Родительская любовь

В сложный период своего полового созревания индивид проходит вторую стадию развития. Нормальный переход на эту стадию невозможен, пока не будет обеспечиваться в полной мере деятельность первых четырех полюсов психики. Детство — это, образно говоря, «куколка», из которой должна выбираться на свет каждая человеческая «бабочка». Этого можно достичь лишь ценою полного напряжения сил: попробуйте-ка выбраться на свет, если он всей своей тяжестью, всей своей традицией любви наваливается на вас и не дает вам выпростаться из «куколки».

В этот период нас поджидает опасность чрезмерной, всепоглощающей любви, сугубо симпатического общения и «понимания». И сосредоточена эта опасность в «высшей земной» любви — любви матери и ребенка.

А это означает, что каждый ребенок, взращенный в любви, — да, собственно, любой ребенок, который хоть как-то дорог для своих родителей, — испытывает постоянную перегрузку верхних симпатических центров, что приводит к постепенной атрофии нижних центров, особенно большого волевого центра нижнего тела. Центр чувственной, мужской независимости, центр торжествующего, дерзкого, упрямого и гордого «я» — этот центр подвергается непрестанному подавлению. Теплое, своевольное, чувственное «я» отвергается, угнетается, ослабляется — и так на протяжении всего периода детства. Под чувственным «я» мы имеем в виду более глубокую, чем обычно, более импульсивную, более независимую натуру.

И каков результат? Верхний симпатический центр приходит в состояние неестественного, воспаленного перевозбуждения. Волевые же центры настолько ослаблены, что их функционирование сводится лишь к периодическим приступам или спазмам. Нормальная полярность симпатической волевой системы ребенка нарушена. И в результате — преувеличенная чувствительность, чередующаяся с приступами чего-то вроде бессильной ярости; перед нами изнеженный, хилый ребенок, нервный и капризный. У таких детей наблюдается холодное упрямство душевной воли — упрямство, упершееся в одну точку, в один, как правило, несущественный пункт.

В таких случаях один из родителей, обыкновенно мать, становится предметом слепого обожания, в то время как другой родитель — как правило, отец, — становится предметом неприятия. В то же время ребенка учат, что он должен любить обоих родителей; что любовь, нежность и сострадание — это «правильные» чувства, тогда как неприязнь, бессердечие и равнодушие — чувства «неправильные», от которых следует избавляться.

И каков результат? Верхние центры оказываются переразвитыми до состояния неестественной обостренности и уязвимости — или же, наоборот, до состояния полной прострации и оцепенения. И тогда между ребенком и одним из родителей устанавливаются болезненные, напряженные отношения, словно между взрослыми — такие отношения бывают между охладевшими друг к другу любовниками или между подругами, каждая из которых старается контролировать все поступки другой. Вместо того чтобы оставить ребенка в покое, наедине с его глубокими и недоступными взрослому чувствами, родитель пытается добиться от него ответа на свою «самоотверженную» любовь, а значит, навязывает сознанию ребенка, на одном из двух уровней, то, чего там нет и быть не может, а на другом уровне — мешает свободному проявлению его чувств.

Тем самым фатально предопределяется судьба ребенка. Задолго до его полового созревания происходит искусственное развитие вторичных симпатических центров — в ответ на преувеличенно-интенсивную родительскую любовь. Это наносит ребенку непоправимый ущерб. Ребенок лишается возможности смотреть на вещи сквозь светозащитные очки детства, он видит их своими беззащитными, еще незрелыми глазами души. Вместо того чтобы знать полуправду, как и положено малому ребенку, он, в недопустимо раннем возрасте, начинает видеть и знать полную правду. Шейные сплетения и ганглии (центры высшей динамической деятельности любви и понимания, которым полагается лишь в подростковом возрасте постепенно пробуждаться к активной деятельности) искусственно стимулируются чрезмерной любовью взрослого и его стараниями вызвать ответную любовь — и все это у очень маленького ребенка, часто даже еще у младенца. Вот почему эта пресловутая «святая» любовь аморальна, более того — опасна.

