M w о о4 и 1-н п м w R. Он о4 и 7 страница. Деятельности. А в прикрытии нуждается г

- якобы. Ред.

58___________________________ В. И. ЛЕНИН

деятельности. А в прикрытии нуждается г. Р. Н. С. потому, что с Аннибаловой клятвой борьбы подобная антипатия никак не совместима.

Впрочем, не ошибаемся ли мы насчет этого самого Аннибала? Давал ли он в самом деле клятву борьбы с римлянами или только борьбы за прогресс Карфагена, каковой прогресс, конечно, в последнем счете повредил бы Риму? Нельзя ли понимать слово борьба не так «узко»? Г-н Р. Н. С. думает, что можно. Борьба с самодержавием — так следует из сопоставления Аннибаловой клятвы с текстом приведенной тирады — про­является в разных «формах»: одна форма — это борьба революционная, нелегальная, другая форма — это вообще «борьба за политический и общественный прогресс», т. е., другими словами, мирная, легальная деятельность, насаждающая культуру в рамках, дозволенных самодержавием. Мы нисколько не сомневаемся в том, что и при самодер­жавии возможна легальная деятельность, двигающая вперед российский прогресс: в некоторых случаях довольно быстро двигающая прогресс технический, в немногих случаях весьма незначительно — прогресс общественный, в совершенно исключитель­ных случаях и в совершенно миниатюрных размерах — прогресс политический. Можно спорить о том, насколько именно велик и насколько возможен этот миниатюрный про­гресс, насколько единичные случаи такого прогресса способны парализовать то массо­вое политическое развращение населения, которое производится самодержавием по­всюду и постоянно. Но подводить, хотя бы и косвенно, мирную легальную деятель­ность под понятие борьбы с самодержавием — значит содействовать этому развраще­нию, значит ослаблять и без того бесконечно слабое в русском обывателе сознание сво­ей ответственности, как гражданина, за все, что делает правительство.

К сожалению, г. Р. Н. С. не одинок среди нелегальных писателей, пытающихся сте­реть разницу между революционной борьбой и мирным культурничеством. У него есть предшественник, г. Р. М., автор статьи «Наша действительность» в знаменитом «От­дельном

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 59

приложении к «Рабочей Мысли»» (сентябрь 1899 г.). Возражая социал-демократам-революционерам, он писал: «Ведь и борьба за земское и городское общественное само­управление, и борьба за общественную школу, и борьба за общественный суд, и борьба за общественную помощь голодающему населению и т. д. есть борьба с самодержави­ем... Эта общественная борьба, по какому-то странному недоразумению не обращаю­щая на себя благосклонного внимания многих русских революционных писателей, как мы видели, уже ведется русским обществом и не со вчерашнего дня... Настоящий во­прос в том, как этим отдельным общественным слоям... вести эту борьбу с самодержа­вием возможно успешнее... А главный для нас вопрос: как должны вести эту общест­венную борьбу с самодержавием наши рабочие, на движение которых наши револю­ционеры смотрят как на лучшее средство ниспровержения самодержавия» (стр. 8—9). Как видите, г. Р. М. не считает нужным и прикрывать свою антипатию к революционе­рам; легальную оппозицию и мирную работу он прямо объявляет борьбой с самодер­жавием и даже главным считает вопрос, как должны рабочие вести «эту» борьбу. Г-н Р. Н. С. далеко не так примитивен и не так откровенен, но родственность политиче­ских тенденций у нашего либерала и у крайнего поклонника чисто рабочего движения

* проглядывает довольно ясно.

Что касается до «объективизма» г. Р. Н. С, то мы должны заметить, что он иногда и прямиком отбрасывает его. Он остается «объективным», когда говорит о рабочем дви­жении, об его органическом росте, о грядущей неизбежной борьбе революционной со­циал-демократии

«Хозяйственные организации рабочих, — говорит г. Р. Н. С. в другом месте, — явятся школой ре­ального политического воспитания рабочих масс». Мы бы посоветовали автору поосторожнее употреб­лять это истасканное рыцарями оппортунизма словечко «реальный». Нельзя отрицать, что при известных условиях и хозяйственные организации рабочих могут много дать для их политического воспитания (как нельзя отрицать, что при других условиях они могут дать кое-что и для их политического развращения). Но реальное политическое воспитание рабочим массам может дать только всестороннее участие их в революционном движении вплоть до открытой уличной борьбы, вплоть до гражданской войны с защит­никами политического и экономического рабства.

