День девятнадцатый

Ему спалось плохо, мучили то ли мысли, то ли сны о Саше, о двух крошечных детях в ее животе, их детях... То ему снилось, что они голодные, что просят есть – слабыми, умирающими голосами, и он метался в поисках какой‑нибудь еды, но холодильник был совершенно, совершенно пуст, а магазины все до единого закрыты... То ему казалось, что Александра, пытаясь сбежать, прыгает из высокого окна, а он как раз уже ее нашел, и бежит к дому, и кричит "не‑е‑ет!", а Александра медленно кружится в воздухе, как осенний лист, и неумолимо приближается к земле...

...Он в ужасе подскочил. Ночь, кровать, запах краски. Лоб потный, во рту сухо, сердце колотится.

Видимо, на него так повлияли ядовитые испарения, попытался успокоить себя Алексей. Он встал, пошел на кухню, на всякий случай, как ни нелепо, приоткрыл дверцу холодильника и обрадовался, увидев, что там есть еда. Не очень много – он тут редко бывал в последнее время, – но главное, что она есть, и его сон – просто ночной кошмар, не более...

Он выпил воды, выкурил сигарету... И решил больше не ложиться. До Орла примерно триста восемьдесят километров, это часов шесть на машине, не меньше... Лучше ехать поездом, а там поймать тачку, чтобы добраться до села, где находилась артель.

...Артель напрасный труд, как обозвал ее Никитич, он нашел легко: первый же пойманный частник знал местную достопримечательность. При небольшом цехе, гнавшем подделки под старину, имелся магазинчик в стиле расписной русской избы, где эти самые подделки продавались.

Алексей вытащил фото Иммануила из нагрудного кармана:

– Этот человек, по моим сведениям, купил у вас не меньше двенадцати медальонов, вот таких, как тут у вас на витрине...

Строго говоря, Алексей уже сомневался в этих "сведениях" – Иммануил отрицал свою причастность к медальонам, и, весьма вероятно, не лгал.

– Дуняша! – позвал мужчина, к которому обратился детектив. – Пойди сюда! Глянь, видела такого?

Дуняша, полная деваха с пышной грудью, светлыми крашеными волосами и малиновой помадой на губах, приблизилась и заглянула в фотографию, которую развернул в ее сторону детектив.

– Такого не видела, нет. У меня хорошая память на лица. А вот зато другого помню, коли вас интересуют двенадцать медальонов. Странный был такой тип, запомнила его хорошо.

– И вы уверены, что ничего общего с человеком, изображенным на фотографии?

– Глаза немного похожи... – подумав, произнесла Дуняша. – Цвет одинаковый, карий... Но лицо другое. У этого, на фото, лицо круглое, ямочки на щеках, губы пухлые, яркие, улыбчивые, а у того было лицо узкое, сухое. И глаза какие‑то невеселые... Губы тонкие, бледные. Так посмотреть – кажется, что человек серьезный и строгий... Купил сначала шесть медальонов. А потом, через какое‑то время, снова приехал и купил еще шесть...

– Через какое время?

– Не помню уже... Ну, через месяц примерно. Или недели три...

– И когда это было?

– В начале этого лета.

– А точнее?

Дуняша подумала.

– Первый раз появился или в совсем последние числа мая, или в первые числа июня. А во второй раз приехал к концу июня.

Так‑так‑так... Стало быть, купил он их примерно четыре месяца назад. При этом медальоны с фотографией Иммануила имелись даже у жертв двенадцатимесячной давности! И как прикажете это понимать?!

Но, как водится, обдумывание ситуации он отложил на потом. Сейчас его цель – вытянуть максимум информации из Дуняши.

– Описать можете поподробнее? Рост, цвет волос, как одет был?

– Одет... В первый его приход не обратила внимания, а во второй... Как‑то просто. Рубашка с коротким рукавом, что‑то синее, полоски, кажется... Брюки темные... А может, и джинсы, не скажу. Волосы рыжеватые, это я как раз точно помню. Темно‑рыжеватые... Наверное, в детстве рыжим был, а потом потемнел. Кожа белая.

– Сколько лет на глаз?

– Сорок с хвостиком. С небольшим.

– Ничего не говорил такого, что могло бы его охарактеризовать? Может, обронил, откуда приехал?

