Выпуск № 3 2 страница

Соединенные Штаты к этому не готовы. Американский народ не хочет иметь трехмиллионную сухопутную армию, потому что это армия с обязательным призывом. Соединенные Штаты поняли, что они такой порядок установить не могут.

Но они не могут и отказаться от мирового господства! Во-первых, они не хотят. Англосаксы никогда не отказываются от мирового господства. Никогда! Во-вторых, они не могут это сделать по объективным причинам. Потому что у Соединенных Штатов осталось, за исключением высокотехнологической индустрии, в которой занято несколько миллионов людей – отнюдь не большинство населения, два средства господства: печатный станок и авианосцы.

Печатный станок печатает деньги и навязывает их миру, а авианосцы бомбят тех, кто не хочет брать эти деньги, и они их берут. Других средств нет. Если Соединенные Штаты уступят мировое господство – исчезнет печатный станок. И что тогда будет с Соединенными Штатами? Они упадут не с первого места на второе! Они упадут с первого места на четвертое или пятое. А когда они так упадут, в Соединенных Штатах начнется катастрофа распада. Даже если бы они захотели уступить мировое господство, они понимают, что не смогут избежать в этом случае катастрофы. Поэтому они этого делать не будут.

Но если Соединенные Штаты не могут и не хотят уступить мировое господство и одновременно не могут обеспечивать его в режиме, условно говоря, «нового мирового порядка имени Киссинджера» – значит, они должны обеспечивать его иначе. Отсюда новый термин – «новый мировой беспорядок». Не ПОРЯДОК, а БЕСПОРЯДОК! Я впервые осознал серьезность этой концепции, когда начал знакомиться с работами Стивена Манна, который занимался приложениями теории хаоса в политике еще с 80-х годов ХХ века, а затем был высокостатусным дипломатом в разных странах, советником Госдепартамента по Каспию и т.д. Мне стало ясно, что это достаточно хорошо разработанная теория, использующая серьезный математический аппарат и одновременно выходящая на политическую практику.

Бжезинский отличается от Манна тем, что, во-первых, он старше. Во-вторых, он гуманитарен, а не технократичен. И в этом смысле он всегда глубже. В конце концов, вопросы-то стоят простые. Если твоя страна перестает быть привлекательной для инвестиций, то инвестиции начинают течь куда-то еще. Но если там, куда они текут, будет плохо, то у тебя будет хорошо. Все относительно. Что значит «хорошо»? Что значит ты «хороший» или «плохой»? Извините! Ты, может быть, очень плохой, но если все вокруг ужасные, то ты хороший. И инвестиции текут к тебе. Поэтому если в других точках мира сделать плохо, то у тебя будет хорошо. Почему не помочь конкурентам, чтобы у них стало плохо? И тогда у тебя станет хорошо. Это и есть фирменное блюдо Бжезинского-Обамы, отличающееся от блюда Буша-Киссинджера.

Но есть две вещи, в которых американская элита и глобальная западная элита едины. Скажу сначала об американской элите.

Высшая формула американской «реал-политик» звучит просто (хотя все делают вид, что ее не понимают): «Главный враг – это страна, которая в наибольшей степени приблизилась к неким потенциалам, дающим возможность бросить вызов американскому могуществу». Точка. Чем ближе страна приблизилась к уровню, с которого она может бросить вызов американскому могуществу, тем она опаснее. И совершенно наплевать при этом, какова ее идеология. Является ли эта идеология идеологией свободы и демократии, или идеологией авторитаризма, или любой другой идеологией (например, советизма) – неважно! Важно, что вы приблизились к уровню, с которого можете бросить вызов американскому могуществу. Советский Союз приблизился больше всего – он враг номер один. Китай приблизится больше всего – он враг номер один. Европа, консолидировавшись, приблизится больше всего – она враг номер один. Любой, кто приближается в наибольшей степени к уровню, когда можно еще только бросить вызов американскому могуществу, становится врагом номер один. В этом единый закон. Тут едины республиканцы и демократы.

Кто сейчас в наибольшей степени начинает бросать вызов американскому могуществу? Китай. И в целом регион Азии. Как справиться с этой угрозой? Вот что мучает умы политических интеллектуалов в Соединенных Штатах. Это первый вопрос.