То предпочтение, какое мы отдаем всяческому идеализму, понуждает нас к всяческому же подавлению чувственных центров. Вся наша психическая деятельность сконцентрирована в верхних центрах груди и шеи, которые мы называем центрами динамического понимания, в противоположность центрам чувственного постижения, расположенным под диафрагмой. Вот так и получается, что, когда ребенок вступает в период полового созревания, его верхнее сознание, в результате преждевременной активизации, оказывается полностью сложившимся. В наши дни почти каждый ребенок представляет собой продукт преждевременной активизации верхнего сознания, так что к моменту вступления в подростковый возраст оказывается, что он уже испытал самое широкое разнообразие симпатических реакций, которые при нормальном его развитии должны были бы оставаться для него темными и недоступными. На кого же были направлены эти разнообразные симпатические реакции? Ответ очевиден: на одного или обоих родителей.

Так человечество обходится со своими собственными детьми. Родители должны хорошенько уяснить для себя, что они могут участвовать в одних только динамических реакциях первого уровня сознания, то есть в реакциях и взаимоотношениях, определяемых первыми четырьмя полюсами динамического сознания. Когда же вступает в действие следующий, второй, уровень сознания, развиваются взаимоотношения с другими людьми. Доказательством тому может служить весь человеческий опыт, подтверждаемый учеными-этнографами. Все то в ребенке, что относится к его сексуальному инстинкту, всегда враждебно родителям.

Родители слишком торопятся с воспитанием своих детей и успевают нанести им непоправимый ущерб, прежде чем те обретают способность противостоять их влиянию. Для детей, вступивших в пору полового созревания, уже мало будет проку, даже если родители отошлют их из дома — на учебу или, скажем, погостить к родственникам. Ошибка была совершена раньше, и ее уже не исправить. В течение первых двенадцати лет жизни ребенка родители, при содействии общества в целом, форсируют развитие его верхних центров и принуждают во всем своем существовании руководствоваться только этими центрами, особенно верхними симпатическими, не сбалансированными теплым, глубоким, чувственным «я». Родители и общество в равной степени форсируют развитие у ребенка взрослых симпатических реакций. Что касается воздействия на детей начальных школ, воскресных школ, а также книг и бесед воспитателей, то такое воздействие нельзя не считать негативным. И все же самым интенсивным и самым пагубным образом влияют на них дом и родители. Ребенок, слепо доверяясь своим близким, попадает в ловушку любви, принуждения к любви и преждевременному «пониманию» секса.

Таким образом, к моменту своего полового созревания ребенок подходит уже «избавленным» от темноты и невежества детства, стреноженным и послушным. Вместо того чтобы только теперь пробудиться к совершенно новой для него сфере сознательной деятельности и, следуя новому, мощному и прекрасному динамическому импульсу, вступить в новые связи, он находит себя связанным по рукам и ногам. Наступает половое созревание. Дает о себе знать сексуальность. Но ведь это стреноженное, беспомощное существо — ваш ребенок. Вы уже сумели возбудить в нем динамическую реакцию на свою собственную ненасытную жажду любви. Между ним и собой вы уже умудрились установить динамические взаимоотношения следующего уровня сознания. Вы завладели им безраздельно, будто вновь соединили его плоть с вашей собственною плотью. Вы сделали то, что родителям делать недопустимо, — установили связи взрослой любви между вашим ребенком и вами, то есть любви взрослой женщины к мужчине, или взрослой женщины к женщине, или взрослого мужчины к женщине. Никакая ваша нежность и забота не могут служить вам оправданием. Все это только усугубляет вашу вину. Вы установили между собою и ребенком взаимоотношения следующего уровня сознания, следующего уровня любви. Учтите, я не говорю о сексе. Я говорю о «чистой» нежности, «святой» любви.

