Часть первая 14 страница

— В Артуре найдется широкое поле деятельности для ваших планов, Степан Осипович, — ответил Старк.

Макаров поспешил закончить неприятный разговор, оформив официальный прием эскадры, и вернулся ночевать на «Аскольд».

Оставшись один, Старк приказал вестовому укладывать вещи для отъезда.

— Пусть уж Макаров здесь умничает как хочет, — с сарказмом проговорил он вслух.

Корабль давно уже не спал, и матросы, рассыпавшись по всем закоулкам, усиленно чистили и терли. Старший офицер крейсера капитан второго ранга Таше в сопровождении боцмана и унтер‑офицеров носился по палубам. Крейсер блистал ослепительной чистотой, палубы были выскоблены до блеска, медяшки надраены до последней возможности.

Поднявшись на мостик, адмирал поздоровался с вахтенным офицером мичманом Рыклицким.

— Вы давно в Артуре? — спросил адмирал.

— С год, ваше превосходительство.

— Скучали поди здесь до войны?

— Да и сейчас невесело. За месяц войны только два раза побывали в боях, а то все на бочках на внутреннем рейде отстаиваемся да небо коптим.

— Потерпите! Я не собираюсь эскадру мариновать в гавани, — особенно крейсера. Возможно чаще будем выходить в море, чтобы тревожить японцев!

Серый рассвет постепенно вступил на смену ночи. Один за другим гасли прожектора, сквозь утренний туман все отчетливей проступали очертания гор.

Адмирал, поеживаясь от холода, спустился с мостика.

У своей каюты Макаров встретил Дукельского. Выбритый, раздушенный, с закрученными кверху усами, лейтенант имел фатоватый вид. Макаров поморщился, — он не переносил фатов и пшютов.

— Чем порадуете, Георгий Владимирович? — спросил он своего флаг‑офицера.

— С «Петропавловска» присланы бумаги, полученные вчера вечером и ночью: донесения сторожевых судов, рапорт флагманского врача о количестве больных и два пакета с дешифрированными секретными телеграммами из штаба наместника, — доложил Дукельский, подавая почту.

Адмирал прежде всего вскрыл конверт, из которого выпали две бумажки, аккуратно исписанные прямым готическим почерком Моласа. Прочитав их, Макаров помрачнел.

— Полюбуйтесь, пожалуйста! Успели уже донести наместнику о моих вчерашних распоряжениях в порту. «Наместник считает нежелательным тесное соприкосновение портовых рабочих с матросами, неизбежное при размещении рабочих в казармах флотского экипажа, а равно и зачисление их на довольствие в порту, так как этим последним обстоятельством создается общность интересов матросов с рабочими в отношении пищи. Наместник на будущее время просят предварительно согласовывать с его штабом все вопросы, связанные с положением вольнонаемных рабочих в порту», — прочитал адмирал.

— Кто же отвечает за ход ремонтных работ, — я или штаб наместника? Если я, то позвольте мне распоряжаться, как я найду нужным! — наскакивал Макаров на Дукельского, как будто распоряжение исходило от него, а не от наместника. — А вот второе — еще лучше; «Инструкция морского штаба командующему Тихоокеанским флотом. Категорически воспрещается вступать в бой с главными силами противника до возвращения в строй кораблей, подорванных двадцать шестого января, в то же время надлежит беспрестанно тревожить японцев ночными действиями миноносцев и легких крейсеров». Это за десять тысяч верст, из Питера, дают мне инструкцию! Смешно, если бы не было так грустно! Что же, мне от японцев в гавани прятаться, а не вести войну? Хороши налеты миноносцами, когда у нас их едва двадцать, а у японцев полсотни.

— Разрешите доложить, ваше превосходительство, — перебил его Дукельский. — При адмирале Старке фактически флотом командовал сам наместник. Он, в свою очередь, получал директивы из Петербурга.

