Брайан ТОЛУЭЛЛ. Законодательные-нормативные природоохранные акты и литература

НАРОДА

НЕБЕСНОГО

АМУЛЕТ

И

Законодательные-нормативные природоохранные акты и литература

1 Охрана природы. Земли. Общие требования к рекультивации земель. ГОСТ 17.5.3.04-83.- М. Госстандарт, 1985.

2 Охрана природы. Земли. Классификация нарушенных земель для рекультивации. ГОСТ 17.5.1.02-85 – М: Издательство стандартов, 1993.

3 Охрана природы. Почвы. Требования к охране плодородного слоя почвы при производстве работ. ГОСТ 17.4.3.02-85 – М: Госстандарт, 1985.

4 Атлас Тюменской области, 1971.

5 Строительная климатология. СНиП 23.01. - 99. Москва. Госстрой России, 2000.

6 Трофимов В.Т. Закономерности пространственной изменчивости инженерно-геологических условий Западно-Сибирской плиты. Москва, изд. МГУ, 1997.

7 Арчегова И.Б., Капелькина Л.П. Посттехногенные экосистемы Севера. Санкт-Петербург: Наука, 2002.

8 ГОСТ 17.5.3.04-83. Охрана природы. Земли. Общие требования к рекультивации земель.

9 ГОСТ 17.5.1.01-83 (СТ СЭВ 3848-82). Охрана природы. Рекультивация земель. Термины и определения.

10 ГОСТ 17.5.02-85. Охрана природы. Земли. Классификация нарушенных земель для рекультивации.

11 ГОСТ 17.5.1.03-86. Охрана природы. Земли. Классификация вскрышных и вмещающих пород для биологической рекультивации земель.

12 Капелькина Л.П. Естественное и искусственное лесовозобновление на нарушенных землях Севера// Лесной журнал. 1983. №1. С.21-24.

13 Капелькина Л.П. Методы и направления биологической рекультивации, нарушенных земель на Севере// Устойчивость растительности к антропогенным факторам и биорекультивация в условиях Севера. Сыктывкар. 1984. Т.2. с.62-66.

14 «Основные положения о рекультивации земель, снятии, сохранении и рациональном использовании плодородного слоя почвы» утверждённые приказом Минприроды РФ и Роскомзема от 22.12.95 №525/67.

15 Экспериментальная работа «Биологическая рекультивация карьеров в условиях Крайнего Севера» выполненная в 2012 году ФГБОУ ВПО «Тюменская государственная сельскохозяйственная академия».

Приложение А Локальный сметный расчёт

Приложение Б Сводная ведомость сметной стоимости работ по рекультивации

Приложение В Ситуационный план

Приложение Г Схема рекультивации нарушенных участков земель

Продолжение приключений Конана и Тезиаса. «Вели­кая Душа, коварный и могущественный враг хайборийских народов, не оставляет надежд вернуть себе власть над миром людей и жестоко отомстить Конану-киммерийцу, королю Аквилонии. Не сдается и Конан-варвар. Чтобы добыть оружие против Великой Души — легендарный Светоч Истины, он проникает в запретную для смертных Страну Небесного Народа, сражается с ужасными тварями в глубинах Преисподних Миров, ус­кользает из цепких лап злобных чернокнижников. Маги, гномы и даже неустрашимая воительница из Будущего помогает ему. В миг, когда коварный и могущественный карлик уже торжествует победу, на выручку к отважно­му киммерийцу приходит божественный Светоч Исти­ны, более известный как АМУЛЕТ НЕБЕСНОГО НАРО­ДА».

ВТОРОЕ ДЫХАНИЕ "ВЕЧНОГО ГЕРОЯ"

У меня есть отличный повод поздравить вас!

Разве не замечательно, что 1996 год — год круглых дат Роберта Говарда, 90-летия со дня его рождения и 60-летия со дня кончины, — ознаменовался появлением сразу трех новаторских произведений о Конане-киммерийце, "вечном герое" современной фантастики? А это значит, что огромная "Конаниана" выходит на новые рубежи и, следовательно, на новую, еще не "освоенную", читательскую аудиторию. Значит, великому варвару стало тесно в привычных рамках навеянных Мастером сюжетов: все подвиги, которые можно было совершить, сражаясь с кошмарными демонами, зловредными кол­дунами и бесчестными наемниками, он уже совершил. Значит, наш взыскательный читатель образца девяно­стых годов желает чего-то большего, нежели поединки на мечах с обязательным разрубанием противника на­пополам и спасением очередной прекрасной принцессы из лап очередного мерзкого — внешне и внутренне — чернокнижника.