Родители устанавливают между собою и ребенком связь высшей любви — любви, свойственной взрослым душам. Тем самым они опять-таки фатально предопределяют судьбу своего ребенка. Их любовь к ребенку — своего рода инцест. Это динамический инцест душ, и он опаснее чувственного инцеста, поскольку менее осязаем и не вызывает такого инстинктивного отвращения. Но предоставим разоблачение того и другого психоанализу: он оказал нам огромную услугу, доказав, что такая интенсивная симпатическая реакция верхнего уровня, равно как и волевые динамические взаимоотношения верхнего уровня (требование ответной любви), неизбежно приводят к сознательному или бессознательному инцестуозному влечению.

Ибо, хотя сознательная наша цель состоит в том, чтобы установить только чисто душевные динамические взаимоотношения верхнего уровня, мы в то же время, по причине неизбежной полярности психической системы человека, возбуждаем динамическую деятельность нижнего, более глубокого, чувственного уровня. Мы можем быть чисты, как ангелы, однако, будучи людьми, неизбежно испытываем инцестуозные побуждения. Когда мистер Рескин[140]говорил, что Джону Рескину следовало бы жениться на своей матери, он говорил всерьез. Невзирая на все наши намерения, на все наши убеждения, на всю нашу чистоту, на все наши желания и на всю нашу волю, мы, возбуждая динамические взаимоотношения верхнего, высшего уровня любви, неизбежно развиваем динамическое сознание и на нижнем, более глубоком уровне чувственной любви. И что же дальше? Об этом мы почему-то не думаем.

Разумеется, родители могут возразить, что их любовь, как бы сильна она ни была, совершенно чиста и не содержит в себе абсолютно никакого сексуального элемента. Может быть, это так, а может быть, и не так. Но допустим, что это действительно так. Ну и что из этого следует? Интенсивное возбуждение верхних симпатических центров активизирует и нижние центры, которые также побуждаются к действию. Наша психика устроена таким образом, что деятельность, возбуждаемая на одном уровне, автоматически провоцирует деятельность на соответствующем ему другом уровне. Поэтому интенсивные взаимоотношения чистой любви между родителем и ребенком неизбежно возбуждают нижние центры ребенка — центры сексуальности. Эти глубокие чувственные центры, будучи пробуждены, должны найти ответ в ком-то другом, чьи чувственные центры также возбуждены. Но такой ответ со стороны родителя невозможен. Лично я убежден, что на биологическом уровне, то есть в чувственных центрах, существует глубокое сексуальное отвращение между родителем и ребенком. Между ними невозможно установление спонтанной чувственной циркуляции.

Итак, что мы видим? Ребенок и родитель связаны сильным взрослым чувством любви и симпатии (на верхнем уровне волевого центра), и в то же время в ребенке пробуждаются более глубокие чувственные центры, не находящие соответственно поляризованной, объективной связи с другим индивидом. Тогда они и обнаруживают себя, эти мощные центры сексуальности, действующие спазматически и несбалансированно. Они должны быть поляризованными и с чем-то взаимодействовать. И они взаимодействуют — с активными высшими центрами самого ребенка, в результате чего он становится интровертом[141].

Вот таким образом и получаются интроверты. Нижние сексуальные центры возбуждены. Они нигде не находят сочувствия, связи, ответа извне, не находят никакого выхода. Они динамически поляризованы верхними центрами индивида. То есть сексуальный, или чувственный, поток направлен вверх внутри самого индивида — из его нижних в верхние центры. Верхние центры держат нижние в состоянии позитивной полярности. По мере движения потока вверх должна наступить какая-то реакция. Такой реакцией является интенсивное осознание верхним «я» нижнего «я». Это первое негативное явление. Затем начинается эксплуатация верхним телом нижнего тела. Руки начинают злоупотреблять нижним телом: начинается ощупывание самого себя, мастурбация. Проявляется интерес к порнографии: сперва к «порнографическому» самосозерцанию, затем к непристойным фотокарточкам, какие можно найти у большинства подростков. Начинается непреодолимая тяга к грязным историям, которая наблюдается и у многих мужчин. У некоторых даже начинаются половые извращения.

