Выпуск № 6 2 страница

И, наконец, последнее. Если они делают ставку на допустимость и даже необходимость регресса во имя обуздания большинства, то мы должны делать ставку на контррегресс, на обратную тенденцию. У нас нет с вами восходящего исторического процесса как данности. Мы не можем рассуждать в парадигме «могильщика». Потому что никто не делает «могильщика». «Могильщика» делают только в восходящих, повторяю, исторических условиях, а их явно нет. Явно нет! В этом гигантская новизна по отношению ко всему, о чем рассуждал Маркс. Ибо представить себе, что какой-то господствующий класс будет отказываться от господства и обеспечивать регресс, Маркс не мог. Не хотел. Может быть, боялся это себе представить.

А вот Джек Лондон, когда писал уже роман «Железная пята», довольно подробно это описывал. Описывал эту, так сказать, глобальную олигархию, которая за счет подобных вещей и будет выживать. В том числе и создавая бесструктурное, деградационное большинство, которое Джек Лондон назвал зверем из бездны. Вот она будет творить этого зверя из бездны, потом усмирять, потом снова творить и за счет этого пытаться обеспечивать самовыживание и даже устойчивость своеобразного типа.

Итак, мы должны провести инвентаризацию наших возможностей и наращивание всех возможностей – интеллектуальных, деятельностных.

Вот есть интернет. Чей он будет завтра? Это ведь зависит не только от того, сколько у кого денег и какие башни выстраивают. Это же зависит от других вещей. И чем он будет, этот интернет? Он будет значить больше, чем телевидение, или меньше? Сумеет ли та организованная часть большинства, которую мы пытаемся сформировать, пробиться с этим интернетом к большинству? Как она к нему будет пробиваться? Насколько будет активна, насколько сплочена? Потому что сплочены только люди, у которых есть ценности.

Эволюционное значение ценностей двояко. В обычных условиях они оберегают вас от преступлений, за совершение которых вас наказывают и отбрасывают назад в обществе. Но если в обществе за преступления вас не наказывают, не отбрасывают назад, а поощряют (а именно в этом смысл сегодняшнего процесса; всё, вплоть до законов, – это поощрение преступности, наращивание преступных тенденций), то какой остается эволюционный смысл у ценностей? Они ж становятся веригами! Вы себя все время держите в рамках и не можете маневрировать, а ваши противники могут. Вы все время оглядываетесь на закон, потому что вы законопослушные граждане, а они его нарушают с легкостью и за счет этого укрепляют и укрепляют свои возможности.

Так где же наш эволюционный потенциал? Только в одном. Ценности формируют мощные когерентные социальные группы. Ценности структурируют дух, если ценностей нет, то идет «война всех против всех».

Всё, лишенное ценностей и духа, распадается. Всё, обладающее этим, может структурироваться. Но тогда это должно быть достаточно накалено и должно иметь возможность править бал хотя бы в вашей душе. Потому что в противном случае ценности не объединяют, а становятся только веригами и превращают даже ядро большинства в малоэффективных доходяг, в часть регрессирующего процесса.

Итак, вот это вместе:

- инвентаризация своих возможностей и их наращивание;

- социальная структуризация через ценности как основа для структуризации политической;

- контррегресс;

- это всё вместе и есть катакомбы (рис. 12).

Рис. 12

Задача катакомб не в том, чтобы зарыться в нору. Не зарыться в нору, не бежать от действительности, не уподобиться сектантам. А осуществить действия по трем вышеуказанным направлениям: инвентаризация и наращивание своих возможностей; социальная структуризация как основа для структуризации политической; контррегресс – вот это и значит «строить катакомбы».

Быть умнее и активнее оппонента.

Быть сплоченнее и солидарнее оппонента.

Быть реально способными к восхождению в условиях, когда оппонент нисходит, деградирует вместе с теми, кого он обрекает на деградацию.

Это вместе и есть катакомбы (рис. 13).

Рис. 13

Еще раз повторяю: дело не в том, чтобы зарыться в нору, не в том, чтобы убежать от действительности, не в том, чтобы в деревне начать копать картошку, не в том, чтобы уподобиться секте. А в том, чтобы быть активнее и умнее оппонента, быть сплоченнее и солидарнее оппонента и быть реально способными к этому самому восхождению – хотя бы в ядре. Тогда потянется и периферия.