– Он неразговорчивый, – откликнулась Дуняша. – Покупатели разные бывают. Одни такие болтливые, что не знаешь, как от них сдыхаться. Другие застенчивые: и охота им поговорить, но робеют. Я таких чувствую и сама завожу беседу. Вопросы разные задаю... Они будто этого и ждут, тут же начинают о себе рассказывать. А этот словно стенку с собой принес и ею загородился: не подступись!

– Не обратили внимания, было ли у него кольцо на пальце? Может, татуировка на открытых частях тела? Или дефект какой‑нибудь – бородавка, искривленный ноготь, что‑нибудь такое?

– Нет, ничего... Руки нерабочие, белые, пальцы тонкие... Я, честно говоря, таких мужчин не люблю, с тонкими пальцами. От них в постели проку нет, – прыснула она.

Хозяин метнул взгляд на детектива, проверяя его реакцию на откровения продавщицы, и отчего‑то смущенно потер руки, словно хотел спрятать свои короткие, толстые пальцы, поросшие черными волосками. Но Алексей был невозмутим. Только, как ни забавно, бросил украдкой взгляд и на свои пальцы. Хм, если следовать методике Дуняши, то... То, к счастью, пальцы у него вполне... нормальные.

– Нарисовать не сможете? – спросил Алексей, перебирая в уме возможности как‑то подключить милицию и сделать с Дуняшей качественный фоторобот. Но никак не подключалась к этому милиция, даже мысленно: пока нет от него заявления об исчезновении Александры, нет и дела. А коли нет дела, то никто тут и мизинцем не пошевелит. Если бы это происходило в Москве, Серега бы ему фоторобот и без заявления устроил, по дружбе. Но в Орле друзей у Киса не было. Разве только у Сереги невзначай? Мало верилось, но надо будет ему звякнуть, чем черт не шутит...

Из глубокого погружения на дно своих размышлений его вывел звонкий хохот Дуни.

– Пальцы, спрашиваю, нарисовать? Или вам чего еще?

Хозяин дернул ее за локоть, но она лишь легонько отпихнула его тем же локтем, не повернув головы.

– Лицо, – пояснил детектив. – Как вы его описали: узкое, губы тонкие...

– Куда мне! Я только свою подпись рисовать умею!

– Вы не полюбопытствовали, зачем ему медальоны?

– Нет... Но вот еще что помню: он первый медальон открыл и долго смотрел в него, как будто там фотка какая была. Но там же ничего не было, мы же пустые продаем! Это уж дело покупателей, чего туда ложить. Некоторые пряди волос держат. А другие – фотки детей или любимых. Или вот еще, один чудак местный носит в нем свой зуб молочный. И еще я одного знаю, тоже из местных, – так он девушкам такие медальоны дарит, а внутрь презерватив ложит... – Она со смехом обернулась на начальника, и Алексей неожиданно понял, что отношения между ними весьма интимные.

– Не обратили внимания, на чем этот покупатель приехал?

– Вот уж нет... Какая мне разница?

И то верно. Алексей собрался откланяться.

– А он чего натворил, человек этот? – спросила Дуняша.

– Тайна следствия. Не могу удовлетворить ваш интерес, извините.

– Ну вот, я вас удовлетворяла‑удовлетворяла, а вы меня – не можете! – произнесла Дуняша со смешком, вновь обернувшись на начальника, который ей ответил несколько грозным взглядом.

Вконец расшалилась девушка. Впрочем, может, она всегда такая веселушка.

– А я имя его знаю! – вдруг сообщила Дуняша.

– Вот как?!

– Ага. Только вы мне скажите, чего он натворил, а то я от любопытства умираю. А я вам взамен имя скажу.

– Следствие еще только в самом начале, – осторожно произнес Кис. – У меня пока только подозрения...

Сказать Дуняше, что к ней приходил маньяк? Так она, во‑первых, будет трястись от страха: вдруг маньяк вернется, на этот раз по ее душу? А во‑вторых, растрезвонит на всю Орловскую область...

– Ограбление антикварного магазина, – произнес он сдержанно. – Этот тип украл антикварные медальоны, а на их место положил ваши изделия...

