Книга Мертвого Бога 8 страница

С позицией А. А. Эйсмана едва ли можно согласиться. Все вопросы, которые он включает во “Введение в науку”, за исключением истории науки и тенденций развития криминалистики в западных странах, носят не науковедческий, а внутринаучный характер и составляют элементы ее методологии. Последние же два действительно не входят в содержание науки и не должны включаться в ее систему. Это — часть содержания курса криминалистики.

Система курса криминалистики как учебной дисциплины, основываясь в принципе на системе данной науки, в то же время несколько от нее отличается по следующим основаниям.

Курс криминалистики должен давать слушателям представление не только о содержании самой науки, но и об ее истории. Обучающиеся должны знать историю криминалистики и понимать ее сущность и тенденции ее развития. В учебном курсе криминалистики желательно сообщать сведения об ученых-криминалистах и об их вкладе в науку, о научных дискуссиях, конференциях, симпозиумах, о деятельности научно-координационных органов, системе и деятельности научно-иссле­довательских и экспертных криминалистических учреждений, научно-педагогических криминалистических коллективов. Все это не входит в содержание криминалистической науки и относится либо к истории науки, как самостоятельной области знания, либо к науковедению. Поэтому, строго говоря, содержание раздела учебного курса криминалистики, именуемого “Введение в науку”, не соответствует своему названию. В 1969 г. была предпринята попытка расширить наименование этого раздела курса. Однако и новое название — “Введение в криминалистику. Методологические основы криминалистики”[912] — едва ли можно признать безупречным по тем же основаниям. Для этого раздела, по нашему мнению, больше подходит название “Введение в курс криминалистики”, ибо в этом случае не вызывает принципиальных возражений включение в него сведений, не входящих в содержание самой науки (термин “курс” здесь обозначает не науку, а учебную дисциплину).

В некоторых учебниках последних лет первый раздел курса именуется “Теоретические и методологические основы криминалистики” (Крими­налистика, под ред. Т. А. Седовой, А. А. Эксархопуло) или “Науковед­ческие, теоретические и методологические основы криминалистики” (Криминалистика, под ред. Н. П. Яблокова). Нам представляется, что эти названия страдают известной тавтологичностью, поскольку теоретические основы суть методология науки, как это видно на примере общей теории криминалистики. Что же касается науковедческих основ, то они, став содержанием самой криминалистики, утратили свой внешний, науковедческий характер.

Отличие системы курса от системы науки криминалистики может объясняться и функциональным назначением учебного курса.

Учебный курс может представлять собой систематическое изложение содержания науки, и тогда он будет максимально соответствовать системе науки. Но курс может быть и проблемным, когда преподаются не все разделы науки, а рассматриваются лишь узловые или наиболее важные для данной аудитории проблемы науки, как правило, нерешенные или особенно актуальные для практики. Кроме того, курс может быть и избирательным, когда его содержание представляет собой часть систематического курса, соответствующую функциональному назначению учебного заведения, профилю подготовки обучающихся.

Два аспекта построения подобных курсов криминалистики характерны для системы подготовки кадров для органов внутренних дел.

Первый аспект, который можно назвать аспектом уровней подготовки кадров, объясняется преподаванием криминалистики в учебных заведениях разных уровней: в школах подготовки младшего и среднего начальствующего состава органов внутренних дел, в средних специальных школах, в высших школах и, наконец, в Академии МВД СССР. На каждом из уровней подготовки кадров задача заключается в том, чтобы в курс криминалистики включались знания, необходимые для будущих специалистов конкретного уровня, и в то же время в том, чтобы дублирование знаний в различных учебных заведениях было исключено или сведено к минимуму. К сожалению, эта задача полностью еще не решена; ее решение, по нашему мнению, возможно лишь при условии создания единой программы по криминалистике, в которой была бы, с одной стороны, обеспечена преемственность в преподавании на разных уровнях подготовки специалистов, с другой, исключалось ненужное дублирование с сохранением лишь в отдельных случаях повторения самых важных сведений, восстановление которых в памяти обучающихся необходимо для усвоения нового материала.

