Паразиты сознания 14 страница. счастливого и умного ребенка

счастливого и умного ребенка. Смотреть на такое дитя глазам почти больно,

потому что оно с очевидностью принадлежит иной, более яркой. Вселенной. Это

дитя - все еще наполовину а н г е л. Взрослые, даже величайшие из них,

обесценивают жизнь. Младенец же доверяет жизни и утверждает ее всем своим

существом.

И вот это-то ощущение настоящей жизни внезапно снизошло на столовую

нашей жестяной ракеты, и не будет преувеличением сказать, что это выглядело

подобно заре творенья. Созерцание этого в других углубляло силу и твердость

в каждом из нас.

И это вывело нас на новый уровень познания. Когда я говорил им:

"Человек не одинок", - то понимал, что именно я имел в виду, но все

частности еще не были прояснены. Я говорил об источнике силы, о ее значении

и ее цели. Теперь я осознал, что мы не одиноки в гораздо более очевидном и

простом смысле. Мы присоединились к полиции Вселенной, мы действуем вместе

с Другими. Наши сознания теперь мгновенно вступают в контакт с этими

Другими. Как если бы послали сигнал, мгновенно пойманный сотней приемников,

которые немедленно дали знать нам о своем присутствии. Ближайшие из этих

приемников были расположены всего в четырех миллиардах миль, на корабле,

совершающем путешествие из планетной системы Проксимы Центавра.

Я не стану больше об этом распространяться, поскольку дальнейшее

развитие этих событий уже не имеет отношения к нашей истории.

Мы мчались со скоростью около ста тысяч миль в час. До Земли, этого

забавного зеленого шарика, оставалось два миллиона миль или двадцать часов

полета. Луна, которая вращается на расстоянии двухсот пятидесяти тысяч миль

от Земли, все еще оставалась между нами и этим шариком, а значит, через

семнадцать с половиной часов мы поравняемся с нашим старым добрым

спутником. И там нас ожидало кое-какое дельце.

В тот момент нам и в голову не приходило, что Луну можно сдвинуть с

орбиты. Ее вес - примерно десять в пятнадцатой степени или пять тысяч

миллиардов тонн, а мы еще не представляли, какая масса подвластна нашей

общей ПК-энергии, хотя, скорее всего, эта задача нам под силу. С другой

стороны, что произойдет, если мы сможем вытолкнуть Луну в открытый космос?

В этом случае исчезнет постоянный раздражитель человеческой психики, хотя

она уже выполнила свое предназначение. В любом случае, паразиты сознания

уцелеют.

Но что-то подсказывало нам, что в Луне таится разгадка всего

происходящего. И этой разгадкой следовало заняться немедленно.

Приблизившись на расстояние пятидесяти тысяч миль, мы вновь

почувствовали притяжение Луны. Райх и я переглянулись. Кажется, Луна

каким-то образом нас "почуяла". Когда мы стартовали с Земли, Луна "знала" о

нас все, и ее "интерес" продолжал фокусироваться на корабле даже после

того, как мы ушли в сторону от нее. Теперь же мы приближались с другой

стороны, и она нас "не замечала", пока мы не подошли на расстояние

пятидесяти тысяч миль.

Наши способности и чувства уже не так "тускнели", как это было на пути

от Земли. Теперь-то мы понимали, в чем дело: за нами с надеждой следили те

"чужаки", которые попались в лунную ловушку. "Помутнение" способностей было

вызвано стрессом. Но, узнав его природу, сражаться с ним было гораздо

легче.

Мы начали торможение и через полчаса аккуратно прилунились, взметнув

тучи серебристой пыли.

Мне приходилось бывать на Луне раньше, и ее поверхность всегда казалась

мертвым камнем. Но сейчас планета не была мертвой - это был живой ландшафт,

измученный тысячелетней пыткой, невыносимо остро здесь ощущалась горечь

утраты; словно смотришь на остов сгоревшего дома, в котором погибли тысячи

людей.

