Ежи мелибруда. Я – ты – МЫ. Психологические возможности улучшения общения 2 страница

ЧЕЛОВЕЧЕСКОМУ СОЗНАНИЮ ЧАСТО СВОЙСТВЕННА ПОЛЯРНОСТЬ ОЦЕНОК. ОНО ХОЧЕТ С ПОЛНОЙ ОПРЕДЕЛеННОСТЬЮ СКАЗАТЬ ЛИБО «ДА», ЛИБО «НЕТ». ЭТА ПОЛЯРНОСТЬ ПРИВОДИТ К МНОЖЕСТВУ ВНУТРЕННИХ КОНФЛИКТОВ, КОГДА ЗАЛОЖЕННЫЕ В МОДЕЛЬ МИРА УБЕЖДЕНИЯ И УСТАНОВКИ ПРОТИВОРЕЧАТ ДРУГ ДРУГУ. ПОЛЯРНОЕ МЫШЛЕНИЕ НЕ МОЖЕТ НАЙТИ ВЫХОДА ИЗ ЭТОГО НЕПРЕКРАЩАЮЩЕГОСЯ ПРОТИВОСТОЯНИЯ, ПОСКОЛЬКУ ВО МНОГИХ СИТУАЦИЯХ ПРОСТО НЕВОЗМОЖНО ДАТЬ ОКОНЧАТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ – «ДА» ИЛИ «НЕТ». СРЕДИННЫЙ ПУТЬ – ЭТО СПОСОБ ИЗБЕГАТЬ КРАЙНОСТЕЙ, ОТЫСКИВАЯ ТОЧКУ РАВНОВЕСИЯ МЕЖДУ ДВУХ противоположностей, ПРИМИРЯЯ ПРОТИВОРЕЧИЯ И НАХОДЯ КОМПРОМИССНОЕ РЕШЕНИЕ, НАВСЕГДА ИЗБАВЛЯЮЩЕЕ ВАС ОТ СОСТОЯНИЯ ВНУТРЕННЕГО КОНФЛИКТА.
СРЕДИННЫЙ ПУТЬ В СИСТЕМЕ ЦЕННОСТЕЙ

Согласно исследованиям психологов, система ценностей человека формируется в первые двадцать лет его жизни. Система ценностей – это специфическая для каждого человека группа программ, определяющих на подсознательном уровне схему и стиль его мышления. Эта часть модели мира позволяет нам вырабатывать свое личное, субъективное отношение к происходящим с нами событиям, то есть определяет нашу реакцию на них. Система ценностей помогает нам с определенностью различать, что хорошо и что плохо, что правильно и что неправильно, что нормально и что ненормально, что важно и что не важно, что приемлемо и что неприемлемо. Правильно сформированная система ценностей исключительно важна для построения гармоничной модели мира человека, поскольку именно система ценностей определяет цели и задачи, которые ставит перед собой человек, способы, которыми он добивается поставленных целей, то, какие навыки и знания он хочет приобретать, а какими пренебрегает, то, каким образом он строит свои отношения с окружающими людьми. Ярко выраженное полярное мышление в сочетании с четкой, раз и навсегда определенной и неизменной системой ценностей определяет жесткую модель мира, характерную для человека, привыкшего добиваться своего вне зависимости от обстоятельств и от мнения других. В случае, когда обстоятельства складываются благоприятно и когда в социальной среде поощряется система ценностей обладателя жесткой модели мира, такая модель мира дает свои преимущества. Ее основным недостатком является слабо развитая способность приспосабливаться к изменяющимся условиям жизни. С ярким примером жесткой модели мира мы встречаемся в фильме Юрия Мамина «Фонтан», когда приехавший в Москву к дочери уважаемый в своем ауле житель иссушенной зноем среднеазиатской пустыни, обнаружив утечку воды из трубы, в разгар зимы отключает воду и отопление многоэтажного жилого дома и, забаррикадировавшись в подвале, категорически отказывается включить воду до тех пор, пока течь не починят. С жесткими и бескомпромиссными системами ценностей или отдельными пунктами системы ценностей мы в своей жизни встречаемся сплошь и рядом. Особенно ярко с травмирующими последствиями подобной непримиримости приходится сталкиваться молодым людям, еще не имеющим достаточного жизненного опыта, на основе которого они могли бы внести определенные коррективы в свою систему жизненных ценностей. Недавно в телепередаче, в рубрике «Человек в маске», на сцену вышел бывший заключенный, назовем его Сергей, рассказавший печальную и трагическую историю своей жизни. Когда Сергею было пятнадцать лет, его отец умер на работе от сердечного приступа. Мальчик, безумно любивший отца, очень сильно переживал, и мать отправила его в молодежный туристический лагерь, чтобы он смог хоть чуть-чуть развеяться и оправиться от потрясения. Домой Сергей вернулся без предупреждения, собираясь сделать матери сюрприз. К своему ужасу и негодованию, он обнаружил ее в постели с мужчиной. Пылая праведным гневом по поводу подобного предательства памяти отца, Сергей достал винтовку и застрелил обоих. Затем был суд, приговоривший его к девяти с половиной годам тюремного заключения, три года в детской колонии и шесть с половиной лет во взрослых лагерях. Тетка, навещавшая Сергея в тюрьме, рассказала мальчику, что его отец не был образцовым мужем и обращался с матерью жестоко и сурово. Оказалось, что мать Сергея давно встретила другого мужчину и она собиралась развестись с мужем, но от сына это до поры до времени скрывали, чтобы не травмировать его. Даже длительное тюремное заключение не смогло примирить Сергея с терзающими его угрызениями совести, и скорее всего тяжелое чувство вины отравит ему всю оставшуюся жизнь. В данном случае мы видим, как следование собственным, далеко не плохим и отнюдь не порочным убеждениям лишило жизни двоих и исковеркало судьбу третьего человека. Убеждения людей бывают самыми разными. Как правило, сам человек, особенно находящийся в социуме, разделяющем его систему убеждений, не замечает, насколько странными и зачастую нелепыми