На лице Дуняши отразилось разочарование. Люди почему‑то интересуются исключительно убийствами, на меньшее их любопытство не согласно. Вздумай автор детективных романов описывать кражи, так и читать никто не станет.

– Ну ладно... Бенедикт его звать. Редкое имя такое, я запомнила.

– Неужто он вам представился?

– Нет, я ему сказала, когда он еще только первый медальон рассматривал, что на нем можно выгравировать его имя. И спросила, как его звать. А он так посмотрел на меня задумчиво и ответил: "Бенедикт меня звать... Бенедикт".

– Именно так и сказал? Имя два раза повторил?

– Ага...

Всю дорогу до Москвы Алексей размышлял. Он узнал немного, но это немногое было очень важным. Еще один элемент пазла, детектив не сомневался. Надо только решить, куда его пристроить...

Первое, важное: Дуняша подтвердила правильность его понимания ситуации: Иммануил не являлся маньяком. А являлся он, как и сказал, подставным лицом.

Вторая ценная информация заключалась в том, что к Дуняше приходил, без сомнения, сам маньяк, настоящий Бенедикт. По той простой причине, что заводить еще одного посредника, который купил бы для него медальоны, – это уже было лишним, чересчур. Любой преступник старается свести к минимуму посредников, а уж маньяки тем более, это детектив знал: они по природе одиночки.

А третья ценная информация – наиценнейшая! – заключалась в том, что Бенедикт явился за медальонами совсем недавно, когда серия преступлений уже была почти закончена.

Это полностью меняло картину. Принципиально меняло.

Выходит, Бенедикт решил расставить "метки" задним числом! И, нет сомнений, специально для детектива. Персонально для Алексея Кисанова. Именно поэтому он назвал свое имя (точнее сказать, избранный псевдоним) Дуняше. Да еще и повторил для лучшей усвояемости ее памятью.

Потому что он знал, что детектив придет в этот магазинчик!!!

Иными словами, он дал понять, что Кис двигается в нужном направлении. Поразительно, Бенедикт предвидел ходы детектива! Каким образом?!

Хотя ничего удивительного здесь нет. Просто, создавая свой "квест", он заложил в него ту же логику, по пути которой теперь шел Алексей Ки‑санов.

Значит, он убивал... Почти в течение года... Но на десятом убийстве (май) понял, что ему тошно... Вернее, тошно ему было уже давно. Но, видимо, только к маю это чувство приняло осмысленную форму. То есть форму мысли.

Именно тогда в его голове созрел план.

Следуя ему, он купил медальоны, а затем подбросил их в вещи жертв. Не случайно родственники не видели эту вещицу на женщинах при их жизни!!!

Подбросил он их для Алексея. Без сомнения. Уже зная, что обратится именно к нему. И, надо думать, тогда же он принялся следить за детективом, собирать информацию, прикидывая, как лучше и надежнее заставить его заняться расследованием убийств... Каким‑то образом (каким, блин?!) он узнал о планах Кисанова купить квартиру, о беременности Александры...

И тогда Бенедикт понял, как это сделать. Как заставить детектива им заниматься.

Вопрос, как Бенедикт собрал информацию о нем, Алексей отложил на потом. Сейчас очевидно было другое: он подложил медальоны задним числом. Оставил "метки" для детектива, которыми обозначил новую дверь в "квесте". Стало быть...

Стало быть, он приходил совсем недавно к родственникам жертв! Под тем или иным предлогом он проникал в квартиры и подкладывал медальоны в вещи жертвы!

И, стало быть, его можно вычислить! Нужно только заново обойти всех опрошенных родственников да спросить, кто побывал у них под каким‑либо предлогом в квартирах.

И еще надо найти три недостающих случая.

Минуточку! А как же положенные в гроб украшения? Шофер‑дальнобойщик и философ по совместительству Степан, терзаемый размышлениями о праве на супружескую неверность, – он сказал, что ВСЕ украшения Лены, жены (а среди них и медальон!), положил в гроб! Невзирая на просьбу тещи отдать ей. И было это еще в ДЕКАБРЕ!!!

Не клеится. Не вяжется, не стыкуется. Если прав Степан, то вся логика детектива никуда не годится, вся его конструкция летит к черту. Вся абсолютно!

Нет, нет, нет, это Степан ошибается! Иначе и быть не может!