60___________________________ В. И. ЛЕНИН

с самодержавием, о том, что организация либералов в нелегальную партию будет неиз­бежным результатом упразднения земства. Все это изложено очень деловито и очень трезво, настолько трезво, что можно радоваться распространению в либеральных кру­гах правильного понимания рабочего движения в России. Но когда г. Р. П. С. начинает говорить не о борьбе с врагом, а о возможном «смирении» врага, — он сразу теряет свой «объективизм», выражает свои чувства, переходит даже от изъявительного накло­нения к повелительному.

«Только в том случае дело не дойдет до конечной и кровавой борьбы революционной России с само­державно-бюрократическим режимом, если среди власть имущих окажутся лица, у которых найдется мужество — смириться перед историей и смирить перед ней самодержца... Несомненно, что среди выс­шей бюрократии есть лица, не сочувствующие реакционной политике... Они, единственные лица, имею­щие доступ к престолу, никогда не решаются громко высказывать свои убеждения... Быть может, однако, огромная тень неизбежной исторической расплаты, тень великих событий внесет колебания в правитель­ственную среду и вовремя разрушит железный строй реакционной политики. Для этого теперь нужно сравнительно немного... Быть может, оно (правительство) не слишком поздно поймет также фатальную опасность охранения самодержавного режима всеми средствами. Быть может, оно, еще не встретившись с революцией, само утомится своей борьбой с естественным, исторически необходимым развитием сво­боды и поколеблется в своей «непримиримой» политике. Перестав быть последовательным в борьбе со свободой, оно будет вынуждено все шире и шире раскрывать ей двери. Быть может... нет, не только мо­жет быть, но да будет так!» (Курсив автора.)

Аминь! остается нам только сказать по поводу этого благонамеренного и возвышен­ного монолога. Наш Аннибал так быстро прогрессирует, что выступает уже перед нами в третьей форме: первая форма — борьба с самодержавием, вторая — насаждение культуры, третья — призывы к смирению врага и попытки запугать его «тенью». Какие страсти! Мы вполне согласны с почтенным г. Р. Н. С. в том, что «теней»-то святоши русского правительства скорее всего на свете испугаются. И непосредственно пред этим заклинанием теней наш автор, указавши на рост революционных сил и на гряду­щий революционный взрыв, восклицал:

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 61

«С глубокой скорбью мы предвидим те ужасные жертвы и людьми и культурными си­лами, которых будет стоить эта безумная агрессивно-консервативная политика, не имеющая ни политического смысла, ни тени нравственного оправдания». Какую без­донную пропасть доктринерства и елейности приоткрывает такой конец рассуждения о революционном взрыве! У автора нет ни капельки понимания того, какое бы это имело гигантское историческое значение, если бы народ в России хоть раз хорошенько про­учил правительство. Вместо того, чтобы, указывая на «ужасные жертвы», принесенные и приносимые народом абсолютизму, будить ненависть и возмущение, разжигать го­товность и страсть к борьбе, — вместо этого вы ссылаетесь на будущие жертвы, чтобы отпугнуть от борьбы. Эх, господа! Лучше уж вовсе не рассуждать о «революционном взрыве», чем портить это рассуждение подобным финалом. Делать «великие события» вы, очевидно, не хотите, а хотите только разговаривать о «тени великих событий», да и разговаривать-то с одними «лицами, имеющими доступ к престолу».