Второй аспект построения учебного курса криминалистики, который можно назвать аспектом специализации, зависит от специализации обучения в рамках подготовки юристов средней и высшей квалификации. Содержание курса в этих случаях должно варьироваться в зависимости от того, читается ли он будущим работникам уголовного розыска или службы БЭП, подразделений УОП, следователям или экспертам-криминалистам. Опыт построения и преподавания подобных специализированных (в том числе в известном смысле избирательных) учебных курсов криминалистики уже накоплен.

7.4. ЧАСТНЫЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ КЛАССИФИКАЦИИ

Ч

астные криминалистические классификации есть существенная часть криминалистической систематики. Помимо своего гносеологического значения, как одного из средств познания, эти классификации представляют собой и одно из средств практической деятельности, разрабатываемое криминалистикой специально для нужд борьбы с преступностью.

Рассмотрим основные частные криминалистические классификации.

7.4.1. Классификация лиц.

О

бъектами данной классификации являются известные и неизвестные преступники. Основанием классификации обычно служит, во-первых, вид совершенного преступления, а затем, во-вторых, способ совершения данного вида преступления. Цели классификации таковы:

¨ сузить круг лиц, среди которых следует искать преступника;

¨ предоставить в распоряжение следователя или оперативного работника имеющуюся информацию о личности разыскиваемого;

¨ идентифицировать лицо по его материально фиксированным признакам, отраженным в учетных данных, на фотоизображениях, в дактилоскопических отпечатках и т. п.

Сферой практической деятельности, в которой находит свое применение данная классификация, являются розыск и отождествление.

7.4.2. Классификация предметов.

Д

анная классификация включает в себя:

1. Классификации следов. Эти классификации в зависимости от видов следов могут различаться по:

¨ характеру следообразующего объекта (следы рук, ног, обуви, транспортных средств, инструментов и т. п.);

¨ механизму следообразования (следы давления, скольжения, качения, отделения);

¨ видам изменений, внесенных в воспринимающий объект (поверхностные, объемные);

¨ виду отображения в них признаков (позитивные и негативные).

Возможны и иные классификации следов, иногда по смешанным основаниям или производные (более дробные) от приведенных нами. Так, Б. И. Шевченко предложил следующую классификацию следов:

¨ объемные следы локального механического воздействия (оттиски, разрезы, пробоины);

¨ поверхностные следы локального механического воздействия (отпечатки и отслоения статические и динамические);

¨ объемные и поверхностные следы локального химического и термического воздействия;

¨ объемные и поверхностные следы периферического воздействия[913].

В этой классификации одновременно используется несколько оснований деления.

Примером дробной многоступенчатой классификации служит классификация следов обуви и ног, предложенная Е. И. Зуевым. При этом он различает следующие основания деления: вид следообразующего объекта, полнота отображения контактных поверхностей следообразующих объектов, механизм следообразования, характер отображения рельефа следообразующих объектов, взаимосвязь следов между собой на месте происшествия[914].

2. Классификации документов. Документы могут классифицироваться по:

¨ способу исполнения (рукописные, машинописные, типографские и др.);

¨ источнику — официальные и частные;

¨ способу передачи информации — открытые и кодированные;

¨ юридической природе — подлинные и поддельные.

В зависимости от цели и основания возможны и иные классификации документов. Например, В. К. Лисиченко классифицирует документы по признакам дубликатности и комплектности, по признаку процессуальной регламентации, по условиям формирования[915].

4. Классификация образцов для сравнительного исследования.

5. Классификация некоторых орудий совершения преступлений.

При этом также возможны различные основания классификации. Так, С. М. Сырков избрал, например, основанием для классификации орудий преступления энергетические характеристики:

¨ а) орудия механического действия;

¨ б) огнестрельное оружие, взрывчатые устройства, взрывчатые вещества;

¨ в) орудия преступления термического действия;

¨ г) орудия преступления, действие которых основано на использовании энергии электрического разряда, свойствах радиоактивного распада, световых и рентгеновских лучей;

¨ д) орудия преступления химического воздействия;

¨ е) орудия преступления биологического воздействия;

¨ ж) орудия преступления, действие которых основано на использовании нескольких процессов[916].

Иногда классификация орудий преступления подменяется простой группировкой. Е. М. Светлаков разделил все предметы, применяемые при совершении краж со взломом, на специально изготовленные воровские инструменты; орудия труда, переделанные для воровских целей; различные инструменты бытового характера и орудия труда, не подверженные переделке для воровских целей; другие предметы, не относящиеся к орудиям труда и инструментам[917]. Такая группировка классификационных функций не выполняет и практической нагрузки не несет.

