M w о о4 и 1-н п м w R. Он о4 и 9 страница. И притом каких только льгот и изъятий не предусматривает закон относительно по­мещиков

И притом каких только льгот и изъятий не предусматривает закон относительно по­мещиков! Арендатор в течение первых пяти лет никакой платы не вносит. Если он по­купает арендуемую им землю (а он имеет на это право, по новому закону), то пользует­ся рассрочкой продажной цены на 37 лет. По особому разрешению допускается и отвод для продажи более трех тысяч десятин земли, и продажа по вольной цене, а не с пуб­личного торга, и отсрочка недоимки на один год и даже на три года. Не надо забывать, что воспользуются вообще новым законом только высшие сановники и лица, имеющие связи при дворе и т. п., — таким лицам все эти льготы и изъятия даются шутя, после пары слов в гостинном разговоре с губернатором или министром.

КРЕПОСТНИКИ ЗА РАБОТОЙ___________________________ 89

Но — вот беда. Какую пользу извлекут из кусочков земли хотя бы и по три тысячи десятин все их владельцы-генералы, если не найдется «мужика», вынужденного на этих генералов работать? Как ни быстро растет народная нужда в Сибири, все же тамошний крестьянин несравненно самостоятельнее «российского» и к работе из-под палки мало приучен. Новый закон старается его приучить. «Предназначаемые для частновладель­ческих хозяйств земли нарезаются, по возможности, вперемежку с площадями, наде­ленными крестьянам», — гласит ст. 4 закона. Царское правительство заботится о «за­работке» для бедных крестьян. Десять лет тому назад тот самый г. Ермолов, который теперь, в качестве министра земледелия и государственных имуществ, внес в Государ­ственный совет закон об отводе казенных земель в Сибири частным лицам, издал (без своей подписи) книгу «Неурожай и народное бедствие». В этой книге он прямо заявлял, что нет основания разрешать переселение в Сибирь тем крестьянам, которые могут иметь «заработки» у местных помещиков. Русские государственные люди не церемо­нятся выражать чисто крепостнические взгляды: крестьяне созданы для работы на по­мещиков, и потому крестьянам не следует даже «разрешать» переселяться, куда они хотят, если от этого помещики лишатся дешевых рабочих. А когда крестьяне, несмотря на все затруднения, волокиту и даже прямые запрещения, стали продолжать сотнями тысяч выселяться в Сибирь, — тогда царское правительство, точно бурмистр старого барина, побежало за ними вдогонку, чтобы донять их и на новом месте. Если «впере­межку» с скудными наделами и крестьянскими землями (лучшие из которых уже заня­ты) окажутся участки благородных помещиков по три тысячи десятин, — тогда, пожа­луй, в скором времени мало будет и соблазна переселяться в Сибирь. И земли новых помещиков будут тем быстрее повышаться в цене, чем теснее станет жизнь окрестных крестьян: придется этим крестьянам и наниматься задешево и снимать помещичьи зем­ли втридорога — совсем как в «России». Новый закон прямо о том и заботится, чтобы создать

90___________________________ В. И. ЛЕНИН

поскорее новый рай для помещиков и новый ад для крестьян: именно насчет сдачи зем­ли в аренду на один посев сделана особая оговорка. Вообще говоря, на передачу взятой в аренду казенной земли требуется особое разрешение, а передача на один посев до­пускается совершенно свободно. Помещик может ограничить все свои заботы тем, что наймет приказчика, который будет сдавать землю подесятинно живущим «вперемеж­ку» с помещичьим имением крестьянам — и посылать барину чистые денежки.