"Все это мы уже проходили",— замечает наш строгий читатель, откладывая в сторону очередной том стан­дартных приключений стандартного Конана. Как сказа­ли бы политики, читатель хочет перемен. Реформ. Не революций в Хайборийском мире, полном чудес мире Конана, а именно реформ: новых сюжетных идей, новых героев, даже нового приключенческого антуража. Таких реформ, которые бы не разрушали, а хранили и подкре­пляли неповторимый говардовский шарм той сказочной эпохи, когда, выражаясь словами Леона Спрэг Де Кампа, "магия встречалась куда чаще, чем в наши дни". Три произведения, которые, при всей их непохожести друг на друга, как раз и явились, на мой взгляд, первыми ласточками таких перемен, — это роман Майкла Мэнсона "Конан и Грот Дайомы", тетралогия Кристофера Гранта и Натали О'Найт "Скрижаль Изгоев" и септология Брайана Толуэлла "Конан и Великая Душа".

Роман Майкла Мэнсона, мэтра современной "героиче­ской фантастики", одного из классиков жанра, на пер­вый взгляд мало чем отличается от прочих произведе­ний о похождениях отважного киммерийца. Корабль Конана терпит бедствие у затерянного в океане сказоч­ного острова. Владычица острова, прекрасная волшеб­ница Дайома, посылает варвара в далекий Ванахейм, чтобы он избавил ее от ненавистного колдуна Гор-Небсехта (стигийца, разумеется), навязчиво домогающе­гося ее любви. Конан, как и следовало ожидать, справ­ляется с опасным заданием блестяще — настолько бле­стяще, что это даже не радует красавицу чародейку.

Нет ничего более далекого от истины, нежели сведе­ние сюжета этого удивительно целостного, гармонично­го и добротного романа к столь примитивной ходульной схеме! Начнем с того, что в "Гроте Дайомы" Конан-киммериец выступает наравне с четырьмя другими главными персонажами. Типажи тщательно и умело вы­писаны: сам Конан; прекрасная и хитроумная Дайома (перехитрившая саму себя); могучий и мечтательный Аррак, Дух Изменчивости; утомленный неизвестной и коварной Силой надменный Гор-Небсехт; наконец, ка­менный голем Идрайн, по-своему несчастный человек-самоучка... Вечный сюжет "любовного треугольника", почти не встречающийся в "Конаниане", искусно — но не искусственно! — обогащен традиционными хайборийскими мотивами. Здесь и схватки, и колдовство, и интриги, и погони, и горечь рухнувших надежд. Конан Майкла Мэнсона не заслоняет других героев, а дополня­ет и утверждает их; а они — его. Идет напряженная схватка умов, удач, судеб, если хотите. И любая случай­ность может перевернуть выдающийся замысел, сотво­ренный с нечеловеческим тщанием. Читая роман Мэн­сона, я поймал себя на чувстве, которое прежде не ис­пытывал при чтении конановской саги: я сопереживал его героям. Я восторгался хитроумием Дайомы, вместе с Арраком мечтал о новых странствиях и покоренных им­периях, сочувствовал обманутому Гор-Небсехту, изум­лялся целеустремленности каменного исполина Идрайна. И, конечно, я не мог не восхищаться Конаном, ибо со страниц романа Мэнсона на меня смотрел живой, на­стоящий, говардовский Конан, только помолодевший и удачно адаптировавшийся к вкусам современных — не Говарду, но нам — читателей. Не карикатурный муску­листый головорез, воитель без страха и упрека, дикарь с ветром в голове, охочий до золота и смазливых юниц. А истинный искатель приключений — истинный потому, что "искать приключения" — это его профессия, его при­звание, его образ жизни. "Поиск сокровищ дороже самих сокровищ, битва за власть дороже самой власти, путь к славе дороже самой славы..." — говорит Конан у Майкла Мэнсона. В этой гениальной фразе — весь Конан. И та­кой Конан мне особенно симпатичен! В наше время, в эпоху искателей власти, положения, богатств и прочих всевозможных благ, в мире, где подлинных искателей приключений, похоже, опоздали занести в Красную Книгу, такой Конан будет с любовью принят и понят миллионами читателей.