Подобного рода разговорами с тенями и о тенях полным-полна, как известно, и наша легальная пресса. А чтобы придать теням реальность, принято ссылаться в виде приме­ра на «великие реформы» и петь им полное условной лжи аллилуйя. Подцензурному писателю нельзя иногда не простить этой лжи, ибо иначе он не может выразить своего стремления к политическим преобразованиям. Но над г. Р. Н. С. цензуры не было. «Ве­ликие реформы, — пишет он, — были задуманы не для вящего торжества бюрокра­тии». Посмотрите, до какой степени уклончива эта апологетическая фраза. Кем «заду­маны»? Герценом, Чернышевским, Унковским и теми, кто шел с ними? Но эти люди требовали несравненно большего, чем то, что осуществили «реформы», и за свои тре­бования они подвергались преследованиям со стороны правительства, проводившего «великие» реформы. — Правительством и теми, кто, слепо славословя, шел за ним, ог­рызаясь на «задир»? Но правительство сделало все возможное и невозможное, чтобы

62___________________________ В. И. ЛЕНИН

уступить как можно меньше, чтобы обкарнать демократические требования и обкар-нать именно «для вящего торжества бюрократии». Г-н Р. Н. С. прекрасно знает все эти исторические факты и затушевывает их только потому, что они всецело опровергают его благодушную теорию о возможном «смирении» самодержца. В политике нет места смирению, и только безграничная простота (и святая и лукавая простота) может при­нимать за смирение исконный полицейский прием: divide et impera, разделяй и власт­вуй, уступи неважное, чтобы сохранить существенное, дай левой рукой и отними пра­вой. «... Правительство Александра II, задумывая и проводя «великие реформы», не ставило себе в то же время сознательной цели — во что бы то ни стало отрезать рус­скому народу всякий легальный путь к политической свободе, не взвешивало с этой точки зрения всякий свой шаг, всякую статью закона». Это неправда. Правительство Александра II, и «задумывая» реформы и проводя их, ставило себе с самого начала со­вершенно сознательную цель: не уступать тогда же заявленному требованию политиче­ской свободы. Оно с самого начала и до самого конца отрезывало всякий легальный путь к свободе, ибо отвечало репрессиями даже на простые ходатайства, ибо не разре­шало никогда даже говорить свободно о свободе. В опровержение славословия г-на Р. Н. С. достаточно сослаться хотя бы на приведенные нами выше факты, изложенные в «Записке» Витте. О лицах же, составлявших правительство Александра II, сам Витте выражается, например, так: «Необходимо отметить, что выдающиеся государственные деятели эпохи 60-х годов, славные имена которых сохранятся и в благодарном потом­стве, сделали в свое время столь много великого, сколько едва ли сделали их преемни­ки, и трудились над обновлением нашего государственного и общественного строя по искренним своим убеждениям, с беззаветной преданностью своему государю и не во­преки его стремлениям» (стр. 67 «Записки»). Вот что правда — то правда: по искрен­ним убеждениям, с беззаветной преданностью стоящему во главе полицейской шайки государю...

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 63

После вышеизложенного нас уже не должно удивлять, что г. Р. Н. С. дает крайне ма­ло по самому важному вопросу о роли земства в борьбе за политическую свободу. Кроме обычных ссылок на «практическое» и «культурное» дело земства, он указывает бегло на его «воспитательно-политическое значение», говорит, что «земство имеет по­литическое значение», что земство, как ясно видит г. Витте, «опасно (для существую­щего порядка) только в силу исторической тенденции своего развития — как зародыш конституции». И в заключение этих, точно случайно оброненных замечаний выходка против революционеров: «Мы ценим произведение г. Витте не только за его правду о самодержавии, но также и как драгоценный политический аттестат, выданный земству самой бюрократией. Этот аттестат служит превосходным ответом всем тем, кто по не­достатку политического образования или по увлечению революционной фразой (sic!) не желал и не желает видеть крупного политического значения русского земства и его легальной культурной деятельности». Кто же это обнаружил недостаток образования или увлечение фразой? где и когда? С кем и почему несогласен г. Р. Н. С? На это нет ответа, и выходка автора не говорит ничего кроме разве заявления об антипатии его к революционерам, знакомой нам и по другим местам статьи. Нисколько не разъясняет дела еще более странное примечание: «Этими словами мы вовсе не хотим (?!) задеть революционных деятелей, в которых нельзя не ценить прежде всего нравственного му­жества в борьбе с произволом». Зачем это? к чему это? Какая есть связь между нравст­венным мужеством и неумением оценить земство? Г-н Р. Н. С. поправился поистине из кулька в рогожку: сначала он «задел» революционеров голословным и «анонимным» (т. е. неизвестно против кого направленным) обвинением в невежестве и фразе, а те­перь еще «задевает» их предположением, что пилюлю обвинения в невежестве их мож­но заставить проглотить, если позолотить ее признанием их нравственного мужества. В довершение неясности г. Р. Н. С. сам себе противоречит, заявляя —