Впрочем, не всегда захотят дворяне вести даже и такое «хозяйство». Они могут сра­зу получить куш, если перепродадут казенную землю настоящим хозяевам. Недаром ведь новый закон выходит именно в такое время, когда в Сибирь проведена железная дорога⁵⁶, когда ссылка в Сибирь отменяется⁵⁷, а переселения в Сибирь возросли в гро­мадных размерах: все это неминуемо поведет (и ведет уже) к повышению земельных цен. Поэтому отвод казенных земель частным лицам в настоящее время есть, в сущно­сти, расхищение казны дворянами: казенные земли повышаются в цене, а их на особо льготных условиях сдают и продают всяким генералам, которые этим повышением цен и воспользуются. Напр., в Уфимской губ. в одном только уезде дворяне и чиновники сделали такую операцию с проданными им (на основании подобного же закона) земля­ми: они заплатили казне за земли 60 тыс. руб., а через два года продали эти же земли за 580 тыс. руб., т. е. получили за простую перепродажу больше полумиллиона рублей! Можно себе представить по этому примеру, сколько миллионов попадет в карманы бедствующих помещиков благодаря отводу земель по всей Сибири.

Правительство и его сторонники выдвигают для прикрытия этого наглого хищения всякие возвышенные соображения. Говорят о развитии культуры в Сибири, о важном значении образцовых хозяйств. На самом деле крупные имения, ставящие в безвыход­ное положение соседних крестьян, могут в настоящее время усилить только самые не­культурные приемы эксплуа-

КРЕПОСТНИКИ ЗА РАБОТОЙ___________________________ 91

тации. Образцовые хозяйства не создаются посредством казнокрадства, и отвод земель поведет к простому маклерству землей со стороны дворян и чиновников, либо к про­цветанию кабальных и ростовщических приемов хозяйства. Благородные дворяне в союзе с правительством для того устранили от казенных сибирских земель евреев и прочих инородцев (которых они стараются выставить перед темным народом особенно беззастенчивыми эксплуататорами), чтобы самим заняться без помехи самого низкого сорта кулачеством.

Говорят еще о политическом значении дворянско-поместного сословия в Сибири: среди интеллигенции там особенно много бывших ссыльных, людей неблагонадежных, и вот, дескать, в противовес им надо создать надежный оплот государственной власти, надежный «земский» элемент. И в этих толках заключается гораздо больше и более глубокой правды, чем воображают «Гражданин»⁵⁸ и «Московские Ведомости». Поли­цейское государство настолько восстановляет против себя массу населения, что ему необходимо искусственно создавать группы лиц, способных служить столпом отечест­ва. Ему необходимо создать класс крупных эксплуататоров, которые бы всем были обя­заны правительству, которые зависели бы от его милости, которые извлекали бы гро­мадные доходы самым низменным способом (маклерство, кулачество) и в силу этого являлись бы всегда надежными сторонниками всякого произвола и угнетения. Азиат­скому правительству нужна опора в азиатском крупном землевладении, в крепостниче­ской системе «раздачи имений». И если в настоящее время нельзя раздавать «населен­ные имения», то можно раздать имения вперемежку с землями нищающих крестьян; если неудобно прямо раздарить тысячи десятин придворным лизоблюдам, то можно прикрыть раздачу обставленными тысячами льгот продажей и «арендой» (на 99 лет). Как же не назвать крепостнической эту поземельную политику по сравнению с позе­мельной политикой современных передовых стран, напр., Америки? Там никто не сме­ет

92___________________________ В. И. ЛЕНИН

рассуждать о разрешении или неразрешении переселений, потому что каждый гражда­нин имеет право переселяться куда ему угодно. Там свободные земли на окраинах го­сударства по закону имеет право занять всякий, кто хочет заниматься сельским хозяй­ством. Там создается не класс азиатских сатрапов, а класс энергичных фермеров, кото­рые развили все производительные силы страны. Там рабочий класс, благодаря обилию свободных земель, занял первое место по высоте жизненного уровня.

И в какое время выступило наше правительство со своим крепостническим законом! Во время самого сильного промышленного кризиса, когда десятки и сотни тысяч не на­ходят занятия, во время новой голодовки миллионов крестьян. Правительство все забо­ты направило на то, чтобы не «шумели» о бедствии. Для этого оно повысылало на ро­дину безработных рабочих, для этого оно передало продовольственное дело из рук зем­ства в руки полицейских чиновников, для этого оно запретило частным лицам устраи­вать для голодающих столовые, для этого оно заткнуло рот газетам. И вот, когда не­приятный для сытых «шум» о голоде прекратился, — царь-батюшка принялся помо­гать, помогать бедствующим помещикам и несчастным генералам-придворным. Повто­ряем: наше дело теперь — просто распространить сведения о новом законе. Ознако­мившись с ним, самые неразвитые слои рабочих, самые серые и забитые крестьяне поймут, кому служит правительство и какое правительство нужно народу.

