Свежесть таланта

II

I

СЛОВО ОБ АУЭЗОВЕ

О близком и большом трудно писать. Чтобы осмыслить крупное явление или окинуть взглядом высоту, необходимо отойти на определенное расстояние.

Рядом, среди нас, живет и творит наш самый близкий большой писатель Мухтар Омарханович Ауэзов. О его творчестве написано немало — не только в казахской, но и в русской литературной критике. Его лирические произведения с широким эпическим размахом хорошо известны советским читателям различных национальностей. Этими произведениями восхищаются крупнейшие современные писатели и Советской России, и Германии, и Франции, и других стран.

Для казахской литературы творчество М. О. Ауэзова имеет исключительное значение. Оно поднимает нашу молодую, быстро растущую литературу на новый уровень.

А ведь всего сорок лет назад у казахов не было ни своей национальной прозы, ни драматургии. Из истории известно, что художественная литература многих народов формировалась и создавалась веками. У нас же за очень короткий отрезок времени литература от повести «Калым» — первой робкой попытки создать жанр прозы — поднялась до романов, которые заслуженно ставятся в ряды лучших произведений современности. «Абай» и «Путь Абая» — эпопеи о жизни и судьбе целого народа.

С появлением этих романов у казахских прозаиков началась новая веха в творчестве. Ауэзов раскрыл большие возможности, силу образности и выразительности казахского языка, создал национальные характеры, яркий самобытный колорит.

Как потерянную ценность, он не только обнаружил, но и оживил полузабытые изречения, афоризмы, образы, по-новому раскрыл их содержание. Опыт его облегчает нашу работу. Русские товарищи часто говорят, что по романам Ауэзова они познали казахский народ, а мы, казахи, в его произведениях с радостью увидели духовное богатство и красоту своего народа.

Влияние Ауэзова на молодых казахских писателей велико. Он наш наставник, заботливый друг и помощник в трудные минуты творческих исканий. После каждой задушевной беседы с ним чувствуешь себя намного богаче и сильнее. Несмотря на свою постоянную занятость общественной, литературно-творческой, научно-преподавательской деятельностью, М. Ауэзов постоянно интересуется произведениями молодых писателей. Как-то в его отсутствие был опубликован мой рассказ. Через месяц, вернувшись из далекой поездки, он перелистал старые газеты, прочел его и тут же позвонил мне. Подробно разобрал этот рассказ, искренне радовался моей маленькой удаче и сделал свои меткие замечания.

Однажды промелькнула на страницах журнала небольшая поэма начинающего поэта Токаша Бердиярова «Я жить хочу». Зоркий глаз художника сразу обнаружил в нем свежее своеобразное дарование, и маститый писатель выступил в печати с похвалой об одном из самых молодых поэтов.

Каждый из нас высоко ценит эту заботу и помощь. Но особенно велико влияние М. Ауэзова на моих сверстников, пришедших в литературу после Отечественной войны. Это влияние большой творческой личности. А. Нурпеисов, З. Кабдулов, С. Шаймерденов и другие писатели во многом обязаны в создании своих первых произведений Мухтару Ауэзову.

Сегодня, в день 60-летия Мухтара Ауэзова, мы от всей души радуемся не только успехам большого писателя, но и достижениям всей казахской литературы. Талант Ауэзова расцвел не на бесплодном месте. Он знаменует собой расцвет всей казахской художественной литературы, рожденной Великим Октябрем.

1957

В наш трудный для литературы век, когда золотые жилы оказались основательно разработанными, и поиски в основном идут по мелким жилкам, когда так поднялись цены на мелкие крупицы золота, найденные среди литературных песков, проявление таких самородков, таких самобытных больших художников — всегда праздник.

Творчество Мухтара Ауэзова было одной из самых колоритных и сверкающих новизной страниц в советской литературе. Оно этой страницей и остается. Но для нас, казахов, Ауэзов больше, чем писатель, ибо так велико его место в нашем национальном самосознании и духовном возрождении, что творчество этого большого мастера слова выходит за пределы его огромной, чисто литературной деятельности. По меткому выражению замечательного советского писателя Николая Погодина — он (Ауэзов) не только открыл миру казахский народ, он открыл казахский народ самому народу.

В сотнях своих рассказов и повестей, в десятках драматических произведений он исследует почти все сферы жизни казахского общества, создает такое огромное количество колоритных, ярких национальных характеров, что по ним можно было бы составить солидную энциклопедию быта и нравов, характера и духовного облика казахского народа. И это было бы немалым подвигом для одного писателя. Но он совершает свой главный подвиг — создает бессмертную эпопею «Путь Абая», открыв целый, ранее неведомый материк на художественной карте мира.

Один из крупнейших ученых, он по-новому раскрывает многие страницы истории и истории культуры своего народа, а также народов Советского Востока. Он всесторонне, глубоко исследует творчество великого Абая, богатейшее казахское устное творчество, огромный киргизский эпос «Манас». Он неоднократно обращается к сложнейшим проблемам современной многонациональной советской литературы. Во всех разнообразнейших его научных трудах мы видим не только огромную эрудицию и глубокие познания, но и интуицию, проникновенность подлинного художника, его большую страсть.