И есть второй глобальный вопрос, который мучает умы всех: «Скажите, пожалуйста, – говорят все, – что делать с миром, в котором китайцы и индийцы завоюют уровень благосостояния, равный американскому? С миром, в котором к одному миллиарду, который именует себя золотым, прибавится еще четыре миллиарда, которые тоже захотят коттедж, а в коттедж электроэнергию, две машины, а в баки бензин и так далее?»

Я несколько раз наблюдал различные обсуждения в международной интеллектуальной элите. Обсуждается все что угодно, кроме этого тупого и простого вопроса. Потому что на него нет ответа. Потому что в тот момент, когда появятся четыре миллиарда, претендующих на тот же уровень благосостояния, что и у американцев, существующий мир рухнет. Но никто не даст им появиться и потому, что такое появление означает, что Соединенные Штаты будут глубоко отброшены и окажутся в зоне непреодолимой катастрофы. И потому, что с миром непонятно что делать. Нет новых идей по поводу того, что делать с миром.

На этом рассуждения останавливаются, и следующий пункт этих рассуждений прост: надо менять всю мировую философию. Ибо на протяжении XVIII, XIX и даже начала XX века мировая философия имела ответ на вопрос, что есть прогресс – гуманизм, некая модернизация (которую у нас очень плохо понимают и которую путают с технической модернизацией: апгрейдом самолетов, компьютеров и прочим; модернизация – это глубочайший процесс). Считалось, что эта модернизация должна происходить повсеместно и закончиться тем, что во всех странах мира установится благоденствие. Говорилось: «Да, у африканцев или индийцев оно установится позже, потому что они дикари. Их сначала надо будет научить чему-то, неся «бремя белых», по Киплингу. Но когда-нибудь потом и они будут наслаждаться тем же «просперити» (процветанием)!». В этом философия глобального модерна.

Эта философия, которой навскидку лет 450, завершилась. Наступает конец почти 500-летней эпохе определенной философии. А у нас почти все, включая высшую политическую элиту, верят, как дети, что эта эпоха продолжается. И что, соответственно, у России есть место в какой-то там модернизации.

Поясняю. Модернизация («модерн» или «модернити»), взятая как большая стратагема, а не как способ апгрейда самолетов или компьютеров, заключается в первом приближении в следующем. Есть традиционное общество, общество до-«модернити» (крестьянское, коллективистское, аграрное). И есть необходимость создать современное индустриальное общество. Берется материал из традиционного общества, выдергивается оттуда крестьянин – порядочный, трудолюбивый, очень скромно живущий, совсем нищий. Этому крестьянину дают чуть-чуть больше и ставят его к станку. Из-за этого «чуть-чуть больше» он согласен работать, поскольку альтернатива для него – совсем маленькие деньги. Поэтому у него сильная трудовая мотивация.

Модернизация – это процесс, при котором в топку бросается, как дрова или уголь, «традиционное общество», и поэтому паровоз едет. Он едет до тех пор, пока есть что бросать в топку, – это первое.

Второе. Как модернизация это бросает в топку? Она уничтожает коллективистское традиционное общество. Она его индивидуализирует, атомизирует, переводит в современное состояние, навязывает ему другие стандарты регуляции и так далее. Читайте Гоббса, а также Вебера и других.

С этой точки зрения, модернизация сегодня идет только на Большом Дальнем Востоке, в одной из частей мира. И, между прочим, авторитарные партии, коммунистические или другие, прекрасно с этим справляются. Это Китай. Это полуавторитарная Индия, которая формально демократическая, но в которой есть очень сильное ядро. Это Вьетнам, из которого я недавно вернулся потрясенным, потому что очень скоро нам придется говорить совсем не о том, что мы должны будем догонять Китай (это смешно, мы Китай уже не догоним, если будем так двигаться).

Очень скоро нам придется говорить о другом – о том, догоним ли мы Вьетнам, где два или три урожая в год, а не зона негарантированного земледелия, как у нас. Где вокруг Ханоя стоят огромные заводы по электронной сборке. Где можно взять рабочую силу из традиционного общества в огромном количестве (ткачи, которые привыкли к тонкой работе руками, женщины и мужчины) и где этот человеческий материал очень просто довести до «наночистоты» – обучить, поставить к современным станкам и организовать сборку по технологиям XXI века. Этих людей огромное количество, и страна очень быстро движется вперед. Под руководством коммунистических партий, с мавзолеями Мао Цзэдуна и Хо Ши Мина. С 8-11% роста ВВП в год!