О чем все это говорит? О том, что деятельность нижней души и нижнего тела поляризована верхним телом. Глаза и уши впитывают информацию о сексуальной деятельности и знания о сексе. Разум переполняется сексом, причем в случае интроверта — своим собственным сексом. Даже если посмотреть на таких, казалось бы, экстравертов[142], какими являются гордящиеся своей открытостью итальянцы, мы увидим то же самое. Они так же обуреваемы своим собственным сексом.

Какой же представляется сегодня картина в целом? В каждом ребенке мы почти неизбежно находим сильную, преждевременную, тайную сексуальную озабоченность. Его верхнее «я» нещадно «эксплуатирует» нижнее «я». Ребенок оказывается наедине со своим перевозбужденным, воспаленным сексом, со своим стыдом и мастурбацией, со своей непристойной, тайной одержимостью сексом и со своим гипертрофированным сексуальным любопытством — этой трагедией наших дней. Ребенок не столько хочет действовать, сколько знать. Ему, как правило, претит сама мысль о реальной сексуальной связи. Он испытывает отвращение к нормальному акту соития. Но жажда почувствовать, увидеть, попробовать, узнать — одним лишь умом, головой — эта жажда у него ненасытна. Взрослыми было сделано все, чтобы опыт ощущений пришел к нему через верхние каналы. В этом разгадка нашей «зацикленности» на самих себе, нашей сегодняшней извращенности. Все, что угодно, лишь бы не прямое спонтанное действие, исходящее от чувственного «я». Все, что угодно, лишь бы не нормальная, здоровая страсть. Любые отклонения, любые фокусы, любые «придумки» — все допустимо в сексе, лишь бы он оставался делом верхнего сознания, делом рассудочным, делом глаз, губ и пальцев. Это наш порок, наша грязь, наша болезнь.

Что ж, взрослые со всеми их «идеями и идеалами» сами за себя отвечают и сами во всем виноваты. Но при чем же здесь наши безвинные дети? Зачем же мы подвергаем их этой одержимости «умственным» сексом, этому одинокому и духовно жалкому существованию?

Пора уже изъять из употребления слово «любовь», давно пора забыть об идеалах любви. Человек не обретает себя в идеальной любви. И лишь наполовину обретает себя в здоровой, чувственной любви. Главным образом он обретает себя — по крайней мере, мужчина — в силе своего духа и в своей глубокой индивидуальности. Путь к совершенствованию человека лежит через исключение каких бы то ни было поисков совершенной любви.

Совершенствование и обретение самого себя достигается через обретение цели. Обрести себя человек может двумя путями. Первый — посредством «полной, страстной, глубокой» любви. Но второй и более великий путь — это обретение себя посредством осуществления своего великого предназначения, самой важной цели своей души. Мы до смерти изматываем себя на первом, ложном пути любви — любви, исходящей от верхнего «я». И не хотим даже слышать о втором пути, о деятельном единстве в достижении ясной цели, о своем призвании и своей вере: одно упоминание об этом вызывает у нас презрительную улыбку.

Путь обретения самого себя посредством любви для нас невозможен хотя бы потому, что, вступив на этот путь, мы начинаем испытывать маниакальную потребность в обретении все большей и большей любви. В пору âge dangereuse [143], когда девушка должна обрести себя, войдя в состояние зрелости и душевного равновесия, она лихорадочно оглядывается по сторонам в поисках все новых и новых возлюбленных. А когда она находит (казалось бы!) полную гармонию и умиротворенный покой в брачных узах, ее вновь тянет бежать и от этой гармонии, и от покоя, и от мужа в поисках «великой» любви и такого возлюбленного, который будет ее «понимать». И очень часто в подобных случаях она обращает свой взор на собственного сына.

Да, бесспорно — женщина обретает саму себя посредством чувства. Но надежда на то, что она будет «понята» новым возлюбленным, в большинстве случаев оказывается химеричной. Возлюбленный от общения с ней скорее поймет в ней другое: женщине никогда не следует сосредоточиваться на самой себе и своем сексе. Женщина действительно обретает себя в любви, в глубокой чувственной любви, в совершенном чувственном единении. Но, достигнув этой точки самообретения, она должна на этом остановиться и не искать новых любовных приключений. Она должна бережно лелеять в себе совершенную красоту зрелости, целостность своего внутреннего мира и верность своему избраннику.