«Искра» № 8, 10 сентября 1901 г. Печатается по тексту

газеты «Искра»

ЗЕМСКИЙ СЪЕЗД

Общественное оживление, волной прокатившееся по стране вслед за событиями вес­ны этого года, не прекращается; в различных формах оно сказывается во всех слоях русского общества, еще в январе нынешнего года казавшегося глухим и чуждым созна­тельной работе русской социал-демократии. Правительство изо всех сил выбивается, чтобы поскорее успокоить взволновавшуюся общественную совесть обычными мыль­ными пузырями, вроде манифеста 25-го марта о «сердечном попечении», вроде так на­зываемых реформ Ванновского или торжественно-шутовских поездок по России Сипя-гина и Шаховского... Кое-кто из наивных русских обывателей действительно будет ус­покоен этими мерами, но далеко не все. Даже современные земцы, наполовину состоя­щие из запуганных чиновников, начинают, по-видимому, выходить из того состояния непрестанного трепета, в который они были повержены отходящей в историю эпохой безвременья «царя-миротворца».

Освободившаяся от элементарных покровов стыдливости ее величество бюрократия вызывает чувство негодования и гадливости и у них, робких людей с почти атрофиро­вавшимся гражданским мужеством и гражданской нравственностью.

Нам сообщают, что в конце июня в городе NN (из предосторожности не сообщаем названия города) был устроен съезд земских деятелей. Присутствовало на нем, как го­ворят, человек 40—50 земцев нескольких губерний.

Собрались земцы, конечно, не для разрешения политических вопросов, а для разре­шения мирных, чисто земских задач, собрались «без нарушения круга

94___________________________ В. И. ЛЕНИН

ведомства и пределов власти», как образно выражается земское положение (ст. 87); од­нако собрание это было созвано без разрешения и ведома администрации и, следова­тельно, выражаясь словами того же положения, собрание состоялось «с нарушением порядка действия земских учреждений», а собравшиеся земцы от мирных, невинных вопросов незаметно для себя перешли к обсуждению общего положения вещей. Такова логика жизни: добросовестные земцы, как они ни открещиваются порой от радикализ­ма и нелегальной работы, силою вещей наталкиваются на необходимость незаконных организаций и более решительного образа действий. Не мы, конечно, будем осуждать этот естественный и совершенно правильный путь. Пора, наконец, и земским деятелям дать энергичный и организованный отпор закусившему удила правительству, убивше­му сельское самоуправление, изуродовавшему самоуправление городское и земское и с ослиной последовательностью замахнувшему свой топор над последними остатками земских учреждений. Говорят, на съезде один старый и почтенный земец, при обсуж­дении вопроса о том, как бороться с законом о предельности земского обложения, вос­кликнул: «Земские люди должны, наконец, сказать свое слово, или они никогда уже его не скажут!» Мы совершенно согласны с этим воплем либерального деятеля, готового бросить вызов к открытой борьбе с чиновным самодержавием. Земство накануне внут­реннего банкротства. И если лучшие земцы теперь не примут решительных мер, если не порвут со своей обычной маниловщиной, со своими мелкими, второстепенными вопросами — «лужением тазов», как выразился один из маститых земцев, — земство обезлюдеет и обратится в обыкновенное «присутственное место». Эта бесславная смерть неизбежна, ибо нельзя безнаказанно десятки лет только и делать, что трусить, благодарить и униженно ходатайствовать; надо грозить, требовать и, бросив игру в би­рюльки, приняться за настоящую работу.

«Искра» № 8, 10 сентября 1901 г. Печатается по тексту

газеты «Искра»

АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»

Написано: главы I — Ж в июне — сентябре 1901 г.; главы Х—ХП осенью 1907г.

Впервые напечатано:

главы I — IV в декабре 1901 г.

в журнале «Заря» № 2 — 3;

главы V—lXe феврале 1906 г.