64___________________________ В. И. ЛЕНИН

как бы в один голос с «увлекающимися революционной фразой», — что «современное русское земство... не есть политическая величина, которая своей непосредственной си­лой могла бы кому-либо импонировать, могла бы кого-либо устрашать... Оно еле-еле отстаивает свою скромную позицию»... «Такие учреждения (как земство)... сами по се­бе могут грозить этому (самодержавному) строю только в отдаленном будущем и лишь в связи с развитием всей культуры страны».

VI

Попытаемся же разобраться в этом вопросе, о котором г. Р. Н. С. говорит так серди­то и так бессодержательно. Факты, приведенные нами выше, показывают, что «полити­ческое значение» земства, т. е. значение его, как фактора в борьбе за политическую свободу, состоит главным образом в следующем. Во-первых, эта организация предста­вителей наших имущих классов (и в особенности земельного дворянства) постоянно противопоставляет выборные учреждения бюрократии, вызывает постоянные конфлик­ты между ними, показывает на каждом шагу реакционный характер безответственного царского чиновничества, поддерживает недовольство и питает оппозицию самодержав­ному правительству. Во-вторых, земства, втиснутые как пятое колесо в бюрократиче­ской повозке, стремятся упрочить свое положение, расширить свое значение, стремятся — и даже, по выражению Витте, «бессознательно идут» — к конституции, предъявляя ходатайства о ней. Они оказываются поэтому негодным союзником правительства в борьбе его с революционерами, они хранят дружественный нейтралитет по отношению к революционерам и оказывают им хотя и косвенную, но несомненную услугу, внося в критические моменты колебания в репрессивные меры правительства. Разумеется,

См. чрезвычайно обстоятельное разъяснение этой стороны вопроса в брошюре П. Б. Аксельрода «Историческое положение и взаимное отношение либеральной и социалистической демократии в Рос­сии» (Женева, 1898), особенно стр. 5, 8, 11 — 12, 17—19.

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 65

ни «крупного», ни вообще сколько-нибудь самостоятельного фактора политической борьбы нельзя видеть в учреждении, которое в лучшем случае способно было до сих пор лишь на либеральные ходатайства и на дружественный нейтралитет, но роль одно­го из вспомогательных факторов за земством отрицать нельзя. В этом смысле мы гото­вы даже, если хотите, признать, что земство — кусочек конституции. — Читатель ска­жет, пожалуй: значит, вы соглашаетесь с г. Р. Н. С, который большего и не утверждает. Нисколько. Тут только наше разногласие и начинается.

Земство — кусочек конституции. Пусть так. Но это именно такой кусочек, посредст­вом которого русское «общество» отманивали от конституции. Это — именно такая, сравнительно очень маловажная, позиция, которую самодержавие уступило растущему демократизму, чтобы сохранить за собой главные позиции, чтобы разделить и разъеди­нить тех, кто требовал преобразований политических. Мы видели, как это разъединение на почве «доверия» к земству («зародышу конституции») удавалось и в 60-х годах и в 1880— 1881 годах. Вопрос об отношении земства к политической свободе есть частный случай общего вопроса об отношении реформ к революции. И мы можем видеть на

~ г " " 47

этом частном случае всю узость и нелепость модной бернштеинианскои теории, кото­рая заменяет революционную борьбу борьбой за реформы, которая объявляет (устами, напр., г-на Бердяева), что «принцип прогресса — чем лучше, тем лучше». Этот прин­цип, в общей форме, так же неверен, как и обратный — чем хуже, тем лучше. Револю­ционеры никогда не откажутся, конечно, от борьбы за реформы, от захвата хотя бы не­важной и частной вражеской позиции, если эта позиция усилит их натиск и облегчит полную победу. Но они никогда не забудут также, что бывают случаи, когда уступка известной позиции делается самим неприятелем, чтобы разъединить нападающих и легче разбить их. Они никогда не забудут, что, только имея всегда в виду «конечную цель», только оценивая каждый шаг «движения» и каждую отдельную

66___________________________ В. И. ЛЕНИН

реформу с точки зрения общей революционной борьбы, можно гарантировать движе­ние от ложных шагов и позорных ошибок.