Ничего этого она, однако, делать не станет, если ее муж будет искать себя только в ней, вместо того чтобы продолжать свой путь вне зависимости от нее. Когда мужчина вступает в возраст зрелости и обретения своего индивидуального «я» (где-то около тридцати пяти лет), ему уже некогда останавливаться. Обретя себя в браке и придя в согласие с собственной душой, он должен теперь совершать свой следующий шаг в будущее. Он должен посвятить всего себя некой дальнейшей задаче, некой страстной целеустремленной деятельности. Пока мужчина не примет главного решения в своей жизни, пока не сосредоточится на самой важной задаче своей зрелости и не решится на следующий целеустремленный шаг в будущее, ему не будет покоя. Это великое решение с последующим осознанием своей ответственности за достижение поставленной цели — вот что на определенной стадии необходимо каждому отцу и каждому мужу. Если он не придет ни к какому решению и не примет на себя никакой ответственности, тогда любовная жажда будет терзать его до исступления. В конечном итоге это тяжким бременем ляжет на всю семью и в особенности на женщину.

Не находя воплощения своего страстного «я», измученная попытками разобраться в себе, неудовлетворенностью сексом и любовным фиаско мужа, которому недостает мужества найти себя в своем мужском деле, а затем вновь покорить жену обаянием обретенной решимости, — несчастная женщина бьется в тщетной жажде удовлетворения, «ища, кого поглотить»[144]. И, как правило, взор ее обращается на собственного ребенка. В своем собственном и только ей одной принадлежащем сыне она, как ей кажется, обретает последний и совершенный ответ, коего жаждет ее душа. Она видит в нем средство получить именно тот ответ, на который рассчитывает, и провоцирует его на этот ответ. Она пускается в последнюю большую любовь своей жизни — любовь к сыну; полностью отдает ему ту верность, которая была бы благом и опорой для мужа, но для мальчика может обернуться злом. Нерешительный муж, так и не принявший на себя своей высшей ответственности, смиряется и отступает. И начинается новый порочный круг комплексов и интроверсии. Если мужчина отступает перед своей собственной высшей миссией, если он не принимает своей последней ответственности перед жизнью, тогда он должен ожидать одной беды за другой. Эти беды навлечет на его голову и на головы всей семьи жена и мать — женщина, лишенная корней, контроля и самоконтроля.

«On revient toujours a son premier amour»[145]. Сегодня это звучит издевательски. Словно на самом деле мы хотели бы сказать: «On ne revient jamais a son premier amour»[146]. Вообще-то, мужчина никогда не оставляет своей первой любви, если, конечно, он действительно любит. Но он может оставить свою первую «пробу» любви. Коль скоро мужчина достигнет полной динамической гармонии в отношениях с женщиной на уровне нижних, глубоких, и на уровне верхних центров, он никогда не разорвет таких отношений. Но рассудочный, «головной» секс может разрушить все, точно так же как и неполная циркуляция между центрами. Если же установлена полная циркуляция, она не будет нарушена никогда.

Увы, в наши дни мы слишком уж сознаем себя, и секс наш слишком рассудочный. Да и женщину мы находим такую же — себе под стать. Затем женимся — по той лишь причине, что «дружим» с ней. И терпим сокрушительное фиаско в сексе. Нам хочется одновременно и «дружбы», и настоящей любви. Наш секс так и остается чисто рассудочным: он у нас по-прежнему лишь в голове. Результат очевиден: это или семья, где неудовлетворенные родители «всецело посвящают себя детям» и таким образом губят психику несчастных малышей, или развод. На уровне же больших динамических центров так ничего и не происходит. Вообще ничего. За все время этого «идеального» брачного предприятия не совершается никакого витального обмена.

