Структура методологического знания. 43 страница

-- Помогите же! – крикнул путешественник… Тут от почти против своей воли увидел лицо мертвеца. Оно было такое же, как при жизни, на нем не было никаких признаков обещанного избавления… Губы были плотно сжаты, глаза… открыты… взгляд был спокойный и уверенный, в лоб вошло острие большого железного резца»[298].

Вторым, из произведений Ф. Кафки, где более чем наглядно проступают мазохистские и садистские тенденции, вероятно, следует назвать «Приговор».

Мы уже касались этого рассказа в связи с Эдиповым комплексом (см. п. 1. Эдипов комплекс). И тогда уже мазохистские акценты в данном произведении можно различать в манере поведения коммерсанта Георга Бендемана. До того, вроде, и взяв управление

компанией в свои руки (после смерти матери) – общения с отцом он старается попросту избегать. Вероятно, в его случае это наиболее предпочтительный вариант оставаться «самим собой». Потому как, стоит ему пойти по пути обстоятельств, и зайти в комнату к отцу (рассчитывал только уведомить того о своей предстоящей свадьбе и приглашении на бракосочетание далекого друга из России, из Санкт-Петербурга) и тотчас же он попадает в самую настоящую зависимость к воле отца.

Примерно то же самое испытывают мазохисты. Вспомним Северена из «Венеры в мехах». Ведь, не в силах совладать со своим желанием, и «желая» испытать бессознательное (которое должно стать сознательным, т. е. образ, находящийся доселе в бессознательном должен уже не фантазийно, а как бы на самом деле претвориться в жизнь, обыграться действительностью) – готов к исполнению любой прихоти своей «хозяйки». В таких ситуациях, мазохист уже не принадлежит сам себе. Он подчиняется – и именно в этом подчинении находит удовлетворение своему желанию. (Конечно, помимо самого «действия»).

Так и у Георга Бендемана – общение с отцом уже как бы заранее запрограммировано только в одну сторону – к немедленному и беспрекословному подчинению.

Чем, собственно, и отец этого молодого коммерсанта (отец, настроенный исключительно «садистски», отец, испытывавший исключительное наслаждение от ощущения своей власти над сыном, отец, наслаждающийся беспрекословностью подчинения к себе, и активно начинающий пользоваться своей властью, издеваясь над сыном), так вот, чем в итоге отец и пользуется: сначала – словно «испытывая» сына – начинает его морально давить, а затем, насладившись конвульсиями извивающегося в гневе, страхе, и своем бессилии «хоть что-нибудь противопоставить» – отдает приказ к самоубийству. И Георг Бендеман беспрекословно его выполняет, прыгая с моста.

Если и дальше двигаться в подобном направлении, то противостояние между отцом «исповедавшим» садизм, и сыном, -- «приверженцем» мазохизма – можно наблюдать в одном из самых знаменитых рассказов Кафки – «Превращение».

Одна сцена с яблоками чего стоит! Здесь уже в исступлении садистического оргазма – отец не просто «морально» душит своего сына – а задействует и физические способы уничтожения, и обстреливает превратившегося в жука своего взрослого ребенка – яблоками; теми самыми яблоками, одно из которых, застревая в «панцире» жука – через время приводит к его смерти.

Но тогда уже, для нас будет интересна и сама суть данного произведения. Главный герой как бы ни с того ни с сего – превращается в некое насекомое, жука. Т. е., здесь явно (вновь) проявляются мазохистски «настроенное» бессознательное Кафки, когда сама зависимость (а зависимость – основная черта характеристики мазохизма) проявляется, как говорится, более чем. Так, что уже Ф. Кафка готов превратить главного героя и не в человека вовсе (с которым хоть как-то, но еще можно совладать), а в насекомое, жука. Превратить в то нечто, что у человека, как хозяина природы, находится где-то под ногами, внизу, ползущее и бесправное. Которое, и раздавить-то можно запросто. (Что, собственно, и неоднократно пытается сделать отец Грегора Замзы).

Да, вероятно, и сама профессия главного героя – коммивояжер, точно также недалека от темы заглавия нашего пункта. Ведь коммивояжер – это попросту бесправный человек, который вынужден вставать чуть свет, разъезжать с образцами товара по командировкам, да и вообще, чем-то напоминает униженных и оскорбленных у Достоевского (которым, заметим, Ф. Кафка более чем восторгался. Уже после смерти, в домашней библиотеки Кафки были найдены не только романы Достоевского, но и его переписка). Кстати, сродни Ф. М. Достоевскому, тема «маленьких людей» тоже присутствует у Кафки. Хотя бы подсознательно. Ибо почти у всех героев произведений Кафки, явно проступает комплекс своей незначительности. И уже отсюда – стремление зачастую неординарными (явно замечаемыми, бросающимися в глаза) поступками – обратить на себя внимание. А значит, вероятно, вполне можно провести некие параллели, опять же, с мазохизмом. Т. е., от своей ненужности и малозначительности, -- как бы пробрасывается мостик к «всеподчиняемости». К желанию и согласию с подобным.

Вообще же, если проследить подсознательный мотивационный характер поведения героев произведений Ф. Кафки – то мы вновь и вновь вынуждены будем обращать внимание на встречающиеся нам элементы и садизма, и мазохизма.

Ну, прежде всего (перед тем как перейти к романам) коснемся ряда тем его небольших новелл.

Дата добавления: 2015-06-04