Вот этой-то стороны вопроса — значения земства, как орудия укрепления самодер­жавия посредством половинчатой уступки, как орудия привлечения к самодержавию известной части либерального общества, — г. Р. Н. С. совершенно не понял. Он пред­почел сочинить себе доктринерскую схему, прямолинейно связывающую земство и конституцию по «формуле»: чем лучше, тем лучше. «Если вы раньше упраздните зем­ство в России, — говорит он, обращаясь к Витте, — а потом расширите права личности, то вы окажетесь лишенным лучшего случая дать стране умеренную конституцию, ис­торически выросшую на основе местного самоуправления с сословной окраской. Делу консерватизма вы во всяком случае окажете очень плохую услугу». Какая стройная и красивая концепция! Местное самоуправление с сословной окраской — мудрый кон­серватор, имеющий доступ к престолу, — умеренная конституция. Жаль только, что в действительности мудрые консерваторы находили не раз благодаря земству «лучший случай» не «давать» стране конституции.

Мирная «концепция» г-на Р. Н. С. сказалась и на формулировке его лозунга, кото­рым он заканчивает статью и который напечатан — именно как лозунг — на особой строке и жирным шрифтом: «Права и властное всероссийское земство!» Надо открыто признать, что это — такое же недостойное заигрывание с политическими предрассуд­ками широкой массы русских либералов, как у «Рабочей Мысли» мы видим заигрыва­ние с политическими предрассудками широкой массы рабочих. Мы обязаны восстать против этого заигрывания и в первом и во втором случае. Это предрассудок, будто пра­вительство Александра II не отрезывало легального пути к свободе, — будто существо­вание земства представляет лучший случай дать стране умеренную конституцию, — будто знаменем — не говорю уже революционного, но хотя бы конституционного дви­жения — может служить лозунг: «права и

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 67

властное земство». Это не знамя, помогающее отделять врагов от союзников, способ­ное направлять движение и руководить им, это — тряпка, которая поможет только примазаться к движению самым ненадежным людям, которая облегчит правительству еще раз попытку отделаться громкими обещаниями и половинчатыми реформами. Да, не надо быть пророком, чтобы предсказать это: достигнет наше революционное движе­ние своего апогея — удесятерится либеральное брожение в обществе — появятся в правительстве новые Лорис-Меликовы и Игнатьевы, которые напишут на своем знаме­ни: «права и властное земство». По крайней мере, это было бы для России самым невы­годным, для правительства — самым выгодным исходом. Если сколько-нибудь значи­тельная часть либералов поверит этому знамени и, увлекшись им, с тылу нападет на «задир»-революционеров, то последние могут оказаться изолированными, и правитель­ство попытается обеспечить себе минимальные, какой-нибудь совещательной и дво-рянско-аристократической конституцией ограничивающиеся, уступки. Удастся ли та­кая попытка, — это будет зависеть от исхода решительной схватки между революци­онным пролетариатом и правительством, — но что либералы окажутся обманутыми, за это можно вполне поручиться. Посредством лозунга, вроде того, который выставлен г. Р. Н. С. («властное земство» или «земщина» и т. п.), правительство отманит их, как ще­нят, от революционеров и, отманивши, схватит за шиворот и будет пороть розгами так называемой реакции. А мы, господа, не преминем тогда сказать: так вам и надо!