6. Классификация технико-криминалистических средств работы с доказательствами.

Этот перечень классификаций предметов не является, разумеется, исчерпывающим.

7.4.3. Классификация свойств и признаков.

В

тех случаях, когда свойства или признаки не выступают основанием для классификации предметов, они сами могут стать объектом криминалистической классификации.

Криминалистические классификации свойств отличаются от их логических классификаций. Основанием для последних обычно служит экстенсивность или интенсивность свойства, причем под экстенсивностью подразумевают степень (величину) множества вещей, обладающих каким-либо конкретным свойством, а под интенсивностью — величину проявления свойства. Так, по интенсивности различают одномерные, многомерные и точечные свойства. В этом случае основанием для классификации становится количество отношений, в которых могут одновременно изменяться свойства: одномерные — это такие свойства, которые, будучи присущи предмету, всегда имеют определенную интенсивность и могут изменяться лишь в направлении уменьшения или увеличения этой интенсивности (длина, вес, масса, мощность и пр.); к двухмерным и другим многомерным свойствам относятся такие, которые способны изменяться в двух или многих отношениях и т. п.[918]

Криминалистические классификации свойств основываются на качественной их характеристике и предназначены либо для выделения пред­мета из группы подобных или отнесения его к группе, либо для обоснования доказательственного значения производных от этих свойств качеств. Такова, например, классификация свойств папиллярных узоров, одно из значений которой заключается в том, что она создает предпосылки общей возможности папилляроскопической идентификации.

Как и в логике, в криминалистике выделяются свойства, являющиеся существенными для конкретной вещи. Под существенными А. И. Уемов понимает такое свойство, которое служит “границей данной вещи, то есть с исчезновением этого свойства данная вещь превращается в другую”[919]. Кроме того, он выделяет и другую группу свойств, называя их просто свойствами. К последним относятся такие свойства, которые не являются границами вещи, не составляют ее качества. По логике вещей это — свойства несущественные.

Е. И. Сташенко из рассуждений А. И. Уемова делал вывод о том, что любое существенное свойство состоит из совокупности необходимых несущественных (простых — по терминологии Е. И. Сташенко) свойств.
В процессе воздействия объекты изменяются, приобретая новые свойства, которые становятся для них случайными. Таким образом, любой объект или явление, по мнению Е. И. Сташенко, — это одновременно носитель и необходимых и случайных свойств[920].

В конструкции Е. И. Сташенко правильным нам представляется только заключительный тезис: действительно, любой объект или явление материального мира одновременно обладают и необходимыми, и случайными (для конкретного объекта) свойствами. Однако его мнение о том, что все несущественные (простые) свойства, образующие в совокупности свойство существенное, необходимы, — произвольно. Оно не только не вытекает из того, что утверждает А. И. Уемов, но и вообще ни на чем не основано; также неверно и необоснованно другое утверждение Е. И. Сташенко: свойства, приобретаемые объектами в процессе их взаимодействия, — всегда случайны.

Если придерживаться точки зрения Е. И. Сташенко, то неизбежно получится, что качество или существенное свойство — это нечто заданное, существовавшее “от века”, до всякого взаимодействия. Ибо если это не так, в его основе окажутся случайные свойства (по Е. И. Сташенко, любое взаимодействие приводит к возникновению случайных свойств), что противоречит исходной посылке. При этом окажется, что в результате взаимодействия не может возникнуть новое качество, ибо оно есть совокупность лишь необходимых свойств, но никак не случайных, возникающих при взаимодействии.

Нам представляется, что Е. И. Сташенко допустил ошибку в начале своего построения. Несущественные или простые свойства могут быть как необходимыми, так и случайными. Точно так же случайными и необходимыми могут быть и свойства, возникающие в результате последующего взаимодействия конкретной вещи с другими вещами. Кстати говоря, это относится и к существенным свойствам, иначе следует прийти к выводу, что в результате взаимодействия существенные свойства изменяться не могут, что вообще противоречит представлениям о движении материи, противоречит теории отражения.