Но его нет в "Скрижали Изгоев". Кристофер Грант и Натали О'Найт решились на невозможное: они вообще вывели киммерийца из когорты главных героев! Вели­кий воитель предстает в эпизодической, подсобной роли. С десяток раз помахал мечом, порешил кое-кого та­кого же второстепенного, убил трехглавое чудище в ле­су... И все. Даже девку не потискал. И героическая схватка с Цернуносом в самом центре аквилонской столицы отдает пародийностью: чтобы поразить чудо­вищно могущественного Древнего Бога, киммерийцу хватило одного обыкновенного, не волшебного, копья с золотым наконечником.

Почему же тогда чувство восхищения от прочитанно­го, оставшееся после "Грота Дайомы" и других романов Мэнсона, не только не меркнет, но возрастает? Вероят­но, потому, что авторы сумели доказать то, что прежде почиталось ересью: мир Конана не менее богат, много­лик, чудесен, красочен и перспективен, нежели сам Ко­нан. В этом мире Конан — не единственный Настоящий Человек, как нам казалось ранее. Другие — Амальрик, Валерий, Ораст, Марна, Нумедидес, Вилер, Троцеро, Тиберий — тоже живут и тоже чувствуют, переживают, о чем-то мечтают и за что-то борются. Эти герои выписаны с неповторимой и непривычной для "Конанианы" психо­логической достоверностью. Это не маски, а характеры. В романах тетралогии авторы отвечают на вопрос "как", а не "что". Как случилось, что безумный Нумедидес ов­ладел престолом гордой Аквилонии? Как собрались вместе и пришли к Злу Амальрик, Валерий, Ораст и Та-раск? Как и почему начался путь к трону самого Кона­на? Этот новаторский подход реализован умно и талант­ливо. Я полагаю, лишь преданные фанаты мечеубийств и широкоплечих суперменов станут жалеть об "униже­нии" идола. Право же, в наше время не они составляют основную массу "пожирателей книг". Вкусы тинэйджеров блистательная "конаниана" удовлетворила неплохо — пора бы подумать и о тех, кто постарше.

Автор септологии "Конан и Великая Душа", две пер­вые части которой опубликованы в этом томе, в некото­ром роде пошел еще дальше. Нет, Конан у него присут­ствует и действует на первых ролях. Вот только мир Ко­нана несколько изменился. Автор, подчеркнуто бережно относящийся к наследию Великого Мастера (не в при­мер многим американским "конанистам"), не осмелился ничего менять в "основах". Не стал он изобретать новых богов Хайбории, кроить очертания материков, создавать неведомые острова и города, даже новых героев он ле­пил с очевидной неохотой. Брайан Толуэлл принял конановский мир таким, каков он есть. И чуть "надстроил" его. Автор предположил, что в дополнение к имеющимся хайборийским, то есть земным, относящимся к нашей планете, богам, демонам, колдунам и т. д., вполне могут существовать и силы совершенно иного порядка. На­пример, некие таинственные сверхцивилизации, посе­щавшие Землю и оставившие на ней свой след в беско­нечно далекой древности. Такой подход не только не противоречит замыслу Великого Мастера, но и, по сути, прямо следует из него. Ведь Говард сразу сказал, что Земля — планета (стало быть, есть и другие планеты), а Хайбория — не только и не столько сказочный, вымыш­ленный мир, оторванный от времени и пространства, наподобие Земноморья или Средиземья, а реально су­ществовавшая историческая эпоха, и Конан жил в ней не когда-нибудь, а именно 15 тысяч лет тому назад. Да, в этой эпохе многое было не так, как у нас нынче. Но она существовала! Говард описывал Хайборию с подчеркну­той реалистичностью; он хотел, чтобы читатели повери­ли в реализм происходящего, в то, что когда-то все это кажущееся сверхъестественным чудодейство имело ме­сто не где-нибудь, а на нашей родной Земле! Если бы он не хотел этого, он наверняка поместил бы своего Конана в очередной вымышленный мир — и мы сегодня вряд ли знали бы, кто такой этот очередной фэнтезийный герой. Американская "конаниана", к глубокому сожалению, проигнорировала эту замечательную задумку Мастера. За рамками саги остались захватывающие приключе­ния, которые непременно случились бы, столкнись Ко­нан с загадочными силами, совершенно чуждыми зем­ной магии — с ней, последней, он уже порядочно навое­вался. Еще интересно было бы посмотреть, что приклю­чилось бы, окажись в конановском мире люди Будущего. К примеру, люди из двадцатого века после Рождества Христова, наши современники то есть. Встречал же киммериец на своем пути создания, пережившие в Ис­тории куда больший срок, чем 15 тысячелетий! Они пришли из Прошлого, мрачного, зловещего, полного тайн и опасностей. Так почему бы им не прийти из Бу­дущего?! На мой взгляд, такое "вторжение" только укра­сило бы повествование.