в журнале «Образование» № 2;

главы X—XI в 1908 г. в сборнике: Вл. Ильин. «Аграрный

вопрос». Часть I. СПБ.;

глава XII в 1908 г. в сборнике

«Текущая жизнь», СПБ.

Печатается: главы I — Ж

по тексту журналов, сверенному

с текстом сборника «Аграрный

вопрос»; главы X — XI по тексту

сборника «Аграрный вопрос»;

глава XII по тексту сборника

«Текущая жизнь»

Титульный лист журнала «Образование» № 2, 1906 г., в котором

были напечатаны V—IX главы работы В. И. Ленина

«Аграрный вопрос и «критики Маркса»»

«... Доказывать,... что догматический марксизм в области аграрных вопросов сбит с позиции, — значило бы стучаться в открытую дверь»... Так заявило в прошлом году «Русское Богатство»⁶¹ устами г. В. Чернова (1900 г., № 8, стр. 204). Странным свойст­вом обладает этот «догматический марксизм»! Вот уже много лет ученые и ученейшие люди Европы важно заявляют (а газетчики и журналисты повторяют и пересказывают), что марксизм уже сбит с позиции «критикой», — и тем не менее каждый новый критик опять сначала начинает трудиться над обстреливанием этой, якобы уже разрушенной, позиции. Г-н В. Чернов, например, и в журнале «Русское Богатство» и в сборнике «На славном посту» на протяжении целых 240 страниц «стучится в открытую дверь», «бе­седуя» с читателем по поводу книги Герца. Столь обстоятельно пересказанное сочине­ние Герца, который, в свою очередь, беседует о книге Каутского, переведено уже на русский язык. Г-н Булгаков, исполняя свое обещание опровергнуть того же Каутского, выпустил целое двухтомное исследование. Теперь уже, наверное, никто не доищется и остатков «догматического марксизма», раздавленного насмерть этими горами критиче­ской печатной бумаги.

100__________________________ В. И. ЛЕНИН

I

«ЗАКОН» УБЫВАЮЩЕГО ПЛОДОРОДИЯ ПОЧВЫ

Присмотримся сначала к общей теоретической физиономии критиков. Г-н Булгаков выступил еще в журнале «Начало»⁶² со статьей против «Аграрного вопроса» Каутского и обнаружил сразу все свои «критические» приемы. С необычайной хлесткостью и раз­вязностью истинного наездника «разносил» он Каутского, подсовывая ему то, чего он не говорил; обвиняя его, Каутского, в игнорировании обстоятельств и соображений, точно изложенных им же, Каутским; преподнося читателю под видом своих собствен­ных критических выводов — выводы, сделанные Каутским. С видом знатока г. Булга­ков обвинял Каутского в смешении техники и экономики, — и сам при этом тут же об­наруживал не только невероятную путаницу, но и свое нежелание дочитывать до конца цитируемые им страницы у своего противника. Само собою разумеется, что статья бу­дущего профессора кишела избитыми выходками против социалистов, против «теории краха», утопизма, веры в чудеса и проч. Теперь в своей докторской диссертации («Ка­питализм и земледелие», СПБ. 1900 г.) г. Булгаков покончил все счеты с марксизмом и довел свою «критическую» эволюцию до ее логического конца.

Во главу угла своей «теории аграрного развития» г. Булгаков ставит «закон убы­вающего плодородия почвы». Нам приводят выдержки из сочинений классиков, уста-новлявших этот «закон» (в силу которого каждое добавочное вложение труда и капита­ла в землю сопровождается не соответственным, а уменьшающимся количеством до­бываемого продукта). Нам сообщают список английских экономистов, признающих этот закон. Нас уверяют, что он «имеет универсальное значение», что это — «вполне очевидная истина, кото-

На статью г-на Булгакова в «Начале» я ответил тогда же статьей: «Капитализм в сельском хозяйст­ве». Вследствие закрытия «Начала» статья эта была помещена в «Жизни»⁶³, 1900 г., № 1 и 2. (См. Сочи­нения, 5 изд., том 4, стр. 95—152. Ред.) (Примечание автора к изданию 1908 г. Ред.)

АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 101

рую совершенно невозможно отрицать», «которую достаточно лишь ясно констатиро­вать», и пр. и т. д. Чем решительнее выражается г. Булгаков, тем яснее видно, что он пятится назад, к буржуазной политической экономии, заслонявшей общественные от­ношения вымышленными «вечными законами». В самом деле, к чему сводится «оче­видность» пресловутого «закона убывающего плодородия почвы»? К тому, что если бы последующие приложения труда и капитала к земле давали не уменьшающееся, а оди­наковое количество продукта, то тогда незачем было бы вообще расширять запашки, тогда добавочное количество хлеба можно было бы производить на прежнем количест­ве земли, как бы мало это количество ни было, тогда «земледелие всего земного шара можно бы было уместить на одной десятине». Таков обычный (и единственный) довод в пользу «универсального» закона. И самое небольшое размышление покажет всякому, что этот довод представляет из себя бессодержательнейшую абстракцию, которая ос­тавляет в стороне самое главное: уровень техники, состояние производительных сил. В сущности ведь самое понятие: «добавочные (или: последовательные) вложения труда и капитала» предполагает изменение способов производства, преобразование техники. Чтобы увеличить в значительных размерах количество вкладываемого в землю капита­ла, надо изобрести новые машины, новые системы полеводства, новые способы содер­жания скота, перевозки продукта и пр. и пр. Конечно, в сравнительно небольших раз­мерах «добавочные вложения труда и капитала» могут происходить (и происходят) и на базисе данного, неизменного уровня техники: в этом случае применим до некоторой степени и «закон убывающего плодородия почвы», применим в том смысле, что неиз­менное состояние техники ставит очень узкие сравнительно пределы добавочным вло­жениям труда и капитала. Вместо универсального закона мы получаем, следовательно, в высшей степени относительный «закон», — настолько относительный, что ни о каком «законе» и даже ни о какой кардинальной особенности земледелия

102__________________________ В. И. ЛЕНИН

не может быть и речи. Возьмем за данное: трехполье, посевы традиционных зерновых хлебов, навозное скотоводство, отсутствие улучшенных лугов и усовершенствованных орудий. Очевидно, что при условии неизменности этих данных пределы добавочных вложений труда и капитала в землю крайне узки. Но и в тех узких пределах, в которых все-таки добавочные вложения труда и капитала возможны, отнюдь не всегда и не без­условно будет наблюдаться уменьшение производительности каждого такого добавоч­ного вложения. Возьмем промышленность. Представим себе мукомольное или железо-переделочное производство в эпоху, предшествовавшую всемирной торговле и изобре­тению паровых машин. При этом состоянии техники пределы добавочных вложений труда и капитала в ручные кузницы, ветряные и водяные мельницы были крайне узки; неизбежно должно было наблюдаться громадное распространение мелких кузниц и мельниц, пока радикальное преобразование способов производства не создало базиса для новых форм промышленности.

Итак: «закон убывающего плодородия почвы» вовсе не применим к тем случаям, ко­гда техника прогрессирует, когда способы производства преобразуются; он имеет лишь весьма относительное и условное применение к тем случаям, когда техника остается неизменной. Вот почему ни Маркс, ни марксисты и не говорят об этом «законе», а кри­чат о нем только представители буржуазной науки, вроде Брентано, которые никак не могут отделаться от предрассудков старой политической экономии с ее абстрактными, вечными и естественными законами.

Г-н Булгаков защищает «универсальный закон» такими доводами, над которыми стоит посмеяться.

«То, что являлось свободным подарком природы, теперь должно быть сделано чело­веком: ветер и дождь разрыхляли почву, полную питательных элементов, достаточно было небольшого усилия со стороны человека, чтобы добыть необходимое. С течением времени все большая и большая часть производительной работы отходит на долю чело­века; как и везде, искусственные

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 103

процессы все больше становятся на место естественных. Но если в индустрии в этом выражается победа человека над природой, то в земледелии это указывает на растущую трудность существования, для которого природа сокращает свои дары.