И ради чего, вместо требования уничтожения абсолютизма, выставляется как заклю­чительный лозунг подобное умеренное и аккуратное пожелание? Во-первых, ради фи­листерского доктринерства, желающего оказать «услугу консерватизму» и верующего, что правительство умилится такой умеренностью и «смирится» перед ней. Во-вторых, ради того, чтобы «объединить либералов». Действительно, лозунг: «права и властное земство» объединит, пожалуй, всех либералов, —

68___________________________ В. И. ЛЕНИН

точно так же, как лозунг «копейка на рубль» объединит (по мнению «экономистов») всех рабочих. Только не будет ли такое объединение проигрышем вместо выигрыша? Объединение есть плюс, когда оно поднимает объединяемых на уровень сознательной и решительной программы объединяющего. Объединение есть минус, когда оно при­нижает объединяющих до уровня предрассудков массы. А среди массы русских либе­ралов, несомненно, очень и очень распространен тот предрассудок, — что земство есть воистину «зародыш конституции», только случайно, происками каких-нибудь без­нравственных временщиков задерживаемый в своем «естественном» мирном и посте­пенном росте, — что достаточно нескольких ходатайств для «смирения» самодержца, — что легальная культурная работа вообще и земская в частности имеет «крупное по­литическое значение», избавляя тех, кто на словах враждебен самодержавию, от обя­занности активно поддерживать, в той или другой форме, революционную борьбу с са­модержавием, и пр., и т. п., и т. д. Объединение либералов — дело безусловно полезное и желательное, но только такое объединение, которое ставит своей целью борьбу с за­старелыми предрассудками,

* К вопросу о том, чего можно ждать от земства, небезынтересны следующие отзывы князя П. В. Дол­горукова из его «Листка»⁴⁸, издававшегося в 60-х годах (Бурцев, н. с, стр. 64—67): «Рассматривая основ­ные положения земских учреждений, мы опять встречаем ту же самую, тайную, но постоянно на свет пробивающуюся мысль правительства — оглушать своим великодушием; громогласно провозглашать: «вот-де, сколько я вам дарую!» Но в сущности дать как можно менее и, давая как можно менее, стараться еще положить преграды, чтобы не могли вполне воспользоваться даже тем, что даровано... В настоящее время, при самодержавном порядке вещей, земские учреждения не принесут пользы и не могут ее при­нести, не будут иметь значения и не могут его иметь, но они богаты зародышами плодотворного разви­тия в будущем... Новые земские учреждения, вероятно, судьбой предназначены служить основою буду­щему конституционному порядку в России... Но до времени введения в России образа правления консти­туционного, на время существования самодержавия, на время отсутствия свободы печатного слова зем­ским учреждениям суждено остаться политическим призраком, безгласными сходками гласных зем­ских». Таким образом, Долгоруков даже тогда, в разгаре 60-х годов, не предавался чрезмерному опти­мизму. А с тех пор 40 лет многому нас научили и показали, что земства предназначены были «судьбой» (а отчасти и правительством) служить основою целого ряда мероприятий, оглушающих конституциона­листов.

ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 69

а не заигрывание с ними, повышение среднего уровня нашей политической развитости (вернее: неразвитости), а не санкционирование его, — одним словом, объединение для поддержки нелегальной борьбы, а не для оппортунистического фразерства о крупном политическом значении легальной деятельности. Если не может быть оправдано вы­ставление перед рабочими политического лозунга: «свобода стачек» и т. п., то точно так же не может быть оправдано и выставление пред либералами лозунга: «властное земство». При самодержавии всякое земство, хоть бы и распренаи-«властное», неиз­бежно будет уродиком, неспособным к развитию, а при конституции земство сразу по­теряет свое современное «политическое» значение.

Объединение либералов возможно в двух формах: посредством образования само­стоятельной либеральной (нелегальной, разумеется) партии и посредством организации содействия либералов революционерам. Г-н Р. Н. С. сам указывает на первую возмож­ность, но... если признать эти указания за действительное выражение видов и шансов либерализма, то к особенному оптимизму они не располагают. «Без земства, — пишет он, — земские либералы должны будут образовать либеральную партию или сойти с исторической сцены, как организованная сила. Мы убеждены, что организация либера­лов в нелегальную, хотя и очень умеренную по своей программе и приемам, партию будет неизбежным результатом упразднения земства». Если только «упразднения», то этого долго еще ждать, ибо даже Витте упразднять земства не желает, а русское прави­тельство вообще очень заботится о сохранении внешности даже при полном вытравле­нии содержания. Что партия либералов будет очень умеренна, — это вполне естествен­но, и от движения в среде буржуазии (только на таком движении может держаться ли­беральная партия) другого нельзя и ждать. Но в чем же все-таки должна бы состоять деятельность этой партии, ее «приемы»? Г-н Р. Н. С. не разъясняет этого. «Сама по се­бе, — говорит он, — нелегальная либеральная партия, как организация, состоящая из наиболее умеренных

