Подстрочный комментарий к народнической profession de foi 30 страница. Земли мало — рассуждает народник — и становится все меньше

Земли мало — рассуждает народник — и становится все меньше. (Я беру даже не это непременно заявление

Вот почему теоретики марксизма, воюя с народничеством, напирают так на объяснение, понимание, на объективную сторону.

382__________________________ В. И. ЛЕНИН

автора статьи, а общее положение народнической доктрины.) — Совершенно справед­ливо, но почему же это вы говорите только, что земли мало, а не добавляете: мало про­дают. Ведь вы знаете, что наши крестьяне выкупают свои наделы у помещиков. Поче­му же вы обращаете главное внимание на то, что мало, а не на то, что продают?

Самый уже этот факт продажи, выкупа — указывает на господство таких принципов (приобретение средств производства за деньги), при которых трудящиеся все равно ос­танутся без средств производства, мало ли, много ли их продавать станут. Замалчивая этот факт, вы замалчиваете тот капиталистический способ производства, на почве ко­торого только и могла появиться такая продажа. Замалчивая его, вы тем самым стано­витесь уже на почву этого буржуазного общества и превращаетесь в простого полити­кана, рассуждающего о том, много или мало продавать земли. Вы не видите, что самый уже этот факт выкупа доказывает, что «в душе» тех, чьи интересы осуществили «вели­кую» реформу, кто провел ее, «засел уже полновластно капитал», что для всего этого либерально-народнического «общества», которое опирается на созданные реформой порядки, политиканствуя о различных улучшениях их, — только и света, что от «капи­талистической луны». Поэтому-то народник и ополчается с такой ненавистью на тех, кто последовательно стоит на принципиально иной почве. Он поднимает крик, что они не заботятся о народе, что они хотят обезземеливать крестьян!!

Он, народник, заботится о народе, он не хочет обезземелить крестьянство, он хочет, чтобы ему земли было больше (продано). Он — честный лавочник. Правда, он умалчи­вает о том, что земли не даром даются, а продаются, — но разве в лавках говорят о том, что за товары надо платить деньги? Это всякий и так знает.

Понятно, что он ненавидит марксистов, которые говорят, что надо обращаться ис­ключительно к тем, кто уже «дифференцирован» от этого лавочнического общества, «отлучен» от него, — если позволительно употребить

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 383

эти характернейшие мелкобуржуазные выражения господ Михайловских и Южако-

* вых.

Пойдем дальше. «Промыслов мало» — вот точка зрения народника на кустарные промыслы. И опять-таки о том, какова организация этих промыслов, он умалчивает. Он благодушно закрывает глаза на то, что и те промыслы, которые «падают», и те, которые «развиваются», — одинаково организованы капиталистически, с полным порабощени­ем труда капиталу скупщиков, купцов и т. д., и ограничивается мещанскими требова­ниями прогрессов, улучшений, артелей и т. п., как будто бы подобные меры могут хоть сколько-нибудь затронуть факт господства капитала. Как в области земледелия, так и в области промышленности обрабатывающей он становится на почву данной их органи­зации и воюет не против самой этой организации, а против различных несовершенств ее. — Что касается податей, то тут уж народник сам опроверг себя, выставив рельефно основную характеристическую черту народничества — способность на компромиссы. Выше он сам утверждал, что всякий налог (даже подоходный) ляжет на рабочие руки при наличности системы присвоения сверхстоимости, — но тем не менее он вовсе не отказывается потолковать с либеральным обществом о том, велики ли подати или ма­лы, и преподать с «гражданской порядочностью» надлежащие советы департаменту податей и сборов.

Одним словом, причина, по мнению марксиста, не в политике, не в государстве и не в «обществе», — а в данной системе экономической организации России; дело не в том, что «ловкие люди» или «пройдохи» ловят рыбу в мутной воде, а в том, что «народ» представляет из себя два, друг другу противоположные, друг друга исключающие, класса: «в обществе все действующие силы слагаются в две равнодействующие, взаим­но-противоположные».