В данном случае безразлично, выражается ли в увеличении человеческого труда или же его продуктов, напр., орудий производства или удобрения и т. п., увеличивающаяся трудность производства пищи» (г. Булгаков хочет сказать: безразлично, выражается ли увеличивающаяся трудность производства пищи в увеличении человеческого труда или же в увеличении его продуктов); «важно только то, что она обходится человеку все до­роже и дороже. В этом замещении сил природы человеческим трудом, естественных факторов производства искусственными, и заключается закон убывающего плодородия почвы» (16).

Очевидно, г-ну Булгакову не дают спать лавры гг. Струве и Туган-Барановского, до­думавшихся до того, что не человек работает при помощи машины, а машина при по­мощи человека. Подобно этим критикам и он падает до уровня вульгарной экономии, толкуя о замещении сил природы человеческим трудом и т. п. Заместить силы природы человеческим трудом, вообще говоря, так же невозможно, как нельзя заместить арши­ны пудами. И в индустрии и в земледелии человек может только пользоваться действи­ем сил природы, если он познал их действие, и облегчать себе это пользование посред­ством машин, орудий и т. п. Что первобытный человек получал необходимое, как сво­бодный подарок природы, — это глупая побасенка, за которую г. Булгакова могут ос­вистать даже начинающие студенты. Никакого золотого века позади нас не было, и первобытный человек был совершенно подавлен трудностью существования, трудно­стью борьбы с природой. Введение машин и улучшенных способов производства неиз­меримо облегчило человеку эту борьбу вообще и производство пищи в частности. Уве­личилась не трудность производства пищи, а трудность получения пищи для рабочего — увеличилась

104__________________________ В. И. ЛЕНИН

потому, что капиталистическое развитие вздуло земельную ренту и земельную цену, сконцентрировало сельское хозяйство в руках крупных и мелких капиталистов, скон­центрировало еще больше машины, орудия, деньги, без которых невозможно успешное производство. Объяснять эту растущую трудность существования рабочих тем, что природа сокращает свои дары, — значит становиться буржуазным апологетом.

«Принимая этот закон, — продолжает г. Булгаков, — мы вовсе не утверждаем не­прерывного увеличения трудности производства пищи или не отрицаем сельскохозяй­ственного прогресса: утверждать первое и отрицать второе значило бы идти против очевидности. Несомненно, что трудность эта растет не непрерывно, развитие движется зигзагами. Агрономические открытия, технические усовершенствования превращают бесплодные земли в плодородные, временно упраздняют тенденцию, отмеченную в за­коне убывающего плодородия почвы» (ibid.).

Не правда ли, как это глубокомысленно?

Технический прогресс — «временная» тенденция, а закон убывающего плодородия почвы, т. е. уменьшающейся (да и то не всегда) производительности добавочных вло­жений капитала на базисе неизменной техники, «имеет универсальное значение»! Это совершенно все равно, что сказать: остановки поездов на станциях представляют из се­бя универсальный закон парового транспорта, а движение поездов между станциями — временная тенденция, парализующая действие универсального закона стояния.

Наконец, есть и массовые данные, опровергающие наглядно универсальность закона убывающего плодородия: данные о земледельческом и неземледельческом населении. Г-н Булгаков сам признает, что «добывание пищи требовало бы постоянно увеличи­вающегося относительно» (это заметьте!) «количества труда и, следовательно, земле­дельческого населения, если бы каждая страна была ограничена своими естественными ресур-

- ibidem — там же. Ред.

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 105

сами» (19). Если в Западной Европе земледельческое население уменьшается, то это объясняется тем, что посредством привоза хлеба удалось отклонить от себя действие закона убывающего плодородия. — Нечего сказать, хорошо объяснение! Наш ученый забыл о той мелочи, что относительное уменьшение земледельческого населения на­блюдается во всех капиталистических странах, в том числе и в земледельческих, и в ввозящих хлеб. Земледельческое население относительно уменьшается в Америке и в России, оно уменьшается во Франции с конца XVIII века (см. цифры в том же сочине­нии г. Булгакова, II, стр. 168), причем это относительное уменьшение переходит даже иногда в абсолютное, между тем как перевес ввоза хлеба над вывозом был еще в 30-х и 40-х годах совершенно ничтожен, и только с 1878 года не встречается уже совершенно годов с перевесом вывоза над ввозом. В Пруссии сельское население уменьшалось от­носительно с 73,5% в 1816 г. до 71,7% в 1849 г. и 67,5% в 1871 г., а ввоз ржи начался лишь с начала 60-х, пшеницы — с начала 70-х годов (там же, II, 70 и 88). Наконец, если мы возьмем европейские страны, ввозящие хлеб, — например, Францию и Германию последнего десятилетия, — то мы увидим несомненный прогресс сельского хозяйства наряду с абсолютным уменьшением числа занятых им рабочих: во Франции это число уменьшилось с 1882 по 1892 г. — с 6 913 504 до 6 663 135 («Statist, agric», ч. II, стр. 248—251), в Германии с 1882 по 1895 г. — с 8064 тыс. до 8045 тыс." Таким