Основой криминалистической классификации могут быть как необходимые, так и случайные свойства, выражающиеся соответственно в необходимых и случайных признаках. Возможны классификации, базирующиеся на тех и других признаках в комплексе. Примером такой классификации служит классификация признаков зубов, в которой сочетаются и необходимые признаки (общая форма зубного ряда, количество жевательных бугорков и др.), и случайные признаки, например, наличие протезов, величина смещения зуба относительно общей линии зубного ряда или окклюзионной плоскости и другие[921], классификации признаков письма и почерка[922] и др.

Назначение криминалистических классификаций лиц, предметов, свойств и признаков заключается в том, что такие классификации либо служат целям розыска, идентификации (иногда того и другого вместе), либо позволяют определить правильное направление процесса доказывания. Розыскным целям, например, служит классификация внешних признаков человека. Для идентификации разработаны различные криминалистические классификации признаков следов, признаков письма и почерка и др.

7.4.4. Классификации действий и процессов.

К

классификациям такого рода могут быть отнесены следующие классификации:

1) следственных действий — на первоначальные и последующие;

2) следственных действий — по их разновидностям:

¨ допрос: потерпевшего, свидетеля, подозреваемого, обвиняемого, эксперта; допрос на очной ставке;

¨ осмотр: места происшествия, трупа, вещественных доказательств, документов, помещений и участков местности, не являющихся местом происшествия, живых лиц (освидетельствование);

¨ обыск: личный, помещений, местности, транспортных средств;

¨ экспертиза: по отраслям знаний, первоначальная, повторная, дополнительная, единоличная, комиссионная, комплексная и т. п.;

¨ аналогично могут быть классифицированы и иные следственные действия;

3) способов совершения и сокрытия преступлений
(эта классификация играет важную роль при организации розыска преступников, однако до сих пор она не имеет единых оснований (кроме вида преступления). И. Ш. Жордания, например, предлагал многоступенчатую классификацию способов совершения преступлений. Сначала он дает наиболее общее деление: на активные действия или воздержание от действий. Затем активные действия делит на две формы — энергетическую и информационную. Однако после этого он переходит к традиционным классификациям способов в зависимости от характера предмета преступного посягательства и объекта преступлений, а также в зависимости от числа лиц, участвующих в преступлении[923]. Отсутствие общепринятой классификации способов совершения преступлений в известной мере препятствует эффективному использованию информационно-поисковых систем с использованием ЭВМ);

4) способов или методов фиксации доказательств
(одна из классификаций этого рода предложена И. В. Макаровым, который, в зависимости от особенностей закрепления доказательственной и иной информации, а также используемых при этом средств, подразделяет методы фиксации на описание, графический, кинофотографический, фонографический методы, видеозапись, копирование, моделирование, изъятие и сохранение вещественных объектов в натуре[924]);

5) технико-криминалистических и тактических приемов.

По поводу последнего вида отметим, что в литературе можно встретить различные классификации тактических приемов, нередко противоречащие друг другу. Так, например, А. Н. Гусаков классифицирует тактические приемы по их значению для процесса расследования, различая общие тактические приемы и приемы отдельных следственных действий. Последние он подразделяет на тактические приемы разновидностей следственных действий, а также по стадиям следственного действия. При этом в роли тактического приема у него выступает использование версий, планирование и т. п.[925] А. Н. Васильев занял иную позицию, предложив классифицировать тактические приемы, исходя из природы их источников формирования. По этому признаку он различал тактические приемы, основанные на научной организации труда; тактический прием, основанный на логике; тактические приемы, основанные на данных психологии[926]. От криминалистики в такой классификации не остается и следа, ее положения даже не упоминаются как источник формирования тактических приемов.

Криминалистические классификации действий и процессов направлены непосредственно на обеспечение процесса доказывания.

7.4.5. Логико-криминалистические классификации.

Т

ак условно можно назвать группу криминалистических классификаций, оперирующих логическими категориями, которые в силу различных причин приобрели специфическое значение в криминалистике. К их числу относятся следующие классификации:

¨ версий (по субъекту выдвижения, по объему);

¨ выводов эксперта (по степени определенности);

¨ отношений.

Под отношениями обычно понимают взаимосвязи между объектами[927]. А.И. Уемов характеризует отношения как особый случай свойства[928].

Для криминалистики особенно важна классификация отношений, в соответствии с которой они подразделяются на отношения тождества, сходства, пространственные, временные, причинные и др.