Кроме замалчивания и непонимания капиталистического характера выкупа, гг. народники скромно обходят и тот факт, что «малоземелье» крестьян дополняется наличностью весьма хороших кусочков земли у представителей «стародворянского» наслоения.

384_______________________________ В. И. ЛЕНИН

«Люди, заинтересованные в водворении буржуазного порядка, видя крушение своих проектов, не ос­танавливаются на этом: они ежечасно твердят крестьянству, что виновата во всем община и круговая порука, переделы полей и мирские порядки, потворствующие лентяям и пьяницам; они устраивают для достаточных крестьян ссудосберегательные товарищества и хлопочут о мелком земельном кредите для участкового землевладения; они устраивают в городах технические, ремесленные и разного рода другие училища, в которые опять-таки попадают только дети достаточных людей, тогда как масса остается без школ; они помогают богатым крестьянам улучшать скот выставками, премиями, племенными произво­дителями, отпускаемыми из депо за плату, и т. д. Все эти мелкие усилия складываются в одну значитель­ную силу, которая действует на деревенский мир разлагающим образом и все больше и больше раскалы­вает крестьянство надвое».

Характеристика «мелких усилий» хороша. Мысль автора, что все эти мелкие усилия (на которых так усердно стоит теперь «Русское Богатство» и вся наша либерально-народническая пресса) означают, выражают и проводят «новомещанское» наслоение, капиталистические порядки, — совершенно справедлива.

Это обстоятельство именно и является причиной отрицательного отношения мар­ксистов к подобным усилиям. А тот факт, что эти «усилия» несомненно представляют собой ближайшие desiderata мелких производителей, — доказывает, по их мнению, правильность основного их положения: что нельзя видеть представителя идеи труда в крестьянине, так как он, являясь при капиталистической организации хозяйства мелким буржуа, в силу этого становится на почву данных порядков,

* Итак, крушение проекта об уничтожении общины — означает победу над интересами «водворения буржуазного порядка»!!

Сочинивши себе мещанскую утопию из «общины», народник доходит до такого мечтательного игно­рирования действительности, что в проекте против общины видит целое водворение буржуазного поряд­ка, тогда как это — простое политиканство на почве вполне уже «водворенного» буржуазного строя.

Самым решительным доводом против марксиста является для него вопрос, который и задается с ви­дом окончательного торжества: нет, вы скажите, вы хотите уничтожить общину или нет? да или нет? — Дли него тут весь вопрос, все «водворение». Он абсолютно не хочет понять, что с точки зрения марксис­та «водворение» — давний уже и бесповоротный факт, которого ни уничтожение общины, ни укрепле­ние ее не затронет, — как и теперь господство капитала одинаково и в общинной, и в подворной деревне.

Более глубокий протест против «водворения» народник старается выставить апологией водворения. Утопающий за соломинку хватается.

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 385

в силу этого примыкает некоторыми сторонами своей жизни (и своих идей) к буржуа­зии.

Этим местом небесполезно также воспользоваться, чтобы подчеркнуть следующее. Отрицательное отношение марксистов к «мелким усилиям» — особенно вызывает на­рекания господ народников. Напоминая им об их предках, мы тем самым показываем, что было время, когда народники иначе смотрели на это, когда они не так охотно и усердно шли на компромиссы [хотя и тогда все-таки шли, как доказывает эта же ста­тья], когда они — не скажу: понимали, — но по крайней мере чувствовали буржуаз­ность всех таких усилий, когда отрицание их осуждалось как «пессимизм к народу» только самыми наивными из либералов.

Приятное общение господ народников с этими последними, в качестве представите­лей «общества», принесло, видимо, полезные плоды.