— Я не Старк и командовать флотом собираюсь сам. Надо узнать, кто это сообщил о моих распоряжениях в порту.

— Командир порта адмирал Греве.

— Откуда вы это знаете?

— Он в них лично заинтересован.

— Если это так, то его придется немедленно убрать.

— Адмирал Алексеев лично установил этот порядок перед своим отъездом из Артура, двадцать восьмого января.

— Как, командир любого корабля помимо меня будет сноситься со штабом наместника? Сегодня же отдайте приказ: согласно таким‑то статьям военно‑морских законов запрещаются кому бы то ни было всякие служебные сношения со штабом наместника помимо меня. В штаб наместника приказ пошлите в копии!

— Без нас туда будут доставлены все экземпляры этого приказа, — усмехнулся Дукельский. — Сейчас подъем флага, ваше превосходительство!

Приняв рапорт от, командира крейсера, адмирал, не завтракая, уехал на «Петропавловск». По дороге туда на катере он неожиданно вспомнил о сухопутном начальстве.

— И они тоже пишут о действиях флота наместнику? — спросил он у Дукельского.

— Пишут и часто клевещут на нас.

— Этому надо положить конец. Свяжитесь с комендантом крепости. Как его?

— Генерал Стессель.

— Да, с ним, — не примет ли он сегодня меня с официальным визитом вместе с Моласом и вами часов этак около двух дня. Было бы желательно также присутствие всего сухопутного начальства.

— Есть, ваше превосходительство!

— Не сегодня‑завтра должен приехать в Артур начальник военного отдела моего штаба, полковник Агапеев. Тогда я ему специально поручу связь со штабом крепости, а покуда попрошу связаться с ними вас.

На «Петропавловске» Макаров только поздоровался с выстроенной командой и тотчас же отправился в штаб к Моласу.

Оставшись наедине с Моласом, Макаров с раздражением начал ему высказывать свое возмущение существующими в эскадре и Артуре порядками. Когда Макаров выдохся, Молас бесстрастно, спокойным голосом начал объяснять сложившуюся в Артуре обстановку.

— Морокой штаб получает сведения о деятельности наместника не только через его штаб, но также через генерала Стесселя, коменданта Владивостока и даже через иностранных морских и военных агентов, находящихся в Маньчжурии.

— А в японском морском штабе, часом, справок не наводят? — иронически спросил Макаров.

— Навели бы, если бы японцы дали справки, ибо они больше в курсе наших дел, чем Петербург. Хотя, вероятно, Петербург кое‑что и пытается получить через французов или немцев. Штаб наместника ведет ту же политику по отношению к нам. Его информирует сухопутное и даже гражданское начальство.

— Все это подрывает авторитет начальников! Вы тоже информируете о моей деятельности наместника?

— Еще не успел.

— Только поэтому. Не ожидал я от вас такого ответа.

— Степан Осипович! — перешел Молас на интимный тон. — Я так же, как и вы, считаю эту систему неправильной, но против распоряжения из Петербурга идти нельзя. Я думаю, что мы с вами, оба старые моряки, сумеем сговориться по этому вопросу. Если вас это не удовлетворяет, я готов уйти.

— Дело не в нас с вами, Михаил Павлович! Дело в самой системе шпионажа младшего за старшим и всех друг за другом. Вот что, по‑моему, недопустимо! Раз мне не доверяют, — пусть заменят другим. Надо этот вопрос четко поставить перед Алексеевым. Что касается Петербурга, то с указаниями оттуда я особенно считаться не собираюсь. Нам на месте все виднее и понятнее, чем в Питере. Я буду твердо вести свою линию в этом отношении… Вы не сердитесь на меня, Михаил Павлович, — под горячую руку я бываю резок. — И адмиралы обменялись рукопожатиями.

— С «Ретвизана» сообщают, — доложил вошедший Дукельский, — что броненосец обрел плавучесть и его можно отбуксировать в порт. Ждут только прибытия вашего превосходительства.