Тенденции развития криминалистической систематики отражают тенденции развития общей теории криминалистики; сюда можно отнести:

¨ увеличение числа членов классификаций, что соответствует расширению круга объектов криминалистических научных исследований;

¨ появление новых криминалистических систем и классификаций как следствие более глубокого проникновения в сущность предмета науки, выделения в нем новых сторон, новых направлений процесса познания, возникновения новых частных криминалистических теорий;

¨ разработку знаковых криминалистических систем как свидетельство достижения криминалистикой этапа машинной обработки научной информации, то есть использования в криминалистических целях отдельных положений кибернетики, теории информации, математической логики и других математических методов исследования;

¨ конструирование классификаций возможных (в отличие от существующих) явлений, следствий, отношений и т. п. как результат развития учения о криминалистическом прогнозировании;

¨ совершенствование системы общей теории криминалистики как выражение развития представлений о ней и о ее содержании и характере связей составных частей этой теории.

Можно смело предположить, что с развитием общей теории криминалистики такой ее раздел, как криминалистическая систематика, несомненно, будет приобретать все большее и большее значение.

8. ЧАСТНЫЕ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ

8.1. ХАРАКТЕРИСТИКА ЧАСТНОЙ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ

Р

ассматривая структуру общей теории криминалистики, мы отмечали, что ее содержание составляет система частных криминалистических теорий, отражающих отдельные элементы (или группы элементов) предмета криминалистики и неразрывно связанных между собой. Указанная система, будучи замкнутой понятийной системой, в то же время представляет собой открытую систему, число элементов которой является конечным только в данный момент, поскольку развитие науки предполагает появление новых частных криминалистических теорий. Возникающие частные теории могут сменять существующие, становясь их развитием, продолжением либо следствием интеграции или дифференциации теоретического знания.

Новые частные теории, возникнув, могут и сосуществовать с прежними, заняв свое место в системе знаний о предмете науки, и увеличивать таким образом число элементов этой системы. Последнее происходит в тех случаях, когда новые частные теории содержат знание о ранее не изучавшихся сторонах, элементах предмета криминалистики.

Объединенные в систему общей теории криминалистики, частные криминалистические теории приобретают новое, интегральное значение, которое не адекватно ни значению каждой из этих теорий, ни значению простой суммы содержащихся в них теоретических положений. “Общесистемное” содержание общей теории богаче содержания частных теорий, как целое богаче содержания его части, ибо “предметом общей теории являются общие законы функционирования и развития целостной системы, предметом же частных теоретических наук (или частных теорий в рамках данной науки — Р. Б.) являются законы функционирования и развития отдельных подсистем целостной системы”[929]. В то же время содержание каждой частной криминалистической теории в плане отражения ею конкретного элемента предмета науки, в известном смысле, богаче содержания общей теории криминалистики, опять-таки подобно тому, как часть в аналогичном аспекте богаче целого. Это диалектическое соотношение целого и части лежит в основе соотношения частных теорий и общей теории криминалистики.

Определение предмета каждой криминалистической теории связано с расчленением общей предметной области криминалистики. Поэтому наличие познавательных приемов такого расчленения есть необходимая предпосылка возникновения любой частной теории. Характеризуя значение частных теоретических построений, А. А. Зиновьев справедливо отмечает, что “они используются для систематизации знаний в той или иной области науки, установления связи различных отраслей знаний, выработки более общей точки зрения, уточнения эмпирически выработанных понятий и принципов, как метод решения определенных классов задач, средство создания условий для дедукции и доказательства, условие применения математического аппарата и т. п.”[930]

Частные криминалистические теории (частные по их отношению к общей теории криминалистики), в свою очередь, могут различаться по степени общности своего предмета. Они могут быть “более общими” и “менее общими”, отражая соответственно большую или меньшую предметную область, более или менее значительную группу явлений и процессов. Так, например, теория криминалистической идентификации обладает большей степенью общности, нежели теория графической идентификации, так как рассматривает закономерности и понятия, общие и для графической идентификации и, например, для трасологической идентификации. Не случайно в юридической литературе можно встретить термин “общая теория криминалистической идентификации”[931], выражающий более высокую степень общности положений, реализуемых затем во всех частных их модификациях (идентификация в трасологии, баллистике, почерковедении, портретной экспертизе и т. д.).