Неспособность удовлетворяться «мелкими усилиями» буржуазного прогресса вовсе не означает абсолютного отрицания частных реформ. Марксисты вовсе не отрицают некоторой (хотя и мизерной) пользы этих мероприятий: они могут принести трудяще­муся некоторое (хотя и мизерное) улучшение его положения; они ускорят вымирание особенно отсталых форм капитала, ростовщичества, кабалы и т. п., ускорят превраще­ние их в более современные и человечные формы европейского капитализма. Поэтому марксисты, если бы их спросили, следует ли принимать такие меры, ответили бы, ко­нечно: следует, но при этом пояснили бы свое отношение вообще к тому капиталисти­ческому строю, который этими мерами улучшается, — при этом мотивировали бы свое согласие желанием ускорить развитие этого строя и, следовательно, финал его.

«Если мы обратим внимание, что у нас крестьянство разделено, как в Германки, по правам и владе­нию, на различные категории (государственные крестьяне, удельные, бывшие помещичьи, и из них по­лучившие полные наделы, средние и

Это относится не только к «техническим и другим училищам», к улучшениям техники крестьян и кустарей, но и к «расширению крестьянского землевладения», к «кредиту» и т. п.

386_______________________________ В. И. ЛЕНИН

четвертные, дворовые); что общинный быт не представляется у нас общим бытом; что в юго-западном крае, встречаясь с личным землевладением, мы встречаемся опять с крестьянами тяглыми, пешими, ого­родными, батрачными и чиншевиками, из которых одни имеют по 100 десятин и более, а другие не име­ют и вершка земли; что в балтийских губерниях аграрный строй представляется совершенным сколком с германского аграрного строя и т. д., — то увидим, что и у нас есть почва для буржуазии».

Нельзя не отметить тут того мечтательного преувеличения значения общины, кото­рым всегда грешили народники. Автор выражается так, как будто бы «общинный быт» исключал буржуазию, исключал раздробление крестьян! Да ведь это же прямая неправ­да!

Всякий знает, что и общинные крестьяне тоже раздроблены по правам и наделам; что во всякой наиобщинной деревне крестьяне опять-таки раздроблены и «но правам» (безземельные, надельные, бывшие дворовые, выкупившие наделы особыми взносами, приписные etc, etc), и «по владению»: крестьяне, которые сдали наделы, у которых их отобрали за недоимки, за то, что они не обрабатывают и запускают, — и которые сни­мают чужие наделы; крестьяне, имеющие «вечную» землю или «покупающие на года» по нескольку десятин; наконец, крестьяне бездомовые, без всякого скота, безлошадные и многолошадные. Всякий знает, что в каждой наиобщинной деревне на этой почве хо­зяйственной раздробленности и товарного хозяйства растут пышные цветы ростовщи­ческого капитала, кабалы во всех ее формах. А народники все еще рассказывают свои приторные сказки о каком-то «общинном быте»!

«И молодая буржуазия у нас, действительно, растет не по дням, а по часам, растет не по одним только еврейским окраинам, но и внутри России. Выразить цифрами ее численность пока очень трудно, но, смотря на возрастающее число землевладельцев, на увеличивающееся число торговых свидетельств, на увеличивающееся число жалоб из деревень на мироедство и кулачество и т. п. признаки, можно думать, что численность ее уже значительна».

См. настоящий том, стр. 36—37. Ред.

К которым следует добавить — покупки с помощью крестьянского банка, «прогрессивные течения в крестьянском хозяйстве» — улучшения техники и культуры, введение улучшенных орудий, травосея­ние и т. п., развитие мелкого кредита и организацию сбыта для кустарей и т. д.

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 387

Совершенно верно! Именно этот факт, верный для 1879 г. и бесспорный, в неизме­римо большем развитии, для 1895 г., и служит одним из устоев марксистского понима­ния русской действительности.

Отношение к этому факту у нас одинаково отрицательное; мы оба согласны в том, что он выражает явления, противоположные интересам непосредственных производи­телей, — но мы совершенно различно понимаем эти факты. Теоретическую сторону этого различия я уже охарактеризовал выше, а теперь обращусь к практической.

Буржуазия — особенно деревенская — еще слаба у нас; она только еще зарождается, говорит народник. Поэтому с ней и можно еще бороться. Буржуазное направление очень еще несильно — поэтому можно еще повернуть назад. Время не ушло.