Брайан Толуэлл взял на себя смелость осуществить это вторжение. В мире Конана неожиданно появились новые, непривычные персонажи. Митра, Сет, Кром, Нергал и прочие боги остались — но вдруг выясняется, что на Земле с Начала Времен обитает некий всемогущий Страж Земли, Сидящий-в-Пирамиде, поставленный ше­стнадцатью сверхцивилизациями хранить саму искру жизни на Земле — что он и делает в течение последнего миллиарда лет. Может ли такое быть? Разумеется, мо­жет — и автор это убедительно доказывает. Он выстраи­вает своеобразную новую мифологию сосуществования земных и космических волшебных сил, и, следует при­знать, эта мифология не опровергает "основы" говардовского мира, а органично "встраивается" в них, адаптиру­ется. Как адаптируются к новым для себя реалиям Пришельцы из Будущего, наши современники, не по своей воле очутившиеся в Хайборийской эпохе.

И вот, когда автор вводит читателя в свой "надстроен­ный" мир, начинается самое интересное. Введение не­традиционных для "Конанианы" идей оборачивается подлинным буйством авторской фантазии. Масштаб­ность и стремительность сюжета завораживают. Сюжет напоминает не прямую линию, не изломанную кривую, даже не хитрую китайскую головоломку, а какую-то особую многослойную спиралевидную паутинку, некую ленту Мёбиуса. Для септологии "Конан и Великая Душа" характерна необычайная пространственная и времен­ная насыщенность. Посмотрите, в одном лишь третьем романе — "Амулете Небесного Народа" — действо разво­рачивается в Аквилонии, Немедии, Аргосе, Гиркании, Стигии, у моря Вилайет и в Западном океане, более того, не только на привычной земной тверди, но и в небесной Обители Пресветлого Митры, и в Преисподних Мирах, владениях Черного Сета, и в таинственном Зачарован­ном Городе среди Гор Серых Обезьян... В нем, в этом действе, участвуют и люди, и чародеи, и гномы, и боги, и демоны, и вообще непонятные создания — как "мест­ные", так и прибывшие (либо призванные) из иных Ми­ров и Времен. Эти персонажи сосуществуют и неплохо уживаются друг с другом. И каждый персонаж — чело­веческий и нечеловеческий — так и норовит подбросить свою хворостинку в бушующее пламя действа, сыграть свою собственную, уникальную партию в общем концер­те. Интрига накладывается на интригу, пути героев пе­реплетаются и вновь расходятся, могущественные силы сталкиваются в непримиримом противоборстве — и по­беждают, чтобы в самый последний момент потерять все из-за глупой и досадной ошибки, а потом возобновить схватку на прерванном месте. Непрекращающиеся ни на мгновение битвы характеров, идей, честолюбий и проек­тов, один другого дерзновеннее...