Не теряя времени, мы приступили к эксперименту, который привел нас

сюда. Оставаясь на борту корабля (скафандры, так же, как и сама посадка, не

были предусмотрены программой полета), мы направили луч волевой энергии на

огромную пористую скалу, напоминавшую гигантский муравейник. Двенадцать из

нас мысленно соединились в параллельную цепь а затем произвели такой выброс

энергии, который мог бы разнести лунный кратер диаметром в десять миль.

"Муравейник" - гора в милю высотой - разлетелся в мельчайшую пыль,

которая окутала корабль серебристым туманом. В течение десяти минут мы

чувствовали себя неуютно, ощущая мощный выброс тепловой энергии. И все же,

в миг, когда скала рассыпалась, все ощутили мгновенную вспышку чистой

радости, подобную слабому разряду тока. Несомненно, это был момент

освобождения заточенных в скале жизненных сил. Но поскольку у них не было

"телесной оболочки", они тут же растворились в пространстве.

Луна всегда внушала загадочный ужас. Похоже, Шелли продемонстрировал

шестое чувство, когда в своем стихотворении "Ода Луне" спрашивал у нашей

космической спутницы, не от великой ли усталости ее мертвенная бледность.

Пугающую проницательность обнаружил и Йитс, сравнивший Луну с идиотом,

который бесцельно шатается по небу. Мы тоже чувствовали себя на Луне,

словно приехали в психиатрическую лечебницу навестить скорбящего.

Через полчаса Луна осталась далеко позади, а прямо по курсу

увеличивался туманный, зелено-голубой шарик нашей планеты. Это всегда

волнующий момент, когда видишь Луну позади, а Землю - впереди, но обе

планеты еще одного размера. Но нам еще надо было до конца разобраться с

Луной.

Решено было испытать, насколько далеко действует психокинетическая

энергия. И особенно интересно было взглянуть на это, находясь на полпути

между Землей и Луной, - мы решили напрячь все силы и... "притянуться" к

Земле. Конечно, находясь в космическом корабле, мы не могли как следует

поднапрячься - слишком велика масса Луны по сравнению с массой нашей

жестянки, а, значит, вдохновительница поэтов и влюбленных может отразить

нашу же энергию и попросту уничтожить всех нас. Геометрически корабль был

как бы третьей вершиной сплющенного треугольника.

Непростая задачка. Для начала нам впервые предстояло объединить все

силы - создать ментальную параллельную цепь из пятидесяти человек.

Большинство с трудом себе представляло, что такое энергия психокинеза, а

тут предлагают не только напрячь свои неразвитые силы, но и сделать это в

унисон с другими. Флейшман, Райх и я взяли на себя общее руководство. Да,

мы занялись чертовски опасным делом. Корабль наш был далек от совершенства:

стоит кому-то на миг ослабить контроль - и нам всем конец. Для страховки мы

трое должны были отслеживать возможность аварии, а Холкрофт и Эбнер

координировали образование вибрационной волны. Затем настало время

"пробить" телепатический канал к Земле. Эффект оказался потрясающим:

казалось, мы снова очутились в Вашингтоне. С Земли мощным потоком пошла

"жизненная энергия" - она напоминала ту, что мы чувствовали на поверхности

Луны. Правда, там это была энергия изможденных плененных сил, а с нашей

планеты шли волны страха и неврозов. Вот оно, подтверждение райховской

теории паразитов сознания. На Земле люди производили волны паники таким же

образом, каким мы создавали психическую энергию; страх все больше отделял

их от их истинного "Я" и превращал в зараженные раком тени; и эти альтер

эго немедленно становились частью странной "самостоятельной" реальности -

как будто ваше отражение в зеркале вдруг начинало жить своей независимой

жизнью.

Контакт с Землей позволял нам нажать на Луну двойным рычагом,

состоявшим из нашего собственного прямого луча ПК-энергии и отраженного

луча, исходившего от Земли.

Целью этого эксперимента не было "поразить" Луну тем или иным способом,

но лишь оценить степень нашей зависимости от нее, подобно тому, как игрок в

крикет взвешивает мяч на ладони. Я бы сказал, что использование ПК-энергии

не более сенсационно, чем обыкновенное прикосновение к чему бы то ни было.

