Какого цвета одиночество?

Э. Цыганкова

Врезка

ЗБ9

Ознакомившись с философскими описаниями, можно вывести список экзистенциальных переменных, описывающих данный феномен: безысход­ный, покинутый, подавленный, беспомощный, обособленный, отчужден­ный, несчастный, отчаявшийся.

Философы любят рассуждать: одиночество есть плата за обособленность. Человек в городской толпе одинок. Толпа — сборище чужих друг другу лю­дей. А в незнакомом обществе, где на нас никто не обращает внимания, мы непременно чувствуем себя заброшенными и одинокими.

С одной стороны, отчужденность в большом городе означает свободу от досадного надзора или вмешательства в свою частную жизнь других людей, которые в более узком пространстве обязательно полюбопытство­вали бы на наш счет. Здесь можно оставаться в общественном месте, со­храняя в неприкосновенности свою обособленность. Расширяются наша свобода и независимость. С другой стороны, та же самая отчужденность порождает одиночество людей. Человек может быть одинок дома, напри­мер, пожилой человек, живущий один. Вдобавок и на улице с ним никто не общается, если нет знакомых. Пытку всеобщим одиночеством не вся­кий способен выдержать. Встречались вам люди, которые среди большо­го города ищут, с кем бы заговорить? Это не обязательно неисправимые болтуны, выискивающие очередную жертву. Часто ими могут оказаться жертвы городского одиночества.

Такова оборотная сторона городской толпы: вместе с обременительным любопытством посторонних исчезают и их сочувствие, готовность помочь. В возбуждающей или утомляющей толчее городской жизни обнаруживает­ся холодное человеческое безразличие.

У Хайдеггера человек — «не есть человек, который действительно живет с людьми, но есть человек, который действительно с ними жить не может». Хайдеггеровское «существование» (Dasein) — это монологическое существо­вание, или пребывание в одиночестве. Человек является изгнанником при-

«Какого цвета одиночество?» — спросил мужчи­на. «Серого, иногда мрачно, серого», — почти не задумываясь ответила женщина. А после минут­ной паузы продолжила: «Но иногда оно и цветное, ну, может быть цвета неба». Этот неожиданный разговор случайных прохожих прервал мой ход мыслей и на мгновение вырвал из обыденности. А какого же действительно цвета одиночество? И что такое одиночество? Почему подобно про­пасти оно притягивает и отпугивает, вселяет ужас, порой заставляя идти на преступления? Что вынуждает человека бросить всех и уйти в пустыню, обрекая себя на одиночество? Что де­лает человека одиноким? И почему можно быть одиноким, находясь среди людей, или не испыты­вать одиночества, будучи наедине с собой? Бес­конечная череда вопросов... «Нарисуйте, какого цвета ваше состояние», — просит психолог молодую и очень привлекатель-

ную женщину. Она опускает кисть в черную крас­ку и начинает раскрашивать белый лист бумаги Неровные мазки, подобно надвигающейся буре или урагану, покрыли его полностью. «Это страх?» — спрашивает психолог. «Нет, это оди­ночество!», — отвечает женщина. А теперь другая женщина, другой белый лист и все тот же черный цвет. «Это одиночество?» — зву­чит вопрос. А в ответ: «Нет, это страх!» И дальше короткий рассказ: «Когда-то я много работала и часто ездила в командировки. После напряжен­ного дня в обществе людей, возвращаясь в гости­ничный номер, первым моим побуждением всегда было позвонить домой, сообщить, где я нахожусь, какой у меня был трудный и интересный день. Я протягивала руку к телефонной трубке и толь­ко тогда вспоминала, что звонить некому. Никого не волновало, где я нахожусь, никто не жаждал ус­лышать, как я провела день».

Сокращено по источнику: Цыганкова Э. Цвет одиночества (http://www.beautytime.ru)

роды и отшельником общества. Понять свою изгнанность лучше всего по­могает состояние одиночества. Чтобы спасти себя от отчаяния, которым че­ловеку грозит его собственное одиночество, он находит выход в том, что про­славляет это одиночество.

Для философии одиночество — способ (точнее сказать, технология) жиз­непонимания. В одиночестве происходит слияние космической и социаль­ной бездомности. «Человеческая личность одновременно воспринимает себя как в качестве человека, изгнанного из природы (подобно отвергнуто­му нежелательному ребенку), так и в качестве личности, изолированной от остальных среди бушующего человеческого мира», — писал Мартин Бубер*.

В истории человеческого духа М. Бубер различал «домашние эпохи», че­ловек живет в мире как в доме, и эпохи бездомности, где он существует как в открытом поле. Если мироощущение «домашних эпох», по Буберу, харак­теризуется чувством защищенности и безопасности и связано с античностью и христианством средних веков, то наступление «эпохи бездомности» он видит в научных открытиях Ренессанса, а еще в большей степени — в раз­витии индустриального и постиндустриального общества XIX—XX вв. Ее ос­новными чертами являются ощущение потерянности в космическом и со­циальном времени, распад традиционных форм социальной жизни, господ­ство политики и экономики, угроза со стороны техники.

Однако при всей уникальности одиночества есть определенные элемен­ты, общие для всех его проявлений. Одна из самых ярких черт одиноче­ства — специфическое чувство полной погруженности в самого себя и то­тальности, всеобщности переживания отчужденности от мира.

В чувстве одиночества есть познавательный момент, так как оно помо­гает отрешиться от суетности мира, сосредоточиться на вечных проблемах, подумать о смысле жизни и в конечном итоге понять, кто я такой.

Дата добавления: 2015-06-04