Только метафизик-социолог (превращающийся на практике в трусливого реакцион­ного романтика) в состоянии рассуждать таким образом. Я уже не буду говорить о том, что «слабость» буржуазии деревенской объясняется отливом сильных ее элементов, ее вершин, в города, — что в деревнях это только — «солдаты», а в городах уже сидит «генеральный штаб», — я не буду говорить о всех этих, донельзя очевидных извраще­ниях факта народниками. Есть еще ошибка в этом рассуждении, которая и делает его метафизическим.

Мы имеем перед собой известное общественное отношение, отношение между дере­венским мелким буржуа (богатым крестьянином, торгашом, кулаком, мироедом и т. п.) и «трудовым» крестьянином, трудовым «за чужой счет», разумеется.

Отношение это существует — народник не сможет отрицать его всеобщей распро­страненности. Но оно слабо — говорит он — и потому его можно еще исправить.

Историю делают «живые личности», скажем мы этому народнику, угощая его его же добром. Исправление, изменение общественных отношений, разумеется, возможно, но возможно лишь тогда, когда исходит от самих членов этих исправляемых или изменяе­мых

388__________________________ В. И. ЛЕНИН

общественных отношений. Это ясно, как ясен ясный божий день. Спрашивается, мо­жет ли «трудовой» крестьянин изменить это отношение? В чем оно состоит? — В том, что два мелкие производителя хозяйничают при системе товарного производства, что это товарное хозяйство раскалывает их «надвое», что оно дает одному капитал, друго­го заставляет работать «за чужой счет».

Каким же образом наш трудовой крестьянин изменит это отношение, когда он сам одной ногой стоит на той именно почве, которую и нужно изменять? как может он по­нять негодность обособленности и товарного хозяйства, когда он сам обособлен и хо­зяйничает на свой риск и страх, хозяйничает на рынок? когда эти условия жизни поро­ждают в нем «помыслы и чувства», свойственные тому, кто поодиночке работает на рынок? когда он раздроблен самыми материальными условиями, величиной и характе­ром своего хозяйства, и в силу этого его противоположность капиталу настолько еще не развита, что он не может понять, что это именно — капитал, а не только «пройдо­хи» да ловкие люди?

Не очевидно ли, что следует обратиться туда, где это же (nota bene) общественное отношение развито до конца, где члены этого общественного отношения, являющиеся непосредственными производителями, сами уже окончательно «дифференцированы» и «отлучены» от буржуазных порядков, где противоположность уже развита так, что ясна сама собой, где невозможна уже никакая мечтательная, половинчатая постановка во­проса? И когда непосредственные производители, стоящие в этих передовых условиях, будут «дифференцированы от жизни» буржуазного общества не только в факте, но и β своем сознании, — тогда и трудовое крестьянство, поставленное в отсталые, худшие условия, увидит, «как это делается», и примкнет к своим товарищам по работе «за чу­жой счет».

«Когда у нас говорят о фактах покупки крестьянами земель и объясняют, что крестьянство покупает землю и в личную соб-

* — заметьте. Ред.

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 389

ственность и миром, то никогда почти не добавляют к этому, что мирские покупки составляют только редкое и ничтожное исключение из общего правила личных покупок».

Приведя далее данные о том, что число частных землевладельцев, достигавшее 103158 в 1861 г., оказалось 313529, по данным 60-х годов, и сказав, что это объясняется тем, что второй раз сосчитаны мелкие собственники из крестьян, которые не считались при крепостном праве, автор продолжает:

«это и есть наша молодая сельская буржуазия, непосредственно примыкающая и соединяющаяся с мелкопоместным дворянством».

Правда, — скажем мы на это, — совершенная правда, — особенно насчет того, что она «примыкает» и «соединяется»! И поэтому к идеологам мелкой буржуазии относим мы тех, кто придает серьезное значение (в смысле интересов непосредственных произ­водителей) «расширению крестьянского землевладения», т. е. и автора, говорящего это на стр. 152-ой.