Гармония между богатыми и бедными обеспечивается правящей авторитарной партией. С одной стороны, она изымает часть дополнительного произведенного богатства у богатых и говорит им: «Не отдадите – палкой по голове». С другой стороны, передавая изъятое бедным, она говорит: «Если бедные потребуют больше, тоже палкой по голове». Баланс строится на том, что там капиталистический класс может дать эти 8-11% прироста богатства и он находится в узде крупных партий.

И рост населения... Молодые вьетнамки и вьетнамцы, разъезжающие на мопедах (красных, в основном, они их любят), как бы говорят: «Мы все рвемся в «просперити», мы готовы работать сколько угодно!» И регион растет. Как коммунистические Вьетнам, Китай, так и полудемократическая Индия, так и классически капиталистические Южная Корея, Сингапур и так далее. Весь регион Большой Дальний Восток стал регионом № 1, регионом модерна.

Есть второй регион – Большой Запад, в который входят и Соединенные Штаты. Этот регион отказался от модерна как такового. Он присягнул постмодерну как форме жизни: имморализм, отсутствие индустриального движения, опора не на традиционное общество, не на индустрию, а на сервис. Это гигантский сервисный регион. По мне, так наполовину мошеннический, но, скажем так, финансово-сервисный, информационно-сервис­ный. Чуть-чуть высоких технологий добавлено туда. Вот что это за регион.

И теперь на глазах у нас формируется третий регион. Если первый регион – это регион модерна, если регион № 2 – это регион постмодерна, то третий – это регион контрмодерна, где люди говорят: «А мы не хотим этого вашего «модернити», в отличие от вьетнамцев, китайцев и кого угодно. Это все скверна, это все зло. Мы хотим песок, пустыню, верблюда, саблю и шатер. И шли бы вы куда подальше с вашим «модернити» и, тем более, «постмодернити». Вы наши враги, мы хотим другого».

Этот регион, конечно, в основном исламский. Но ислам есть очень разный. Есть ислам, стремящийся к модернизации. Есть ислам полусветский, совсем уже модернизированный. И есть контрмодернистский радикальный исламизм. У меня полные шкафы материалов, которые кричат о том, что именно западные лидеры, западные цивилизации убивали и уничтожали умеренное, нерадикальное начало в исламе. Что это они взращивали новую культуру радикального исламизма. Что она искусственно взращенная. Но, в любом случае, третий регион уже есть.

Почему мы говорим только об исламе, хотя мы должны говорить о регионе контрмодерна и архаики в целом (и есть регионы другой архаики)? Потому что, конечно, исламистская архаика самая мощная. Это миллиард нагретых людей, которые рвутся к тому, что они считают своим благом и своей истиной, и будут рваться все мощнее и мощнее. Это уже понятно.

Итак, есть три эти региона. Три региона, запомним:

Регион № 1 – Большой Дальний Восток, модерн.

Регион № 2 – Большой Запад, постмодерн.

Регион № 3 – Большой Юг или контрмодерн.

Теперь скажите мне честно, положа руку на сердце: где здесь место России? Россия может войти в Большой Дальний Восток и конкурировать с ним по части модерна? У нее нет традиционного общества! Она уже трижды себя модернизировала, она давно вошла в постиндустриальный мир. Она теперь назад из него вышвырнута. Наши Академцентры были прогрессивными частями постиндустриальной культуры. Модернизация проводилась несколько раз: при Петре, при Столыпине, при Сталине. И потом еще, когда разрушались бесперспективные деревни. У нас нет традиционного общества, которое мы можем бросить в топку модернизации, это утопия! Мы не можем таким способом идти, потому что, даже если бы мы захотели, у нас нет для этого ресурсов. Понимаете? – нет! Вообще нет.