Великой заслугой Ауэзова не только перед литературой и перед своим народом является то, что он раскрыл всю мощь и красоту казахского языка. Он дал родному языку большое полифоническое звучание. В его произведениях мы с радостным удивлением открыли для себя не только неисчерпаемые богатства, яркую красочность своего родного языка, но и были очарованы нежной прелестью, тонким изяществом и живой динамикой его стиля. Язык скотоводческого, степного народа оказался способным выражать не только тончайшие нюансы чувств, самую различную температуру человеческих эмоций — с не меньшей силой и точностью он выражал абстрактные и сложные понятия науки и современного человеческого мышления. Ауэзов был волшебником нашего языка, он оживлял омертвевшие слова, высекал искру из соприкосновения двух слов.

Возможно, не все равноценно в огромном творческом наследии Ауэзова. Первооткрывателя ждут не только удачи, бывают срывы и досадные промахи и разочарования, но при всем этом наше воображение не перестает поражать громадность его наследия, еще далеко не полностью открытого для всесоюзного читателя, Нет той сферы в нашей духовной жизни, где бы он не оставил свой неизгладимый след. Он напоминает нам, казахам, титанов эпохи Возрождения. Это наше ощущение не будет преувеличением, ибо он жил и творил в эпоху возрождения своего народа и был замечательным его явлением, счастливым озарением нашего национального духа.

Народы принимают свободу не как благодеяние, а как нелегкую и высокую обязанность к творчеству. В нашем социалистическом обществе достигнуто полное равноправие народов и наций, но, чтобы приобрести внутреннее достоинство, каждая нация должна чувствовать соучастие в больших деяниях, ощущать свое сотворчество. Хотя нам теперь доступны все культурные ценности, созданные человечеством, но каждый из народов должен внести свою долю в эти сокровища, чтобы не быть бедным духовным родственником, иначе говоря, не быть только потребителем этих ценностей, но и быть их созидателем.

Мухтар Ауэзов дал блестящий ответ на вопрос: способны ли ранее оторванные от цивилизации народы создавать новые духовные ценности и насколько долог будет процесс их ученичества. Он убедительно доказал, что представители литератур малописьменных народов не только могут быть в роли прилежных учеников, они могут стать настоящими первооткрывателями.

Если сегодня позади тот период скидок на молодость многих национальных литератур, так называемые натяжки и подпорки, и искреннее, благожелательное, но все-таки снисходительное отношение к этим литературам уступило место строгой равноправной взаимной требовательности, если мы можем гордиться ежегодно пополняющимся отрядом самобытных оригинальных национальных писателей, то мы должны помнить, что на самом правом фланге их стоят такие огромные фигуры, как Аветик Исаакян, Андрей Упит, Мухтар Ауэзов.

История новой профессиональной казахской литературы коротка. Она насчитывает немногим более пятидесяти лет. И за этот исторически очень короткий срок, фактически за творческую жизнь одного поколения, она прошла путь от зарождения, становления до своего современного уровня. У этой молодой литературы была счастливая звезда. Ее зачинатели Ауэзов и Майлин избежали периода робкого ученичества, если хотите, и эпигонства, так часто подстерегающих в любом начинании. Избежали его не по причине святого неведения, а через глубокое освоение наследия мировой культуры. Нас до сих пор радостно удивляет глубокая национальная самобытность, высокая культура и зрелое мастерство ранних повестей и рассказов Ауэзова, а также его немеркнущей трагедии «Енлик-Кебек». Ауэзов не только завоевал своей молодой литературе мировое признание, но и открыл перед нею широкие горизонты. Может, это звучит на первый взгляд несколько парадоксально, но, если честно признаться, после Ауэзова нам, его наследникам — казахским писателям, стало очень трудно. Его творчество дало такое высокое напряжение и без того ускоренному творческому процессу в молодой литературе, что нам сегодня нелегко. Нелегко выдержать такое предельное напряжение даже очень талантливым, если мы не приобретем второе дыхание. Но выдержать это напряжение мы обязаны, чтобы не только не потерять признание наших друзей, но и не потерять уважение к самим себе.

1967

Для моих сверстников знакомство с Габитом Мусреповым состоялось еще в школе, на страницах школьных учебников. Такое не часто случается: с писателем, портрет которого смотрел на тебя со страниц школьной хрестоматии, впоследствии оказываешься коллегой, вместе работаешь, споришь, шутишь.

А с нами это случилось. В нашу раннюю юность и казахская советская литература была молодой. Она только набирала силу. И писатели тридцати-сорока лет, у которых впереди было больше, чем позади, свободно входили в наши хрестоматии. На них, право же, не было хрестоматийного глянца.

Это были люди, зачинающие и создающие новую, советскую казахскую литературу. Они были ее историей, ее славой: Сакен Сейфуллин, Беимбет Майлин, Ильяс Джансугуров, Мухтар Ауэзов, Сабит Муканов, Габит Мусрепов, Габиден Мустафин...