Установите между собой и другим индивидом динамическую связь только на двух из возможных полюсов, и вам, в глубине души, будет хотеться лишь одного — разорвать эту связь. Но вам не удастся ее разорвать. Особенно если это первая ваша связь. И уж тем более ее не разорвать, если инициатором была другая сторона.

Родители выступают инициаторами той связи, которая у ребенка должна была бы возникнуть лишь в далеком будущем. В сущности, они совершают преступление по отношению к ребенку. Но дело даже не в этом. Родители для ребенка — первые носители такой связи. Они устанавливают динамическую связь между двумя верхними — шейными — центрами, центрами высшей динамической симпатии и высшего понимания. Они устанавливают циркуляцию между этими центрами. Попробуйте теперь разорвать ее! Иногда это по силам одной только смерти.

Как мы видели, появление верхней циркуляции, циркуляции рассудочной любви и взаимного понимания, пробуждает к действию нижние сексуально-чувственные центры человека, хотя у него и не было установлено каких-либо связей с другим человеком на чувственном уровне. Если вы хотите увидеть образец того, какой должна быть душа у любящей жены по отношению к мужу, взгляните на мать и ее сына этак лет восемнадцати. Присмотритесь к тому, как самоотверженно она ему служит, как побуждает его к действию, как всецело принадлежит ему ее женское «я», истинно покорное «я» жены, каким оно должно быть и каким никогда не было по отношению к собственному мужу. Это спокойная, расцветшая любовь зрелой женщины. Это женская любовь в чистом виде. Женщина ничего не требует от любимого в сексуальном отношении, ей нужно только, чтобы он был самим собой и принял от нее дар любви. Это и есть тот прекрасный цветок любви, который муж в идеальном случае вдевает под ленточку шляпы, отправляясь в свой долгий путь в будущее, к достижению высшей цели. Для мужа это самое дорогое сокровище, доставляющее ему огромную радость. Да и для сына, который в нашем примере как бы оказался на месте своего отца, принимая предназначенную для того любовь, это не меньшее чудо. А женщина эта чувствует себя так, как должна была бы чувствовать себя жена. С той только разницей, что ее чувства обращены на сына.

Поставьте в нашем примере отца и дочь на место матери и сына — и вы получите точно ту же картину.

Как же дальше сложится жизнь нашего славного юноши, столь беззаветно любимого матерью? Какое-то время он словно летает на крыльях — до тех пор, пока в нем не пробуждается потребность в реальном сексе. До этого он радостно воспринимал свою юность и окружающий мир, в котором, любимый и поддерживаемый матерью, не встречал никаких преград. Перед ним были открыты все дороги, он ощущал себя властелином Вселенной, ему, поощряемому матерью, было по силам все. Подумать только, какая огромная энергия заключена в зрелой женщине — энергия, которой она заряжает сына! Не удивительно, что, как говорит история, гении в большинстве своем имели великих матерей. К этому следует, правда, добавить, что судьба большинства гениев была печальна…

И все же, какова дальнейшая судьба нашего юноши? Что ему делать со своим чувственным, сексуальным «я»? Забыть о нем? Или все-таки попытать счастья с женщиной? Ибо он знает, в том числе и от матери, что его мужественность должна найти свое выражение, среди всего прочего, в сексе. Но он уже по рукам и ногам связан своей идеальной любовью — самой бескорыстной из всех, на какую он может когда-либо рассчитывать.

Ни один мужчина не получит от женщины того, что получает ее сын, отец или брат, — этой чарующей покорности, которая на самом деле должна была бы принадлежать ее мужу и представлять собою покорность верной жены. Но перед мужем женщина выступает королевой, богиней, госпожой, прекрасной и обожаемой, первой и главной, единственной и неповторимой. Такой она никогда не бывает в отношениях со своими ближайшими родственниками, родственниками по крови.

Итак, очаровательная девушка, обожающая отца или брата, получает предложение руки и сердца от привлекательного юноши, преданно любящего свою мать. Что же за брак ожидает этих юных существ? Страшно даже подумать. И все же первое время они будут жить как друзья. А что им еще остается?