Поэтому разговоры о классической модернизации – разговоры в пользу бедных. Мы не можем заставить людей так работать. И у нас нет столько молодых людей, сколько есть там, и мы не можем заставить их работать так, как они работают. И мы не можем даже дать им так мало, как дают там, чтобы они почувствовали себя счастливыми, потому что они уже имели больше. К тому же мы северная страна. Северная, понимаете? Тут нужен дом, нужно топливо, нужно каким-то образом обогревать себя. Мы не можем конкурировать в сфере аграрного производства с регионами, которые имеют 100-процентную дотацию на сельхозпродукты, или с регионами, где есть три урожая в год. Это же понятно! Мы не регион модерна, мы не Большой Дальний Восток.

Но мы и не Большой Запад. Все, кто стремится втащить нас в этот Большой Запад, просто наивны до предела. А ведь эти наивные попытки идут уже 20 лет.

Так кто же мы? Мы и не этот Юг.

Но это же катастрофа! Наша Родина бесконечно нам нужна, бесконечно нами любима и бесконечно для нас ценна. Но с точки зрения этой картины (которая не единственная!), ее приговорили все внешние силы. Ей просто нет места на формирующейся карте мира! Идет великая глобальная перестройка. И события в Египте, Алжире и других местах – это великая перестройка из формата «модерн для всех» в формат «трехчленки».

Но ведь это не все, потому что внутри этого формата есть ведь еще одна вещь. Именно Большой Запад и формирует Большой Юг – для удара по Большому Дальнему Востоку, потому что самым опасным врагом Большого Запада, остановившегося в своем развитии, является регион, который продолжает развитие. Это и Китай, и Индия, и – на перспективу – коалиция каких-нибудь стран Большого Дальнего Востока. Там продолжается развитие. Самая кошмарная мысль для американцев – это объединение Японии с Китаем в процессе индустриального и постиндустриального роста.

Мы обсуждаем одно Сколково, которое «то ли дождик, то ли снег, то ли будет, то ли нет». Китайцы создали 1200 государственных инновационных суперцентров! И заманивают туда наших ученых. И те идут, ибо тут они нищие, а китайцы платят больше. Большой Дальний Восток стремительно развивается, и он бросит вызов мощи Соединенных Штатов и совокупного Запада. А чтобы он не бросил вызов, его надо остановить.

Но останавливать его прямой ядерной войной никто не может и не будет. Никто никогда не осмелится вести прямую ядерную войну против Китая, хотя и она обсуждается. И, между прочим, обсуждалась, в частности, группой B-2 («Би-2») под руководством Вулфовица, которая говорила, что последний срок, когда такую войну можно вести, – это 2017 год.

Мы входим в этап неравномерности развития империализма, который хорошо описали Гильфердинг и Ленин. Суть заключается в том, что Китай – это сейчас «Германия 1914 года», Соединенные Штаты – это «Великобритания 1914 года», а мир катится после обрушения СССР не во Вторую мировую войну, которая была войной идеологий, а в Первую мировую. Третья – аналог Первой, потому что это война за остановку развития «новой Германии», теперь называемой Китаем и Большим Дальним Востоком в целом.

Поскольку все боятся этой войны, а Большой Дальний Восток вооружается стремительно, то, скорее всего, будет принято единственно возможное решение – использовать теорию хаоса, т.е. бросить на этот Большой Дальний Восток всю мощь Большого Юга. Создав этот Большой Юг как управляемого тигра, который может порвать чужое горло. Вот для чего его формируют. Вот почему модель Киссинджера меняется на модель Бжезинского у нас на глазах.

Меня много упрекали за то, что я говорю, что для России Буш лучше, чем Обама, что вся эта перезагрузка – от лукавого. Но теперь-то все уже ясно! Обама снял маску. Просто этого никто не видит. Почему Буш лучше? Не потому, что он любит Россию, а Обама ненавидит. Плевать нам, кто любит ее, а кто нет. Главное, что ее все ненавидят. Там, в той стране, которую мы обсуждаем, – ненавидят все, кроме отдельных граждан, деятелей культуры (я говорю о политической элите). Нам неважно, любят они нас или ненавидят, мы не дети. Нам важно, чтобы они на сегодняшний день, пока мы слабы, воевали не с нами. И по возможности (опять-таки потому, что мы безумно слабы) поднимали цены на нефть. Да, нефтяное проклятье. Но вы только вообразите, что сейчас эти цены упадут до 19-15 долларов за баррель, вообразите, что тут стремительно разовьется! Тут никакие новые великие силы не разовьются. Тут другое произойдет, другое.