— Есть! Сейчас же едем! Вы, Михаил Павлович, не беспокойтесь, если не совсем здоровы. Лучше днем вместе съездим с визитом к Стесселю.

Приподнятый приливом, «Ретвизан» слегка покачивался на волне, когда Макаров прибыл на броненосец. Два портовых буксира уже завели тросы и готовы были двинуться с места. На палубе была выстроена команда с оркестром. Поздоровавшись и поздравив со счастливым окончанием работ, Макаров приказал буксирам двигаться. Настала торжественная минута. Буксирные тросы натянулись. «Ретвизан» медленно отделился от берега и стал поворачиваться носом по направлению к гавани.

На палубе грянуло дружное «ура». Оркестр заиграл гимн. Макаров снял фуражку и набожно перекрестился. Матросы и офицеры последовали его примеру.

— Ваше превосходительство, не прикажете ли отслужить благодарственный молебен Николе‑угоднику за спасение корабля, — заюлил Шенснович.

— Не до молебнов сейчас! Перекрестились, и хватит. Сегодня же необходимо приступить к дальнейшим работам по исправлению корабля, — ответил Макаров.

«Ретвизан» медленно двигался по проходу на внутренний рейд. На берегу радостно кричали и махали шапками столпившиеся солдаты, рабочие, женщины и неугомонная детвора.

Вся эскадра и все портовые суда украсились флагами расцвечивания в честь «Ретвизана». Со всех кораблей усиленно семафорили броненосцу, поздравляя его. Макаров, тихо поглаживая свою густую бороду, стоял впереди всех на мостике, окруженный офицерами корабля. Он задумчиво вглядывался в видневшуюся на внутреннем рейде эскадру и сумрачную панораму Порт‑Артура.

Как только «Ретвизан» втянулся в порт, адмирал отбыл с него на «Петропавловск». По дороге он осмотрел «Баян». Вирен, не ожидавший адмиральского визита, встретил его на мостике. Приняв рапорт, командующий обошел крейсер, заглядывая по дороге в самые неожиданные места — гальюны, угольные ямы, носовые отсеки, куда только могла протиснуться его грузная, большая фигура. Затем он приказал произвести учение по отбитию минной атаки и пожарную тревогу.

Все на крейсере блистало чистотой, порядок везде был образцовый, — недаром же «Баян» считался лучшим кораблем в эскадре. Но Макаров хмурился все больше и больше: ему не нравилось, что слишком пугливо взглядывали на него матросы, когда он к ним обращался, что терялись от вопросов офицеры. Покончив с осмотром корабля, адмирал неожиданно потребовал журнал взысканий и список штрафных матросов. Просматривая их, он обратил внимание, что чуть не половина команды состоит в разряде штрафованных; дисциплинарных взысканий было немного, но зато под судом перебывала значительная часть матросов.

— Вы явно злоупотребляете, капитан, преданием суду нижних чинов за пустяковые, в сущности, поступки, за которые можно ограничиться простым дисциплинарным взысканием. Я считаю позором для эскадры иметь в своем составе крейсер, на котором половина матросов штрафные!

— Разрешите доложить, ваше превосходительство, — начал Вирен своим скрипучим, вялым голосом. — Наказание по суду я всегда считал более правильным, ибо там мое, быть может, пристрастие, личное мнение заменяется мнением незаинтересованных лиц…

— …которые считают, что раз матроса отдали под суд, значит, все меры воздействия на него дисциплинарных взысканий оказались безуспешными, и закатывают его в арестантские роты, — перебил Макаров. — Жду от вас срочного представления о снятии штрафов с матросов. — И, не поблагодарив Вирена и отказавшись от предложенного завтрака, адмирал вернулся на «Аскольд», где его уже ждал Колас.

— Генерал Стессель просит вас пожаловать сегодня в два часа дня. Будут присутствовать все генералы крепости и гарнизона, — сообщил Молас.

