Колонизация

Для понимания идеи колонизации существенное значение имеет тот факт, что Хабермас считает общество состоящим из жизненного мира и системы. Также несмотря на то что оба понятия в более ранний исторический период были тесно переплетены, сегодня между ними наблюдается возрастающее расхождение; они «рассоединялись», и жизненный мир и система претерпели процесс дифференци­ации, однако этот процесс в двух указанных сферах принял различные формы. Хотя Хабермас видит между системой и жизненным миром диалектическую вза­имосвязь (они одновременно ограничивают и предоставляют новые возможности друг для друга), основной интересующий его вопрос состоит в том, каким обра­зом система в современном мире стала контролировать жизненный мир. Иначе говоря, его интересует разрушение диалектики между системой и жизненным миром и увеличение власти первой над последним.¹

Хабермас противопоставляет возрастающую рациональность системы и жиз­ненный мир. Рационализация жизненного мира вызывает увеличение рациональ­ности в коммуникативном действии. Кроме того, действие, ориентированное на достижение взаимопонимания, все более освобождается от нормативного при­нуждения и все в большей степени опирается на повседневный язык. Другими словами, социальная интеграция достигается все более посредством процессов, при которых согласие формируется в языке.

Но в результате требования к языку возрастают и начинают превышать его возможности. Делингвистифицированные средства (особенно деньги в экономи­ческой системе и власть в политической системе и ее административном аппара­те) — те, которые дифференцировались в системе и выделились из нее, — заполня­ют эту пустоту и заменяют, по крайней мере до некоторой степени, повседневный язык. Вместо языковой координации действия эту функцию выполняют деньги и власть. Жизнь монетаризируется и бюрократизируется.

Иначе говоря, усложняющаяся система «высвобождает системные императи­вы, разрушающие возможности жизненного мира, которые они инструментализи-руют» (Habermas, 1987a, р. 155). В этой связи Хабермас пишет о «насилии», кото­рое применяется к жизненному миру системой таким образом, что ограничивает коммуникацию. Это насилие, в свою очередь, вызывает «патологии» в жизненном мире. Хабермас рассматривает эти изменения, рассуждая о всемирной истории:

Далеко идущее рассоединение системы и жизненного мира было необходимым усло­вием перехода от стратифицированных классовых обществ европейского феодализма к экономическим классовым обществам раннего периода современности; однако капи-

¹ Однако Хабермас усматривает проблемы (господство, самообман) также и в рамках жизненного мира (Authwaite, 1994, р. 116).

[475]

талистическая модель модернизации отмечена искажением, овеществлением символи­ческих структур жизненного мира под воздействием императивов подсистем, диффе­ренцированных посредством денег и власти и ставших самодостаточными (Habermas, 1987а, р. 283; курсив мой)

Отметим, что, связывая возникновение деформаций с капитализмом, Хабер-мас, по крайней мере, в этом смысле, продолжает работать в рамках неомарксист­ской концепции. При рассмотрении современного мира он вынужден оставить марксистский подход (Sitton, 1996), поскольку заключает, что искажения жиз­ненного мира «более невозможно локализовать классово-конкретным способом» (1987а, р. 333). Высказывая это ограничение и следуя своим истокам в крити­ческой теории, Хабермас демонстрирует также сильное влияние веберовской те­ории. Фактически он утверждает, что различие между жизненным миром и си­стемой и окончательная колонизация жизненного мира позволяют нам увидеть в новом свете веберовский тезис о «противоречащей себе современности» (Haber­mas, 1987а, р. 299). По Веберу, это главным образом конфликт между субстан­циальной и формальной рациональностью и торжество на Западе последней над первой. С точки зрения Хабермаса, рационализация системы торжествует над рационализацией жизненного мира, вследствие чего жизненный мир колонизи­руется системой.

Определенность своим рассуждениям о колонизации Хабермас придает, утверж­дая, что основными силами в данном процессе выступают «формально организо­ванные области действия» на системном уровне — например, экономика и государ­ство. В традиционных марксистских терминах, Хабермас считаетрассматривает современное общество подверженным периодическим системным кризисам. Стремясь справиться с этими кризисами, такие институты, как государство и эко­номика, предпринимают действия, пагубно влияющие на жизненный мир, вызы­вающие в нем патологии и кризисы. По существу, жизненный мир обедняется эти­ми системами, и коммуникативное действие оказывается все менее направленным на достижение согласия. Коммуникация становится более загнанной в жесткие рамки, истощенной и раздробленной, и сам жизненный мир, кажется, балансиру­ет на грани разрушения. Эта атака на жизненный мир чрезвычайно беспокоит Ха­бермаса, если принять во внимание его интерес к коммуникативному действию, которое в этом мире происходит. Но как бы обширна ни была колонизация со сто­роны системы, жизненный мир «никогда не вымывается полностью» (Habermas, 1987а, р. 311).

Если важнейшая проблема современного мира заключается в рассоединении системы и жизненного мира и господстве системы над жизненным миром, тогда ее решения вполне ясны. С одной стороны, жизненный мир и систему необходи­мо вновь соединить. С другой стороны, должна быть восстановлена диалектика системы и жизненного мира таким образом, чтобы вместо искажения последнего первой оба стали взаимно обогащающими и укрепляющими. Несмотря на то что в первобытном обществе система и жизненный мир были переплетены, из-за про­исшедшего в обоих процесса рационализации будущее воссоединение, возможно, породит такой уровень системы, жизненного мира и их взаимосвязи, который не имеет прецедента в человеческой истории.

[476]

Итак, Хабермас снова возвращается к своим марксистским корням. Маркс, ко­нечно, не искал в историческом прошлом идеальное государство, а видел его в будущем в виде коммунизма и полного расцвета человеческого рода. Хабермас тоже не оглядывается на архаические общества, в которых нерационализованные система и жизненный мир были более едины, а рассчитывает на будущее государ­ство с гораздо более удовлетворительным объединением рационализированных системы и жизненного мира.

Кроме того, Хабермас переосмысливает марксистскую теорию социальной борь­бы. Маркс делал акцент на конфликте между пролетариатом и капиталистами и объяснял его эксплуатационным характером капиталистической системы. Хабер­мас уделяет внимание не эксплуатации, а колонизации, и рассматривает многие конфликты последних десятилетий в свете этого подхода. Он считает социальные движения, такие как ориентированные на большее равенство, самореализацию, охрану окружающей среды и мира, «реакцией на атаку системы на жизненный мир. Несмотря на многообразие интересов и политических проектов этих разно­родных групп, они сопротивлялись колонизации жизненного мира» (Seidman, 1989, р. 25). Надежда на будущее определенно связана с сопротивлением посяга­тельствам на жизненный мир и с созданием мира, в котором система и жизнен­ный мир находятся в гармонии и взаимно обогащают друг друга так, как этого еще не было в истории.

Дата добавления: 2015-06-04