* «Statistique agricole de la France (Enquete de 1892)». P. 1897. P. 113 («Сельскохозяйственная статисти­ка Франции (Обследование 1892 г.)». Париж, 1897, стр. 113. Ред.).

«Statistik des Deutschen Reichs», Neue Folge. Bd. 112: «Die Landwirtschaft im Deutschen Reich». Berlin, 1898, S. 6* («Статистика Германской империи», новая серия, т. 112: «Сельское хозяйство в Германской империи». Берлин, 1898, стр. 6*. Ред.) Г-ну Булгакову, разумеется, неприятен этот, разрушающий все его мальтузианство⁶⁴, факт технического прогресса при уменьшающемся сельском населении. Наш «строгий ученый» прибегает поэтому к такой уловке: вместо того, чтобы взять сельское хозяйство в собственном смысле слова (земледелие, скотоводство и т. п.), он берет (вслед за данными об увеличивающемся коли­честве земледельческих продуктов с 1 гектара!) «сельское хозяйство в широком смысле», куда немецкая статистика включает и оранжерейное и торговое огородничество, и лесоводство, и рыболовство! Полу­чается увеличение общей суммы лиц, действительно занятых «земледелием»!! (Булгаков, II, 133). Приве­денные в тексте цифры относятся к лицам, для коих земледелие составляло главное занятие. Число лиц, занимающихся земледелием побочно, возросло с 3144 тыс. до 3578 тыс. Складывать эти цифры с преды­дущими не вполне правильно, но и при сложении мы получаем лишь весьма небольшое увеличение: с 11 208 до 11 623 тыс.

106__________________________ В. И. ЛЕНИН

образом, можно сказать, что вся история XIX века массовыми данными по отношению к самым различным странам неопровержимо доказывает, что «универсальный» закон убывающего плодородия совершенно парализован «временной» тенденцией техниче­ского прогресса, который дает возможность уменьшающемуся относительно (а иногда даже абсолютно) сельскому населению производить увеличивающееся количество зем­ледельческих продуктов на увеличивающуюся массу населения.

Кстати сказать, эти массовые статистические данные вполне опровергают также два следующих центральных пункта «теории» г. Булгакова, именно: во-первых, его утвер­ждение, что «к земледелию совершенно неприложима» теория более быстрого роста постоянного капитала (орудий и материалов производства) сравнительно с переменным (рабочая сила). Г-н Булгаков преважно заявляет, что эта теория неверна, ссылаясь в подтверждение своего мнения: а) на «проф. А. Скворцова» (знаменитого всего более тем, что теорию средней нормы прибыли Маркса он приписывал агитаторскому зло­умышлению) и б) на тот факт, что при интенсификации хозяйства увеличивается коли­чество рабочих на единицу площади. Это — одно из тех умышленных непониманий Маркса, которые постоянно выказывают представители модной критики. Подумайте только: теория более быстрого роста постоянного капитала сравнительно с переменным опровергается фактом увеличения переменного капитала на единицу площади! И г. Булгаков не замечает, что приводимые им самим в таком обилии статистические дан­ные подтверждают теорию Маркса. Если во всем германском земледелии число рабо­чих с 1882 по 1895 г. уменьшилось с 8064 до 8045 тыс. (а при добавлении лиц, занятых земле-

_____________________ АГРАРНЫЙ ВОПРОС И «КРИТИКИ МАРКСА»____________________ 107

Дата добавления: 2015-06-04