— Есть! А пока можно и закусить, — улыбнулся Макаров.

За завтраком адмирал поинтересовался, как ведется сооружение крепостных фортов и батарей.

— Обычным у нас способом подрядных работ. Подрядчик некто Тифонтай строит под наблюдением наших инженеров, — сообщил Дукельский.

— Что это за личность Тифонтай? Я в Питере слышал о нем далеко не благоприятные отзывы, — справился Макаров.

— По‑моему, достаточно темная личность. Бывший китайский генерал, весьма вероятно, японский шпион, крупнейший подрядчик в Южной Маньчжурии. Строит в Дальнем порт и доки, в Артуре все крепостные сооружения. Для них получает прекрасный портландскпй цемент из России, но переправляет его в Японию, а оттуда доставляет в Артур плохой японский, который и сбывается нам под видом новороссийского портланда. К этому следует добавить, что Тифонтай привлек сюда массу китайцеврабочих, платит им гроши, а всем недовольным рубит головы самолично.

— И его еще не убили свои же китайцы? — удивился Макаров.

— Были покушения на его жизнь, но неудачные.

— Как же его терпят порт‑артурские власти?

— Тифонтай принял православие, назвав себя в честь царя Николаем. Много жертвует на церковь, помогает миссионерам. Вхож к Стесселю и даже к наместнику. С большими связями в Питере, — пояснил лейтенант.

— Да, такого не так‑то просто убрать отсюда, — задумчиво проговорил Макаров.

— Очень даже непросто. Тифонтай считается ярым русофилом. Долго жил в Питере, связан с Безобразовской компанией, которая мечтает о создании здесь Желтороссии. Тифонтая прочат в главы этих «добровольно присоединившихся к России» китайских областей.

— Слышал я и о Желтороссии в Питере. Глупая я опасная затея. Но нам пора собираться. — И Макаров встал из‑за стола.

К двум часам дня в гостиной на квартире Стесселя собрались все приглашенные для встречи с Макаровым артурские генералы.

Вера Алексеевна, в черном шелковом платье, плотно облегающем ее пышную фигуру, с неизменным рукоделием на коленях, не по годам румяная и свежая, весело болтала с паясничающим, как всегда, Никитиным. К их разговору прислушивались чуть улыбающийся Кондратенко и хмурый и усталый на вид Белый. Стессель расхаживал с Фоком по комнате, внимая дружеским наставлениям последнего.

— Надо новому адмиралу сразу же дать понять, что флот существует для обороны Квантуна и крепости, а не крепость — для флота. Флот может и погибнуть, но крепость останется, а если погибнет крепость, то с ней погибнет и флот. Это моряки должны себе твердо усвоить.

— Ты, как всегда, прав, Александр Викторович. Это вопрос основной, и о нем двух мнений быть не может. Армия прежде всего, а затем уже флот!

— Лютейшие недруги мои все самотопы, большие и малые, — отозвался Никитин.

Звонок в передней возвестил о прибытии ожидаемых гостей. Денщики бросились открывать двери. Фок сел в кресло, а Стессель остался стоять посреди комнаты, приняв возможно более внушительную позу.

В дверях появился Водяга, встречавший адмирала на пристани. За ним вошел Макаров, в расшитом золотом парадном мундире, при ленте, со множеством звезд и орденов на груди. В левой руке он держал треуголку и белые перчатки. За Макаровым следовали Молас и Дукельский, оба тоже в парадной форме. Осмотревшись, Макаров направился прежде всего к Вере Алексеевне. Молас представил его генеральше.

— Степан Осипович Макаров, новый командующий флотом. — Адмирал приложился к ручке Веры Алексеевны.

— Очень приятно познакомиться, — запела генеральша, целуя адмирала в лоб.

Поздоровавшись с генеральшей, Макаров двинулся к стоящему по‑прежнему посредине комнаты Стесселю. Адмирал несколько удивился упрямой неподвижности генерала и далек был от того, чтобы догадаться, что этим, по мнению Стесселя, должно было выражаться превосходство армии над флотом. Оба превосходительства раскланялись и познакомились, после чего Стессель представил Макарову всех присутствующих.