Значит, нам было важно, чтобы Буш делал то, что он делал. Мы должны были его проклинать и проклинали. Опасней всего, конечно, были Чейни и неоконсерваторы, потому что в 2008 году они уже решились воевать с нами, и это было еще опаснее, чем Бжезинский. Но если б они воевали не с нами, а с Большим Югом, то это бы значило, что не состоялась главная опасность – понимаете, главная! – когда Запад объединяется с Большим Югом. Для нас это опаснее всего. Это проект Бжезинского, это афганская история, повторенная опять. Это есть наша тотальная смерть, это есть стратегия хаоса, и это сейчас происходит на наших глазах. Именно это и ничто другое.

А мы пытаемся делать вид, что мы этого не видим. Мы, как страус, прячем голову под крыло, а трезвый анализ событий, рациональную беспощадность происходящего и глобальную суть этого происходящего топим в сентенциях. Кто нам нравится, кто нам не нравится... Речь идет о судьбе нашего народа и судьбе мировой цивилизации, а мы рассуждаем в совершенно других категориях. И поскольку рассуждаем в совершенно других категориях, то даже тогда, когда нам на стол выкладывают абсолютные доказательства, мы все равно не хотим их видеть. Все равно не хотим понимать, что эти доказательства носят беспощадно очевидный характер.

Обсуждая беспощадные доказательства того, что за событиями в Алжире, Тунисе, Египте стоят просто американцы, что это новая стратегия Обамы, которая является фактически римейком старой стратегии Бжезинского (а в условиях наличия новой модели мироустройства она является даже чем-то большим, еще более опасным, чем стратегия Бжезинского), мы, прежде всего, имеем дело со знаменитым «Викиликсом». Всем нам на стол положили секретные документы, после которых говорить о том, что не американцы делали события в Египте, просто нельзя.

Оговорюсь: всегда есть естественный протест, естественная энергия народных масс, всегда есть ошибки или преступления режимов, особенно авторитарных – мубараковского или других. Я не говорю, что американцы это делают полностью, просто покупают каждого египтянина и выводят на улицу. Конечно, процесс другой. Речь идет о том, чтобы превратить некие предпосылки, скопившуюся энергию в процесс с определенной направленностью. Но как можно, имея перед собою документы «Викиликса», отрицать то, что это делали американцы? Как можно это делать, имея перед собой, например, такие вот доказательства?

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО № 1

Документ из посольства США в Каире, опубликованный «Викиликсом» и переданный газете «The Daily Telegraf» ^[3] .

ТЕМА: АКТИВИСТ «6 АПРЕЛЯ» О СВОЕЙ ПОЕЗДКЕ В США И СМЕНЕ РЕЖИМА В ЕГИПТЕ

1. 23 декабря активист хххххххххх из движения «6 апреля» выразил удовлетворение своим участием в «Саммите альянса молодежных движений» 3-5 декабря и его последующими встречами с официальными лицами правительства Соединенных Штатов, на Капитолийском холме и в аналитических центрах. ххххххххххх заявил, что правительство Египта никогда не проведет значительные реформы, и поэтому египтянам нужно заменить сегодняшний режим парламентской демократией. Он утверждал, что несколько оппозиционных партий и движений одобрили неписаный план демократических преобразований в 2011 г.; мы сомневаемся в этом.

хххххххххх сказал, что, хотя служба госбезопасности недавно отпустила двух активистов движения «6 апреля», она также арестовала еще трех членов группы. Мы оказали нажим на Министерство иностранных дел, чтобы эти активисты «6 апреля» были отпущены.

2. хххххххххх выразил удовлетворение «Саммитом альянса молодежных движений» 3-5 декабря в Нью-Йорке, отметив, что он смог познакомиться с активистами из других стран и вкратце изложить цели его движения по демократическим преобразованиям в Египте. Он сказал нам, что другие активисты на саммите выразили ему поддержку и что некоторые даже предложили провести публичные демонстрации в поддержку египетской демократии в их странах, пригласив хххххххххх в качестве гостя. хххххххххх был признателен за успешные усилия Департамента и организаторов саммита по защите его имени на саммите и сказал нам, что его имя ни разу не было названо публично.