Истинная феерия красок и действия. Яркие, самобыт­ные, противоречивые типажи — может быть, чересчур яркие. Конан, Тезиас, Тхутмертари, Страж Земли, Милиус, Брахо, Джейк Митчелл, Аманда Линн, Луиджи Фонтанелли, Тот-Амон, Джосер — каждый из этих геро­ев играет свою исключительную роль в приключениях. Автор вовсе не стремится создать точные психологиче­ские портреты своих персонажей. Они получаются сами собой, рождаясь из действия. В романах септологии ма­ло описательности: вы не найдете подробных характе­ристик одежды и оружия, зданий и кораблей, придвор­ных ритуалов и боевых искусств. Кое-где автор не очень внимателен к деталям; так, у него мили соседствуют с метрами и "шагами" — этим подчеркивается "интерна­циональность" и "всевременность" повествования. Автор доверяет читателю: пусть фантазия того сама дорисует недостающее.

Зато действия хоть отбавляй. И какого! Заметьте хотя бы нападение гипнотических карликов на армию Кона­на во втором романе, воздушную схватку "Черного кор­шуна" с Безымянной Тварью — в третьем, сражение Ко­нана и Брахо со Змеиной Королевой и Суром — в чет­вертом и штурм Зачарованного Города полчищами де­монов — в пятом. Все эти и другие приключения описа­ны с неистощимой выразительностью, так что иногда кажется, что сам участвуешь в них.

А как все начиналось? Прямо скажу, начало эпопеи не слишком впечатлило меня. Обычное приключение, да, оригинальное и захватывающее, но не более. Стоило ли огород городить, чтобы в конце концов запечатать само­званого бога в магической темнице? Так думал я, прочи­тав первый роман септологии. Признаюсь, читать даль­ше не очень хотелось. Ведь обычно продолжения хуже оригинала. Но что-то подсказало мне — может быть, пи­сательская интуиция, может, нечто иное — читай, и не пожалеешь. И я начал читать второй роман. Чем дальше я продвигался, тем более мне хотелось воскликнуть вслед за Конаном: "О, Кром, как же я ошибался!" Я все более проникался очарованием этой книги, и дерзно­венный замысел автора понемногу открывался мне. Второй роман поразил неожиданными сюжетными по­воротами, выразительностью образов и, конечно, вне­запным пришествием Гостей из Будущего, которые в се­редине романа выскочили, словно чертики из табакер­ки, и их появление сразу изменило все. А третий роман я проглотил, не в силах оторваться от книги. Если произ­ведения Мэнсона являют собой прекрасный образец "ге­роической фэнтези", а тетралогия Гранта и О'Найт на­поминает, скорее, добротный исторический роман-фреску, то септология Толуэлла не что иное, как аван­тюрно-приключенческое действо на фэнтезийном и фантастическом материале. Готов повторить: эпопея "Конан и Великая Душа" — это первое настоящее авантюрно-приключенчес-кое повествование в рамках саги о Конане-варваре. И в этом качестве она обращена не только к фанатам великого воителя, но и к самому ши­рокому кругу читателей, как любителей фэнтези, так и всех прочих, кто знает и ценит приключенческую лите­ратуру.

Но вернемся к героям эпопеи. Это люди действия. Они живут для того, чтобы за что-то бороться. У каждого своя цель. Они настойчиво к ней стремятся, невзирая ни на какие препятствия. И автор неожиданно для нас, чита­телей, прибегает к редчайшему художественному прие­му: он вознаграждает своих главных героев за настой­чивость. Каждого и сполна. Автор "позволяет" им добить­ся свой цели, какой бы она ни была. И если Конан вос­клицает: "Я покончу с тобой, Великая Душа!", можете не сомневаться — покончит, и не раз. И если Тезиас, Вели­кая Душа, заявляет, что вернет себе власть над миром, будьте уверены — вернет, да еще с лихвой. И если прин­цесса Тхутмертари, стигийская изгнанница, обещает перерезать черное жречество своей страны, как только придет к власти, — поверьте, именно так она и поступит. И если ее младший брат принц Джосер, прирожденный интриган и "игрок со смертью", мечтает о короне — он ее, конечно же, получит. Как и двойник Конана, Джейк Митчелл, получит желаемую корону Аквилонии. И так далее. Грех не дать этим деятельным людям то, ради че­го они кладут такие титанические усилия. Но затем ав­тор немилосердно лишает своих персонажей едва обре­тенной мечты. "Все преходяще, цель ничто, движение все", — словно бы говорит он им. И герои Брайана Толу­элла продолжают свою захватывающую битву...

