И азиатских эскимосов

У оседлых чукчей

Ocaga u оборона

Поскольку приморские чукчи заимствовали практически всю свою материальную культуру от эскимосов, то целесообразно и фортификацию обоих азиатских этносов рассматривать вместе. Искусство фортификации не было особо развито у приморских жителей, хотя и стояло на более высоком уровне, чем у кочевников, но все же оседлые жители подчас создавали стационарные укрепления. Стратегия также не была рассчитана на долговременную осаду. Нападения можно было ожидать как с суши, откуда, в основном зимой, приходили отряды чукчей, коряков или русских, так и с моря, где летом появлялись либо казаки на своих стругах, либо на байдарах враждующие с поселком местные жители. Нападающие же рассчитывали на неожиданность своего появления и молниеносность атаки, поэтому высадившиеся на берег и нападали на селения обычно на рассвете, в утреннем тумане (Меновщиков 1985 №:133: 326). Для нападения могли специально выбирать время, когда основная часть мужчин была на охоте и, соответственно, в поселках защитников не было (Бабошина 1958. № 67: 166).

Уже само поселение строилось на удобном месте: на возвышенности, на выступающем в океан мысу, с которого легче было обороняться, обнаружив подход врага, и, с другой стороны, удобнее разглядеть добычу в море (ср.: Бахтин 2000: 124). Тут компактно и размещались жилища (Коцебу 1948: 98; Бабошина 1958. № 67: 166; Мерк 1978: 106; ср.: Нордквист 1880: 97–103; Богораз 1909: 178; Меновщиков 1985. № 133: 326). Кроме того, для самих полуземлянок, по возможности, выбиралось укрепленное природой место (Меновщиков 1959: 25; Мерк 1978: 106; Орлова 1941: 210). Как отмечает А. Е. Норденшельд (1936: 305), яранги часто располагались «на узких перешейках, отделяющих прибрежные лагуны от моря» (Словцов 1869: 28). По наблюдениям И. И. Крупника (1989: 35–40), эскимосское селение обычно располагалось на удобном для морской охоты месте — галечной косе, отделявшей море от лагуны, рядом со скалистым мысом. Подобное расположение предназначалось также для обороны

[123]как от нападающих с суши, так и от пришедших на байдарах. Летние же палатки в начале XX в. находились у самого моря (см.: Богданович 1901: Табл. III; XIV). Причем даже если человек опасался своих односельчан, то он устанавливал свое жилище на возвышенности (Айвангу 1985: 58).

Для защиты от нападения со стороны моря байдары ставили на берегу в линию, а за ними клали оружие, возводя, таким образом, некий вид укрепления (Коцебу 1948: 100). При угрозе со стороны чужеземцев часовые стояли и у готовых к спуску на воду байдар, и у яранг, наблюдая за действиями чужеземцев, прибывших в селение (Лазарев 1950: 203).

При непосредственной угрозе нападения эскимосы сооружали и/или ремонтировали крепости (Меновщиков 1985. № 132: 321–322), а на возвышенностях с той стороны, откуда ожидалось нападение, расставляли часовых (Меновщиков 1985. № 127: 307; № 132: 322–323). На близлежащей возвышенности возводили крепость, где при нападении врага могло укрыться все население поселка. Наиболее простой и, соответственно, быстро сооружаемый вид укрепления состоял из стен, сделанных из натянутых моржовых шкур, в которых копьем прокалывали небольшие бойницы (Меновщиков 1985. № 132: 323). В показаниях «чукотской девки Иттени», американской эскимоски, об устройстве подобного укрепления отмечается: «...а как узнают о неприятеле, то защиту делают противу жила из нерпечьих кож» (1763 г.; КПЦ. № 72: 187). Хотя речь идет о жителях Аляски, но тип укрепления тот же (Burch 1974: 8; 1998: 104, 228; Malaurie 1974: 145; Sheppard 2002: 9).

С целью затруднить подходы к жилью на дороге, по которой, как предполагали, пойдут враги, могли устанавливать колышки, ранившие их ноги (Козлов 1956: 62; Меновщиков 1988. № 96: 221; Митлянская, Карахан 1987: 109; ср.: Шнирельман 1994: 107 (эскимосы)). Вероятно, это было эскимосское приспособление, которое активно применяли на Аляске, где группы колышков из костей карибу и китового уса втыкались в подходящих для заманивания врага местах (Burch 1974: 8; 1998: 93). Похожее приспособление чукчи употребляли на медвежьей охоте, где оно представляло собой деревянную пластину с четырьмя шипами (Богораз 1991: 80. Рис. 51Ь).

Существовали и более капитальные стационарные каменные крепости (по-эскимосски умкы), которые служили временными убежищами для жителей поселка (Богораз 1900. № 146: 389; ср.: № 128: 332–333). Крепость науканских эскимосов была сложена из камней, высотой она была чуть более роста человека. В стене имелись два вида бойниц: узкие щели для стрельбы из лука и большие для сброса камней. Вход закрывался загородкой

[123]и каменной плитой (Меновщиков 1987: 171, примеч. 3). На горе Сенлук, между Науканом и Уэленом, на высоте более 50 м на седловине расположена площадка 55–60 на 105–110 шагов, она обнесена с двух не защищенных обрывами сторон сложенными из местных камней без раствора стенами, шириной 1,5–2,0 м и высотой в настоящей сохранности около 1 м. На этой площадке располагались семь полуземлянок и несколько круглых жилищ (Диков 1958: 41; 1977: 173). Как отмечала Е. П. Орлова (1941: 210), еще в 1931 г. именно жители Наукана обкладывали свои дома почти до крыши камнем-плитняком (ср.: Обручев 1933: 162; Митлянская, Карахан 1987: 56–57)⁵. А в Наукане мы находим своеобразные круглые жилища диаметром 7 м, сложенные из двух рядов камней (Членов 1988: 72). Подобные сооружения в форме разомкнутого круга из сложенных камней мы видим и на гравировке клыков, выполненных жителями Чукотки (Антропова 1957: Рис. 34; Широков 1968: Рис. 7).

Во внутренней части мыса Чаплина в трех километрах от остатков эскимосского селения Униырамкыт на высокой сопке Гуйгунгу также сохранилось подобное укрепление, примерно датируемое XVIII в. Оно представляет собой плоскую площадку овальной формы шириной 20–50 м и длиной 70 м, обложенную сплошной стеной высотой 1,0–1,5 м из необработанных камней со входом с западной стороны. В центре укрепления на небольшой естественной возвышенности имеется «донжон», невысокая круглая башня (Арутюнов, Крупник, Членов 1982: 72–74. Рис. 61).

Дата добавления: 2015-06-29