3. хххххххххх сказал нам, что служба госбезопасности задержала его и обыскала в аэропорту Каира 18 декабря после его возвращения из США. Согласно хххххххххх, служба госбезопасности нашла и конфисковала два документа из его багажа: записи для его презентации на саммите с описанием требований «6 апреля» проведения демократических преобразований в Египте и расписание его встреч на Капитолийском холме.

4. хххххххххх описал свои встречи в Вашингтоне как позитивные, сказав, что в Конгрессе он встречался с ххххххххххх, разными штатными сотрудниками палаты представителей, включая из офиса ххххххххххх и ххххххххххх, и с двумя сотрудниками Сената.

5. хххххххххх рассказал, как он пытался убедить своих собеседников в Вашингтоне, что правительство США должно оказать давление на правительство Египта для проведения значительных реформ, пригрозив обнародовать информацию КАИР 00002572002 от 002 о предполагаемых «нелегальных» счетах в оффшорных банках египетских официальных лиц. Он надеялся, что США и международное сообщество заморозят эти банковские счета, как это было со счетами доверенных лиц президента Зимбабве Мугабе. хххххххххх сказал, что он хочет убедить правительство США, что Мубарак хуже, чем Мугабе, и что правительство Египта никогда не согласится на демократические реформы. хххххххххх заверил, что легитимность Мубарака зависит от поддержки США, и поэтому обвинил США, что они «ответственны» за «преступления» Мубарака. Он обвинил НПО, работающие над политическими и экономическими реформами, что они живут в «мире фантазий», не понимая, что Мубарак – «голова змеи» – должен уйти, чтобы демократия могла пустить корни.

6. хххххххххх заявил, что несколько оппозиционных сил – включая партии «Вафд», партию Нассера, Карама и Тагамму, а также «Братья-мусульмане», «Кифайя» и движение революционных социалистов – одобрили неписаный план по переходу к парламентской демократии (с ослабленным президентом и усиленными премьер-министром и парламентом) до запланированных в 2011 г. президентских выборов. По словам хххххххххх, оппозиция заинтересована в получении поддержки со стороны армии и полиции для переходного правительства до выборов 2011 г. хххххххххх заявил, что этот план настолько конфиденциальный, что его нельзя записать.

(Комментарий: У нас нет информации, подтверждающей, что эти партии и движения договорились о нереалистичном плане, изложенном хххххххххх. хххххххххх ранее говорил нам, что его план доступен всем в интернете. Конец комментария.)

Итак, это классическое специальное донесение. Поставьте там другие имена активистов и информаторов, представьте, что речь идет о счетах не каирских (не египетских) олигархов и политиков, а других, поставьте вместо одной страны другую – и вы увидите, как именно вывариваются эти планы. Оппозиционеры ничего не смогли бы, если бы их не готовили. А вот теперь мы знаем, как их готовили и кто. И после этого вдвойне нужно быть слепым, глухим и абсолютно обалделым, чтобы не понимать, что, кто и как делал.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО № 2

Из статьи Владимира Овчинского «Сетевой революционер Обама», опубликованной агентством «Росбалт» 9 февраля 2011 года:

1 февраля 2010 г. в американском издании The Daily Bes вышла статья «Школа Госдепартамента для революционных блоггеров».

В ней говорится, что еще в декабре 2008 г. в студенческом городке юридического факультета Колумбийского университета (С.К.: Все тот же Колумбийский университет!) проходило обучение молодых оппозиционных активистов из разных стран, в том числе из египетского движения «6 апреля» (именно они были одними из инициаторов массовых выступлений против Мубарака в январе-феврале 2011 г.), по программе «Борьба против репрессий, угнетения и насильственного экстремизма».

Среди «учителей» – Джо Роспарс, Скотт Гудстейк и Сэм Грэхем-Фемен, отвечающие в команде Обамы за социальные сети; ведущая утреннего шоу на канале Эй-би-си Вупи Голдберг; сотрудники Госдепартамента Джеймс Глассман и Дшаред Коэн (специалист по информационным технологиям и инновациям); основатель Facebook Джастин Московитц; президент компании Howcast Джейсон Либман.

Среди «учеников» оказались: колумбиец, который успешно использовал Facebook для мобилизации марша в 12 миллионов человек против марксистских боевиков (ФАРК);

венесуэльский активист, организовавший протест студентов против президента Уго Чавеса;

представители разнообразных групп («Сеть интервенции против геноцида», «Сеть глобальных действий» из Бирмы и базирующаяся в Лондоне компания против преступлений, совершенных ножами).