Когда церемония взаимного знакомства окончилась, Макаров сел в кресло, рядом с Верой Алексеевной.

— Как доехали, Степан Осипович? Как вам нравится наш Артур? — спрашивала его генеральша.

Адмирал ответил обстоятельно и подробно. Затем Вера Алексеевна вышла распорядиться. Мужчины остались одни.

— Я думаю, ваше превосходительство, — обратился Макаров к Стесселю, — мы сможем сегодня совместно обсудить, хотя бы в самых общих чертах, план обороны Порт‑Артура и наметить формы более тесного контакта армии и флота. Прежде всего я просил бы ознакомить меня с береговой обороной крепости, с которой флот связан теснейшим образом.

— В таком случае прошу вас, ваше превосходительство, пожаловать в мой кабинет, — предложил Стессель.

Генералы и адмиралы последовали за хозяином.

В кабинете Белый показал Макарову по карте расположение береговых батарей, радиус их действия, их взаимную огневую поддержку и разъяснил, какую помощь береговая артиллерия может оказать флоту.

Адмирал внимательно слушал, вглядываясь в карту.

— Какие батареи имеются на Ляотешане? — неожиданно спросил он.

— Там батарей нет.

— Как же вы думаете защищать южную оконечность полуострова от массива Белого Волка до Голубиной бухты?

— Тут мелководье, крупные суда близко к берегу подойти не могут, а против мелких судов и в случае попытки высадить здесь десант намечается выдвижение портартурского гарнизона и полевой артиллерии, — ответил Белый.

— Полевые батареи легко могут быть сбиты стрельбой из тяжелых орудий, после чего мелкие корабли смогут приблизиться к берегу и, отогнав пехоту своим огнем, высадить десант.

— Берег охраняется частями Седьмой стрелковой дивизии, — вмешался Стессель, — которая всегда может быть поддержана из Артура. Кроме того, я полагаю, что флот существует не только для того, чтобы укрываться в крепости, но и для обороны берегов Квантуна от возможного десанта. Поэтому я считаю, что оборона южной части полуострова должна быть возложена на флот.

— Вопрос чрезвычайно серьезный, и его надо обдумать в моем штабе. Для меня совершенно ясно, что Ляотешань является ахиллесовой пятой в береговой обороне крепости. Чем скорее будет изжито это положение, тем лучше! — ответил Макаров.

— Сейчас мы заняты спешной постройкой фортов я батарей на сухопутном фронте, — вмешался Кондратенко, — он у нас еще в зачаточном состоянии, до Ляотешаня же просто руки не дошли.

— Постараюсь вам помочь в отношении его обороны! — заверил Макаров.

— Было бы желательно, чтобы и мы, артиллеристы, все же приняли участие в этой работе, — заметил Белый.

— Само собой разумеется! Скажите, кстати, как у вас осуществляется связь береговых батарей с флотом?

— С судами, стоящими в гавани, телефоном через сигнальную станцию флота на Золотой горе, а на море существует только зрительная связь.

— Сигналами? Значит, у вас на батареях есть сигнальщики?

— О нет! Мы ваших морских сигналов не знаем и не понимаем. Просто видим, что делают корабли в море, и по возможности помогаем им.

— Вы умеете отличать по силуэтам наши корабли от японских? На большом расстоянии можно и не разобрать, где наши, а где японцы.

— К сожалению, были случаи, — особенно ночью, — когда мы обстреливали свои суда и пропускали японцев. Связь берега с флотом у нас поставлена плохо.

— Я полагаю, что об этом прежде всего должны побеспокоиться моряки, а не крепость, — вмешался Стессель. — Они, а не мы кровно заинтересованы в помощи крепостных батарей, крепость же и без флота сумеет обойтись.