бывают его убеждения, но на стороннего наблюдателя они могут производить впечатление чего-то не слишком адекватного. Мне довелось довольно долгое время прожить в Испании, и особенно в первое время многие убеждения испанцев удивляли и веселили меня. Так, например, я выяснила, что огромный процент жителей Испании среднего и старшего возраста относился к Соединенным Штатам Америки с нескрываемой ненавистью и отвращением, и эти негативные чувства со свойственным испанцам жарким южным темпераментом проявлялись почему-то в основном в отношении к джинсам и гамбургерам. Когда речь заходила о США, мужчины с нескрываемой гордостью декларировали, что они никогда в жизни не носили джинсы и ни за что на свете не наденут на себя это уродливое и тошнотворное творение американцев, а то, что они говорили по поводу продающихся в «Макдоналдсе» гамбургеров, лучше не повторять. Однако молодое поколение, выросшее среди гамбургеров и джинсовой одежды, не разделяет этих убеждений, что нередко служит очередным основанием для непримиримого противостояния отцов и детей. Поскольку наша система ценностей имеет самое непосредственное отношение к нашим взглядам на происходящие в жизни события, и от нее во многом зависит наша способность адаптировать свое поведение к жизненным ситуациям, с которыми мы сталкиваемся, она в значительной мере определяет нашу способность быть счастливым и наслаждаться жизнью. Срединный путь в системе ценностей выражается в сознательном введении в модель мира новых жизненных ценностей таким образом, чтобы придать системе ценностей гибкость и гармоничность. В гармоничной модели мира редко встречаются крайние проявления приверженности какой-то конкретной ярко выраженной жизненной ценности, поскольку в ней всегда присутствуют противоположные полюса каждой жизненной ценности, и выбор стратегии поведения обуславливается интуитивно определяемым равновесием, центр которого смещается в ту или иную сторону в зависимости от ситуации.
РАВНОВЕСИЕ МЕЖДУ СТРЕМЛЕНИЕМ К ДОСТИЖЕНИЮ ЦЕЛИ И НЕ ОРИЕНТИРОВАННЫМ НА БУДУЩЕЕ ПОГРУЖЕНИЕМ В ПРОЦЕСС ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИЛИ СУЩЕСТВОВАНИЯ

Эти два противоположных полюса в системе жизненных ценностей отражают основное различие в культурах Запада и Востока. Жители Европы и США в первую очередь ориентированы на достижение определенных целей. В основном они твердо уверены в том, что ценность человека определяется тем, чего он добился в социальном и профессиональном плане и что он совершил в этом мире. Целиком ориентированный на достижение цели человек что-то приобретает в результате своих целенаправленных усилий, но многое и теряет. Так, чрезмерная сосредоточенность на работе может разрушать его семейные отношения, контакты с людьми и даже здоровье. В случае, пока обстоятельства ему благоприятствуют, ориентированный на достижение цели человек может добиться превосходных результатов, выраженных в его финансовом положении, социальном статусе и т.д., но, если по какой-либо причине достижение цели становится невозможным, жизнь может потерять для него смысл, и наступает тяжелый эмоциональный кризис. Подобный кризис могут испытывать люди, привыкшие видеть цель жизни в труде и вынужденные уйти на пенсию. Даже если психотерапевт посоветует им наслаждаться наконец заслуженным отдыхом и жить просто для себя, этот совет не принесет никакой пользы. Все дело в том, что такой человек не знает, как наслаждаться жизнью, и не представляет, как жить просто ради себя, а не для любимого дела или какой-то высокой цели. Человек, ориентированный на то, чтобы «просто быть», не заботясь о завтрашнем дне и довольствуясь тем, что послали ему природа и судьба, может прожить великолепную жизнь, если ему удается без труда удовлетворять свои основные потребности, но если ему придется для выживания совершать напряженные целенаправленные действия, он часто оказывается неспособным к подобной деятельности. Не случайно философия «недеяния», или «просто бытия», в основном характерна для стран с теплым климатом и щедрой природой, в условиях которой для выживания человек может обходиться минимумом вещей. Если на Востоке жизненная ценность «просто бытия» имеет глубокое философское осмысление, то в странах Африки и Латинской Америки свойство жить одним днем, настоящим моментом является естественным, как инстинкты животных. На эту тему даже есть забавный анекдот. Лежит в Африке негр под пальмой. К нему подходит белый и спрашивает: – Ты что тут лежишь? – Жду, пока кокос упадет. – А почему бы тебе не залезть на пальму и не нарвать кокосов? – А зачем? – Ты мог бы сложить кокосы в мешок, отнести на базар, продать, на вырученные деньги купить тачку, снова наполнить ее кокосами, продать их, купить автомобиль и возить кокосы на рынок в автомобиле. – А зачем? – Как зачем? Чтобы потом хорошо жить и не работать! – А я и так хорошо живу и не работаю!