Единственное отличие в том, что спектр возможностей "ПК-прикосновения"

гораздо обширнее. В данном случае, сфокусировав отраженный луч с Земли, мы

могли на деле испробовать сопротивление Луны. И означало это на данном

этапе следующее: просто-напросто увеличивать мощность и ждать, что будет.

Все, что мы с Райхом и Флейшманом могли сделать, так это постараться, чтобы

вибрация не разнесла наш корабль. По нарастающим колебаниям мы чувствовали,

как усиливается мощность потока. Не выдержав, я приказал остановиться -

слишком рискованно было продолжать дальше.

Я поинтересовался у Холкрофта, откуда идет сопротивление.

- Мне кажется, мы натолкнулись на ответную реакцию. Сдавить Луну

несложно, но непонятно, какую силу она может отразить. Лучше продолжить

этот эксперимент с Земли.

Я понимал его: ПК-луч позволяет изменить форму Луны, но это еще не

значит, что таким образом Луну можно сдвинуть с орбиты.

Все порядком устали, и многие решили до приземления поспать часок.

В девять утра были запущены ракеты торможения, скорость упала до тысячи

миль в час. В девять семнадцать мы вошли в земную атмосферу и прекратили

подачу энергии. Теперь нас вел только контрольный луч Мэйси. Когда мы

приземлились, было без нескольких минут десять.

Казалось, мы отсутствовали целое тысячелетие. Наша в н у т р е н н я я

с у щ н о с т ь изменилась настолько, что и Земля выглядела другой. Теперь

все на планете казалось бесконечно прекраснее, чем мы представляли. Когда

мы были на Луне, ее искажающее влияние было слишком велико, чтобы мы могли

заметить и оценить эту перемену.

Однако те, кто пришел нас приветствовать, казались чужаками и выглядели

отталкивающе, чуть получше обезьян. Боже мой, неужели эти идиоты могли жить

в бесконечно прекрасном мире и оставаться при этом слепыми недоумками? Мы

были вынуждены вновь и вновь напоминать себе, что людская слепота - это

всего лишь определенный этап в эволюционном процессе.

Инстинктивно мы все тщательно скрывали перемены, которые с нами

произошли, от любопытных взглядов земных собратьев, изо всех сил стараясь

быть как все. При этом нам было стыдно, как счастливчику, оказавшемуся

среди безнадежных неудачников.

Мэйси выглядел ужасно усталым и больным:

- Ну как, сэр, вас можно поздравить с удачей?

- Думаю, да! - ответил я.

Он тут же посветлел лицом. Я понял, что могу благотворно влиять на

него. Даже если эти существа немногим лучше полных кретинов, они все же

наши братья. Взяв его за руку, я передал ему часть бурлившей во мне

энергии. Какое удовольствие было наблюдать за мгновенными переменами: плечи

его распрямились, даже морщины на лице разгладились, и весь он засветился

оптимизмом.

- Ну, рассказывайте, что тут произошло после нашего отъезда, - попросил

я.

А дела обстояли очень серьезно. Безжалостный Гвамбе, не теряя времени,

оккупировал Иорданию, Сирию, Турцию и Болгарию. Любое сопротивление

подавлялось его многотысячной армией. Он превратил в грозное оружие

аккумулятор космических лучей, над которым работали ученые Европы и Африки,

добавив к нему вольфрамовый отражатель. И с этого момента сопротивление

прекратилось. За час до нашей посадки сдалась Италия, предложив Гвамбе

беспрепятственный проход его войск по своей территории. Немецкие войска

скапливались вдоль границ Штирии и Югославии, но главная битва пока не

состоялась. Немцы грозили водородной бомбой, если Гвамбе запустит свой

аккумулятор космических лучей, и это означало, что начинается затяжной

период войны с обычным вооружением. Американская система ПВО не смогла

задержать четырнадцать ракет повышенной мощности - одна из них вызвала

пожар в Лос-Анджелесе, бушевавший всю прошлую неделю. Американцы не могли

нанести ответный ракетный удар, поскольку войска Гвамбе рассредоточились на

огромной территории, но вчера президент объявил, что за каждый залп по

Штатам в Африке будет разрушено по одному городу.