— Дело у нас, ваше превосходительство, общее, — значит, и думать о нем нам надо вместе, — сухо проговорил Макаров.

— Это верно! Но покуда что только армия работала над укреплением обороны Артура. Флот же прибыл сюда на готовенькое.

— Но построены же доки, казармы, — пытался вставить возражение адмирал.

— Флот принимал в этом минимальное участие. Доки и казармы строились силами китайских рабочих, а не матросов. Все же порт‑артурские форты и батареи созданы руками артиллеристов и стрелков, — вмешался Никитин.

— Мы собрались сегодня сюда, чтобы наметить план будущей совместной работы армии и флота. Поэтому дальнейший спор считаю излишним, — оборвал Макаров. — Меня, интересует личность подрядчика Тяфонтая. Так ли он нам здесь нужен, да еще во время войны? — немного помолчав, спросил он.

— Очень нужен, — ответил Стессель. — Достаточно сказать, что единственная паровая мельница на Квантуне принадлежит ему. Сейчас мы ее реквизировали для нужд интендантства. Затем Тифонтай занимается поставкой продовольствия в крепость. Он организовал скупку скота и прочей живности для нужд крепости.

— Ему принадлежат все опиокурильни и публичные дома в Артуре и Дальнем, — насмешливо добавил Никитин.

— Он же является владельцем цирка, театра и ряда ресторанов. Он кормит офицеров по недорогой цене и вполне сносно, — горячился Стессель.

— Все злачные места необходимо немедленно ликвидировать. Запретить продажу спиртных напитков в ресторанах. Да и пора бы организовать тщательное наблюдение за деятельностью Тифонтая, — тоном приказа проговорил Макаров.

— Давно уже оно ведется, но пока ничего предосудительного в его деятельности не обнаружено, — заметил Стессель.

В это время дверь распахнулась, и в кабинет вошел полковник генерального штаба, подавший Макарову запечатанный пакет.

— Полковник Агапеев, начальник военного отдела моего штаба, — представил вошедшего адмирал. — Он как раз и будет поддерживать теснейшую связь со штабом крепости.

Агапеев, поздоровавшись со всеми, встал рядом с Макаровым и начал разглядывать карту крепости.

— Разрешите мне ознакомиться с содержанием присланных бумаг, — произнес Макаров и распечатал конверт. Затем он, надев пенсне и далеко отставив руку, прочитал вслух: — «По агентурным сведениям, японцы намечают одновременно с происходящей сейчас высадкой своих войск в Чемульпо сделать попытку десанта и на севере Ляодуна. Штаб наместника предлагает вам быть в постоянной готовности для выхода в море, с целью противодействия противнику. При этом, однако, отнюдь не следует ввязываться с ним в эскадренный бой, а ограничиться лишь действиями крейсеров и миноносцев, используя по преимуществу ночное время для атаки транспортов противника. На броненосцы же и броненосные крепсера возлагается лишь прикрытие этих операций. При появлении главных сил противника вам надлежит немедленно отводить эскадру под прикрытие береговых батарей». Одним словом, и атакуй, и в бой не ввязывайся! При таком положении вещей, что бы ни случилось, — виновным всегда окажусь я, а не штаб наместника, — комментировал адмирал прочитанное предписание.

— Предлагаю в недельный, самое большое в десятидневный срок разработать план совместных действий, — предложил Стессель.

— Согласен. Я поручаю заняться этим вопросом полковнику Агапееву. Он договорится со штабом вашего превосходительства о времени и порядке проведения этой работы. Теперь же разрешите нам откланяться, — поднялся адмирал.

Но появившаяся в это время Вера Алексеевна налетела на Макарова.

— Я вас, Степан Осипович, ни за что не отпущу без чашки чаю.

Адмирал отступил перед столь энергичным натиском и, отцепив палаш, двинулся за хозяйкой. Прочие последовали за ними. Последними из кабинета вышли Стессель, Никитин и Фок.