Любая из жизненных ценностей, идет ли речь о стремлении к достижению цели, о наслаждении бытием или о чем-либо еще, сама по себе не является плохой или хорошей. Проблема заключается в том, что набор ваших жизненных ценностей часто создает жесткие, устоявшиеся и закостеневшие особенности вашей личности. До тех пор пока ваша система ценностей обеспечивает хорошую приспособляемость к окружающей действительности, вы чувствуете себя комфортно, но как только ситуация меняется и сама жизнь ставит под сомнение уместность ваших жизненных ценностей, вы испытываете сильную фрустрацию, и, если вы не научитесь быстро адаптироваться к новым условиям, вводя в свою модель мира новые, менее привычные вам жизненные ценности, вы не сможете чувствовать себя благополучно. Последователи Шоу-Дао, стремясь максимально повысить способность человека к быстрой адаптации, вводили в свои модели мира огромное количество жизненных ценностей, обучаясь применять их в соответствующих контекстах. Как способность к устойчивому стремлению в достижении поставленной цели, так и способность наслаждаться бытием, существовать моментом, не заботясь о прошлом и будущем, закладывались в структуру их личности, и равновесие между стремлением к достижению цели и «просто бытием» достигалось за счет умения мгновенно переключаться от одной программы к другой, в зависимости от ситуации. Если от Воина Жизни требовалась напряженная целенаправленная деятельность, он умел действовать, полностью переключаясь на программу достижения цели, но он не совершал в этом направлении ни единого лишнего усилия, которое заставляло бы его тратить энергию понапрасну, и при первой же возможности переходил к программе наслаждения бытием, поскольку именно эта программа позволяет в полной мере ощутить себя счастливым и удовлетворенным, отдохнуть, расслабиться и наполнить свой организм новыми жизненными силами. О том, как добиваться равновесия между жизненными ценностями и как вводить новые жизненные ценности в свою модель мира, мы поговорим чуть позже. А пока, чтобы проиллюстрировать неприятные последствия, к которым может привести односторонний перекос в жизненных ценностях, я приведу одну историю из реальной жизни, уже описанную мною ранее в книге «Обучение женщиной».
СЛАБЫЕ МЕСТА ЖеСТКОЙ МОДЕЛИ МИРА

С Игорем Ваном (имя и фамилия изменены) я была знакома много лет, и мы дружили до самой его смерти. В жилах Игоря текла редкая смесь китайской, украинской и русской крови. Его отец, полковник КГБ, был чистокровным китайцем. Когда-то он был разведчиком и долгое время проработал в Китае. Не знаю, правда ли это, но говорят, что, будучи заброшенным в Китай и собирая ценные для Советского Союза сведения, он устроился помощником гадальщика. В обязанности отца Игоря входило подслушивать и запоминать, о чем разговаривают люди в приемной, ожидая своей очереди попасть к знаменитому предсказателю судеб, а затем, перед приходом очередного клиента, передавать гадальщику собранные о нем сведения. Подслушивая заодно и беседы клиентов с самим гадальщиком, наш разведчик узнавал много интересной информации, пригодной для вербовки агентов и других целей. Его характер вполне соответствовал выбранной им профессии, и отец Игоря был исключительно волевым, умным и целеустремленным человеком. Игорь был ребенком от второго брака своего отца с мягкой и добросердечной украинкой, посвятившей всю жизнь заботам о муже и сыне. Двое детей от первого брака тоже жили вместе с отцом, и, несмотря на родство, они были полной противоположностью Игоря. Видимо, они пошли в мать, но, унаследовав от нее высокий рост, к сожалению, не могли похвастаться глубоким интеллектом бывшего разведчика. Кажется, они так и не получили высшего образования и занимались то ли ремонтом машин, то ли чем-то подобным этому. Смуглый, низкорослый и черноглазый Игорь с детства отличался талантами во многих областях и обладал высоким интеллектом. Обрадованный отец прочил ему блестящее будущее, внушая, что сын непременно должен стать академиком. Игорь пытался его не разочаровать. Блестяще закончив психологический факультет МГУ, он успел попробовать себя в самых разных областях: он играл на пианино и на гитаре, пел, рисовал, писал стихи и рассказы, изучал боевые искусства, интересовался эзотерическими науками и ставил эксперименты в области парапсихологии. Обладая ярким неординарным умом и несомненными задатками лидера, он неформально возглавил группу психологов-единомышленников, которые разделяли его интерес в области психотехник и эзотерических учений. С типично китайским трудолюбием и упорством Игорь неизменно добивался успеха в поставленных перед собой задачах, но эти успехи, дававшиеся ему слишком легко, не приносили удовлетворения. С детства запрограммированный отцом на достижение небывалых высот как в социальной, так и в научной сфере, Игорь, несмотря на то что его успехам и жизни могло бы позавидовать подавляющее большинство советского населения, страдал оттого, что ему никак не удавалось взобраться на четко не очерченный, но настойчиво напоминающий о себе из глубин подсознания высокий пьедестал, который должен был отделить его от унылого быта и нужд других людей. Целеустремленность в достижении высокого социального и профессионального уровня и стремление к первенству во всем сделали его личность и характер жесткими и бескомпромиссными. Модель мира Игоря Вана обладала редкостной жесткостью, став отражением столь же жесткой и целеустремленной личности его отца. Но к сожалению, ситуация, в которой оказался сын, была гораздо менее благоприятной для подобной структуры личности. Качества, необходимые