В семейном кругу, следуя нашей ненасытной жажде любви, мы внушаем сильные взрослые чувства совсем еще маленьким детям. Итальянцы, например, почти открыто поощряют в своих детях взрослое сексуальное сознание и взрослое сексуальное влечение. У нас же все это обычно остается на уровне душевной симпатии. Детям, как только они начинают хоть что-то соображать, навязывается взрослый душевный опыт, их обременяют взрослыми симпатиями, для них преждевременными и ненужными. Между родителем и ребенком разыгрываются душераздирающие сцены сильной и страстной любви, по накалу эмоций не уступающей «взрослой» любви, хотя и без ее сексуальности. Между братом и сестрой культивируются отношения страстной преданности. И таким образом предвосхищается тот великий опыт любви, который по-настоящему должен всецело принадлежать будущему. В кругу семьи любовные отношения возникают удивительно быстро, без тех потрясений и разрывов, что были бы неизбежны между чужими друг другу людьми. Поэтому любовь членов семьи друг к другу кажется им самой естественной, самой сильной и самой священной. Редко какой мужчина думает, что его плотская любовь к женщине, которую он сделал своей женой, является столь же возвышенной, как любовь к матери или сестре.

Современные мальчики и девочки ощущают свежесть и новизну чувств не более чем до двенадцатилетнего возраста. После этого — одни лишь повторения, разочарования, скука и пустота.

Почему же так получается? Причина все та же: родители не умеют приходить к гармонии друг с другом, к умиротворению и покою в душе. Мужчине недостает мужества устремиться к какой-то великой цели, а женщине — смелости оставить свои безнадежные поиски «настоящей» любви. Ей не хватает мудрости отказаться от собственного самоутверждения и поверить мужчине, который поверил в себя и в то, что усилия его души не пусты и бессмысленны… Хотя, конечно, сомнительно, что в наши дни может найтись хотя бы один такой мужчина.

И каких же детей получают родители в результате своего воспитания? Сына, уже вкусившего прелесть одухотворенного общения с прекрасной женой… на примере своей матери или сестры. Дочь, обожествляющую своего брата и мечтающую выйти замуж за похожего на него сына другой женщины. «Ах, вы только посмотрите, какая прекрасная, какая великолепная пара!» Что за будущее ждет эту пару? Поначалу каждому из них брак действительно кажется милой игрой, чудесным развлечением. А потом оба начинают скучать по утраченной красоте, по несексуальным, неполноценным взаимоотношениям, которые были у них в семье. Сексуальная сторона брака оказывается для них несущественной. Стоило ли ради этого жертвовать самым дорогим и любимым существом в их жизни (матерью и сестрой или отцом и братом, соответственно)? И тут к ним приходит пронзительная тоска по родным — ведь все это для них безнадежно утеряно. Утеряно самое лучшее. Все остальное не имеет значения… Но что же делать, такова жизнь. Надо с этим смириться и принимать мир таким, каков он есть. Теперь надо думать о том, как воспитывать своих детей — бережно и заботливо, как воспитали их самих, а может быть, даже и лучше. Ни о каком будущем и речи не может быть. Все наши лучшие дни нами прожиты до того, как нам исполнилось двенадцать.

А теперь позвольте спросить: чем же при таком состоянии дел может помочь вам психоанализ? Может быть, подбросит вам еще какой-нибудь сексуальный мотив, чтобы вы поахали и посокрушались о том, насколько наш мир аморален? Но очень скоро вы успокоитесь, и все будет идти по-прежнему. Эдипов комплекс, комплекс Электры, инцестуозная мотивация — все эти слова мы забываем так же легко, как и другие слова, каких наслышались за жизнь великое множество; забываем, как только проходит то небольшое волнение, которое заставил нас испытать психоаналитик. И остаемся там же, где были, только становимся немного хуже, в мозгах у нас добавляется «рационального» секса, и мы превращаемся в еще больших интровертов, чем были до этого.

Глава XI

Дата добавления: 2015-06-04