Но в целом все понимали - в этой войне на победу надежды нет ни у кого.

Любой ответный удар вел только к взаимоуничтожению. Все считали Гвамбе

маньяком-убийцей, который наводил страх и на свой народ, и на весь

остальной мир.

Удивительно, но Хэзарда - такого же безумца и преступника - всерьез не

принимали. За те две недели, пока Гвамбе захватывал средиземноморские

страны, Германия и Австрия провели мобилизацию. Немецкие ракеты уже

сыпались на Кейптаун, Булавайо и Ливингстоун, но с о г л а с о в а н н а я

война против Африки пока не началась. Когда же поползли слухи, что Хэзард

вводит в Австрию установки для запуска водородных ракет, к нему обратились

российский премьер и американский президент с просьбой не использовать

ядерное оружие. Хэзард ответил уклончиво. Но в основном его поведение

воспринималось всеми как разумное. Мы же знали о Хэзарде нечто большее.

Знал это и президент Мелвилл, но предпочитал не вмешиваться.

Ракетоплан доставил нас в Вашингтон, и в тот же вечер мы уже сидели за

столом с президентом. Он тоже выглядел неважно, но после общения с нами

воспрял духом. Обслуга Белого Дома расстаралась, чтобы организовать

импровизированный обед для пятидесяти гостей в большом обеденном зале.

Президент сразу поинтересовался:

- Ума не приложу, как вам удается так бодро держаться?

- Просто мы знаем, как остановить эту войну.

Именно это он и ожидал услышать. Хотя в тот момент мне было все равно,

уничтожат люди друг друга или нет. Оказавшись снова среди этих жалких

сварливых людишек с куриными мозгами, я понял, до чего же они меня

раздражают.

- И как же мы собираемся остановить войну? - поинтересовался президент.

- Для начала вы должны выступить по национальному телевидению и

объявить, что через шесть часов вы сделаете важное заявление, которое

касается всего мира.

- Нельзя ли узнать, о чем будет это заявление?

- Пока точно не знаю, но речь, видимо, пойдет о Луне.

В четверть первого ночи мы вышли на лужайку перед Белым Домом. Небо

затянули облака, моросил мелкий холодный дождь. Но нас это не особенно

волновало - мы прекрасно знали, где сейчас находится Луна. Ее притяжение не

скрыть никаким облакам.

Усталости не чувствовалось. Возвращение на Землю вызвало мощный прилив

сил. А еще мы подсознательно были уверены, что остановить эту войну нам под

силу. Другое дело - уничтожим ли мы при этом паразитов? Вопрос оставался

открытым.

В космосе наши опыты проходили отлично. А здесь, на Земле, опираясь на

всю ее мощь, мы тем более могли включить в цепь наши ментальные силы. Нам с

Райхом и Флейшнером теперь было не нужно контролировать остальных; надо

было только действовать аккуратнее, чтобы не разрушить походя Белый Дом.

Когда наше сознание объединилось, я почувствовал необычайный подъем и

прилив неведомой раньше силы. Вот когда я понял смысл библейского

высказывания: "мы члены друг друга". Мне представилось все человечество,

соединившееся в телепатическом контакте. Человек перестанет быть

"единичным" существом, горизонты его мощи раздвинутся до бесконечности.

Нашу волю мы сконцентрировали в "прожекторный" луч и направили его в

сторону Луны. Теперь ни к чему было усиливать мощность за счет вибрации.

Удивительные ощущения вызвал контакт с Луной - словно внезапно оказываешься

в центре самой шумной толпы в мире. Тревожные вибрации передавались с Луны

по упругому силовому кабелю, который мы как бы перебросили с одной планеты

на другую.