Конкуренция – это всегда конкуренция организованностей. Борьба как крайняя форма конкуренции – это борьба между различными типами эффективной сложности, то есть организованности. Что может противостоять слабо, плохо, деструктивно организованному (прошу прощения за эту, казалось бы, парадоксальную, но очень отвечающую нашей действительности формулу)? Только эффективная сложность. Наращивание этой эффективной сложности в создаваемых социальных структурах. И параллельное превращение социальных структур в структуры политические.

Но, пока нет социальных процессов в этом направлении, не будет политических. 20 лет пробовали создать их без этой социальной структуризации – что получили? Грустно перечислять, что именно. Власть меньшинства держится на беспомощности большинства. На бессмысленности, а в чем-то и провокативности создаваемых для противодействия меньшинству политических субъектов. На социальной аморфности, которая нарастает за счет усилий этого меньшинства. Значит, этим усилиям что-то должно быть противопоставлено.

Вот что такое катакомбы. Создавать формы более сложные и эффективные, чем твой противник, и задействовать эти формы – каждый день, каждый час. Если суть заключается в том, чтобы Вселенная, развиваясь, двигалась после первого взрыва от совсем элементарных частиц к атомам, потом к молекулам и всему остальному, к жизни и к человеку, то развернуть процесс назад – это значит двигаться к примитивному. А бороться с развернутым назад процессом – это снова карабкаться по лестнице сложности, вперед, вперед и вперед! Да, сбросили, развернули назад. А вот теперь надо найти в себе силы и в самих себе запустить обратный процесс. Ведь не зря было сказано: «Спаси себя, и вокруг тебя спасутся тысячи». Спасти себя в том смысле, в каком я это понимаю, – это значит двинуться вперед, в сторону этого усложнения. Заставить себя двигаться туда вопреки процессам, которые требуют обратного.

Я не буду каждый раз зачитывать Фромма. Но я напоминаю, что там говорилось о социальном характере и о том, что когда доминирующий социальный характер – причем деструктивный – сформировался, то все остальные боятся проявить что-нибудь, кроме этого характера. Они боятся быть другими. Они чувствуют себя маргиналами.

Для того чтобы не чувствовать себя маргиналами, нужно место, пространство формирования альтернативных мощных социальных характеров. Не тех, которые приводят вот к этому ужасу, который мы имеем, а обратных.

Но их просто так не сформируешь. Если два часа вечером формировать в себе обратный характер, а весь рабочий день и оставшееся время, когда надо искать побочные к работе промыслы, формировать основной характер, то, извините, и будет формироваться основной. И в этом смысле бытие определяет сознание. Не до конца, но определяет.

А значит, нужно искать альтернативное бытие. И абсолютно не обязательно в деревнях, копая картошку. Но как-то его надо искать! Альтернативную коллективность. Жизнь вместе с другими, такими, как ты. Да, жизнь, а не только собирание на политические собрания раз в месяц. Социальную жизнь. Это безумно важно, и это делалось в истории человечества много раз. В Латинской Америке, где все-таки, казалось бы, актив социального большинства находится на более низкой образовательной ступени и у него не тот социальный опыт, что в России, нашли такие формы, какие здесь не находят, в том числе, и простейшие.

Когда Кавальо в Аргентине (это такой аргентинский Гайдар) провел реформы, при которых все начало сыпаться, люди стали сами выпускать себе социальные сертификаты. Нет денег – что делать? Один человек приходит к другому на весь вечер в качестве няни. Ему подписывается социальный сертификат. Он может отдать этот сертификат еще кому-то, и этот кто-то помоет у него окна. Примитивная форма? Примитивная. Но люди стали создавать какие-то формы жизни. Они стали собираться вместе для сохранения своих форм культуры, своих ценностей.

Праздники... Все ли справляют те праздники, которые они же сами любят, если они причастны к определенной исторической линии? Справляют ли они их и насколько эффективно они их справляют, то есть вместе с кем? Если они их справляют вместе с кем-то, то у них уже есть катакомбы. Потому что завтра эти праздники, как вы знаете, будут аннулированы. А кто-то предлагает их и запретить.