Организатором «курсов» выступила НПО «Альянс молодежных движений».

Вся эта работа велась под патронажем госсекретаря США Хиллари Клинтон. В мае 2009 г. Клинтон и исполняющий обязанности помощника госсекретаря по делам Ближнего Востока Джеффри Фелтман встречались с шестнадцатью активистами в рамках программы Freedom House «Новое поколение». Freedom House и Национальный фонд в поддержку демократии стоят в самом центре восстания, которое сейчас захлестывает исламский мир.

Имеются прямые доказательства участия представителей крупнейших IT-структур, связанных с Белым домом, в организации беспорядков в Египте. 7-го февраля выпустили на свободу топ-менеджера ближневосточного отделения Google Ваэль Гонима, задержанного по подозрению в организации массовых выступлений в Египте. После выхода на свободу в интервью каналу Dream TV Гоним признался, что еще в июне 2010 г. создал в Facebook страницу против режима Мубарака.

В начале декабря Гоним, действуя под псевдонимом, призвал к уличным выступлениям. К концу декабря на страницу ежедневно заходило уже около полумиллиона человек.

Все это входит в комплекс действий кампании по поддержке стратегии Белого дома: «бороться с диктаторскими режимами через интернет», – объявленной Хиллари Клинтон в январе 2010 г.

Всё это есть в открытой печати! Называются имена, даты, центры подготовки. Рассказывается, как эта подготовка велась. Это типичная подготовка спецопераций, классическая, помноженная на некоторые факторы. И что? Нужно видеть всё и говорить, что этого нет. А зачем? Для того чтобы прятаться за какие-то стереотипы, иллюзии. Но когда факты – беспощадные, страшные – давят на стереотипы и иллюзии, то либо эти стереотипы и иллюзии должны уйти прочь, либо человек становится неадекватным. И не только человек – движение, политическая элита... А ведь от интерпретации приведенных фактов и от их учета зависит буквально вопрос о том, будут завтра жить граждане России на своей земле или они будут валяться – закопанными в ней или гниющими на поверхности.

Но это еще не все, поскольку тут речь идет о новом факторе, о том самом интернет-факторе, который отчасти замалчивают.

ДОКАЗАТЕЛЬСТВО № 3

свидетельствует о том, что это не локальный египетский процесс. Что это большой процесс, что это большая глобальная перестройка, в том числе и с использованием новых технологий.

Из статьи Владимира Овчинского «Сетевой революционер Обама», опубликованной агентством «Росбалт» 9 февраля 2011 года:

Барак Обама и его команда не были первооткрывателями интернет-революций.

Опыт первой «цифровой» революции был получен на Филиппинах: 17января 2001 года, через два часа после того, как парламент блокировал процедуру импичмента в отношении президента Джозефа Эстрады, граждане страны послали друг другу более 7 миллионов электронных писем с призывами выйти на улицы и участвовать в акциях протеста. Миллион протестующих на улицах Манилы – и Эстрада лишился президентского кресла.

Во время «сетевой» революции в Испании 2004 года демонстрации, организованные при помощи электронной почты, вынудили премьер-министра Хосе Марию Аснара покинуть свой пост.

Приход Барака Обамы на пост президента США совпал с активизацией использования информационных технологий при попытках организации «цветных революций»: Молдавия (2009 год); Таиланд (2010 год). Наиболее ярким примером стала «твиттерная революция» в Иране в 2009 году.

Итак, мы видим серию событий, видим, что все они готовятся по одному лекалу, видим, кто за этим стоит и куда это в принципе ведет, но мы должны сказать, что этого нет. Чего нет? Мы знаем, что еще в 2005 году в Американском Университете в Каире Кондолиза Райс, тогда госсекретарь Соединенных Штатов (это не администрация Обамы, а еще администрация Буша на своем закате!), заявила: США действовали в течение ряда лет ошибочно (имелась в виду доктрина Киссинджера), опираясь в регионе на стабильность, даже если она мешала тяжкой работе сил демократии. Но больше США такой ошибки не сделают; прежняя доктрина тем самым отменяется, а США позволят теперь работать тяжелым силам демократии везде.

Дата добавления: 2015-06-04