв нас с собой, я оставила под большой лиственницей, укрыв корьём, двухлетнего мальчика, сказав: «Если он останется жив, пусть называется Чолбон-Чокулдаем». Под ветвистым деревом оставила я шестимесячного мальчика, покрыла его старой оле­ньей дошкой, сказав: «Если останешься жив, будешь называться Тывгунаем-молодцем». Но они, наверное, не выжили. Как могут они попасть в этот мир? Ноет моя грудь, — говорит старуха.

Услышав эти слова, братья вошли в чум.

— Вы, ребята, откуда прибыли? — спрашивает старуха.

— Мы прибыли из Среднего Мира, меня зовут Чолбон-Чо-кулдай, а это мой младший брат Тывгунай-молодец, — говорит старший.

— Мы в этот мир попали, когда богатыри нас одолели. Вас на родине оставили. Здесь есть богатыри, против которых никто ус­тоять не может. Теперь они лежат: из Среднего Мира пришла их смерть и оторвала от каждого по половине тела. Они нас на огне поджаривают, спрашивая: «Кто у вас на родине остался?» А ша­манов своих колдовать заставляют; пусть, мол, узнают, откуда смерть к ним пришла. Если шаманы не могут узнать, отсекают им головы, — сказала мать.

Тогда братья вышли вон, забили несколько голов скота и дали родителям поесть. Потом отправились в большой дом богатырей. Дом был полон людей; парни спрятались, сели и стали наблюдать, как богатыри отсекают головы шаманам. Вот приве­ли одну шаманку, она стала предсказывать:

— Люди, пославшие смерть из Среднего Мира, пришли и сидят здесь, среди вас. — Эй, отсеките ей голову, пусть не об­манывает, как они могут быть среди нас! — приказал старший богатырь. Тогда шаманка сказала:

— Добрые молодцы, не давайте отсечь мне голову, пред­станьте перед нами, — и опустила вниз бубен.

Чолбон-Чокулдаи и Тывгунай-молодец предстали перед бо­гатырями. Оба раненых богатыря приподнялись, уставились на парней. Одного богатыря звали Сингколтукон-Эден, другого Бе-галтукон-Эден.

— Мы были главами рода, лучшими из Эден, великими из великих, а теперь вот калеками стали, сидим тут. Вы победили, так вылечите нас!

Парни поплевали на свои ладони, натёрли богатырей, и те, став такими, какими были прежде, встали на ноги. Встав, они пошли на площадку для поединков, отправились биться. Бра­тья за ними. Сев на коней, стали биться старший со старшим, младший с младшим. Так бились они, взлетая на конях к самому краю Верхнего Мира. Вдруг Чолбон-Чокулдаи перестал видеть. А Сингколтукон, наскакивая то с одной, то с другой стороны, на­чал рубить его своей пальмой (большой нож, насаженный на рукоятку, нечто наподобие копья). В это время запел конь Чолбон-Чокулдая:

— Над левым моим ухом, под гривой, есть серебряный то­порик, быстро возьми его и ударь поперёк моей морды. После этого посмотри вниз! Когда наклонишься, увидишь маленький плот, привязанный с четырёх углов к коню Сингколтукона. На нём одна старушка развела дымокур и окуривает нас дымом. Убей её. Кровь, стекающая из моего носа, потушит её дымокур. Когда потухнет дымокур, опять станешь хорошо видеть.

Чолбон-Чокулдаи, как велел ему конь, схватил топорик, с размаху ударил коня по носу, кровь хлынула ручьём, и стало светло. Посмотрел вниз — оказалось, сидит старушка на плотике, привязанном к коню Сингколтукона, и окуривает его дымом. Чолбон-Чокулдай убил её одним выстрелом.

Снова стали биться. Немного погодя Сингколтукон говорит:

— Ну, видно, никто из нас не сможет одолеть друг друга, пе­рестанем биться и поедем к нам.

Поехали. Доехав, вошли в дом. Дом был очень хороший. Сингколтукон говорит:

— Ну, садись вот здесь!

Сиденье тоже было хорошее, крепкое с виду. Только сказал Чолбон-Чокулдай «присяду-ка!», как сиденье под ним прорва­лось, и он полетел вниз. Летел он дол го-предолго и вдруг слы­шит:

— Храброго человека я, Сингколтукон, в Нижний Мир спус­тил.

— Если бы он впереди себя и позади себя гнал скот, мы бы подождали его есть, — снова слышит Чолбон-Чокулдай.

У нашего человека ничего нет, с досады набрал он в ладо­ни глины и сказал: «Превратись, иди впереди меня» — и бро­сил глину вперёд. Глина превратилась в скот. Схватил он дру­гой рукой глину, говоря: «Превратившись в скот, следуй позади меня» — и бросил её назад, та превратилась в скот.

Вот идёт дальше. Снова слышит:

— Храбрый человек: впереди и сзади у него скот. Ну, введите его в дом, трое суток окуривайте, пусть привыкает к запаху этой страны.

Когда он вошёл в дом, одна старушка, сидя у костра, опали­вала человеческую голову, бросая её в огонь и вынимая оттуда. Там лежало множество человечьих костей. Старуха говорит:

— Человек, попавший в эту страну, на родину не возвраща­ется, я тоже жила на Средней Земле. Если ты человек, то трое суток не вдыхай носом воздуха этой страны, если вдохнёшь — не уйдёшь отсюда.

Трое суток палили в огне человеческие кости те людоеды. Наш человек сидел, не вдыхая воздуха этой страны, ждал, когда уснёт главный людоед, следил за ним, но разве уснёт он! Трид­цать суток тот не смыкал глаз. Когда прошёл месяц, закрыл один глаз, через трое суток закрыл второй. Вот и оба глаза закрыл.