Типичная катакомбная ситуация, отдающая в условиях реформы образования только анекдотом: «Все спецслужбы страны после длительных усилий и талантливо осуществленных спецмероприятий, наконец, докопались до главной преступной подпольной группы, которая слушала Моцарта и читала Толстого». Анекдот анекдотом, но не к этому ли идет дело?

Итак, в каких случаях все это может быть эффективно? Если у этого есть собирающее начало. Смысловое начало. Но каким образом через такую тьму времен пробиться к смыслу, к этому собирающему началу?

Через философию.

И здесь опять надо бы почитать Ленина, потому что Ленин – человек в этом смысле просто гениальный. Его фраза о том, что никакая наука, никакой естественный материализм людей ничего нам не даст, если не будет философии, что в отсутствие философии мы обречены на то, чтобы буржуазия нанесла нам поражение. Вот так и сказано: в отсутствие философии мы обречены на то, чтобы буржуазия нас разгромила (это сказано уже после взятия власти). Это надо быть очень незаурядным человеком! К сожалению, не обеспечившим главного – того, чтобы на место революционеров-философов первого поколения через 40-50 лет не пришли люди настолько заурядные, что им философия была не только не нужна – их от нее тошнило. И тогда буржуазия нанесла поражение. Не только по этой, но и по этой причине.

Итак, нам нужна эта самая философия. А главный философский вопрос, который является одновременно политическим, прост и поразительно соотносится с нашей передачей: в чем суть времени? Мы назвали передачу «Суть времени». Так в чем эта суть?

Суть времени, и этому были посвящены предыдущие 5 передач, заключается в том, что завершается одна эпоха – эпоха А, эпоха Модерна, содержание которой Модерн, и начинается другая эпоха – эпоха Б (рис. 14).

Рис. 14

Эпоха А длилась очень долго. Теперь наступает эпоха Б. А мы с вами находимся на маленьком мостике между двумя эпохами. «Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые»... Но в чем же содержание «эпохи А» и «эпохи Б»?

Содержание «эпохи А» – Модерн. Сегодня остаточный модерн существует на Востоке. Но на сегодняшний день Модерн не единственный проект, то есть он там существует как один из проектов. А в «эпоху А» Модерн был монопроектом: есть только Модерн – и ничего больше (рис. 15).

Рис. 15

В гигантскую эпоху, на протяжении почти пятисот лет, считалось, что, раньше или позже, каждый народ земли пойдет по пути Модерна – пусть с учетом национальной специфики и культурных особенностей, но пойдет этим путем. И, рано или поздно, доразовьется до некого социального и интеллектуального, политического, культурного блага. Тогда, возможно, человечество станет единым.

Да, в этом не было подлинной универсальности. Ее место занимала нивелировка всех до некоторых норм Модерна. Но в этом была всеобщность. И эта эпоха длилась примерно 500 лет. Примерно с 1460-го и до 1960-го года. Вот эти 500 лет длилась эта эпоха.

Буржуазия зарождалась, оформлялась. Она победила в Великой Французской революции и серии буржуазных революций, прокатившихся по миру (Англия, Америка и так далее). Она утвердила эту монопроектность. Она двинулась этим путем. Но в какой-то момент стала загнивать. И если бы не советский альтернативный проект, который, как балка, подпер балку заваливающегося проекта «Модерн», буржуазия рухнула бы уже в конце XIX – начале ХХ века, после Первой мировой войны. Фашизм был попыткой буржуазии продлить себя за пределы угасающего проекта «Модерн». Но «балка» советского проекта подперла заваливающуюся «балку» Модерна и не дала ему обрушиться. А вот когда сбили советскую «балку» – Модерн начал рушиться. Это мы сейчас и наблюдаем. Это и есть переход из «эпохи А» в «эпоху Б».

Итак, «эпоха А» – это монопроектность Модерна со всеми его принципами, а «эпоха Б» – это полипроектность, когда есть несколько проектов: Модерн, Контрмодерн, Постмодерн, – и они каким-то образом соотносятся друг с другом (рис. 16).

Рис. 16

Повторяю еще раз.

Эпоха А – это когда есть Модерн – и ничего больше.

Эпоха Б – это когда есть разные проекты: Постмодерн, Контрмодерн, остаточный Модерн. При этом Постмодерн и Контрмодерн у нас на глазах (в этом египетский опыт!) начинают объединяться и создавать, соответственно, «мировой город» и «мировую деревню», с тем чтобы атаковать Модерн, концентрирующийся сегодня на Большом Дальнем Востоке.