Среди этих выдающихся мастеров казахского слова писательский почерк Мусрепова был особенным и неповторимым. Изящество и чеканность стиля, красота и поэтичность языка, тонкий юмор, меткие наблюдения. Эти, казалось бы, несколько общие характеристики приобретают свой запах и цвет, свою неповторимую индивидуальность, если мы добавляем к ним эпитет мусреповский. Мусреповский язык... Мусреповский юмор... Мусреповская романтика... Отсюда и мусреповский стиль, который давно уже стал художественной категорией казахской литературы.

На плодотворные размышления наводит его умение завоевывать сердца молодых. В юности я тоже был самым горячим его поклонником. Да и очень многие начинающие писатели в свое время «переболели» Мусреповым.

Но учеба у больших художников столь плодотворна, сколь и опасна. Большие художники, как большие планеты, притягивают на свою орбиту малые величины. Вокруг мусреповской орбиты кружилось немало меньших фигур, а некоторые из них, не преодолев силу его притяжения, так до сих пор и кружат у этой орбиты.

В чем сила притяжения мусреповского таланта, особенно для молодых? Поэтичность? Романтика? Красота и отточенность стиля? Хочется ответить: да! Именно все эти замечательные качества и плюс свежесть. Свежесть мироощущения, свежесть наблюдений, чувств и прозрачность всего художественного мусреповского мира.

Он пришел в нашу казахскую профессиональную литературу в ее утреннюю пору. И кажется, все его творчество пропитано утренней росой, на нем будто лежит нежный отблеск раннего восхода. Так в нашу жизнь вошла «Кыз-Жибек». Это неувядаемое произведение, отображающее утреннюю пору своего народа, также явилось утром его новой литературы. Со страниц первых рассказов и повестей Мусрепова шагнули к нам удивительные образы и характеры людей самых различных слоев казахского общества начала тридцатых годов. Хотя многие из них уже ушли в прошлое вместе со своим временем, но в литературе им была суждена долгая жизнь. Они и сейчас приятно удивляют нас своей новизной и свежестью красок.

Сегодня, когда бросаешь мысленный взор назад, в теперь уже ставшие далекими тридцатые годы, к началу творчества Г. Мусрепова, то замечаешь одну примечательную особенность этого таланта. Он, как и Ауэзов, как Майлин, зрело начал еще совсем молодую казахскую прозу и — совершенно новый для нашей литературы жанр — драматургию.

Казахская драматургия родилась под счастливой звездой. Ее зачинатели, выдающиеся художники М. Ауэзов и Г. Мусрепов, минуя, казалось бы, неизбежный начальный этап в зарождении любого жанра, с первых своих шагов создали зрелые произведения и этим предопределили развитие национального театра. Их первые пьесы «Енлик-Кебек» и «Зарницы», «Кыз-Жибек» и «Поэма о любви» («Козы-Корпеш и Баян-слу») по сей день не сходят со сцен казахских театров.

Г. Мусрепов, как и М. Ауэзов, первые свои драматические вещи создавал на материале народного эпоса. Сохраняя поэтический настрой и романтическую приподнятость этих произведений, он насыщал их драматическими ситуациями, обогащал реалистическим жизненным материалом. Он дал не только глубокий социальный разрез казахского общества далеких времен, но и создал подлинные национальные характеры. Таким образом народный эпос под пером этого художника, не теряя свою романтическую душу, приобретал живую реалистическую плоть. Его герои, внешне сохраняя приличную историческую дистанцию, внутренне наполнялись общечеловеческой страстью и болью.

Габит Мусрепов написал два романа, повести, рассказы, более десятка драматических произведений, несколько киносценариев. Это не так много. Все его творчество вмещается в пять томов. Его можно упрекнуть, что он писал мало. Но его нельзя упрекнуть, что он писал плохо. Хотелось бы, чтобы он писал больше. Разумеется, дело не в объеме. И среди казахских писателей немало плодовитых людей, написавших много романов. Но не каждый из них становится хотя бы заметным художественным фактом. Книг много, а говорить иногда не о чем.

О творчестве Г. Мусрепова написано несколько книг, десятки солидных исследований, много сотен статей... А говорить можно, даже нужно еще.

Карабай, Жантык, Науан-Хазрет, Иглик — это могучие бессмертные образы, созданные казахской литературой. А эпический образ Баян или трагическая фигура поэта-философа Ахана-серэ?! А неувядаемые образы, начиненные взрывным народным юмором, Конкая и Байжана?! Галерея мусреповских типов и характеров не только огромна и разнообразна, она так же самобытна и нова для нашей литературы.

Мастерство Мусрепова давно признано. Он предельно лаконичен и скуп на средства выражения. Умеет ценить слово. Чрезмерно строг и требователен к себе.

Огромен вклад этого выдающегося художника в нашу литературу, в нашу духовную жизнь, исключительно его место в казахской советской прозе.

1972

Дата добавления: 2015-06-04