Автор заставляет нас симпатизировать им. Конан у него — Личность. Ему очень тяжело: ведь никогда еще не приходилось отважному киммерийцу сталкиваться с та­ким множеством врагов, один другого могущественнее. Но Конан остается верен себе; даже в мгновения, каза­лось бы, абсолютного и необратимого краха — а таких мгновений в романах септологии немало — он не сдает­ся, борется и в конце концов обязательно побеждает. Ка­залось бы, высшие силы играют им, обычным смертным человеком — но и он порой навязывает им свою волю, а их диктат решительно отвергает. Конан у Толуэлла — не тупой, дикий, необузданный варвар, а умный, изобрета­тельный, расчетливый прагматик. Конан размышляю­щий — каково, а? Занимательным размышлениям ким­мерийца посвящена целая глава третьего романа. Автор будто бы говорит нам: вот он какой, этот варвар: когда нужно сражаться, он берется за меч, а когда нужно ре­шать шараду со многими неизвестными, он и решает ее своим недюжинным умом. Конан готов на все ради блага своей страны, ради жены, сына и друзей. Он презира­ет магию, страшится неизвестности, но, когда жизнь то­го требует, использует и волшебные амулеты, и стран­ное оружие Будущего, и вообще совершает много такого, чего бы в "обычных" обстоятельствах он ни за что бы не совершил. Автор постоянно ставит Конана перед тяже­лым выбором. Найди верное решение — и ты победишь. Иногда Конан находит верное решение на территории, где правят темные, враждебные ему силы; такие колли­зии особенно увлекательны и поучительны.

Не менее интересная фигура — главный противник Конана, карлик Тезиас. Прочитав эпопею, я так до конца и не понял, положительный или отрицательный это пер­сонаж. Как будто все "родовые признаки" злодея налицо: колдун, рвется к власти над миром, людей убивает похо­дя, над Конаном, героем положительным, не устает глу­миться, и так далее. И все же как-то не складывается полноценный злодейский образ. Да, колдун — но ис­пользующий не омерзительную некромантию, а "чистую магию звездных сфер", человек, достигший Великого Знания своим собственным трудом. Да, к власти над ми­ром рвется — но не ради самой власти, а ради одной лишь возможности осчастливить жителей подлунного мира. Да, людей убивает походя — но не со зла же, а в силу неудачно сложившихся обстоятельств. Да, над Ко­наном глумится — но ведь это он так играет, а лично к Конану не имеет ничего дурного, а наоборот, его очень даже уважает... Вот такая интересная штучка этот кар­лик Тезиас, названный Великой Душой. Типаж загадоч­ный, постоянно мимикрирующий: то враг киммерийцу, то союзник, то собрат по несчастью, то нежданный спа­ситель. Но всегда герой, перед чьим умением обманы­вать коварную судьбу нельзя не преклоняться. Герой, объявивший войну всесильным богам — и терпящий в ней одно поражение за другим, но в итоге умудряющий­ся всех богов перехитрить...

Или Тхутмертари. Вот уж образ "идеального злодея", доведенный до логического конца и гротескного совер­шенства! Пожалуй, никогда еще на страницах "конанианы" не появлялся такой законченный и последователь­ный Адепт Зла, чьи кровавые деяния описаны с почти что натуралистическими подробностями (укрепите свои нервы перед прочтением четвертого романа!). Куда всем этим сморщенным магам-чернокнижникам до красави­цы принцессы, дочери человека и змеи, настойчиво рвущейся к владычеству над миром! Автор рискнул на­делить ее почти всеми качествами, которые обычно вы­зывают уважение. Она дьявольски умна, поразительно красива, отчаянно — до бесшабашности — отважна. И все эти качества она кладет на алтарь Зла, кладет не по неразумению, не в силу обиды или психического откло­нения, а по сознательному выбору своему. Разве можно не уважать такого противника? Путь Тхутмертари за­вершается изумительно красивой сценой в конце чет­вертого романа; я потом долго не мог рассудить, кто же в итоге одержал победу: Конан и его союзники, оставшие­ся в живых, или Змеиная Королева, ушедшая в небытие с торжествующей улыбкой на устах... Только в шестой книге я получил ответ на этот вопрос.