Конечно, это не был обычный, "слышимый" шум. На несколько секунд мы

потеряли контакт друг с другом - связь прервалась из-за нахлынувшей волны

ментальных помех и искажений. Но затем мы снова почувствовали друг друга и

объединили наши усилия против этой волны. Луч нашей воли шарил по Луне, и

мы осязали ее поверхность, словно водили рукой по апельсину. Вот мы ее

потихоньку сжали, затем выждали немного, и под нашим с Райхом руководством

принялись продуцировать чистейшую энергию движения. Нас не волновало

расстояние до Луны - по-видимому, эти четверть миллиона миль для нашей мощи

были просто пустяком.

Минут двадцать мы продолжали разминку. Главное - не расходовать сил

понапрасну, действовать постепенно. Связанный могучими узами гравитации с

Землей, гигантский шар весом в пять тысяч миллиардов тонн начал медленно

раскручиваться. В принципе он был невесомым, поскольку вес его

поддерживался за счет Земли.

И медленно, очень медленно мы принялись сжимать Луну, заставляя ее

раскручиваться. Вначале ничего не происходило. Мы прибавили мощности,

стараясь упираться в землю - многие даже присели на мокрую траву.

По-прежнему без изменений. Усталости не было - мы продолжали осторожно

давить на Луну, волны напряжения усиливались и разгонялись уже без нашего

контроля. Минут через пятнадцать мы поняли, что дело сдвинулось с мертвой

точки. Луна повернулась, правда очень медленно. Мы сейчас напоминали

мальчишек, которые разгоняют карусель. Как только мы преодолели

первоначальную инерцию, предела скорости уже не чувствовалось - она

медленно, но неуклонно нарастала.

Но "карусель" крутилась в направлении, противоположном вращению Земли.

Мы старались раскручивать Луну под прямым углом к оси ее вращения вокруг

Земли, так сказать - в направлении с севера на юг. Продолжая давить на

Луну, мы разогнали вращение до трех тысяч миль в час. Через пять минут сила

инерции окончательно была преодолена, это значило, что Луна полностью

проворачивалась вокруг своей оси каждые два часа - именно такая скорость

нам была необходима.

Теперь можно было не мокнуть больше под дождем и выпить горячего кофе.

В комнате набилось много народа: к нам присоединились пятнадцать ведущих

сенаторов. Мы попросили их не шуметь, а сами присели и вновь

сосредоточились на Луне - интересно, сработал ли наш маневр?

Сработало. В течение двадцати минут та половина Луны, которую мы обычно

видим с Земли, отвернулась от нас в открытый космос, и нам предстала ее

обратная сторона. Как мы и предполагали, возбуждающее воздействие Луны

уменьшилось наполовину. Тысячелетиями лучи ее психической энергии

бомбардировали Землю, а теперь они отражались в открытый космос.

Через час некогда темная сторона Луны полностью открылась для обзора.

Беспокойные вибрации с поверхности Луны почти не ощущались. Мы

поинтересовались у сенаторов, не заметили ли они в себе каких-либо перемен.

Кто-то ничего не заметил, но несколько человек признались, что

почувствовали себя "миролюбивей", чем час назад.

И только теперь мы смогли объяснить президенту, о чем он должен сказать

в своем заявлении. План был прост и ясен: президент скажет народу, что

американская исследовательская станция на Луне передала сообщение о

появлении огромных неизвестных космических кораблей, а после этого связь со

станцией якобы прервалась.

Президент весьма скептически выслушал нас, но мы заверили его, что все

будет нормально, и посоветовали ему пойти лечь спать.

Исторического выступления президента я не видел - так получилось, что в

это время я впервые за две недели, истекшие со дня старта корабля, заснул

крепким сном. Поэтому, проснувшись в десять утра, я узнал, что первая часть

нашего плана была выполнена. Весь мир переключился на канал, где выступал

президент. Известие о вращении Луны вокруг своей оси вызвало в крупных

городах вспышки истерии. (Не прощу себе никогда: оказывается, мой старый

друг, королевский астроном сэр Джордж Гиббс, слег с сердечным приступом,

когда во время наблюдений в Гринвичской обсерватории вдруг увидел, как Луна

закрутилась; через несколько часов он скончался). Заявление президента о

пришельцах подтвердило самые худшие опасения. Никто не интересовался,

почему они раскрутили Луну. Но вся планета в течение суток могла увидеть

невооруженным взглядом вращение Луны. В те дни стояло полнолуние, поэтому

видимость для большинства районов Азии и Европы была прекрасная. Сразу,

конечно, движение было незаметно - вращение было не быстрее хода минутной

стрелки часов, но всякий, кто смотрел больше десяти минут, мог заметить,

как пятна на Луне медленно ползут с севера на юг.