Если бы существовала эта схема, то миру и человечеству пришел бы конец. Поскольку эта схема иллюстрирует одно: капитализм, продлевая себя за Модерн, продлевая свое господство за его пределы, все равно превращается в фашизм, гностицизм, в демонтаж единства рода человеческого, он ничего другого сделать не может. В пределах этих трех проектов не может происходить ничего! (рис. 17).

Рис. 17

России, которой в рамках «эпохи А» – монопроекта Модерн – было место (она могла понемножку продвигаться в сторону модернизации), в рамках указанной трехчленки места нет. Почему?

Потому что остаточный Модерн существует сегодня только на Большом Дальнем Востоке (здесь много бедного, молодого, дисциплинированного населения).

В Контрмодерне России тоже места нет (точнее, если оно и есть, то это ужасное место).

В Постмодерне ей явно нет места. Никакого! Но даже если бы ей было место в Постмодерне, все равно это мир ужаса. Это социальный, политический, геополитический, метафизический ад. О чем тоже говорит Фромм: мир, в котором любовь уже не преодолевает отчуждения, – это ад, по христианскому определению.

Но в том-то и дело, что есть четвертый проект! Кроме Постмодерна, Контрмодерна и Модерна, есть четвертый проект (рис.18).

Рис. 18

Назовем его Сверхмодерн. И дальше, уже в следующем разговоре, обсудим, что это такое. Пока же скажем, что этот четвертый проект, проект «Сверхмодерн», включает в себя нечто новое, чего ни в каком коммунизме не было (рис. 19):

- нечто, отброшенное из коммунизма и советскости еще в советскую эпоху;

- нечто, скомпрометированное в постсоветскую эпоху и теперь постепенно оправдываемое (это и есть основное);

- нечто, не введенное в советскую коммунистическую систему ни в советскую эпоху, ни в постсоветскую, ни при Ленине, ни при Сталине, ни при Хрущеве и прочих, ни потом.

Рис. 19

Вот эти три столба: два маленьких столбика («отброшенное» и «невведенное») и один огромный (реально существовавшее, но скомпрометированное в постсоветскую эпоху) – составляют фундамент проекта «Сверхмодерн». Это посткапитализм, в любом случае. Это посткапиталистические перспективы, о которых говорили давно, как бы их ни называли: «эпоха когнитариата», «информационное общество», «меритократическое общество». Но это уже не капитализм.

Капитализм кончается, он умирает. Нет капиталистических семей, передающих наследство по-настоящему, как общее дело – как передавала когда-то семья Рокфеллера и другие семьи. Нет этики капиталистической. Много чего нет.

Итак, капитализм умирает, возникает посткапитализм. И это и есть четвёртый проект – Сверхмодерн. И он удивительно созвучен тому, что делалось в советское время. Снова повторю, что именно обрушение советской «балки» завалило всемирный модерн. С 1991 по 2001 год. Десять лет на это понадобилось, и это было сделано.

Теперь о том, что нам нужно (рис. 20).

Нам нужен проект как цель. Если четвертый проект существует, то нам нужен этот проект. И программа «Суть времени» должна собрать тех, кому нужен этот проект как цель.

Нужен субъект, тот, кто реализует этот проект, – высоко организованная социальная группа, которая объединена идеалами, ценностями и целями данного проекта.

Нужна технология (как будет реализован этот четвертый проект).

Нужны ресурсы (за счет чего будет реализован четвертый проект? За счет чего будут созданы те или иные инструменты его реализации?)

И нужен человеческий материал.

Рис. 20

Нельзя создать самолет из глины. Но если есть глинозем, то ты выплавишь алюминий и создашь из него самолет любого качества. Глинозем есть, а алюминия пока очень мало для самолетов.

Нужно это пятиединство: цель (проект); субъект; технология; ресурсы; человеческий материал.

Теперь возникает вопрос: «Но что же делать? За работу! Если есть проект, то давайте обсуждать его».

Но мало обсуждать его. Потому что проект – это великая цель, воодушевляющая людей, глубоко мотивирующая их на действия, трансформирующая их человеческую природу. А стратегической, идеальной цели вообще не может быть, если нет Идеального. Цель рождается только в рамках такого Идеального, которое действительно функционирует в человеческом сознании, мобилизует его.