Однако самым таинственным персонажем эпопеи яв­ляется, бесспорно, Скучающий Маг. Поверьте мне, чита­тель: намеки и наводки, щедро разбросанные автором по всему тексту, мало приближают к разгадке тайны Милиуса. Можно бесконечно долго гадать о мотивах его по­ступков — некоторые из них вроде бы лежат на поверх­ности — но все наши (во всяком случае, мои) гадания напрасны — пока сам Скучающий Маг не раскроет свою тайну в самом конце эпопеи. Готов биться с вами об за­клад, что лишь один из сотни читателей правильно угадает, кто есть маг Милиус, зачем он есть, откуда взялся и что ему в итоге нужно. А все остальные, когда узнают, воскликнут, как один: это же так просто!

Молодой писатель неплохо нагнетает интригу. Чем дальше, тем больше наращивается темп сюжета. При этом почти невозможно предугадать, кто из героев ка­кую роль сыграет в дальнейшем повествовании. Из ка­жущегося мелким, незначительным случая может вы­расти интрига поистине вселенских масштабов — на­пример, "проходная" схватка Конана с демоном в бельверусском подземелье в конце первого романа фактиче­ски определяет развитие сюжета на сотни страниц впе­ред.

Иногда мне кажется, что автор в душе посмеивается над своими героями и над самим собой. Своеобразным, на грани "черного", юмором и слегка прикрытой паро­дийностью проникнуты многие эпизоды романов. Чего стоит хотя бы сцена в четвертом романе, когда внезапно выяснится, что тайны Книги Судеб, величайшей сокро­вищницы Знаний, — той Книги, с которой как раз и на­чалась история Великой Души, той Книги, вокруг кото­рой все носились на протяжении более тысячи страниц и нагнеталась особая аура могущественности, — так вот, сокровенные тайны этой замечательной Книги Судеб оборачиваются пшиком, а сам бесценный кладезь Вели­кого Знания исчезает настолько стремительно (в самом буквальном смысле, в единый миг — читайте роман), что кажется, будто его не было вовсе. А сколько иронии в эпизоде из второго романа, где профессор, прибывший накануне из Будущего, перерезает заколдованные стальные цепи лазерным лучом, рождающимся из авто­ручки, — почти как у Джеймса Бонда! — затем освобож­денный им Конан облачается в волшебную накидку-невидимку и попросту исчезает на глазах у изумленного профессора, и тот думает, что в мире Прошлого всякий владеет искусством телепортации... Или возьмите любо­пытную сцену, когда двойник Конана обстреливает ук­рывшегося под волшебной накидкой киммерийца из "браунинга", эта сцена с умышленной назойливостью повторяется трижды (!) в разных романах эпопеи. И, на­конец, приметьте блестящие концовки романов — в ка­ждой из них найдется своя изюминка, но особенно — в эпилоге последнего романа "Космическая Орда", где одна-единственная, как бы невзначай брошенная, фраза раскрывает практически все тайны и недомолвки семи предыдущих книг...

В общем, я весьма рекомендую вам эти семь романов Брайана Толуэлла. Это интересный опыт синтеза раз­личных жанров современной фантастики. Наверное, да­леко не во всем удачный, но, бесспорно, талантливый и знаменательный. Я рекомендую романы Толуэлла всем тем, кто рассматривает остросюжетную фантастику в качестве развлекательной литературы, "легкого чтива"; они не обманут ваших ожиданий и не заставят вас ску­чать. Я рекомендую эти романы также всем истинным фанатам фэнтези: у вас есть шанс по-новому открыть для себя давно знакомого героя. Я рекомендую романы Толуэлла и ценителям философской фантастики: те, кто возымеет желание отыскать в них некие глубинные мо­тивы, ненавязчивые обращения к извечным проблемам и аллюзии с сегодняшним днем, думаю, также не будут разочарованы.

И я верю, что с выходом в свет эпопеи "Конан и Вели­кая Душа", равно как и романов Мэнсона, Гранта и О'Найт, полк почитателей "вечного героя" в России при­бавится.

Джейсон Т. Бедфорд,

Форт-Бродерик, 1996 г.

Дата добавления: 2015-06-04