В. Ф. Орлова, несомненно, права, когда утверждает, что “теория криминалистической идентификации возникла как обобщение, синтез знаний о конкретных видах идентификационных исследований”, как “теория о наиболее общих закономерностях идентификации в криминалистике. Являясь более высокой ступенью обобщения, абстракции относительно конкретных знаний, она приобрела применительно к ним методологическое значение. Ее положения служат специальной научной основой для разработки знаний о конкретных видах идентификационных исследований вообще и в том числе для судебного почерковедения”[932].

От степени общности предмета зависит уровень частной криминалистической теории, ее место в общей теории криминалистики, соотношения и связи с другими частными криминалистическими теориями. Это могут быть и отношения соподчиненности, когда частные теории, входящие в состав общей теории, являются субординационно равными элементами, и отношения подчиненности, что имеет место в приводимых нами примерах с теорией криминалистической идентификации и теориями трасологической и судебно-почерковедческой идентификации. В последнем случае частная криминалистическая теория, как подсистема общей теории криминалистики, в свою очередь, сама предстает системой частных теорий более низкого уровня, с которыми она находится в отношениях целого и части. Подобное “уровневое” отношение можно наблюдать и на примерах других частных криминалистических теорий. Так, учение о механизмах следообразования содержит в себе ряд более частных теорий, например, учение о механизме образования следов рук.

С точки зрения логики науки, частную криминалистическую теорию можно представить себе как некую функциональную систему с определенными режимами и закономерностями функционирования. Такая теория, как компонент науки, по мнению А. И. Ракитова, в логическом плане есть совокупность предложений, отвечающих следующим условиям:

¨ а) их познавательная роль должна заключаться в том, что они фиксируют основные связи (законы), свойства и отношения объектов;

¨ б) каждое предложение должно иметь логическую форму высказываний, то есть оно что-либо утверждает (или отрицает) относительно какого-либо объекта, ситуации, процесса;

¨ в) предложения должны выводиться дедуктивным способом[933].

В основе частной криминалистической теории лежит гипотеза, отличающаяся от нее, по сути, лишь степенью подтвержденности фактами. Таким образом, базой для построения гипотез и превращения их в частные криминалистические теории, в конечном счете, являются факты.

8.2. ФАКТ И ЧАСТНАЯ КРИМИНАЛИСТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

В

современной философской литературе понятие факта имеет двоякое значение. Под углом зрения основного вопроса философии факт — первичное, “действительное, реально существующее, не вымышленное событие, явление; то, что произошло на самом деле”[934] (от латинского слова factum — сделанное, совершившееся). Некоторые же авторы отождествляют понятие факта с понятием явления[935].

В наиболее общей форме под фактом понимается дискретный кусок действительности, установленный человеком, а сама дискретность понимается как объективно существующая вещь, признак, свойство, событие, явление, выделенное из системы и условий существования[936]. При этом фактом называются как познанные события и явления, так и непознанные, которые наблюдает человек. Последние иногда именуют эмпирическими фактами.

Другое значение факта обусловлено наделением его признаками гносеологического явления. Именно в этом смысле говорят о фактах как об элементах содержания науки, явлениях процесса познания, которые только по своему конечному источнику и происхождению материальны, а об анализе фактов — как об исходном пункте познания: “Факты всегда являются исходным пунктом нашего познания природы, они при всей своей объективности являются прежде всего информациями о действительности, но ни в коем случае не всей действительностью”[937].

Таким образом, понятие “факт” может означать и объективное явление, и определенные элементы познавательной деятельности человека, основание для теоретического обобщения, вывода. Оба эти значения рассматриваемого понятия правомерны, поскольку речь идет и о реальном существовании объекта отражения, и о реальном существовании результата отражения наукой определенного явления. В роли последнего выступает объект, изображаемый статично (как материальный субстрат, который может быть измерен определенными величинами) или динамично (как событие, являющееся моментом развития, материальным субстратом которого выступает объект). Объектом, следовательно, становится любой материальный предмет, познаваемый человеком. Результат этой познавательной деятельности в виде определенной информации о свойствах объекта выражается фактом — элементом научного знания со своими определенными признаками, дискретной частицей потока информации о действительности, получаемого человеком в ходе практического освоения окружающего мира[938].

Дата добавления: 2015-06-04