70___________________________ В. И. ЛЕНИН

и наименее подвижных оппозиционных элементов, не может развивать ни особенно широкой, ни особенно интенсивной деятельности»... Мы думаем, что в известной сфе­ре, хотя бы даже и ограниченной пределами местных и главным образом земских инте­ресов, либеральная партия вполне могла бы развить и широкую и интенсивную дея­тельность — укажем, напр., на организацию политических обличений... «Но при на­личности такой деятельности со стороны других партий, в особенности партии социал-демократической или рабочей, либеральная партия — даже не вступая в прямое согла­шение с социал-демократами — может оказаться очень серьезным фактором»... Совер­шенно справедливо, и читатель ждет естественно, чтобы автор хоть в самых общих чертах наметил работу этого «фактора». Но г. Р. Н. С. вместо этого обрисовывает рост революционной социал-демократии и заканчивает: «При наличности яркого политиче­ского движения... хоть сколько-нибудь организованная либеральная оппозиция может сыграть крупную политическую роль: умеренные партии при умелой тактике всегда выигрывают от обостряющейся борьбы между крайними общественными элемента­ми»... И только! «Роль» «фактора» (который уже успел превратиться из партии в «оп­позицию») состоит в том, чтобы «выигрывать» от обострения борьбы. Об участии ли­бералов в борьбе — ни слова, а о выигрыше либералов упомянуто. Обмолвка, можно сказать, провиденциальная...

Русские социал-демократы никогда не закрывали глаза на то, что политическая сво­бода, за которую они прежде всего борются, принесет пользу прежде всего буржуазии. Восставать на этом основании против борьбы с самодержавием мог бы только социа­лист, погрязающий в худших предрассудках утопизма или реакционного народничест­ва. Буржуазия воспользуется свободой, чтобы почить на лаврах, — пролетариату необ­ходимо нужна свобода, чтобы развернуть во всю ширь свою борьбу за социализм. И социал-демократия будет неуклонно вести освободительную борьбу, каково бы пи бы­ло отношение к этой борьбе тех или других

__________________ ГОНИТЕЛИ ЗЕМСТВА И АННИБАЛЫ ЛИБЕРАЛИЗМА_________________ 71

слоев буржуазии. В интересах политической борьбы мы должны поддерживать всякую оппозицию гнету самодержавия, по какому бы поводу и в каком бы общественном слое она ни проявлялась. Для нас далеко не безразлична поэтому оппозиция нашей либе­ральной буржуазии вообще и наших земцев в частности. Сумеют либералы сорганизо­ваться в нелегальную партию, — тем лучше, мы будем приветствовать рост политиче­ского самосознания в имущих классах, мы будем поддерживать их требования, мы по­стараемся, чтобы деятельность либералов и социал-демократов взаимно пополняла друг друга. Не сумеют — мы и в этом (более вероятном) случае не «махнем рукой» на либералов, мы постараемся укрепить связи с отдельными личностями, познакомить их с нашим движением, поддержать их посредством разоблачения в рабочей прессе всех и всяких гадостей правительства и проделок местных властей, привлечь их к поддержке революционеров. Обмен услуг подобного рода между либералами и социал-демократами происходит и теперь, он должен быть только расширен и закреплен. Но, будучи всегда готовы на этот обмен услуг, мы никогда и ни в каком случае не откажем­ся от решительной борьбы с теми иллюзиями, которых так много в неразвитом полити­чески русском обществе вообще и русском либеральном обществе в частности. В сущ­ности мы можем, видоизменяя известное изречение Маркса о революции 1848 года, и о русском революционном движении сказать, что его прогресс состоит не в завоевании каких-либо положительных приобретений, а в освобождении от вредных иллюзий⁵⁰. Мы освободились от иллюзий анархизма и народнического социализма, от пренебре­жения к политике, от веры в самобытное

Дата добавления: 2015-06-04