Поэтому-то и считаем мы не более как политиканами людей, разбирающих вопрос о личных и мирских покупках так, как будто бы от него зависело хоть на йоту «водворе­ние» буржуазных порядков. Мы и тот и другой случай относим к буржуазности, ибо покупка есть покупка, деньги суть деньги в обоих случаях, т. е. такой товар, который попадает лишь в руки мелкого буржуа, все равно, объединенного ли миром «для соци­ального взаимоприспособления и солидарной деятельности» или разъединенного уча­стковым землевладением.

«Впрочем, она (молодая сельская буржуазия) тут далеко еще не вся. «Мироед» — слово, конечно, не новое на Руси, но оно никогда не имело такого значения, какое получило теперь, никогда не оказывало такого давления на односельцев, какое оказывает теперь. Мироед был лицом каким-то патриархальным,

Речь идет, разумеется, не о таких деньгах, которые служат только для приобретения необходимых предметов потребления, а о свободных деньгах, которые могут быть сбережены для покупки средств производства.

390_______________________________ В. И. ЛЕНИН

сравнительно с настоящим, лицом, всегда подчинявшимся миру, а иногда просто лентяем, особенно и не гнавшимся за наживой. — В настоящее время слово мироед имеет другое значение, а в большинстве гу­берний оно сделалось уже только родовым понятием, сравнительно мало употребляется и заменяется словами: кулак, коштан, купец, кабатчик, кошатник, подрядчик, закладчик и т. д. Это раздробление одно­го слова на несколько слов, слов, отчасти тоже не новых, а отчасти совершенно новых или доселе не встречавшихся в крестьянском обиходе, показывает прежде всего на то, что в эксплуатации народа про­изошло разделение труда, а затем на широкое разрастание хищничества и на специализацию его. Почти в каждом селе и в каждой деревне есть один или несколько таких эксплуататоров».

Бесспорно, что этот факт разрастания хищничества подмечен верно. Напрасно толь­ко автор, как и все народники, несмотря на все эти факты, не хочет понять, что это сис­тематическое, всеобщее, правильное (даже с разделением труда) кулачество есть про­явление капитализма в земледелии, есть господство капитала в его первичных формах, который, с одной стороны, постоянно высачивает тот городской, банковский, вообще европейский капитализм, который народники считают чем-то наносным, а с другой стороны, — поддерживается и питается этим капитализмом, одним словом, что это — одна из сторон капиталистической организации русского народного хозяйства.

Кроме того, характеристика «эволюции» мироеда даст нам возможность еще ули­чить народника.

В реформе 1861 г. народник видит санкцию народного производства, усматривает в ней существенные отличия от западной.

Те мероприятия, которых он теперь жаждет, равным образом сводятся к подобной же «санкции» — общины и т. п., к подобным же «обеспечениям наделом» и средствами производства вообще.

Отчего же это, г. народник, реформа, «санкционировавшая народное (а не капитали­стическое) производство», привела только к тому, что из «патриархального лентяя» по­лучился сравнительно энергичный, бойкий, подернутый цивилизацией хищник? только к перемене формы хищничества, как и соответствующие великие реформы на Западе?

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 391

Отчего думаете вы, что следующие шаги «санкции» (вполне возможные в виде рас­ширения крестьянского землевладения, переселений, регулирований аренды и прочих несомненных прогрессов, но только прогрессов буржуазных), — почему думаете вы, что они поведут к чему-нибудь иному, кроме дальнейшего видоизменения формы, дальнейшей европеизации капитала, перерождению его из торгового в производитель­ный, из средневекового — в новейший?

Иначе не может быть — по той простой причине, что подобные меры нисколько не задевают капитала, т. е. того отношения между людьми, при котором в руках одних скоплены деньги — продукт общественного труда, организованного товарным хозяй­ством, — а у других нет ничего кроме свободных «рук», свободных именно от того продукта, который сосредоточен у предыдущего разряда.