Над тем местом, где сидел Чолбон-Чокулдай, висел огром­ный, как чум, колокол, у колокола был язык. Наш человек, прев­ратившись в паука, протянул паутину к языку колокола. Паути­на, дойдя до языка, сразу прилипла. Чолбон-Чокулдай пошёл по ней. Подойдя, увидел: сквозь небо, с игольное ушко, едва видне­ется отверстие Верхней Земли.

Наш человек стал подниматься по языку колокола, а подняв­шись, сразу полетел вверх, превращаясь то в овода, то в птичку. И вот стал он приближаться к отверстию. Когда до него осталось расстояние, равное длине большой лиственницы, превратился он в человека и прыгнул. Когда прыгнул, внизу прозвенел коло­кол и послышался крик людоеда:

— Ох! Убежал-таки Чолбон-Чокулдай!

И тут же послышался шум погони. Чолбон-Чокулдай едва убежал. В том месте, где он вышел, высунулся по грудь людоед. Чуть не схватил его, но не посмел идти дальше, вернулся, гово­ря:

— И впредь приезжайте, имея скот спереди и сзади, тогда только вернётесь обратно.

С тех пор, говорят, шаманы стали брать за камланье скот. Вернулся Чолбон-Чокулдай и видит — Сингколтукон-Эден смот­рит, как бьются кони. Чолбон-Чокулдай сказал тогда:

— Собака ты, пока ещё раз не обманул меня, я с тобой посчи­таюсь! Пойдём к скале, где сходится земля с небом, там рассу­дят, кто из нас прав, а кто виноват.

Тот согласился, пошёл за Чолбон-Чокулдаем. Наконец при­шли к тому месту. Чолбон-Чокулдай первым сел на коня и прыг­нул в промежуток, когда отодвинулось небо. Лишь кончик кон­ского хвоста срезало. Когда прыгнул на коне Сингколтукон — его рассекло надвое. Так и погиб он.

Чолбон-Чокулдай отправился искать своего брата. По сле­дам битвы пошёл. Наконец увидел коней, вцепившихся друг в Друга зубами. Ещё поискал, видит— его брат и брат Сингкол­тукона, впившись ногтями в лица друг друга, обессилев, лежат уже при смерти.

Чолбон-Чокулдай поплевал на ладони, и, как только погла­дил брата, тот сразу стал таким, как прежде.

— Ну, а как ты? Можешь ещё биться или нет? — и Тывгунай потянул за руку Бегалтукона-богатыря, помог ему сесть. Тот сказал:

— Сейчас не могу, тебе брат помог, мне тоже помогите. Убив меня, обессиленного, не обретёте славы.

Его тоже лечат, и он стал таким, каким был раньше. Теперь души друг друга поищем, приведём, — пусть договариваются. Бегалтукон и говорит:

— Когда спустишься на Среднюю Землю, на устье пяти глу­боководных рек есть большой плёс, спустись в самую середи­ну его, в самую глубину, там плавает множество гальянов. Там есть самый маленький серебряный гальян, догони, поймай его и принеси. Подумав пятеро суток, прицеливаясь десятеро суток, пусти стрелу, сказав: «Вернись с вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия».

Когда выстрелил, внизу раздался плеск воды, зашумевшей, как сильный гром. Тывгунай потерял сознание. Та стрела быстро вернулась, неся душу Тывгуная. Тывгунай-молодец попытался её отнять, но стрела разве уступит ему, отдала своему хозяину.

Потом запел Тывгунай:

— Когда поднимешься по течению трёх глубоководных рек, пройдёшь истоки и придвинутся к ним горы, на самой середине вершины найдёшь огромную лиственницу с девяноста девятью отверстиями. Её расщепи, как труху, из тех девяноста девяти от­верстий вылетят девяносто девять ласточек, из них выше всех полетит маленькая ласточка, поймай и приведи её.

Десять суток целился прочным луком, сделанным из сердце­вины дерева, пять суток думал и, сказав: «С вестью на тетиве, с гостинцем на кончике острия вернись», пустил стрелу. Та сорва­лась с шумом, словно сверкнула яркая молния. Спустя некото­рое время стрела прогремела подобно сильному грому, попала в лиственницу с девяноста девятью отверстиями и пронзила её, расщепив, как трухлявое дерево. Бегалтукон тоже несколько раз терял сознание.

Вдруг видят, как далеко-далеко, под самой нижней кромкой неба, летит ласточка, за ней прямо летит стрела. Уже прибли­жаются к отверстию Верхней Земли, вот-вот улетит ласточка.

Тывгунай-молодец вспомнил о напёрстке, бросил его в сторону отверстия, и отверстие плотно закрылось. Ласточка влетела в напёрсток, стрела поймала её и принесла.

Бегалтукон попытался отобрать свою душу, но стрела хозяи­ну своему отдала.

— Ну, теперь никто из нас не победит, помиримся, не будем биться, поменяемся своими душами, вы езжайте домой, — гово­рит Бегалтукон.

Парни взяли с собой мать с отцом, вернулись на Среднюю Землю, славно зажили, говорят. Тывгунай-молодец женился на девушке, отдавшей ему свой напёрсток, а Чолбон-Чокулдай взял в жёны дочь хозяина богатого стойбища, и они очень хоро­шо жили.

Рассказал в 1963 г. И. Марфусалов, пос. Угоян

Алданского района Якутии.

Записал и перевёл А. Мыреев

Дата добавления: 2015-06-26