Из выступления на дискуссии «творческая методология театра имени мейерхольда» 25 декабря 1930 года 3 страница

заться в одиночестве. Нужно дать такую «ладонь», как правиль­но выражается Олеша, на которой он в своем состоянии и мог бы себя заявить.

Вот все предварительные замечания, которые мне нужно было сделать для того, чтобы перейти к разъяснению некоторых сце­нических приемов.

Теперь перейдем к самому рассказу о том, как будет <оформ­лена > сцена. Костюмы в этой пьесе должны, с одной стороны, показывать человека, определить биографию человека и «адрес», с другой стороны, должны помочь проникнуть в психологию дей­ствующего лица и в движения психики, все равно — представите­ли ли это капиталистического мира или социалистического. Одни находятся на пороховом складе, который будет взорван. Они от­лично понимают все дефекты (безработица, кризисы, борьба за рынки), и эти трудности обязывают их к борьбе. С другой сторо­ны — социалистический мир. Здесь люди тоже попадают в пере­плет, потому что этот мир принимает не всех, и тут начинаются колебания, раздумывания.

Костюм этот мир должен определять. Как это сделать? Очень часто думают, что это можно сделать только через цвет, что цвет — основное. Приходит художник и говорит: «Да, в общем и целом цвет — вещь прекрасная» — и он начинает щеголять запа­сом цветовых комбинаций, за которые он отвечает и которые дей­ствительно приятны глазу и психике зрителя. Если человек вышел в черном платье, то что это обозначает? Говорят: «он в траур нарядился». А если человек зимой пришел в летнем желтом платье с цветочками, все немного удивляются: «Ну, — говорят, — у него недоразумение». Если зимой при 20° мороза человек пришел в летнем платье и в панаме, то все немного разведут руками, и это, несомненно, наложит отпечаток на характеристику. «А, по­нимаем, — скажут, — тут конченное дело». Вот, например, Волков всегда ходит в костюме спортсмена, а я уверен, что он не сумеет подкинуть ни одного мяча. И если нужно, как курьез, показать, что человек, ничего общего со спортом не имеющий, носит спорт­сменский костюм, то это в плане сценическом произведет опреде­ленное впечатление. На этом можно построить целый фильм, ко­торый будет иметь смысл дискредитации такого человека. Для Чаплина — это целая тема. Чаплин — и вдруг в спортивном ко­стюме, да это полная дискредитация спортсмена...

II. ИЗ ВЫСТУПЛЕНИЯ НА ДИСПУТЕ 17 июня 1931 года

...Когда Олеша поставил вопрос о том, чтобы продумывать медленно те проблемы, которые он перед собою ставит, тоего вовсе не увлекала проблема темпов[350]. Некоторые думают, что можно серьезные проблемы не только ставить, но еще и разре-

шать на сценической площадке очень скоропалительно — так же, как это совершенно правильно делает газета. Но дело в том, что искусство является чем-то иным по своей природе, чем газета. Серьезную проблему нужно ставить перед зрительным залом при непременном условии, что она продумывается и углубляется в работе очень серьезной и не поспешной, иначе мы можем ска­титься, в конце концов, в болото, когда искусство потеряет свою прелесть именно как искусство.

...Театр всегда строит свое дело на законе, для театра постав­ленном. Природа всякого театра — природа дискуссионная. Дру­гого назначения у театра нет, как то, чтобы в зрительном зале создавать такую дискуссию, которая бы заставила их <зрителей>, выходя из зрительного зала, делать глубочайшие обобще­ния. В прессе задавали вопрос: кому интересно, что Олеша взял и изобразил какие-то мучения и страдания Елены Гончаровой? Театр должен строить свои пьесы таким образом, чтобы в зри­тельном зале обязательно создавалась дискуссия, чтобы можно было делать обобщения....

Дата добавления: 2015-06-04