разведчику, начавшему карьеру в суровые и опасные времена вождя всех времен и народов, и оказавшиеся поистине неоценимыми сначала во время работы на чужой территории, а затем в отнюдь не простой борьбе за место под солнцем в аппарате Комитета, были именно теми, которых требовал подобный образ жизни. Модель мира отца Игоря полностью соответствовала окружению, в котором он жил и которое не трансформировалось настолько, чтобы потребовалась радикальная адаптация к его изменениям. В случае с сыном все сложилось иначе. Аморфная вязкость застойного периода не давала Игорю возможности в полной мере применить свои таланты в той области, которая его действительно интересовала, – в исследовании возможностей человеческой психики, в развитии психотехник, которые для чуткого носа советской системы чересчур попахивали враждебной идеологией и столь чуждыми духу социализма эзотерическими учениями. Тем не менее Игорь защитил диссертацию и даже ухитрился опубликовать книгу о психотехнических упражнениях, рекомендуемых для подготовки спортсменов. Игорь уже понимал, что его далеко идущим планам и мечтам о создании Института психотехники, который он сам бы и возглавил, не суждено было сбыться. Цель, так долго сиявшая перед ним, исчезла. Что ему оставалось? Ходить на однообразную и скучную работу, не дающую особенного простора его уму, талантам и амбициям? Всю жизнь существовать на одну, хоть и не совсем нищенскую зарплату научного сотрудника или психолога, позволяющую удовлетворить лишь минимальные потребности? Медленно стареть за написанием докторской диссертации, тема которой скорее всего будет ему неинтересной, поскольку исследование того, что его действительно волнует, в советской науке не поощряется? Цель была недостижима. Потеряв цель, Игорь ошибочно решил, что потерял смысл жизни или, возможно, жизнь его никогда не имела смысла. В поисках смысла жизни он обратился к эзотерическим учениям. Не помню, то ли на одном из последних курсов института, то ли сразу по его окончании он услышал об одном из специалистов по восточным эзотерическим учениям и решил с ним поговорить. Так он встретился с Антоном Шалашиным, любившим делиться своими соображениями по поводу самосовершенствования. Беседы с ним в конце концов придали существованию Игоря новую цель. Антон вдохновенно описал своему молодому другу неограниченные возможности, открывающиеся перед ним после подъема кундалини, пробуждающего целый букет сверхспособностей, в том числе и ясновидение, которое можно использовать в самых разнообразных целях, например для игры в спортлото. Шалашин рассказал о прелестях самокультивации с целью выделения астрального тела, тоже дающего целый ряд выгод вроде безвизовых путешествий за границу, что в условиях жестких ограничений социалистического лагеря звучало очень заманчиво. Антон не забыл упомянуть и о развитии третьего глаза с целью получения из акаши-хроники любой необходимой информации о прошлом и будущем и о многих других интересных перспективах. Идея самокультивации и приобретения сверхспособностей необычайно увлекла Игоря, и в отличие от Шалашина, не склонного к излишнему экспериментированию, он приступил к тренировкам и медитациям с истинно китайским упорством. Но к сожалению, его эксперименты в этой области тоже не привели к обнадеживающим результатам. Хотя он достигал все более и более глубоких уровней транса, сверхспособности так и не проявлялись, и цель самокультивации тоже стала отходить на задний план, снова оставляя его без жизненных ориентиров. Еще одной проблемой Игоря стали его отношения с женщинами. Как это часто бывает с чересчур ориентированными на интеллектуальное развитие и достижение каких-то практических целей людьми, Игорь в вопросе взаимоотношений с женщинами, несмотря на свою подготовку психолога, был так далек от реальности, что людям, не знающим его с этой стороны, было бы трудно в это поверить. Единственной женщиной, с которой он был по-настоящему близок, была его мать, любившая его со всей безоглядностью. Постоянно подвергаясь в детстве агрессивным нападкам старших братьев, с которыми он никогда не мог соперничать из-за маленького роста и недостатка физических сил, вынужденный соответствовать жестким и неизменно завышенным требованиям сурового и сдержанного отца, лишь в объятиях матери Игорь находил столь необходимую ребенку ласку и поддержку. Образ любящей, понимающей и поддерживающей его женщины прочно впечатался в жесткую модель мира Игоря вместе с никогда не подвергавшимися критике установками, что его первой женщиной станет та, которую он захочет увидеть своей женой. Маленький рост Игоря, несмотря на его привлекательную внешность, не способствовал его успеху у девочек, и, упорно занимаясь учебой, музыкой и чтением книг, он так и не научился понимать представительниц противоположного пола, адекватно их оценивать и правильно с ними обращаться. Отчаянно комплексуя по поводу своего роста, Игорь считал его чуть ли не главной причиной всех своих проблем, завидуя высоким и крепким братьям. Женился он лет в двадцать пять, на женщине на десять лет старше и на голову выше. Она была психиатром и тоже интересовалась психотехниками и эзотерическими учениями. Его женитьба полностью соответствовала его модели мира, и жена стала первой женщиной, с которой он вступил в сексуальную связь. Достаточно быстро его семейная жизнь пришла к полному краху. Реальность настолько отличалась от картин супружества, представленных в его модели мира, что эта первая, но жестокая и непонятная неудача в достижении цели нанесла ощутимый удар, надломивший жесткое здание его модели