— Здорово ты разделал нового самотопа, Анатолии Михайлович! — одобрил Никитин. — Не будет теперь особенно нос задирать: «Мы, флот, — все, а вы, крепость, — ничего».

В столовой Вера Алексеевна посадила рядом с собой Макарова и Моласа, дальше моряки сели вперемежку с сухопутными. Когда все заняли места, Стессель поднялся с бокалом в руке.

— Впервые в истории русского Артура мы видим столь тесное единение нашей армии и флота. Достойная всякого сожаления обособленность флота до последнего времени мешала тесной дружбе между нами. Надеюсь, что приезд Степана Осиповича ознаменует собой новую эру в наших взаимоотношениях и при дружной совмести ной работе флот наконец признает, что в России армия всегда была, есть и будет главным оплотом могущества родины, а он призван лишь помогать армии в ее боевой деятельности. За здоровье наших дорогих гостей моряков поднимаю свой бокал. Ура! — Все встали и чокнулись друг с другом.

С ответным тостом поднялся Макаров.

— Мой первый тост за нашу милую хозяйку, Веру Алексеевну, столь радушно встретившую меня в Артуре. Дай ей бог всего доброго. — И адмирал приложился к ручке генеральши. — Затем я пью за русскую армию, стоящую на страже интересов нашей великой родины на здешнем, далеком рубеже. Флот всегда был и останется для армии любящим братом, готовым в любую минуту прийти к ней на помощь. За ваше здоровье, господа!

Разговор стал общим, вскоре им овладел Агапеев, оказавшийся живым и остроумным собеседником.

— Меня поражает безграничная тупость японского командования. Напав на нас без объявления войны, они не сумели воспользоваться выгодами внезапного нападения. Высади они свой десант не в Чемульпо, а где‑нибудь на Квантуне или на Ляодуне, они давно бы перерезали железную дорогу на Мукден и голыми руками могли бы захватить Артур. Теперь же им придется поломать зубы об него.

— Короче говоря, они повторили наши ошибки под Плевной, когда мы сразу же не пошли на штурм и дали время Осман‑паше создать целую крепость, — резюмировал Кондратенко.

— И на море они тоже очень плохо использовали свои боевые возможности, — вставил Макаров. — Брось они двадцать шестого января против нас не двенадцать, а все свои миноносцы, результат их атаки был бы для нас куда плачевнее.

— То‑то двадцать шестого января наши моряки и так отличились, прозевав японцев! — пробурчал себе под нос Никитин.

— Но матросы здесь ни при чем. Они сделали все возможное, чтобы спасти корабли, действуя зачастую на свой риск и страх, — возразил Агапеев. «— Смотрю я на вас, господин полковник, — обратился к нему Никитин, — и понять не могу, что вы за земноводное создание. Морской офицер сухопутного генерального штаба. И не выдумаешь.

— Полковник Агапеев призван мною, как известный профессор военной академии, на весьма ответственный пост в моем штабе, — резко проговорил Макаров. — Я как бы предвидел сегодняшние жалобы на отсутствие связи крепости с флотом и создал, как вы изволили выразиться,» земноводный отдел «, по‑видимому, не напрасно.

Видя, что разговор принимает неприятный оборот, Вера Алексеевна поднялась со своего места.

— Разрешите и мне, глубокоуважаемый Степан Осипович, приветствовать вас. Я весьма рада нашему знакомству и смею вас уверить, что в семье Стесселей вы всегда будете желанным гостем. Прошу заходить к нам попросту, без всяких стеснений. Позвольте пожелать вам полного успеха в вашей трудной работе. Побейте поскорее япошек на море, а армия сумеет добить их на суше. За ваше здоровье и за ваши будущие победы! — проговорила генеральша с чувством.

Все громко закричали» ура «. Макаров, видимо, тронутый этим тостом, почтительнейше склонился перед Верой Алексеевной, которая, по старинному обычаю, поцеловала его в голову под аплодисменты всех присутствующих.