Мы надеялись, что эти новости отвлекут всех от войны, но не учли

влияния паразитов. К полудню поступили новости о том, что на север

Югославии и Италию обрушились шесть водородных ракет, пострадало от атаки

более тысячи квадратных миль площади. Хэзард решил, что нельзя прекращать

войну без единого залпа. Можно было бы смириться с таким положением вещей,

если бы он уничтожил этим залпом хотя бы Гвамбе, но судя по всему, диктатор

остался жив: вечером он выступил по телевидению и поклялся, что кто бы там

ни был - пришельцы или не пришельцы, но Хэзарду он никогда не простит

гибели своих солдат. (Впрочем, во время атаки погибли в основном

итальянские и югославские граждане, основные силы Гвамбе находились южнее

зоны обстрела.) С этой минуты Гвамбе объявил тотальную войну до полного

уничтожения белой расы.

К шести вечера поступили более оптимистические известия. Из армии

Гвамбе дезертировали несколько тысяч солдат. Перспектива вторжения

пришельцев с Луны заставила их вспомнить о своих семьях. Но Гвамбе

по-прежнему твердил, что его воины будут биться до конца. Через несколько

часов водородной ракетой был уничтожен город Грац в Штирии, там погибли

полмиллиона солдат Хэзарда. Еще три ракеты упали в сельской местности между

Грацем и Клагенфуртом - человеческих жертв было немного, но сотни

квадратных миль плодородной почвы были погублены. Поздно вечером мы узнали,

что войска Хэзарда наконец перешли границу Югославии и завязали в Мариборе

бой с многочисленной армией Гвамбе. Сам город Марибор был полностью

уничтожен космическими лучами, и главная битва состоялась в миле от него.

Теперь нам стало ясно, что пришла пора действовать. Мы надеялись, что

лунная угроза остановит войну хотя бы на несколько дней и даст Совету

Всемирной Безопасности время для действий. Чего добьются паразиты сознания,

если война будет продолжаться? Если мир погибнет - а это произошло бы без

сомнений, - то и они тоже погибнут. С другой стороны, если война

прекратится, у них не останется шансов выжить. Теперь мы знали их секрет -

связь с источником энергии в космосе они потеряли, поэтому мы можем

ежедневно уничтожать их тысячами (если, конечно, они не научатся

приспосабливаться к новым условиям). Возможно, они надеялись, что несколько

тысяч человек переживут Армагеддон - ведь выживали же люди после предыдущих

лунных катастроф. Как бы там ни было, все выглядело так, словно паразиты

считали человеческую расу обреченной на самоубийство.

Главное - не терять времени. Если Гвамбе или Хэзард действительно

стремились ко всеобщему уничтожению, то сделать это им было не слишком

трудно. Любой, даже не слишком компетентный инженер сможет запросто

превратить "чистую" водородную бомбу в кобальтовую, поместив ее в

кобальтовый кожух, - для этого хватит суток. Но даже в этом случае

человечество сможет спастись, лишь бы суметь потом очистить атмосферу от

кобальта-60. Нашей психокинетической энергии для этого вполне достаточно,

правда, на это могут уйти месяцы и даже годы. На это, скорее всего, и

надеялись паразиты.

В Дуранго, штат Колорадо, группа ученых работала над новым типом

космического корабля с огромными фотонными парусами. Об этом мы слышали еще

на девяносто первой базе. Корабль сконструировали из особо легкого сплава

лития и бериллия, размеров он был внушительных - под стать гигантским

парусам.