Если повреждено Идеальное (а в этом и была цель перестройки, регресса, вот этой чечевичной похлебки), то цель вроде как умом понимается, а человека по-настоящему не мобилизует.

Задача противника – обрушение Идеального вообще. Он этим и занялся, он не только советское Идеальное рушил. Он рушил Идеальное вообще. По крайней мере, он хотел лишить его мобилизующей силы. Если Козырев прямо сказал: «Обсуждали национальную идею, потом решили: какая ни будет, начнется это чертово воодушевление, зачем оно нужно? И решили: пусть деньги будут национальной идеей...» На Совете Безопасности, при Ельцине, решили, что деньги должны быть национальной идеей. Прямая формула криминального государства: Золотой Телец, город Желтого Дьявола. Проклинали-проклинали, потом сами решили строить.

Итак, если не будет восстановлена мобилизующая сила Идеального, то все наши проекты – это игрушки, и ничего больше. Значит, перед нами стоит триединая задача.

Первое. Мы должны обсуждать действительность. Все глубже и глубже сверять ее с нашим понятийным аппаратом. Все глубже и глубже понимать, как работает этот понятийный аппарат. Это и есть политическая философия, философия, переходящая в политику.

Второе. Это должно быть освоено и проработано группами на местах. Без этапа марксистских кружков не обойтись. Я не говорю, что нужно снова Маркса изучать. Я уже сказал, что Маркс во многих пунктах оказался неполон. Это связано с тем, что он просто не мог до конца ощутить масштабы зла, которое может развернуться в мире, и изощренность этого зла. Так вот, теория изучается в кружках. Нужен кружковый этап создания политического и социального субъекта. Если этот этап не пройти, вообще ничего не будет. Не будет – и всё.

И, наконец, политический вопрос, по поводу которого мы много спорим. Мне говорят: «Так что же, не протестовать против ЖКХ, против плохого образования?»

Почему не протестовать? Речь идет совершенно о другом. Речь идет о том, что, действуя подобным образом, мы потеряем государство. А потеряв государство, мы потеряем Родину. Государство – это средство, с помощью которого народ длит и развивает свое историческое предназначение. Только поняв это историческое предназначение до конца и приведя себя снова в состояние, когда твое Идеальное может быть подчинено этому историческому предназначению, можно стать народом. Но без государства русский народ не может – причем в большей степени, чем любой другой. Ну не может он без него, он это чувствует.

Значит, государство потерять нельзя. Нельзя, чтобы обрушение политической системы и даже обрушение государства (которое само по себе, подчеркиваю, лишь средство) привело к обрушению Родины и народа. К окончательному прекращению исторического существования.

И вот здесь я опять возвращаюсь к «Гамлету», потому что, с моей точки зрения, это политическое пособие для тех, кто идет на глубину. Вопрос не только в «цепи времен». Вопрос в великой фразе, которую Призрак сказал Гамлету: «Не посягай на мать».

Я убежден, что Призрак отца имел в виду именно Родину-мать по большому счету. «Не посягай на нее, даже если ты понимаешь, что она пала. Даже если ты понимаешь, что она существует в прискорбном состоянии, не смей на нее посягать». Не система, не государство, а Родина. История, судьба, народ, Собор как единство живых и мертвых, без которого мы «трава», мы ничто, мы люди со сломанными хребтами. Вот на это посягать нельзя.

Смотрите пристальнее, кто на это посягает, в том числе и объединяясь с подонками из меньшинства, которое явно презирает всё, что связано с исторической судьбой Родины. А кто пытается выстраивать нечто, не посягая на Мать. И это вовсе не значит, что он отказывается от борьбы и уводит куда-то в сторону, в какие-то сектантские радения.

Не будет борьбы без тех условий, которые я в очередной раз оговариваю. И я буду оговаривать их снова и снова, потому что это все должно быть создано.

Теперь вопрос практики, очень короткий. Как вы думаете, если бы в передачах типа «Суд времени» или в «Поединке» вдруг стало понятно, что счетчик накручивает 5 миллионов голосов или 10. Это такой фантастический сон. представим себе – это «идеальный эксперимент», как говорил Эйнштейн, фантазия. Пофантазируем! Как вы думаете, это бы тоже не имело никаких результатов самого прямого характера?