мира. Цель построения счастливой семьи больше не могла придавать осмысленность его бытию. Смерть матери от рака крови порвала последнюю нить, привязывающую его к жизни. Приблизительно месяц спустя Игорь погиб, бросившись под колеса поезда. Самое печальное для меня в этой истории то, что сам Игорь был блестящим психологом, а его жена – квалифицированным психиатром, и оба они, прекрасно отдавая себе отчет в том, что происходит, не сумели, не захотели или не смогли предотвратить надвигающуюся трагедию. Возможно, жена, отчасти подсознательно, сама провоцировала его на этот шаг, отчаянно не желая развода и предпочтя такой исход. Это уже не важно. Обидно то, что молодой талантливый психолог погиб в возрасте двадцати девяти лет из-за непонимания того, что происходит с ним самим, из-за незнания самых простых и элементарных вещей, которые даос впитывает буквально с молоком матери. Пожалуй, слово «незнание» тут не подходит. В данном случае проблема возникла не столько из-за незнания – в силу своей профессиональной подготовки Игорь был просто обязан обладать необходимой информацией, – а скорее из-за неумения использовать полученные знания, превратить их из абстрактных правил и схем в осознание, в позитивное жизнеутверждающее начало, помогающее ему перестраиваться, адаптируясь к изменяющимся жизненным ситуациям. На этом примере мы видим, как здоровый, умный, высокообразованный, хорошо обеспеченный в материальном плане человек, к тому же психолог по специальности, чувствует, что его жизнь – это сплошная цепь разочарований и крушений надежд. Почему же он не смог применить опыт психолога к своей собственной жизни, не смог преобразовать свою личность таким образом, чтобы получать удовольствие от своей жизни и деятельности? Ответ очень прост: в системе жизненных ценностей Игоря главный акцент делался на стремлении к достижению цели, определяющей смысл его существования. С детства на мальчика возлагались большие надежды, и вся его жизнь была направлена на то, чтобы эти надежды оправдать. Игорь рос, неуклонно двигаясь от одной намеченной цели к другой. В этом постоянном стремлении к чему-то он не научился просто жить, наслаждаясь самим существованием, получая удовольствие от окружающего мира, от любви к другим людям и от себя самого. Возможно, если бы он родился в США, где смог бы сполна применить свои научные таланты, его жизнь сложилась бы по-другому и сейчас он был бы знаменитым ученым, автором десятков книг. Его подлинная трагедия была не в том, что он родился не в то время и не в том месте, а в том, что, находясь по сравнению со множеством людей в прекрасных условиях для выживания, он так и не сумел адаптироваться к этим условиям. Вывод прост – чем более гибкой и способной к адаптации будет ваша модель мира, чем больше жизненных ценностей будет в нее включено, тем выше ваши шансы на то, что ваша жизнь будет творческой, интересной и счастливой.
РАСШИРЕНИЕ МОДЕЛИ МИРА

Мы уже говорили, что модель мира – это то, как человек видит мир, то, как его сознание этот мир отражает. У одних людей модель мира прямолинейна и примитивна, как каменный топор первобытного человека, у других она сложна и громоздка, у третьих легка и гармонична и т.д. Каждая модель мира предназначена для выживания своего носителя и для его адаптации к внешнему миру. Каждая модель имеет свои сильные и слабые стороны. Люди, живущие в одном социуме, в сходных природных условиях имеют специфические черты, являющиеся общими для их моделей мира, но несвойственные людям, принадлежащем к другому социуму. В рамках своей модели мира каждый уверен, что он прав, и субъективно это действительно так. Человек, не склонный к постоянному самосовершенствованию, не имеющий достаточно мудрости, чтобы время от времени выходить за узкие рамки своих привычных взглядов, понимая, что есть и другие, не менее адекватные взгляды на жизнь, обычно застревает на заложенной в него в детстве системе ценностей и в дальнейшем не подвергает ее пересмотру. Различие мировосприятия между людьми Запада и Востока, в частности, заключается в разном понимании слова «учиться». Для европейцев «учиться» означает накапливать знания, по большей части ненужные в реальной жизни. В восточном понимании это слово означает «постигать мир», что сильно отличается от накопления знаний. Человек может прочитать тысячи книг и заполнить свой ум множеством сведений, но его модель мира останется такой же крошечной и жесткой, какой была в десяти-двадцатилетнем возрасте. История Игоря – яркий пример европейского подхода к обучению. Обладая живым умом, любознательностью и прекрасной памятью, он приобрел множество знаний, в том числе и в области эзотерических учений и восточных психотехник. Если бы эти знания перешли в область «осознания», то есть стали частью модели мира Игоря, то трагедии бы не произошло. Но все психологические теории, восточная философия и даосские психотехники оказались для него лишь интеллектуальными схемами, которые он применял при работе с другими людьми, но так и не сумел использовать на благо себе. Я уже упоминала о том, что новые программы вводятся в модель мира человека лишь на гребне эмоций, а интеллектуальный багаж почти не затрагивает модель мира, оставаясь лишь кладовой всевозможных сведений, которые часто даже не находят правильного применения. Последователи Шоу-Дао в качестве тренировки по расширению своей модели мира намеренно выбирали людей с чуждыми их духу моделями и учились видеть мир их глазами. С одной стороны, это упражнение повышало их способность к плодотворному межличностному общению, поскольку умение понять другого человека – ключ к сотрудничеству и взаимопониманию, а с другой стороны, анализируя чуждые им модели мира, Воины Жизни отыскивали в них новые полезные элементы, которых недоставало в их собственных программах, и расширяли свои модели мира, вводя в них эти новые элементы. Расширять свою модель мира через общение с другими людьми гораздо легче, чем делать это только через медитации осознания или через психотехники, связанные с внедрением в модель мира новых программ. Это связано с тем, что лишь за счет воображения и представления часто бывает трудно вызвать новые и непривычные для себя эмоции или чувства, на основе которых новые программы должны записываться в модель мира. Разница между самостоятельными одиночными занятиями и эмоциональным общением с носителем модели мира, обладающей нужными программами, примерно такая же, как различие между прочтением сценария интересной пьесы и просмотром той же пьесы в исполнении гениальных актеров. Талантливый актер не просто читает текст, он заряжает зрителей накалом своих страстей, буквально затопляет зал исходящими от него эмоциональными волнами, которые зрители воспринимают не ушами или умом, а буквально всем своим телом, впитывая их на уровне подсознания. Эмоционально холодному человеку трудно представить себе, что такое истинная любовь, поскольку, не имея реального опыта любви, он лишь может создать на уровне интеллекта некое представление об этом чувстве, которое вряд ли поможет ему любить. В то же время, пообщавшись довольно продолжительное время с человеком, щедро одаренным способностью любви к другим людям, семье, детям или животным, эмоционально холодный человек, если он не будет намеренно изолировать себя от непривычных и, возможно, даже абсурдных для себя чувств, постепенно настраиваясь на того, кто излучает любовь, «перехватывая» его эмоции, стараясь понимать его и сопереживать ему, со временем сможет ощутить любовь в своей душе и понять, насколько бедной была его жизнь без способности испытывать это чувство. Часто случается так, что нашим моделям мира не хватает не только того, что обычно считается «положительными» чертами, но и черт в понимании общественной морали «отрицательных». С точки зрения Шоу-Дао черты личности не разделялись на «хорошие» и «плохие». Все зависело не от названия каждой конкретной черты, а от того, каким образом она проявлялась и каковы были последствия ее проявления как для самого обладателя этой черты, так и для окружающих. В примере, который я сейчас приведу, несовершенство модели мира заключалось в избытке «положительных» черт личности и явного недостатка некоторых «отрицательных» черт типа эгоизма и себялюбия. Один мой знакомый испанец, Мигель, отличался удивительным набором положительных с точки зрения гуманистической морали качеств. Он был удивительно добрым, щедрым, любящим и бескорыстным. Эти прекрасные душевные качества фактически изуродовали ему жизнь. Люди беззастенчиво использовали его, не испытывая никакой благодарности. Он женился на женщине, беременной от другого мужчины, и усыновил ребенка. Поскольку для его жены этот брак был лишь способом устроить свою жизнь, она непрестанными скандалами по поводу того, что Мигель мало зарабатывает, довела его до нервного истощения и в конце концов выставила из дома, отобрав все, что он заработал за долгие годы совместной жизни. Дети встречаются с Мигелем только по одному поводу – требуя денег и, подобно матери, постоянно обвиняя его в том, что они имеют меньше вещей, чем дети знакомых и соседей. Мигель, считая, что так и должно быть, покорно отдает последнее, почти не имея денег, чтобы нормально питаться, не говоря уж о том, чтобы прилично одеваться, и постоянно терзается чувством вины оттого, что не способен дать им больше. У него развился сильный невроз, сопровождающийся ухудшением памяти и внимания, началась депрессия. Я постаралась объяснить Мигелю, что любовь к детям – прекрасное качество, но излишнее потакание детским капризам лишь ведет к развитию в них бездушности и эгоизма, что в конечном счете не украсит их жизнь, и что можно хорошо относиться к людям, не позволяя им при этом беззастенчиво использовать себя, но это было бесполезно. – Зато я попаду в рай, – заявил Мигель, что было несколько странно, учитывая, что он был убежденным атеистом. В данном случае, говоря о том, что он попадет в рай, Мигель имел в виду, что он не может идти против своей системы ценностей, согласно которой ко всем людям нужно было относиться с добром. Следуя своей модели мира, Мигель ожидал от других ответных добрых чувств, и, несмотря на то что жизненный опыт в большинстве случаев учил его обратному, он оказался не в состоянии пересмотреть свою систему убеждений и продолжал считать, что в его несчастьях виновато прогнившее капиталистическое общество, в котором он живет, поскольку в этом обществе деньги и вещи ценятся выше благородства, доброты и душевных качеств. Мечтой Мигеля всегда было жить в Советском Союзе, поскольку он полагал, что наша великая держава – это сообщество высокообразованных и высокоморальных людей, равнодушных к деньгам и материальным благам. К Мигелю я испытывала двойственное чувство. С одной стороны, меня раздражало, что в ситуациях, требующих обычной логики и здравого смысла, он вел себя часто более чем абсурдно, в основном портя жизнь самому себе, а с другой стороны, меня поражало, как человек, на долю которого выпало такое количество страданий и разочарований, ухитрялся сохранить свежими и столь же яркими идеалы своей юности, любовь, доброту и терпимость по отношению к людям. Я поняла, с какого типажа Сервантес писал своего