Алексей не помнил его телефон, увы, а с собой рабочих записей не было, еще раз увы. Посему первой его заботой, едва он переступил порог своей квартиры, было найти номер Степана. К счастью, у шофера‑дальнобойщика имелся мобильный – в его профессии вещь необходимая. И Алексей торопливо набрал номер.

– А, привет, сыщик! А я как раз думаю: куда визитку твою задевал? Позвонить тебе хотел. Насчет медальона‑то. Знаешь, где я его видел? Не у Ленки – у тещи!

– Как это? – озадачился Кис. – Почему у тещи?

– Вчера я к ней ходил с сынишкой повидаться. Смотрю, у нее на шее точно такая штуковина, как ты показывал, висит! Я ее‑то у тещи и раньше видел, да внимания не обращал. А тут сразу заметил. Ну, и спрашивать стал, откуда, мол... Долго отпиралась, зараза. Но я ее расколол! Одежки‑то Ленкины я ей отдал. Она просила: на память, мол. Но я‑то ее знаю: все продала! Она такая, теща моя... Так главное вот в чем: медальон она нашла в кармане одного Ленкиного платья. Фоты там нет – того ублюдка, что убийца, как ты сказал. Она свою личную физиономию туда поставила. Нет, ты прикинь: на своей шее носить собственную фотографию, а?

Что называется, повезло. Алексею теперь не придется ломать голову над тем, путает ли Степан или вправду видел медальон. Он подарил готовое решение детективу, сэкономил его время, за что преогромное ему спасибо...

Итак, теперь все складывается: Бенедикт созревал постепенно. Убивая, он отдавал себе отчет, что становится нелюдем... Видимо, это человек, получивший достаточно хорошее образование и воспитание. У него есть в мозгу определения добра и зла. И он знал, что творит зло.

И он чувствовал: пропасть между ним и человечеством увеличивается. С каждым новым убийством. И в нем зрело отчаяние... А вместе с ним – желание остановиться.

Но, как уже понимал Алексей, патологическое желание убивать сродни наркотической зависимости. Человек обычно не в состоянии остановиться сам. Ему нужно отдаться в руки тех, кто сможет принудить его остановиться.

Для наркоманов эту функцию выполняют лечебницы. Там они могут кричать, биться в стену головой, висеть на потолке, грозить перерезать себе вены, но наркотика им никто не даст. Иными словами, им нужна посторонняя и жесткая сила, которая не позволит им больше принимать наркотик.

Маньяк же в качестве такой силы избрал правосудие, как ни удивительно... Конечно, просто так он правосудию не сдастся, иначе бы пришел с повинной в милицию... Нет, ему нужно бросить вызов, ему нужна игра – пусть даже последняя... Ему нужно доказать, как он изобретателен, предусмотрителен и хитер, как всех обвел вокруг пальца, а теперь перекручивает мозговые извилины ему, частному детективу Алексею Кисанову. Иными словами, чтобы все отлично усвоили: сами бы они, сыщики, никогда не догадались о его авторстве в двенадцати преступлениях. Он гений, а они – ничтожества!

Вообще‑то ход мышления весьма типичный для маньяка. Почти всегда они страдали жаждой признания их криминального таланта, славы. Они жадно читали о себе в прессе, вырезали статьи, хранили их, перечитывали. По сути, это "одна из мутаций любого "комплекса нереализованности", как метко выразился кто‑то в прочитанных детективом материалах.

А инструментом, способным привести его к правосудию, он избрал частного детектива, Алексея Кисанова. Почему именно его, бог весть. Ответ на этот вопрос пока не просматривался. Может, просто потому, что его агентство АКИС стоит первым в списке на "Желтых страницах"...

Так‑так‑так... Стало быть, он принял решение. И именно тогда придумал эту игру, сделав из нее настоящую головоломку. При этом раскидал задним числом указующие знаки по своим преступлениям. Там медальоны оставил, там имя назвал: приз за правильное решение...

– Алле, детектив?

Степан был еще на связи, но Кис настолько погрузился в свои размышления, что забыл о нем, держа трубку у уха.

– Я здесь. Степан, еще один вопрос, тоже очень важный. Вспомни, в начале лета, с конца мая по июль включительно, не приходил ли кто‑нибудь к тебе? Не имеет значения, под каким предлогом, но человек, которого ты пустил в квартиру? Слесарь, электрик, не знаю...