Суть-то заключается в том, что проект, который длился 20 лет и назывался «построение капитализма в России», умирает. Просто люди не хотят видеть, что он умирает, но он же умирает! И все эти неврозы по поводу того, как мы хорошо развиваемся, встаем с колен и так далее, – просто попытка заговорить боль того, что он уж точно умирает и не может не умирать.

Потому что он был запрограммирован своим генезисом на смерть.

Нельзя было из преступников создавать класс, а потом рассчитывать, что этот класс спасет страну. Так не делают.

Нельзя было использовать те технологии «спасения», которые были использованы. Так не делают.

Нельзя все время работать на регресс и говорить, что ты спасатель. Так не делают. Гайдар когда-то апеллировал к Стругацким и рассматривал самого себя как «прогрессора», а на самом деле он типичный регрессор. И все рядом с ним регрессоры.

Нельзя обращаться к регрессорам, если ты хочешь прогресса. Так не делают.

Итак, если бы такие результаты вдруг возникли (5 или 10 миллионов проголосовавших), как вы думаете, это не поставило бы еще дополнительный акцент в вопросе о том, что проект мертв? Поставило бы. Если бы началось формирование широкой социальной ткани, это, само по себе, не повлияло бы на ситуацию? Сейчас ситуация такая, что «Апрельские тезисы» Ленина вполне правомочны. Вы помните, что он в них говорил? В них говорилось о том, что ситуация складывается такая, что давление правильно организованного большинства на меньшинство может повернуть все процессы, включая исторический, в нужном направлении – причем не способами применения насилия, а другими способами. Потому что исторически ситуация складывается так.

В пьесе Ромена Роллана «Четырнадцатое июля» комендант Бастилии заявляет: «Никому не взять Бастилию. Она может быть сдана, но не взята». На что революционер говорит: «Она будет сдана». «Кто же ее сдаст?» – спрашивает комендант. Революционер отвечает: «Ваша нечистая совесть».

Ситуация сейчас очень своеобразная. Но ведь нет форм социальной активности и той степени самоорганизации, когда мы можем говорить о чем-то подобном! Значит, эти формы надо создавать.

Поэтому давайте не будем рассуждать в организационном плане о каких-то совершенно химерических вопросах, а давайте создадим виртуальный клуб «Суть времени». Из любого количества членов. Судя по количеству слушающих эту программу людей, в виртуальный клуб могут войти десятки тысяч. Или тысячи, неважно. Создадим этот клуб. Потом сделаем то, что делают все интернетчики: постараемся хотя бы по регионам, по локальным территориям, собраться и посмотреть друг другу в лицо. И я готов приезжать на эти собрания. Потому что большое количество людей в Москве просто не соберешь. Где их надо собирать – на стадионе в палатках? Незнакомых людей? И что это будет? А вот на такие небольшие собрания в разные точки я буду приезжать. А главное заключается не в том, что я буду приезжать. Главное заключается в том, что люди будут узнавать друг друга и создавать более плотные формы социальной общности.

Давайте для начала создадим виртуальный клуб без всяких обязательств. И дальше структурируем это, повторяю, по территориям. И встретимся лицом к лицу – в реальности. Почтовый ящик для сбора активистов:

[email protected]

Присылайте свои данные в виде ников и номеров ваших регионов, так чтобы мы могли что-то вам сообщить. Мы постараемся понять, сколько в каком регионе есть людей, которые хотели бы создать такой виртуальный клуб «Суть времени» для обсуждения Четвертого проекта. Я буду его продолжать обсуждать в следующих передачах. Давайте сделаем первый шаг и посмотрим, что будет. А потом еще один. И еще один. И тогда, может быть, в совокупности этих шагов у нас действительно что-то сформируется. Что? Субъект под Четвертый проект, который нам предстоит не только доосмыслить, доразработать, но и довести до состояния, когда его можно пропагандировать.

Этот субъект – обладающий определенными ресурсами (в виде телепрограмм или чего-то еще), обладающий определенными технологиями саморазвертывания (назовите их «катакомбы»), не только обладающий человеческим материалом, но и способный преобразовывать этот материал – вполне может решить что-то в момент, когда вопрос действительно встанет ребром: или исторический конец России, или продолжение исторической жизни нашей страны.

15 марта 2011 года

Дата добавления: 2015-06-04