Я спросил у президента, как далеко продвинулись работы и возможно ли

использовать его сейчас? Он связался с базой в Дуранго и дал ответ: корпус

уже собран, но двигатели пока на стадии испытания.

Это не страшно, заметил я. Нам нужен только корабль. Причем выкрашенный

в черный цвет. С базы ответили, что это невозможно: площадь его поверхности

составляет почти две квадратные мили. Президент помрачнел, накричал на

того, с кем говорил, и отключил телескрин. "Когда вы будете подлетать к

Дуранго, - сказал он, - корабль уже полностью выкрасят в черный цвет".

Корабль действительно поражал своими размерами. Строительство шло на

дне огромного кратера, который возник после падения метеорита в 1980 году.

Все работы производились в режиме особой секретности - над кратером даже

возвели силовой купол, под которым просматривался корпус корабля, словно

очертания гигантской пули. Самой плоской была хвостовая часть корпуса, туда

же должны были убираться и фотонные паруса. Высота корабля составляла две

тысячи футов.

Мы прилетели на базу в Дуранго через пять часов после разговора с

президентом. Вся база пропахла нитрокраской, повсюду виднелись черные пятна

- даже люди были перемазаны с ног до головы. Зато и весь корабль стал

полностью черным.

Близилась полночь. Мы попросили командира базы генерал-майора Гейтса

отпустить всех людей по домам и снять силовой барьер. Гейтсу было приказано

выполнять любое наше распоряжение, и обычно он беспрекословно помогал нам,

но в этот раз даже он изумился.

Гейтс объяснил нам, как действует механизм для разворачивания парусов.

Их, кстати, не тронули - и теперь на черном фоне корпуса они сверкали в

лучах прожекторов серебристым блеском, будто крылья гигантской бабочки.

Признаюсь, нам всем было не по себе, когда мы оказались в просторном

серебряном зале, где стоял ледяной холод и пахло свежей краской. На корабле

успели установить только приборы управления, но не более того - для монтажа

остального оборудования требовался год работы.

Впрочем, как только мы принялись за работу и начали отрывать корабль от

земли, чувство оцепенения покинуло нас. Сдвинуть корабль с места не

представляло особого труда: его корпус был необычайно легким. С ним мог

справиться даже один человек. Так мы н порешили - корабль повела небольшая

группа из десяти человек под руководством Эбнера. Я же взял на себя

управление. На борту находился только один человек не из наших - штурман

базы капитан Хейдон Рейнолдс. Ему явно было невдомек, чем заниматься

штурману на корабле без двигателей.

В двадцать минут первого мы поднялись на высоту двадцати тысяч футов и

двинулись прямо на восток. Первую четверть часа Рейнолдс был настолько

изумлен, что от него невозможно было добиться какой-нибудь вразумительной

инструкции. Затем он пришел в себя, и полет пошел своим чередом.

Силы американской противоракетной обороны были осведомлены, что мы

вторгнемся в пределы действия внешней системы предупреждения в половине

первого, поэтому проблем с ними не было. Без пятнадцати час по телевидению

передали, что со стороны Луны в земную атмосферу вторгся гигантский

летательный аппарат. Все шло согласно инструкции, которую мы оставили

президенту.

Над Атлантикой мы увеличили скорость до тысячи миль в час. В результате

корпус корабля нагрелся, внутри стало не слишком уютно. Но время было

дорого. Когда мы стартовали в Дуранго, в Мариборе было уже полдевятого

утра. Впереди еще пять тысяч миль, а попасть на место необходимо до заката.

Подлетая к берегам Европы, мы достигли высоты в двадцать пять тысяч

футов. К этому времени должны были сработать системы противоракетной

обороны Франции и Англии, и нам приходилось быть начеку.

Первую ракету по нам выпустили где-то возле Бордо. Десять человек под

руководством Райха обеспечивали отражающий щит - они взорвали эту ракету на

расстоянии примерно двух миль от корабля. К сожалению, Райх забыл

заблокировать взрывную волну, и нас швырнуло, словно поплавки во время

Дата добавления: 2015-06-04