Дон Кихота. Легче всего расширять свою модель мира, общаясь с людьми, у которых недостающие вам программы выражены в наиболее яркой, пусть даже и абсурдной форме. Я стала использовать свои встречи с Мигелем для того, чтобы изучать его модель мира и отыскивать в ней программы, которые были бы полезны мне самой. Сначала, пока я анализировала его модель лишь на интеллектуальном уровне, поведение и программы Мигеля казались мне нерациональными и абсурдными, но постепенно, настраиваясь на его эмоции, я заметила черты, в которых его модель мира имела преимущество над моей. У меня была скорее натура бойца, а у Мигеля – пассивного созерцателя. Там, где я пыталась что-то изменить, он предпочитал приспосабливаться сам. В этом отношении мы находились на разных полюсах системы ценностей. Борьба с обстоятельствами и покорность обстоятельствам – две стороны медали, и тяготеть к одной из них означает потерю гармонии. Бывали ситуации, когда борьба с обстоятельствами была оптимальным решением, но я заметила, что даже в случаях, когда в этой борьбе не было смысла, когда нужно было просто смириться и приспособиться, мой организм автоматически настраивался на борьбу, и из-за выброса в кровь гормонов я чувствовала возбуждение и раздражение. Я раздражалась из-за столкновений с кошмарной испанской бюрократией, из-за того, что даже в Европе автобусы не ходили по расписанию и опаздывали на полчаса, Мигель же воспринимал подобные неприятности со стоическим, почти восточным спокойствием. Время, как и деньги, казалось, не имело для него никакого значения. В Москве с ее стремительным ритмом жизни я не встречала таких людей. Хотя на интеллектуальном уровне я знала о необходимости подобного отношения к жизни, отраженного в прекрасной шоу-даосской пословице: «Если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывет труп твоего врага», у меня до сих пор не было времени и возможности внести подобное осознание в свою модель мира. Настраиваясь на эмоции Мигеля, отражая его терпеливое и доброжелательное спокойствие, я расширила свою модель мира новой программой, выражающей несвойственный мне ранее элемент системы ценностей. От него же я научилась терпимее и доброжелательнее относиться к людям, с пониманием воспринимая их слабости и ошибки. Если раньше необходимость терпимости и доброжелательности опять-таки была известна мне лишь на интеллектуальном плане, то теперь, отражая эмоции Мигеля, я стала чувствовать их в своей душе. В другом случае мне удалось использовать программу из крайне противоречивой и неустойчивой модели мира моего на сей раз русского знакомого. Володя, директор строительной фирмы, в течение нескольких месяцев был моим партнером по танцам. Подобно многим «новым русским», послужившим материалом для многочисленных анекдотов, Володя обладал истерическими чертами личности, выражавшимися в стремлении быть в центре всеобщего внимания и выделяться среди других людей. Как у всех истериков, демонстративность сочеталась у него с театральностью, рассчитанной на благодарных зрителей. Во время нашей первой встречи Володя старался произвести впечатление своим обаянием, деловыми успехами и белым «мерседесом». На следующем занятии танцами он скорбно поведал, что женщины его бросают и даже бьют. Эти печальные воспоминания погрузили его в тоску, и чуть ли не со слезами на глазах он драматически воскликнул: – Если ты меня когда-нибудь ударишь, это будет наша последняя встреча! Не отличаясь излишней агрессивностью, до сих пор я не имела обыкновения избивать партнеров по танцам, и то, что почти незнакомый мне человек предполагает, что я могу его ударить, меня изрядно позабавило, и я торжественно пообещала его не бить. Со временем я поняла женщин, прибегнувших к мордобою в качестве основного аргумента, но, выполняя свое обещание, я воздержалась от применения грубой физической силы. Как сформировалась модель мира Володи, я поняла, когда он рассказал мне о взаимоотношениях своих родителей. Они поженились без любви, лишь из-за того, что мать Володи была беременна, и так без любви прожили всю жизнь. Отец Володи никогда не говорил своей жене комплиментов и никогда не хвалил ее, что бы она ни делала. Жена не оставалась в долгу и самозабвенно «пилила» мужа по всякому поводу, в итоге доведя его до инфаркта. Володя в детстве тяжело болел, и мать самозабвенно любила и баловала его. С одной стороны, он был типичным «маменькиным сынком», ожидающим от женщин выполнения всех своих прихотей, а с другой стороны, он твердо усвоил убеждения отца о том, что настоящий мужчина из-за женщин никогда не «распускает сопли» и не «льет розовую водичку», то есть не говорит им ничего приятного. Детскую привычку добиваться своего с помощью диких истерик Володя перенес и во взрослую жизнь. Он с гордостью рассказал мне, как управляется со своей фирмой, на которой появляется не слишком часто. Естественно, что в его рассказах работники фирмы были ленивыми и бестолковыми. Они вечно делали все не так, и, когда Володя появлялся с очередной инспекционной проверкой, он устраивал такую истерику, демонстрируя близость к внезапной смерти от инсульта, что работники фирмы пугались до полусмерти и начинали хором его успокаивать, уверяя, что они в срочном порядке сделают все как нужно. С женщинами он действовал примерно так же. Когда он решил бросить свою очередную жену с новорожденным ребенком ради любовницы, он устроил дикую истерику, демонстрируя свои страдания и обвиняя жену в том, что она не смогла удержать его любовь. Перепуганная накалом страстей женщина изо всех сил утешала его, собирая свои вещи, чтобы с ребенком уйти из