«... Из них (из этих кулаков и т. д.) не имеющая капитала мелюзга примыкает обыкновенно к крупным торговцам, снабжающим их кредитом или поручающим им покупку за свой счет; более состоятельные ведут дело самостоятельно, сами сносятся с большими торговыми и портовыми городами, отправляют туда от своего имени вагоны и сами отправляются за товарами, потребными на месте. Садитесь вы на любую железную дорогу и вы непременно встретите в III классе (редко во II) десятки этого люда, от­правляющегося куда-нибудь по своим делам. Вы узнаете этих людей и по особому костюму, и по край­ней бесцеремонности обращения, и по резкому гоготанью над какой-нибудь барыней, которая просит не курить, или над мужичком [так и стоит: «мужичком». К. Т.], отправляющимся куда-нибудь на заработки, который оказывается «необразованным», потому что ничего не понимает в коммерции и ходит в лаптях. Вы узнаете этих людей и по разговору. Разговаривают они обыкновенно: о «курпеях», о «постных мас­лах», о коже, о «снетке», о просах и т. п. Вы услышите при этом и цинические рассказы об употребляе­мых ими мошенничествах и фальсификациях товаров: о том, как солонину, давшую «сильный дух, сбыли на фабрику», о том, что «подкрасить чай всякий сумеет, ежели раз ему показать», что «в сахар можно вогнать водою три фунта лишнего веса на голову, так что покупатель ничего не заметит» и т. д. Расска­зывается все это с такой откровенностью и

«Масса будет по-прежнему... трудиться за чужой счет» (разбираемая статья, стр. 135): если бы она не была «свободна» (de facto, — de jure же (фактически, — юридически же. Ред.), может быть, и «обес­печена наделом») — этого не могло бы, разумеется, быть.

392_______________________________ В. И. ЛЕНИН

бесцеремонностью, что вы ясно видите, что люди эти не воруют в буфетах ложек и не отвертывают в вокзалах газовых рожков только потому, что боятся попасть в тюрьму. Нравственная сторона этих людей ниже самых элементарных требований, вся она основана на рубле и исчерпывается афоризмами: купец — ловец; на то и щука в море, чтобы карась не дремал; не плошай; присматривайся к тому, что плохо лежит; пользуйся минутой, когда никто не смотрит; не жалей слабого; кланяйся и пресмыкайся, когда нужно». И дальше приводится из газетной корреспонденции пример, как один кабатчик и ростовщик, Волков, поджег свой дом, застрахованный в большую сумму. Этого субъекта «учитель и местный свя­щенник считают самым уважаемым своим знакомым», один «учитель пишет ему за вино все кляузные бумаги». «Волостной писарь обещает ему опутать мордву». «Один земский агент и в то же время член земской управы страхует ему старый дом в 1000 р.» и т. д. «Волков — явление вовсе не единичное, а тип. Нет местности, где бы не было своих Волковых, где бы не рассказывали вам не только о подобном же обирании и закабалении крестьян, по и о случаях подобных же поджогов...»

«... Но как же относится, однако, к подобным людям крестьянство? Если они глупы, грубо-бессердечны и мелочны, как Волков, то крестьянство не любит их и боится, боится потому, что они мо­гут сделать ему всякую мерзость, тогда как оно им ничего сделать не может; у них дома застрахованы, у них борзые кони, крепкие запоры, злые собаки и связи с местными властями. Но если эти люди поумнее и похитрее Волкова, если они обирание и закабаление крестьянства облекают в благовидную форму, ес­ли, утаивая рубль, они в то же время во всеуслышание скидывают грош, не жалеют лишнего полштофа водки или какой-нибудь меры пшена на погорелую деревню, то они пользуются со стороны крестьян почетом, авторитетом и уважением, как кормильцы, как благодетели бедняков, без которых те, пожалуй, пропали бы. Крестьянство смотрит на них, как на людей умных, и отдает им даже детей в науку, считая за честь, что мальчик сидит в лавке, и будучи уверено, что из него выйдет человек».

Я нарочно выписал поподробнее рассуждения автора, чтобы привести характеристи­ку нашей молодой буржуазии, сделанную противником положения о буржуазной орга­низации русского общественного хозяйства. Разбор ее может много уяснить в теории русского марксизма, в характере ходячих нападок на него со стороны современного на­родничества.