— Отныне союз армии и флота закреплен навеки, — заметил Белый.

Воспользовавшись подходящим моментом, Макаров стал прощаться.

Как только моряки вышли, Фок, обращаясь к Стесселю, сказал:

— Видно, что Макаров человек твердый и с ним нелегко будет справиться.

— Мне Макаров определенно нравится, — сказал Белый. — Толковый адмирал и штаб себе подобрал неплохой. Молас серьезный и знающий человек, Агапеев — умница.

— А Дукельский и скандалист и пьяница, — перебил его Стессель, — я по докладам полицмейстера знаю о его художествах.

— Зато под стать Макарову — видный и красивый мужчина, — вступилась генеральша.

— Заполонили ваше сердце самотопы, Вера Алексеевна, — вздохнул Никитин.

— Заодно пленили они и нашего Василия Федоровича, — съехидничал Фок.

— Это верно! За последнее время ты, Василий Федорович, что‑то уж больно тесно связался с моряками. В морском штабе бываешь чаще, чем у меня, — упрекнул Белого Стессель.

— Для пользы службы, Анатолий Михайлович, да и поучиться нам есть чему у моряков.

— Нам у самотопов! Интересно чему? — вскинулся Никитин.

— Правилам стрельбы морской артиллерии, морским сигналам, одним словом, найдется чему.

— Пусть уж лучше они учатся у нас нашим правилам и сигналам, — неодобрительно отозвался Стессель.

— А у вас какое мнение сложилось о Макарове, Роман Исидорович? — спросила Вера Алексеевна почти все время молчавшего Кондратенко.

— Цыплят по осени считают, — схитрил генерал, — поживем — увидим.

Гости стали расходиться.

Визит к Стесселю заметно расстроил Макарова, и на обратном пути он почти все время молчал.

— Нездоровое отношение к флоту в Артуре, — наконец сумрачно заметил адмирал.

— Оно характерно для здешнего сухопутного начальства, — ответил Молас. — Нас обвиняют в потере» Варяга «,» Корейца «,» Енисея»и «Боярина», а также и за двадцать шестое января, когда мы, по мнению генералов, не приняли должных мер по охране эскадры.

— К последнему обвинению присоединяюсь и я. Еще до объявления войны следовало сделать все возможное для охраны эскадры и держать ее на внутреннем рейде. Я это предвидел, об этом писал, но меня не послушали. Все это показывает на отсутствие твердости в командовании эскадрой. С этим надо немедленно покончить. На сплетни же артурских кумушек, хотя бы и в генеральских мундирах, нечего обращать внимания.

— Я постараюсь возможно скорее сгладить существующие шероховатости, — произнес Агапеев.

По прибытии на «Петропавловск» Макаров просмотрел в штабе полученные бумаги и вернулся ночевать на «Аскольд». Весь вечер он разрабатывал план усиленной разведки миноносцами в районе островов Элиот, где, по слухам, намечалось сосредоточение японских судов. Было уже поздно, когда он закончил подробный доклад наместнику о своих мероприятиях в Артуре.

В ночь на 26 февраля Макаров решил произвести миноносцами разведку побережья Квантуна и детально осмотреть бухты в этом районе, а также на островах Элиот и Блонд. Эти острова расположены в восьмидесяти милях от Порт‑Артура и всего в десяти милях от бухты Бидзиво, которая являлась удобным местом высадки десанта на Квантунском полуострове. Помимо этого, острова имели хорошо закрытую стоянку для флота. Занятие их предоставило бы японскому флоту прекрасную базу для действий против Порт‑Артура, и притом в непосредственной близости от русской крепости. Днем к адмиралу был вызван командующий отрядом миноносцев капитан первого ранга Матусевич. Несмотря на свой возраст и чин, он сильно побаивался крутоватого и быстрого на расправу адмирала.

Дата добавления: 2015-06-04