– Это ты что же хочешь сказать... Что медальон мне подбросили позже?

Сообразительный шофер, сразу понял, к чему ведет Алексей.

– Думаю, да.

– А зачем?

– Не знаю пока. Но вырисовывается именно такой вариант.

– А какие у тебя основания?

Ну вот, ему только доктора Ватсона не хватало!

– Я выяснил, что эти медальоны были куплены позже, в конце мая и в конце июня. Стало быть, и подложены позже.

– Ошибка возможна?

Алексей и сам задавал себе вопрос, возможна ли ошибка. Собственно, ошибка могла угнездиться только в поисках Никитича. Вдруг не одна артель выпускала такие медальоны? И Бенедикт купил их еще в других местах и в другие сроки?

Но Алексей имел некоторое представление о том, что даже при внешней похожести изделия способ его изготовления различается. И в этом Никитич был дока, настоящий эксперт. Не зря он потратил несколько дней, чтобы найти изготовителя: он тщательно проверял и изучал, соответствует ли данная продукция данной артели образцу, который оставил ему детектив.

Нет, Никитич не мог ошибиться! И он, Алексей, вряд ли ошибался, предположив, что лимит подставных лиц у маньяка исчерпывается Иммануилом...

– Исключена, – ответил он Степану.

– Ага... – Степан задумался.

Зависла пауза, и Кис уже хотел было поторопить собеседника, как вдруг Степан прорезался:

– Погоди, я тут на заправку въезжаю. Перезвоню!

Был поздний вечер – поездка в Орел съела весь день. Алексей в ожидании звонка Степана прослушал свой автоответчик. Ничего от Александры или ее похитителя... Что укладывается в логику, которую выстроил детектив. Бенедикту нужно одно: вынудить Алексея идти по его следу. Вынудить жестоко: сначала ограбил – причем знал, какие дорогие и трудные были эти деньги для детектива. Знал о беременности Саши и о планах на квартиру. Удар был рассчитан точно!

Но похищение Александры не шло ни в какое сравнение с ограблением. Отчасти Алексей сам его спровоцировал: сдал Иммануила в милицию, нарушил условия. Но чего ожидал Бенедикт, отправив в день их свадьбы записку с явной и издевательской угрозой?!

Хм... А если... А если это Бенедикт спровоцировал детектива? Если нарочно вывел из себя запиской, вполне предвидя, как отреагирует Алексей – мужчина и муж, частный сыщик и бывший опер?

До сих пор стоявший, Кис даже сел от неожиданности. Конечно! Он ведь предвидит все его ходы!

Он был уверен: детектив обойдет семьи, в которых имелись жертвы нераскрытых убийств. Он знал, что детектив поедет в Орел. Он нарочно там назвал свое имя Дуняше, которая не могла его не запомнить и не передать детективу!

В воздухе тающей улыбкой Чеширского кота завис издевательский воздушный поцелуй, который так артистично получался у Иммануила. Сколько еще таких "приветов" от маньяка ждет Алексея? И куда они его приведут?

И вдруг догадка врезалась в его мозг, как фугасный снаряд, оставив глубокую воронку в сером веществе. И, когда Степан ему перезвонил со словами: "Я чё‑то не помню, вроде приходил кто‑то, – сказал, что я заливаю соседа этажом ниже..." – Алексей закричал в трубку:

– Бенедикт! Его зовут Бенедикт! Он должен был представиться! Найти повод, даже если ты сам не спросил, – и назвать свое имя!

– А ведь... И точно, было такое! Я бы сам имя не вспомнил – мудреное больно, – но ты прав, мужик, Бенедикт его звали!

Бинго!!! Не зря догадка оставила воронку в его мозгу!

Холодок пробежал по спине Алексея. С кем он имеет дело? Что это за человек, предвидевший каждый поворот мысли детектива, словно запустил ему зонд в мозг, с помощью которого считывал информацию?! Человек, подготовивший недвусмысленный комментарий к каждому его шагу: «Правильно, сыщик, я тут был и тебе знак оставил, потому как знал, что ты сюда придешь, да с каким вопросом...»

Каким образом он мог все предвидеть???