По началу этой характеристики видно, что автор понимает, как будто, глубокие кор­ни этой буржуазии, понимает связь ее с крупной буржуазией, к которой

__________________ ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОДЕРЖАНИЕ НАРОДНИЧЕСТВА________________ 393

«примыкает» мелкая, связь ее с крестьянством, которое отдает ей «детей в науку», — но по примерам автора видно, что он далеко не достаточно оценивает силу и прочность этого явления.

Его примеры говорят об уголовных преступлениях, мошенничествах, поджогах и т. д. Получается впечатление, что «обирание и закабаление» крестьянства — какая-то случайность, результат (как выше выразился автор) тяжелых условий жизни, «грубости нравственных идей», стеснений «доступа литературы к народу» (с. 152) и т. п. — одним словом, что все это не вытекает вовсе с неизбежностью из современной организации нашего общественного хозяйства.

Марксист держится именно этого последнего мнения; он утверждает, что это вовсе не случайность, а необходимость, необходимость, обусловленная капиталистическим способом производства, господствующим в России. Раз крестьянин становится товар­ным производителем (а таковыми стали уже все крестьяне), — то «нравственность» его неизбежно уже будет «основана на рубле», и винить его за это не приходится, так как самые условия жизни заставляют ловить этот рубль всяческими торговыми ухищре­ниями. При этих условиях без всякой уголовщины, без всякого лакейства, без всяких фальсификаций, — из «крестьянства» выделяются богатые и бедные. Старое равенство не может устоять перед рыночными колебаниями. Это — не рассуждение; это — факт. И факт — то, что «богатство» немногих становится при этих условиях капиталом, а «бедность» массы заставляет ее продавать свои руки, работать за чужой счет. Таким образом, с точки зрения марксиста, капитализм засел уже прочно, сложился и опреде­лился вполне не только в фабрично-заводской промышленности, айв деревне и вооб­ще везде на Руси.

Можете себе представить теперь, какое остроумие проявляют гг. народники, когда в ответ на аргументацию марксиста, что причина этих «печальных явлений»

Ср. Успенского^1Ж.

394__________________________ В. И. ЛЕНИН

в деревнях — не политика, не малоземелье, не платежи, не худые «личности», а капи­тализм, что все это необходимо и неизбежно при существовании капиталистического способа производства, при господстве класса буржуазии, — когда в ответ на это народ­ник начинает кричать, что марксисты хотят обезземелить крестьянство, что они «пред­почитают» пролетария «самостоятельному» крестьянину, что они проявляют, — как говорят провинциальные барышни и г. Михайловский в ответе г. Струве, — «презрение и жестокость» к «личности»!

На этой картинке деревни, которая интересна тем, что приведена противником, мы можем видеть наглядно вздорность ходячих возражений против марксистов, выдуман-ность их — в обход фактов, в забвение прежних своих заявлений — все ради того, что­бы спасти, coûte que coûte, те теории мечтаний и компромиссов, которые, к счастью, не спасет уже теперь никакая сила.

Толкуя о капитализме в России, марксисты перенимают готовые схемы, повторяют как догмы положения, являющиеся слепком с других совсем условий. Ничтожное по развитию и значению капиталистическое производство России (на наших фабриках и заводах занято всего 1400 тыс. человек) они распространяют на массу крестьянства, ко­торое еще владеет землей. Таково одно из любимых в либерально-народническом лаге­ре возражений.

И вот на этой же картинке деревни видим мы, что народник, описывая порядки «об­щинных» и «самостоятельных» крестьян, не может обойтись без той же, заимствован­ной из абстрактных схем и чужих догм, категории буржуазии, не может не констатиро­вать, что она — деревенский тип, а не единичный случай, что она связана с крупной буржуазией в городах крепчайшими нитями, что она связана и с крестьянством, кото­рое «отдает ей детей в науку», из которого, другими словами, и выходит эта молодая буржуазия.

Дата добавления: 2015-06-04