дома. Желая непрестанно быть в центре внимания, Володя не выносил спокойных и уравновешенных людей, поскольку их было трудно «завести» в ту или иную сторону. Обычно он старался производить впечатление на женщин или на компании людей. В танцевальных группах он периодически приглашал народ в свою машину, чтобы подвезти всех до метро, а потом начинал говорить, что ему не нравится, что люди навязываются ему, пытаясь проехаться с ним, что он не извозчик и никому не позволит себя использовать. С женщинами он действовал примерно по той же схеме. В течение какого-то, обычно очень короткого, срока он старался быть обаятельным, пытаясь вызвать у очередной дамы чувства, близкие к тем, что в детстве на него изливала мать, и, едва ощутив, что очередная жертва испытывает к нему симпатию, он принимался устраивать истерики и оскорблять ее, утверждая, что она жаждет выйти за него замуж и устроить себе красивую жизнь за его счет, чего он, естественно, не допустит. Если учесть, что подобные качества личности дополнялись редкостной самовлюбленностью, полным пренебрежением к остальным людям и склонностью к придумыванию историй, в которых многочисленные женщины поголовно сходили от него с ума, Володю трудно было бы назвать чрезмерно обаятельным человеком. Общение с ним было для меня достаточно интересным, поскольку, помимо занятий танцами, я получила возможность изучить весьма яркий и любопытный тип личности, и я старалась использовать понимание структуры его модели мира для того, чтобы сделать наше общение относительно спокойным и ненапряженным, так, чтобы Володя, по крайней мере при мне, воздерживался от закатывания истерик. Хотя подобная модель мира была мне достаточно чуждой и неприятной, я постаралась отыскать в ней программы, которые были бы полезны моей модели мира. Вскоре я поняла, что у Володи была доведена почти до совершенства забота о собственном здоровье и о собственном теле. Он почти каждый день ездил к массажисту, настойчиво и регулярно занимался физическими упражнениями, периодически проводил очищение организма и старался придерживаться правильного питания. В результате он был в прекрасной физической форме, чего мне явно не хватало. В моей модели мира с детства было записано, что духовное развитие важнее физического и что чрезмерная забота о своем теле – это признак духовной ограниченности. Этот момент я осознала, только сравнивая себя с Володей. Теперь пренебрежение своим телом и здоровьем сказалось на моих физических возможностях, и часто во время занятий танцами мне не хватало выносливости и силы. Но опять-таки, понять на интеллектуальном уровне необходимость заняться собой и получить устойчивую эмоциональную мотивацию, основанную на глубинном осознании необходимости заботы о своем теле, – это совсем разные вещи, и, общаясь с Володей, я старалась уловить его трепетное отношение влюбленности в «себя, драгоценного», побуждающее его отдавать столько сил в борьбе за свое здоровье и физическое совершенство. В определенной степени мне это удалось, и это новое ощущение еще чуть-чуть расширило мою модель мира. В то же время поиск хороших и полезных программ в модели мира Володи в достаточной степени примирил меня с его недостатками. Фактически он не был виноват в том, что его модель мира сформировалась таким образом. Встречаясь и танцуя с ним, я дополнительно вырабатывала у себя спокойствие и терпимость, что с учетом Володиного характера было непростым упражнением, и в конце концов наше общение оказалось полезным и приятным для обоих. Изучение чуждых моделей мира через тесное общение с носителями этих моделей иногда требует значительной затраты усилий, поскольку резкая разница в мировоззрениях и стереотипах поведения на первых порах часто вызывает отрицательную эмоциональную реакцию, неадекватно усиленную миндалевидным телом лимбической системы и обусловленную несоответствием высказываний и поведения человека с чуждой моделью мира ожидаемым стереотипам. Но вместе с тем подобный опыт дает великолепную возможность тренировки по отслеживанию и подавлению ненужных и вредных для организма эмоциональных реакций, по уровню интенсивности неадекватных раздражителю. Я уже упоминала о том, что снижение эмоциональных реакций является функцией еще одной части лимбической системы – перегородки. Упражнения по некритическому восприятию и пониманию чуждых моделей мира фактически приучают человека спокойно относиться к ломке привычных стереотипов, то есть лучше и быстрее адаптироваться к неординарным ситуациям, испытывая при этом стресс гораздо меньший, чем испытал бы в аналогичных обстоятельствах человек, не имеющий подобной подготовки. Используя принцип стимула – «убегая от тигра», согласно которому человек намеренно ставит себя в ситуацию, в которой он вынужден будет сделать то, что не сделал бы при других обстоятельствах, последователи Шоу-Дао ставили себя в ситуацию, когда они были вынуждены наилучшим образом взаимодействовать с носителями совершенно чуждых им моделей мира. Для этого они периодически меняли страну проживания, изучая новые языки, новые традиции и обычаи и впитывая в себя все лучшее, что имела чужая культура, в то же время не теряя своей индивидуальности. Таким образом они дополнительно расширяли свою модель мира, внося в свое восприятие окружающей действительности свежую струю. Способность к быстрой адаптации, заинтересованность в познании других культур и расширении своей модели мира позволяли Спокойным с легкостью вливаться в любое сообщество людей, не страдая от ностальгии, социальной и культурной изоляции. А теперь подведем итоги:

Дата добавления: 2015-06-04