Хотя... На самом деле все не так уж сложно. Будем исходить из уже известных фактов: Бенедикт хочет остановиться – это раз. И решил отдаться в руки правосудия – это два. Но не просто так, а задорого, показав всю свою изобретательность, – это три.

Далее, он решает предложить игру частному детективу. Почему частному? Да потому, что менты, не мудрствуя лукаво, сразу наручники да в кутузку – вот и весь разговор. Какой там "квест"! У них есть способы понадежнее, чем решение логических шарад. Так они все считают. Даже Серега.

Стало быть, выбирает он частного сыщика. Но знает, что сыщик – бывший опер, и, следовательно, тоже может поддаться соблазну: в наручники да в милицейскую кутузку. И потому он сначала следит за ним, главным фигурантом предстоящей игры. Выясняет о нем каким‑то образом множество подробностей и нащупывает отличный крючок, на который можно взять детектива: их с Александрой планы на покупку новой квартиры. В которые он вмешивается посредством ограбления.

На мото был наверняка сам Бенедикт – Иммануил не умеет водить не только мотоцикл, но и вообще любое транспортное средство. Даже велосипед, как сказал Серега.

Несмотря на успешное проведение операции по ограблению, Бенедикт и дальше страхуется: присылает к нему своего дублера – самодеятельного актера, которому "внутренняя задача" предстоящей роли хорошо объяснена посредством электронной почты. И Иммануил с ней весьма неплохо справился, надо признать...

Кроме того, он кидает "кость" – небольшую, но важную информацию: все убийства совершены разными способами, все жертвы – замужние женщины, и всего их двенадцать. Крючок сработал, детектив начинает искать. Логика его проста и прозрачна, предвидеть ее было совсем несложно: коли преступления до сих пор не раскрыты, то и искать их надо в категории нераскрытых дел, верно?

Среди сведений, которые Бенедикт собрал о сыщике, имеется и тот факт, что он работал раньше на Петровке и до сих пор не потерял связи. Недаром Серега был упомянут в разговоре. Посему Бенедикт прекрасно понимал, что Алексей отправится в поисках информации по нераскрытым делам на Петровку. А потом начнет прочесывать семьи жертв. И рано или поздно он наткнется на медальоны с фотографией Иммануила. И сделает простейший и единственно возможный вывод: это "метка" маньяка!

Далее, легко было предвидеть и то, что детектив примется выяснять происхождение медальонов. Следовательно, однажды доберется до артели. И там он оставил сыщику новый "привет", новый знак‑подсказку: имя Бенедикт. И, конечно, свое описание. Никак не совпадающее с портретом того, кого детектив должен был до сих пор принимать за самого маньяка: Иммануила.

Проще говоря, маньяк усложнял игру, вводя потихоньку в действие себя самого. И в то же время подкидывал новую загадку: медальоны были куплены задним числом, позже убийств. Ну‑ка подумай, сыщик, что бы это значило? Ага, догадался! Садись, пять, ты прав: раз они куплены позже, то и подложены позже, разумеется!

И вот сыщик уже отправляется к родственникам жертв с вопросом: не приходил ли кто к вам домой, под любым предлогом, в конце мая – июне? И тут снова детективу проставлена пятерка за сообразительность: маньяк назвался, и родственники, легко или с трудом, но вспомнят это имя и этого человека. И даже опишут его внешность. И она, без сомнения, будет соответствовать описанию, которое дала Дуняша в артельном магазине...

Иными словами, маньяк то ли вел детектива чуть не за ручку, то ли им манипулировал... Алексей пока не знал, какую формулировку предпочесть, но был уверен, что узнает правильную только в конце. Когда пройдет шаткий мосток из двенадцати медальонов до конца.

...Степан уже отключился, но детектив снова набрал его номер. Попросил описать приходившего.

Однако Степан его не запомнил. Совершенно не запомнил, вот беда!

– Ну хоть цвет волос? Не рыжий ли?

– Да хрен его знает, не помню я....

Ну что ж, еще есть восемь семей. Кто‑нибудь наверняка вспомнит. Обходить их всех детектив уже не будет: телефон поможет сэкономить время. Ведь осталось всего одиннадцать дней до истечения срока...

Дата добавления: 2015-06-04